Глава 9
Все путники устали. Дорога была долгой, а впечатления — огромными и труднопреодолимыми, как местные перевалы. После ужина Андрей отошел к берегу реки, нашел место, откуда было хорошо видно огни базы, опустился на камень и долго сидел, вслушиваясь в шум реки и другие звуки. Мири легла спать, и ее не беспокоили даже песни питерских туристов.
На следующее утро Виктор провел некоторое время над картой местности, добытой в воинской части. Михаил Иванович и Леха тоже склонились над расстеленными на столе листами, время от времени тыкая пальцами в план. До Мири доносились реплики вроде:
— А вот тут по хребту…
— По реке можно…
— Здесь вброд, потому что урочищем они не пройдут…
— В этом году завалило еще больше…
Мири уже экипировалась для пешего похода: ботинки, спортивный костюм, ветровка, рюкзак стоял подле ног. Онасидела на лавочке подле чадыра и смотрела на подступившие к лагерю горы. Почему-то сегодня они казались ближе и выше, чем вчера. И совершенно четко девушка понимала, что ей не хочется туда идти, не хочется подниматься по склонам и спускаться в ущелья, искать озера и встречаться с Белой колдуньей. Здравый смысл требовал ответа: какого черта она вообще поперлась на этот Алтай? Отправила бы Андрея с Виктором.
Так нет, надо же везде самой, во всем поучаствовать… Оглянувшись, Мири нашла взглядом Андрея. Тот сидел в стороне, глядя на горы. На лице его застыло странное выражение, словно он прислушивался к чему-то. Мири покрутила головой. Что тут слушать? Река, птицы, мужчины разговаривают. Питерцы, слава Богу, уехали. Наверное, это природа произвела на братца такое впечатление, решила Мириам. Ну, и наверняка Андрея тревожит предстоящая встреча с матерью. Кто знает, какой прием их ждет? По словам Яромильского — не слишком радушный. Мири повздыхала, пнула рюкзак, посмотрела на Виктора. Тот все еще обсуждал что-то с Лехой. Она опять уставилась на горы. А на что тут еще смотреть-то? Куда, как говорится, ни кинь… Мири с тревогой подумала, что чем дальше в лес и горы, тем ближе эта негостеприимная природа окажется, что ее — человека сугубо городского — совершенно не радует.
Предчувствия ее не обманули: к концу дневного перехода Мири готова была отдать многое… например, свою коллекцию драгоценных камней, лишь бы очутиться в центре самого захолустного города Европы. Там не будут так безжалостно есть комары, за ноги не станут цепляться корни, не придется обходить непролазные урочища, которых напрочь не видно, пока не подойдешь вплотную. Само собой, они делали остановки, но когда начал спускаться сумрак, Мири понадобилось все ее мужество, чтобы не заплакать и не попросить устроить, наконец, настоящий привал.
И в этот момент перед ними открылось озеро. Путники остановились, глядя слезящимися от пота и усталости глазами на бирюзовую гладь. Никогда прежде Мири не видела такой зеленовато-призрачной воды. Они торопливо спустились к берегу, на ходу сбросили рюкзаки, Мири и Андрей вслед за рюкзаками начали снимать одежду. Вместе с сумраком подобралась прохлада, но им хотелось окунуться в бирюзовую воду, смыть пот и грязь, и чтобы можно было лечь на поверхность и смотреть в темнеющее небо. Мири осторожно ступала по траве. Тонкая полоска мелких камушков с песком, и вот вода — она почти не плещет, ветра нет, и молодая женщина с восторгом делает шаг, другой…
И с воплем выпрыгивает на берег. Первое впечатление было такое, словно ноги обожгло кипятком. И только выскочив на траву, она сообразила, что вода не горячая, а наоборот — невероятно холодная. От обиды и усталости по лицу потекли слезы. Стуча зубами — солнце садилось, и в лесу становилось холодно, — Мири все же умылась и принялась торопливо одеваться. Оглянулась. Виктор быстро и ловко разводил костер. Андрей… у нее перехватило дыхание. Андрей входил в озеро. Он шел медленно, и вода уже достигала бедер, но движения его были плавными и неторопливыми.
— Андрей, — крикнула она. — Вылезай, там же ледяная вода!
— Не ори, — негромко сказал Виктор. — Здесь не нужно кричать. И не трогай его. Он большой мальчик.
Мири подсела к костру и круглыми от ужаса глазами смотрела, как Андрей вдруг провалился в воду с головой, но тотчас же показался над поверхностью снова и, развернувшись, так же медленно пошел к берегу. Он вышел, оделся, подсел к костру и будничным голосом сказал:
— Холодная вода. Но я когда-то занимался йогой… Наверное, поэтому мне было проще перетерпеть холод.
