Трудно сейчас сказать, почему богиня плодородия и любви, т. е. в конечном счете богиня жизни, оказывается одновременно воинственной и кровожадной. Такое объединение столь разных, казалось бы, сторон свойственно не только Анату. Подобное сочетание характерно и для Астарты у финикийцев, и для месопотамской Иштар. Что же касается вообще соединения в одной фигуре богини плодородия и богини охоты, то это могло объясняться тем, что богиня «отвечает» не только за произрастание плодов, но и вообще за снабжение людей пищей, даваемой землей, — как продуктами земледелия, так и результатами охоты. То же свойственно и южноарабскому Аштару. Видимо, такое соединение было характерно для древнейшей семитской религии.
