291

Почти сразу после начала раскопок Угарита в храме Балу были найдены глиняные таблички с текстами двух эпических поэм — о Карату и о Данниилу и его сыне Акхите. Обе поэмы сохранились, к сожалению, не полностью. Нет конца, имеются пропуски в середине, и только о сюжетах можно составить ясное представление. Уже вскоре после опубликования поэмы стали предметом многочисленных исследований и споров. Хотя в них обеих большую роль играют боги, герои поэм к ним не принадлежат. Конечно, свои деяния герои совершают по воле богов, но прилагая собственные усилия. Мифами в собственном смысле этого слова поэмы не являются. Это, скорее, легенды, т. е. сказания, заключающие в себе зерно исторической истины, однако оно скрыто под разновременными наслоениями неисторических, в том числе мифических, подробностей, так что выявить это историческое зерно порой очень трудно, да и то это возможно лишь после тщательных научных исследований. Давно было замечено, что в названных поэмах нет никаких упоминаний об Угарите. Правда, там сказано просто о «городе», а так утаритяне называли именно свой город в отличие от всех остальных поселений. Но весьма сомнительно, что это город Угарит. Поэтому существует довольно основательное предположение, что поэмы возникли до поселения амореев в Угарите. По всей вероятности, сказание о Карату могло появиться еще во второй половине III тысячелетия до н. э.; но позже, уже существуя в Угарите, оно видоизмени–лось, и от прежнего времени в нем сохранились некоторые детали, в том числе название общества, еще не утаритского, и, может быть, имена самого царя Карату и его детей. Но в поэму проникли и черты нового жизненного уклада. В результате образовалось некое смешение старого и нового, вообще характерное для эпоса и фольклора. Та же особенность присуща и поэме Гомера «Илиада». Сюжет ее — Троянская война, происходившая в XIII или в начале XII в. до н. э. Между тем поэма, составленная, по–видимому, в начале VIII в. до н. э., содержит огромное количество деталей, свойственных времени ее создания, а не времени представленного в ней действия. В еще большей степени это относится ко второй гомеровской поэме — «Одиссее». Совершенно искажены реальные события в таких средневековых поэмах, как германская «Песнь о Нибелунгах» и французская «Песнь о Роланде». Среди действующих лиц русских былин встречаются исторические, такие, как князь Владимир и его дружинники Добрыня и Путята, но былинный Киев мало напоминает столицу Киевской Руси X-XI вв. Вероятно, нечто подобное происходило и с утаритскими поэмами.

Мы уже знаем, что обе поэмы, как и мифы о Балу, были записаны под диктовку верховного жреца и принесены в дар храму Балу. Этот факт ясно показывает, что поэмы в то время рассматривались как составная часть священного предания, а не как чисто литературные произведения. Возможно, они представляли собой мифологическую предысторию Угарита. В конце сохранившегося текста поэмы о Данниилу и Акхите имеется указание писца: «И вот это снова рассказывать». Такое указание говорит о том, что поэмы исполнялись перед публикой (вероятно, в день какого-то религиозного праздника), как и другие мифологические произведения. Произошла своеобразная мифологизация эпоса. Для угаритян явно не было разницы между сказаниями о Балу и других богах, с одной стороны, и о земных царях Карату, Данниилу, Акхите — с другой. Если в сказаниях о богах, особенно о Балу и его борьбе с врагами, речь идет о противостоянии цивилизации и хаоса, жизни и смерти, гармонии и беспорядка в надземном мире, то в поэмах подобные проблемы решаются в мире земном.