Они поели и выпили чаю. Тьма сомкнулась вокруг костра, оставив людям маленький освещенный участок земли. Мири старалась не смотреть вокруг. Это было страшно, так страшно, что она даже думать об этом не хотела… И все же спросила:
— Здесь водятся волки?
Виктор посмотрел на нее, хмыкнул и сказал:
— Самый страшный зверь на этой планете — человек. От всех остальных я всегда смогу тебя защитить. Вот твой спальник. Залезай и спи, — потом он повернулся к Андрею и спросил: — Ты сможешь продержаться пару часов? Мне нужно поспать, а потом я тебя сменю до утра.
Андрей кивнул, и Виктор тоже лег, не выпуская из рук оружия. Спальника у него не было, и он завернулся во что-то вроде плащ-палатки. Андрей сторожил сон своих спутников три часа, но потом начал клевать носом и, побоявшись заснуть и оставить лагерь без охраны, разбудил Виктора.
Ночь прошла спокойно, утром они позавтракали, затоптали костер и пошли дальше. Второй день был точной копией первого. А к полудню третьих суток они дошли до скита, где жила Белая колдунья. Но они опоздали.
Васька-кривой подбил дружков напасть на скит и забрать золото, которое, по слухам, добывали люди Колдуньи. Бандитов собралось человек двадцать, в основном полукровок. Теленгиты, жившие в горах, боялись и уважали Колдунью. Русские так далеко в горы забирались редко, почти все работали и не очень-то верили в сказки о сокровищах обитателей скита. Но имелись в этом краю (как и в любом другом) отщепенцы, которых сторонились оба народа. Они любили выпить, но, физиологически не приспособленные к потреблению большого количества алкоголя, быстро спивались. Не хотели работать, зато всегда нуждались в деньгах, не уважали и не боялись никого и ничего. В скиту жило двенадцать человек — семеро приехали с Колдуньей из Москвы и пятеро местных. Они жили, служа своей госпоже. Семеро мужчин выполняли роль охотников и охранников. У них имелись ружья, и они постарались дать бандитам достойный отпор. К концу боя нападавших осталось восемь, но служители Колдуньи не устояли против обезумевшей от близости золота и жажды крови шайки.
Виктор, Мириам и Андрей вышли на вершину холма и увидели далеко внизу, подле самого берега озера, скит: несколько деревянных домов и хозяйственные постройки. Пока спускались с поросшего сосняком и ерником холма, обитель Колдуньи опять пропала из виду. И лишь выйдя из леса, снова увидели они скит и смогли разглядеть людей около домов. Виктор, обладавший прекрасным зрением, реакцией бойца и всегда готовый к худшему, одним взглядом окинул открывшуюся перед ним картину, вскинул ружье и начал стрелять. Ни Мири, ни Андрей не поняли, что происходит, даже когда раздались ответные выстрелы. Выпустив несколько пуль, телохранитель рывком отшвырнул женщину себе за спину, бросившись за дерево, толкнул Андрея, и тот тоже повалился в неласковый можжевельник. Прежде чем бандиты сообразили, что вообще происходит, Виктор успел убить троих. Среди них был Васька-кривой; тот, что сколотил шайку. Остальные, выжившие не потому, что были самыми смелыми или ловкими, а потому, что умели вовремя спрятаться и отсидеться, бросились прочь и скрылись среди деревьев.
— Я буду прикрывать, — коротко сказал Виктор, — А вы быстро туда, снимите людей и оттащите к тому дому, — он ткнул пальцем в ближайшую избу и остался под прикрытием деревьев, настороженно прислушиваясь и оглядывая местность.
Мири и Андрей послушно спустились по склону холма и в ужасе остановились, глядя на безумное зрелище. Бандиты оставили в живых несколько человек, чтобы узнать, где Колдунья прячет золото и драгоценности. Их привязали к столбам ограды, поддерживающей поленницу. Двое были уже мертвы — их замучили до смерти. Двое еще дышали, но даже Мири было понятно, что без квалифицированной медицинской помощи эти люди умрут очень скоро. А врачей и операционных в тайге нет, не проходит сигнал сотовой связи, а значит, нет и надежды на спасение. Они с Андреем отвязали их — мужчину и женщину — положили на траву, стараясь не причинять лишнюю боль неловкими движениями и унять дрожь в перепачканных кровью руках. Мири осталась рядом с умирающими, пытаясь добиться от мужчины, есть ли в каком-то из домов рация. Андрей — она даже не заметила как — скользнул в сторону и пропал. Он вернулся скоро, неся на руках Колдунью.
Юноша положил мать на траву подле берега озера и опустился рядом с ней на колени. Мири увидела, как женщина подняла руку и коснулась головы сына. Девушка вскочила, подошла, глянула на тело… три пулевых отверстия — два в живот и одно в грудь. Стреляли из охотничьего ружья — чудо, что она еще дышит. Мири поразилась тому, что у Колдуньи совершенно белая кожа и белые волосы — не русые, именно белые. Бледно-голубые глаза смотрели внимательно, бескровные губы шевельнулись. Мири не поняла, но Андрей расслышал. Поднял голову и сказал:
— Уйди, она будет со мной.
Мириам вернулась к умирающим. В бессильном отчаянии смотрела она на мужчину, который тихо стонал. У него был вспорот живот, и он умер буквально через пару минут. Мири плакала. Слезы текли по щекам и подбородку, но она не могла их вытереть, не могла заставить себя прикоснуться к лицу выпачканными в крови руками. Осталась еще женщина. Мири поднесла к ее губам фляжку с водой, та глотнула, сморщилась, потом зашептала:
— Госпожа жива?
— Пока да, — всхлипнула Мири.
— Я хочу за ней… похороните меня, как ее…
— Что вы, вы выздоровеете. Мы… мы донесем вас до жилья.
Женщина судорожно вздохнула:
— Не хочу жить… и не выживу. Поклянись, что я уйду за ней.
— Я… хорошо.
Мири не знала, что нужно говорить и делать в таких случаях. Она взяла женщину за руку, та вдруг судорожно вздохнула и, кажется, впала в забытье. Мири плакала, смотрела то на неровно бьющуюся на шее умирающей жилку, то на Андрея, который все сидел на берегу, склонившись над матерью.
Виктор появился за спиной внезапно, так, что Мири чуть не завопила от страха. Глянул на женщину, ничего не спросил. Потом кивнул в сторону Андрея:
— Там что?
— Она умирает, две пули в живот и одна в грудь.
— Как только она отойдет, уводи Андрея. Шайка вернется, а он торчит там как свечка, — и телохранитель опять канул в тени кустов.
Мири посмотрела в сторону Андрея. Тот стоял, держа на руках тело матери. А потом он вдруг пошел в озеро. Он шел как тогда, день назад, медленно, осторожно нащупывая дно. Приоткрыв рот, она смотрела, как брат входил в воду все дальше. Его ноша оказалась под водой, и Мири думала, что он отпустит тело. Но Андрей продолжал идти. Вот он погрузился с головой. Мири невольно задержала дыхание. Через несколько секунд ей показалось, что легкие ее вот-вот разорвутся, в глазах потемнело, и она судорожно вздохнула. Но Андрей показался лишь спустя минуту, не меньше. Он вышел из озера, несколько секунд стоял, глядя на воду, потом подошел к ней. Мири едва удержалась, чтобы не отползти в сторону, так напугало ее выражение лица молодого человека. Он наклонился, поднял застонавшую женщину и понес ее к озеру.
— Андрей, подожди, она ведь жива, — Мири рванулась было следом, но Виктор, опять оказавшийся рядом, удержал ее, а Андрей даже не оглянулся. Ей казалось, что она смотрит повторяющийся кошмар, — юноша опять входил в воду, не спеша, прижимая к себе тело. Виктор, периодически озираясь, внимательно следил за молодым человеком, а Мири рыдала, опустившись на истоптанную траву.
Когда Андрей вернулся, Виктор спросил:
— Живые в домах есть?
— Нет, — сказал он.
— Тогда уходим.
— Постойте! — Мири протянула к ним руки, покрытые потемневшими липкими пятнами. — Я… я так не могу! Она липкая, и этот запах…
Андрей молча повернулся, вошел во двор и принес ведро колодезной воды. Он поливал сестре на руки, не обращая внимания на то, что с его мокрой насквозь одежды течет вода.
Виктор между тем принес рюкзаки и коротко велел:
— Переоденься в сухое.
Мири, увидев вещи, торопливо стащила с себя испачканную куртку и надела свитер.
— Пошли, — Виктор вскинул свой рюкзак на плечо, и они двинулись в лес.
— Мы идем не в ту сторону, — негромко заметил Андрей минут через двадцать.
Мириам вздрогнула: это были первые слова брата после того, как они нашли Колдунью и ее людей. Лучше бы он поплакал, думала девушка, украдкой поглядывая на застывшее лицо Андрея.
— Да, — невозмутимо отозвался Виктор. — Но нам нужно где-то переночевать, скоро сумерки. В лесу эти отморозки нас найдут быстро — они местные, и не нам с ними тягаться. Я хочу дойти до тех холмов… там камни, следов будет меньше. Может, найдем пещеру.
Мири в разговоре не участвовала. Она его даже не слышала толком. Ее душили слезы, и сердце рвалось от жалости к брату. Стараясь взять себя в руки, она постаралась все свои силы сосредоточить на движении. Нужно идти. Переставлять ноги, правильно дышать, смотреть, куда ступаешь, чтобы не упасть. Пещеру они не нашли, но зато им подвернулся оползень. Когда-то от горы отделилась малая часть породы. Она раскололась и, раскрошившись обломками неправильной формы, сползла вниз. Наверное, сверху это похоже на куличик, по которому кто-то ударил лопаткой. Путники устроились среди камней. Виктор сунул в руки Мири хлеб, но она лишь замотала головой: при виде пищи горло перехватило спазмом. Он не стал настаивать, но заставил ее выпить воды, в которую плеснул коньяк. Потом проследил, как Мири залезла в спальник, и повернулся к Андрею.
— Я посижу, — быстро сказал тот. — Три часа у вас есть.
Виктор колебался, но Андрей добавил:
— Я не засну, обещаю.
И охранник, завернувшись в свою хламиду, лег рядом с Мири.
Мириам снился сон. И если бы она могла, она вырвалась бы из этого сна, но нет! Они втроем опять шли по холму вниз, деревья расступались, и вот показалось озеро. Вода в нем волшебного, неправдоподобно яркого бирюзового цвета. Озеро лежит меж холмов, что поднимаются к горам. Холмы покрыты лесом, и оттого озеро выглядит уютным и защищенным. Теперь Мириам видела все, что не успела заметить в момент выхода к скиту. Память возвращала детали, промелькнувшие перед глазами, но не достигшие сознания. На берегу озера пять домов — крепкие, рубленные из сосны пятистенки, а не алтайские жилища. Четыре почти одинаковые, а на пятом — резные наличники и петушок на крыше. Вон там, у берега, домик поменьше — это, должно быть, баня… Подле бани и подле каждого дома сложены поленницы — высокие, красивые. Мири слышит, как Виктор, идущий сзади, задерживает дыхание, как шуршит по ткани куртки сдернутое с плеча ружье… Но взгляд ее продолжает скользить по пейзажу, и теперь она видит все очень отчетливо. Некоторые поленницы огорожены плетнем. И, добравшись воспоминанием до этих плетней, Мири застонала — она уже знает, что увидит сейчас подле крайнего дома… Там собралось несколько человек, они заняты чем-то, так заняты, что позабыли об осторожности и, когда Виктор начинает стрелять, не сразу понимают, что происходит. Один поднимает голову, и Мири отчетливо видит его темные раскосые глаза, перепачканный чем-то темным рот, он вдруг падает на спину и катится за поленницу…
— Мири, проснись, — Андрей трясет ее за плечо. — Мири…
— Да… — она открывает глаза, но нет сил шевелиться. Кругом темно, только наверху горят яркие, колючие звезды, и от их света из глаз девушки текут слезы.
— Спи, сестренка, — он гладит ее по голове… — Спи спокойно, не нужно видеть снов, сегодня не нужно…
И она заснула снова, и в этот раз кто-то ответственный за наши страдания смилостивился, и сны больше не тревожили ее.
Утром они пожевали хлеба, запив его водой, и тронулись в путь.
Виктор наметил маршрут вдоль гор, стараясь не углубляться в лес, где боялся встретить остатки шайки. Они двигались как могли быстро, ели, не разводя костров, спали, прижимаясь спинами к скалам. Это был трудный переход, но оказалось, это то, что нужно. Два дня тяжелейшего пути не оставляли сил ни на что, и Мири больше не видела снов. На третий день она пришла в себя настолько, что спросила Виктора:
— Почему мы идем так долго?
— Так надо, — терпеливо ответил тот. — Чтобы не наткнуться на остатки шайки, мы должны выйти к базе кружным путем, он с тревогой всматривался в осунувшееся личико девушки. — Ты как?
— Ничего. Помыться бы…
— Потерпи. Сегодня к вечеру доберемся до турбазы, поедим как люди и баню натопим.
Как и хотел Виктор, перевал оказался чуть в стороне. Они смотрели на него со склона лесистого холма. Мири, отупевшая от усталости, несколько оживилась. Она двинулась было вперед, но Виктор придержал ее за плечо.
— Погоди, — он опустился на землю и потянул ее за собой. Несколько минут все трое сидели, всматриваясь в противоположный склон.
— Видишь что-нибудь? — негромко спросил Виктор Андрея.
— Нет… Думаешь, они нас ждут?
— Это логично. Перевал — единственная сухопутная дорога из долины Чулышмана.
— Вон там, — прошептала Мири.
— Что?
— Ниже перевала, где глыбы… Там что-то шевельнулось.
Сумерки сгущались быстро. Усталым людям мучительно было даже думать провести еще одну ночь под открытым небом без горячего питья и еды. Но теперь и Виктор заметил чуть блеснувшую красную точку — тот, кто притаился среди каменных обломков, курил.
— Черт, что же делать? Они могут караулить там вечно, а у нас даже еды не осталось, — пробормотал Андрей. — Может, ночью попробовать проскользнуть?
— Там нет растительности, и при свете звезд нас увидят, — Виктор покачал головой, потом неуверенно пробормотал: — Если только утром, в тумане…
— А вот что-то ты такое говорил про местный туман, особенно тот, что на перевале, — неуверенно прошептала Мири.
— Бабьи сказки, — отрезал телохранитель.
И опять потянулись мучительные часы. Виктор завернул Мири в свой плащ, и она задремала. Андрей и он сам спать не стали: сидели, вглядываясь в темноту. Туман начал собираться в долине еще до рассвета. Он клубился белесоватой тьмой, и его мягкий морок беззвучно поглощал реку и склоны гор.
— Надо идти, иначе он накроет все, и мы не найдем проход в скалах, — сказал Виктор. Они бросили рюкзаки, чтобы меньше шуметь и идти быстрее, и двинулись вперед налегке. Шли, стараясь держаться на границе тумана, но вскоре стало очевидно, что влажный сумрак обгоняет их. Очертания гор стали расплываться, и все вокруг казалось очень-очень похожим, и Мири уже не могла понять, где та гора, в которой есть перевал. Виктор двигался вперед уверенно, и она шла за ним, надеясь, что он, как всегда, знает, что делает. Потом она оступилась и поняла, что тропинка дрожит и растворяется перед глазами. Так же дрожала и колебалась спина Виктора. Туман нагнал их, обволакивал тела, наполнял легкие холодной сыростью. Странно было обнаружить, что в тумане жили звуки. Постукивали камни, иной раз чуть ли не рядом слышалось чье-то тяжелое дыхание или шелест: то ли птица пролетела, то ли пробежал кто…
В какой-то момент Виктор схватил Мири за руку, подождал Андрея и молча положил его руку на рукав девушки. Еще несколько минут они продвигались таким паровозиком, а потом вдруг впереди темной массой выросла гора. Прижавшись к ней, путники двинулись направо, туда, где должен находиться перевал.
Теперь, когда бесполезно стало смотреть под ноги, Мири таращилась вокруг, и ей становилось все страшнее и страшнее. Туман был полон форм и теней. Какие-то тени приближались и оказывались замечательно безобидными деревьями, кустами и валунами. Но некоторые, так и не обретя вещественности, проплывали на границе зрения, то уплотняясь, то рассеиваясь и пугая до обморока своей недосказанностью.
А потом Мири поняла, что туман стал светлеть. Она оглянулась на Андрея и за его спиной увидела сероватые тени деревьев и скал — рассвело, и туман начал подниматься. Она дернула Виктора за куртку, тот оглянулся, кивнул и ускорил шаг.
В какой-то момент им пришлось отойти от скалы — из-за большого количества мелких и острых обломков они вынуждены были вернуться на тропинку и пройти несколько десятков метров по открытой местности. Увидев впереди темный провал, Мири вздохнула — это перевал, за которым темные горы, а не светлое небо, вот и кажется, что там тьма.
И тут сзади раздался крик, потом выстрел, и пуля выбила фонтанчик камней подле ее ноги. Виктор тут же оказался рядом, толкнул вперед, велел:
— Беги вниз, к турбазе!
Сам он выстрелил раз, другой, рванулся под прикрытие скал.
Мири увидела, как слева к перевалу бегут трое бандитов. Четвертый стоял на камне и стрелял. Потом его же товарищи оказались на линии огня, и тогда он с воплем прыгнул вперед и тоже побежал. Туман еще сохранялся вокруг вершины перевала, он искажал расстояния и предметы и не позволил бандитам попасть в беглецов. Андрей дернул ее за руку, и они побежали, еще раз замерли на самом перевале, оглянулись — но преследователи скрылись в белесой каше. Там метались тени и слышны были их крики и топот ног, даже стрельба.
Виктор нагнал своих подопечных, толкнул вперед, и они рванули вниз, к турбазе, к людям. Но дорога — какая дорога — тропа с осыпающимися камнями — подвела. А может, сказались напряжение и усталость. Бежали они быстро, и когда Мири оступилась и упала, тело ее врезалось в землю так, что она перекувырнулась через голову, прокатилась еще несколько метров и некоторое время не могла дышать. Андрей и Виктор подхватили девушку, протащили вперед, пристроили под какой-то негостеприимный колючий куст. Андрей упал рядом, скорчившись и задыхаясь. Виктор встал на одно колено, ствол ружья был обращен к тропе. С этой стороны склон был чистый, только наверху испарялись последние клочья тумана, и вот-вот на дорогу выскочат преследователи.
— Надо бежать, — прохрипел Андрей. — Здесь, на открытом месте, они перестреляют нас как цыплят.
Мири попыталась встать и поняла, что на ногу наступить не может: боль была такая, что в глазах потемнело и к горлу подступила тошнота. Она опять опустилась на землю и, дрожа от накатившей слабости, прошептала:
— Не смогу бежать… и идти не смогу. Виктор, давай ружье, а вы бегите за помощью.
Виктор на секунду обернулся, глянул на нее, хмыкнул, спросил Андрея:
— Стрелять умеешь?
Тот покачал головой.
— Мы стобой ходили в тир, помнишь? Во Фрейбурге, — сказала Мири. — Я смогу.
— Старайся попадать, — сказал телохранитель. — Твои цели — первый и второй, остальные мои. Постарайся не попасть в меня.
Он отдал ей ружье и бросился обратно, подкатился под куст возле самой тропы, и Мири увидела, как он достал нож.
Они ждали. А потом, когда их собственное дыхание успокоилось и сердце перестало греметь в ушах, они вдруг поняли, что не слышат ни криков, ни шагов преследователей. В напряженном ожидании прошло минут пятнадцать. Потом Виктор осторожно выбрался из кустов и подошел к своим друзьям.
— Идем в лагерь, — сказал он.
— Но… почему они не идут? — с недоумением спросил Андрей.
— Не знаю. Идем. Бери ее.
Мужчины закинули руки Мири себе на плечи, понесли ее, двигаясь короткими перебежками и каждую минуту оглядываясь назад. Но на перевале так и не появилось ни одной фигуры.
Увидев их на тропе, с турбазы поспешили навстречу, и последние сто метров Мири нес на руках Леха.
К удивлению Мири, он сказал, что по профессии является врачом, ощупал Мири с ног до головы и определил ушиб ребер и закрытый перелом лодыжки без смещения (на этом месте девушку охватили сомнения, но осмотр причинил такую боль, что она предпочла оставить их при себе). Прежде чем заковать Мири в лубок, Леха отнес по ее просьбе в баню ведро воды, но топить категорически отказался: «Нельзя ногу греть». И все же кое-как помывшись, Мири почувствовала себя на верху блаженства. Потом ей забинтовали ногу, наложив предварительно лубки, заставили выпить прописанный Лехой чай с коньяком и кусочком хлеба, и она заснула прежде, чем успела хоть о чем-то подумать или спросить.
— И что была за стрельба? — поинтересовался Леха, опускаясь подле Виктора на лавку. Тот коротко пересказал, что они нашли в скиту, и как бандиты встретили их на перевале.
— Так, говоришь, из тумана не вышли? — переспросил Леха.
— Нет.
— Знаем, это звучит странно, — вмешался Андрей, — но мы ждали минут пятнадцать, потому что Мири сломала ногу, и бежать мы все равно не могли…
— Придется пойти поглядеть, — буркнул Леха, обращаясь даже не к ним, а к безмолвному Сергеичу. Тот кивнул, потом ушел и вернулся с лопатой и киркой.
Андрей открыл рот, но, так и не придумав, что спросить, промолчал и поплелся вслед за всеми обратно в гору. Пока хозяева турбазы хлопотали вокруг Мири, он успел заскочить в кухню, залез в кастрюлю и съел миску чего-то горячего и густого — то ли суп, то ли гуляш. Приятное тепло и тяжесть в желудке оказали немедленный снотворный эффект, но Андрей, переборов себя, отправился за остальными. Подъем показался ему намного круче, чем в прошлый раз. Но вот и перевал. Мужики помедлили, Сергеич повздыхал, потоптался неуверенно, но потом все же шагнул между скал. Остальные двинулись за ним. Бандиты не добрались до верха всего ничего. Все четверо лежали в пределах двадцати метров от тропинки. Глянув на ближнего, Андрей тут же пожалел, что успел поесть. Тело человека выглядело как мешок, набитый студнем, — раздувшаяся, потемневшая кожа, вытекшие глаза… Юноша успел отбежать к кустам, и его вывернуло наизнанку.
— Это что? — негромко спросил Виктор. Он забрал у Сергеича лопату, последовал за Лехой в сторону от тропы и принялся копать яму.
— Туман, — коротко ответил тот. — Ты ж сам сказал, что они из тумана не вышли.
Через некоторое время, устав копать, Виктор сел спиной к трупам и спросил:
— А неприятностей не будет, ежели так закопать? Власти тревогу не поднимут?
— Не-е, нету тут особо властей, — ответил Леха. — В скит я местных пошлю, они там приберут, похоронят всех… Значит, Колдунью не нашли? — спросил он вдруг.
— Нет. Я сам обошел дома — не было ее там, — уверенно отозвался Виктор. Андрей попросил, чтобы он сказал именно так, и охранник не видел смысла открывать правду. Тем более, если никто не собирается ставить в известность ни полицию, ни другие власти. Какая разница, сколько трупов зароют теленгиты в тайге?
Почва на склоне оказалась каменистой, и копать было трудно. Андрей, стараясь не смотреть в сторону тел, пришел и тоже копал, пока Леха с Виктором отдыхали. И все же через несколько часов яма была готова. Отворотив лица и стараясь не смотреть лишний раз на трупы, Леха с Виктором перетаскали их в яму, засыпали землей.
— Мелко, — тяжело дыша, заметил Виктор. — Зверье выкопает.
— Шутишь? Их даже умирающий с голоду волк есть не станет, — отозвался Леха. — Черви, тем все равно, но другие — ни в жисть. Но мы все же подстрахуемся.
Он задрал голову и замахал руками. Проследив за его взглядом, Виктор и Андрей увидели выше на склоне Сергеича. Тот махнул рукой в ответ. Мужчины отошли к перевалу. Взрыв был негромкий, оползень получился не такой уж большой, но он аккурат накрыл могилу.
Само собой, первым делом в Бийске они отправились в больницу, и Мири сделали рентген. Врач полностью одобрил поставленный Лехой диагноз, но лубки сменил на традиционный гипс, после чего нога у Мири стала ныть больше и настроение ухудшилось. Андрей, едва дорвавшись до Интернета, час просидел, общаясь с Лилу. Мири позвонила Эмилю, который с ума сходил, не имея возможности связаться с невестой в течение нескольких дней. Уезжая, Мири туманно сказала, что они с Андреем планируют пеший поход по живописным местам и горам. Когда он удивился, с чего это невесту потянуло в горы, Мири пообещала, что альпинизмом увлекаться не будет, но это важно для брата и ей бы хотелось его поддержать. И вот сперва он неделю не может дозвониться ни до нее, ни до Андрея, а теперь она появляется на экране скайпа как ни в чем не бывало. Эмиль углядел ссадины на лице и руках, да еще Мири сказала, что сломала ногу, и Эмиль нахмурился и стал говорить с ней сухо. Его вытянувшееся лицо не добавило девушке оптимизма, и она довольно быстро закончила разговор.
Вот поди ж ты, теперь будет дуться… Придется что-нибудь сочинить и не забыть заставить Андрея выучить отредактированную версию их приключений, а то ляпнет что-нибудь! Пусть уж лучше жених считает, что она свалилась с какой-нибудь невысокой горки, пусть думает, что Мири нескладная и бестолковая — только бы он не узнал, что случилось на самом деле и что им пришлось пережить.
Чтобы не оставлять Мири одну, мужчины организовали ужин в номере, и Виктор, налив в бокалы вино, вдруг сказал:
— Давайте помянем…
Все молча, не чокаясь, выпили. Мири решительно запретила себе вспоминать то, что произошло в скиту. Украдкой глянув на Андрея, она с изумлением увидела, что брат улыбается.
— Не спрашивай, — быстро сказал он, перехватив ее растерянный взгляд. — Просто я рад, что нет больше неизвестности. Я… потом тебе кое-что расскажу. А пока вот что… Мы нашли сокровище там, где не искали. Смотри! — с этими словами он сунул руку в карман и положил на стол тяжело звякнувший предмет.
Приоткрыв рот, смотрела Мири на массивную оправу тускло-золотистого цвета, слишком темную, чтобы быть чистым золотом. Часть оправы обнимала темный, почти черный сапфир овальной формы, граненный кабошоном. Неведомый мастер расположил камень не по центру, а лишь как навершие уродливого лица — или маски? — с выпученными глазами, грубо вылепленной из того же металла.
— Это, это… — Мириам протянула руку и взяла кольцо. Не веря своим глазам, уставилась в камень. Там, внутри, жил тонкий, но яркий луч, то собиравшийся в точку, то протягивавшийся куда-то вдаль. — Это Путеводная звезда! Недостающий артефакт! Но как… Откуда он взялся?
— Это перстень моего отца, — сказал Андрей. — Мать… Колдунья отдала его мне, перед тем, как уйти в озеро. Она сказала, что это Путеводная звезда для ищущего. И я думаю, что дело тут не только в Золотом городе… Ни Кирилл, ни Колдунья ничего не знали о легенде и сокровищах асов. Они искали другого… И камень вел их. — Он помолчал, потом все же договорил: — Именно поэтому я хочу оставить его себе. Чтобы отыскать свою дорогу. Но лишь после того, как мы доберемся до Золотого города, хорошо?
— Да, — Мири растерянно хлопала глазами. А братец осторожно забрал у нее кольцо и опять убрал в карман. Второй шок девушка испытала, услышав, как Андрей говорит:
— Я хотел бы, чтобы Виктор остался здесь еще на некоторое время.
— А? Но зачем?
— Несмотря на Лехин оптимизм по поводу местных властей, я бы предпочел подстраховаться… — несколько неопределенно заметил молодой человек. — Виктор может в случае необходимости выступить свидетелем. Чтобы не получилось, что мы проехались по тракту, оставив за собой груды трупов. Он со мной, кстати, полностью согласен.
Мири уставилась на Виктора.
— Пока вам особо ничего не грозит, — сказал тот. — А к финальному моменту, то есть когда ты вылечишь ногу и соберешься в поход к Золотому городу, дайте мне знать, и я приеду.
— Но… на сколько же ты планируешь здесь задержаться?
— На неделю… дней на десять. — Виктор налил Мири еще вина, а себе соорудил очередной бутерброд с бужениной и невозмутимо принялся жевать мясо.
— Спешить некуда, — поддержал его Андрей. — Никто не знает, что мы нашли сапфир. «Мудрость Сиона» будет ждать, пока звезды сведут вместе все три артефакта. Поэтому сейчас самое важное — вылечить твою ногу. Ты же не собираешься пробираться по лабиринту на костылях? А уж потом наступит следующий этап операции «Золотой город». Мне такой план действий представляется вполне логичным.
Мири растерялась, потому что вдруг поняла: мужчины все оговорили заранее и просто поставили ее перед фактом. Технически говоря, именно она является работодателем Виктора и может приказать ему лететь завтра в Москву. Но Мириам привыкла полагаться на здравость суждений своего телохранителя и так устала от всего пережитого, что ей очень-очень хотелось, чтобы кто-то все за нее решил и сказал: «Так будет лучше». И она согласилась с доводами мужчин.
Мири разнервничалась чуть не до слез. Слишком много всего навалилось сразу: сломанная нога, перстень, то, что рядом не будет верного и надежного Виктора. Да еще на краю сознания отравленными шипами кололись воспоминания о пережитом в горах Алтая. Пытаясь хоть как-то расслабиться, она слишком много выпила, поела плохо и не осмелилась попросить у Андрея кольцо еще раз. Что-то в том, как братец клал его на стол, как следил за ней глазами, пока она разглядывала камень, как торопливо убрал перстень в карман, почти с видимым облегчением скрыв его от глаз окружающих, поразило девушку.
Мужчины ушли, оставив ее отдыхать. Мири забралась в кровать, устроила ногу поудобнее и задумалась. Вряд ли когда-нибудь им удастся узнать, как сапфир попал к человеку, который был известен как провидец и проповедник, старец Кирилл. Когда его арестовали, перстень, видимо, остался у Марины, и она забрала его с собой на Алтай. Мири вспомнила белое лицо, белые волосы женщины и бледные голубые глаза… Колдунья поразила ее странной, неживой какой-то внешностью, но… сколько ей было лет? Мири попыталась вспомнить все, что говорил Яромильский, и подсчитать хоть приблизительно. Лет сорок. Не выглядела Колдунья на сорок. Вообще возраст определить казалось невозможно… Как местные говорили: Снежная королева. Значит, она успела что-то рассказать Андрею, отдала ему перстень и попросила похоронить себя в озере. Мири вздохнула, вспомнив бирюзовые воды. Страшно как.
Но, может, так было нужно… судьба странная штука и повернулась так, что теперь они смогут закончить ее собственную миссию. Золотой город… Найдем, не найдем — это еще вопрос. Но Мири очень надеется, что город они найдут и будет от этого какая-нибудь польза. Не для нее самой: слава богу, у нее все есть: здоровье (ох, нога ноет и ребра тоже), деньги, жених. Мири вздохнула, вспомнив, как Эмиль вскинул брови и поджал губы, услышав ее сбивчивый лепет по поводу неудачного похода в горы. Потом она немного разозлилась на себя и на него: «А с какой стати я вообще стала оправдываться? Да, пошла в горы — это мое дело, куда я иду. Ишь, какой правильный! Поехал бы со мной и берег бы лично! Не буду в следующий раз ни в чем оправдываться!» Злость несколько улучшила настроение, но заснуть не помогла.
Она вдруг подумала, что хорошо бы еще раз взглянуть на перстень… Если потихоньку постучать в дверь… а может, у них открыто? Тогда, чтобы не будить Виктора… Тут Мири вспомнила, что на ноге у нее гипс и «потихоньку» — это не про нее. Повздыхав, она опять принялась думать об Эмиле, расстроилась окончательно и заснула в слезах.
