Тиумф Диониса

Было время, когда греки, утолявшие жажду ключевой водой и молоком домашних животных, ничего не знали о золотящихся на солнце гроздьях винограда. Придя в каменистую Грецию с востока, виноградная лоза завоевала и ее, как до того Египет и Финикию. Подобно другим открытиям, распространение виноградарства и виноделия греки связывали с одним из богов – Дионисом . Желая приобщить это почитавшееся в Малой Азии божество к миру своих богов, они объявили его сыном Зевса, а богиню земли Семелу , с которой Дионис был связан в Малой Азии как бог растительности, превратили в смертную женщину, дочь фиванского царя Кадма .

Рассказывали, что Зевс полюбил прекрасную Семелу, дочь царя Кадма. Прослышав о новом увлечении супруга, Гера явилась к царевне в облике старицы и внушила сопернице сомнение, действительно ли тот, кто является к ней под покровом темноты, сам Зевс. Она посоветовала Семеле попросить его предстать во всем своем божественном величии.

Когда Семела ночью изложила свою просьбу, Зевс догадался, кто дал этот губительный совет. Но не мог он отказать возлюбленной, ибо заранее поклялся водами Стикса выполнить любое ее желание.

Как только Семела увидела бога в сверкании молний, она воспламенилась и сгорела, но успел Зевс выхватить из пламени младенца Диониса, не достигшего еще того возраста, когда новорожденные могут жить самостоятельно. Охладил он его тельце листвой плюща и сам доносил, зашив в бедро. Когда младенец окреп, Зевс выпустил Диониса на свет. Гермесу было поручено отнести нового бога на воспитание сестре его матери Ино, бывшей замужем за царем Орхомена Афамантом. Узнав об этом, Гера наслала на царственную чету безумие. И снова пришлось Гермесу отправиться в Орхомен. Превратив младенца в козленка, чтобы его не узнала Гера, он отнес Диониса на далекие Нисейские луга, находившиеся где-то в Азии или в Эфиопии, и поручил его воспитание нимфам.

Выросший среди игр прекрасных нимф, юный бог и сам приобрел женственный облик и никогда впоследствии не проявлял интереса к физическим упражнениям и войне. От матери Дионис сохранил любовь ко всему, рожденному землей. Бродя по холмам, он отыскал виноградную лозу и, выжав сок спелых гроздей, превратил его в вино.

И решил Дионис просветить людей, научив их изготовлять этот возбуждающий желания и приносящий забвение напиток. Явился он к царю Икарию и преподнес ему мех с вином.

– Пусть люди узнают его вкус, – сказал он Икарию и исчез.

Погрузил Икарий мех в повозку, простился с любимой дочерью и, свистнув верной собаке, отправился в путь. Первыми ему встретились пастухи Аттики. Расположившись у ручья в тени тополей, они утоляли жажду прохладной водой.

– Отдохни с нами! – крикнул один из них проезжавшему Икарию. – Во всей Аттике нет слаще воды.

– Попробуйте и вы этого божественного питья, – предложил Икарий.

Развязав мех, он стал разливать вино по грубым глиняным кружкам. Напиток понравился пастухам. Они стали его шумно хвалить и наперебой рассказывать невероятные происшествия. Куда девалось спокойствие! В глазах их зажглось бешенство. Они перестали узнавать друг друга. Кто-то бросился плясать, нелепо дрыгая ногами! Двое схватились в драке, обвиняя друг друга в каком-то давнем преступлении. Один же бросился к чужеземцу с криком «Ты отравил нас!» – и нанес ему смертельный удар.

Такова была первая встреча эллинов с вином. Никогда не забывая о ее трагических последствиях, они научились разумно пользоваться даром Диониса, разбавляя вино на две трети, а то и на три четверти водой. Те же, кто не знал о гибели Икария, – скифы, галлы и другие варвары, – пили цельное вино и теряли разум.

Итак, Икарий погиб, а его собака поняла, что с ним случилось что-то недоброе, и побежала за помощью домой. Увидев ее, догадалась дочь несчастного, что лишь беда могла разлучить верного пса с хозяином, и в волнении устремилась вслед за животным. И вот они уже на месте разыгравшейся трагедии. Не выдержало дочернее сердце – повесилась юная дочь Икария над трупом отца. Собака же долго еще сидела без пищи и воды возле тела любимого хозяина, не решаясь отойти ни на миг, чтобы не стало оно добычей хищных птиц и зверей. И долго до слуха обитателей Олимпа доносился жалобный протяжный вой. А когда, наконец, наступила тишина, взглянул Зевс на землю и увидел труп верного пса на самом дне глубокого колодца.

Растроганный Зевс взял собаку Икария на небо, а заодно с ней самого Икария и его дочь – ведь погибли они по вине его сына. И стали они звездами в созвездии Девы. Самая известная из них звезда Собачка (по-латински «Каникула») восходила на небе в самое жаркое время, которое греки называли «собачьей жарой» (сравните с русским «собачьим холодом»). Именно тогда в школах прекращались занятия, и время школьного отдыха до сих пор называют каникулами.

Между тем всевидящая Гера, не пропускавшая ничего, что делалось на земле, увидела, что люди пьют какой-то странный напиток. Она сразу догадалась, что это дело рук сына ненавистной ей Семелы, и вселила в него безумие. Дионис стал скитаться по земле, словно в поисках утраченного разума. Он посетил Египет, а оттуда направился в Финикию. Обойдя эту прекрасную страну, он двинулся в Малую Азию, которую мог считать своей родиной, ибо там почиталась Семела и там он провел детство. Родственная Семеле владычица гор, лесов и зверей Кибела вернула Дионису разум и обучила его действиям, дающим земле неиссякаемое плодородие.

Дионис, однако, не прекращал своих испытаний.

Он отправился во Фракию, в ее покрытых лесами горах, изобилующих медведями, волками, рысями (рысь наряду с пантерой, козлом, ослом, быком, дельфином стала священным животным Диониса), он чувствовал себя как дома. Да и фракийцы настолько хорошо усвоили науку Диониса, что стали считать его своим богом.

Впрочем, Ликург, царь фракийцев, зная о пристрастии своих подданных к напитку Диониса и его пагубных последствиях, приказал вырубить виноградники и заключил под стражу спутников и спутниц Диониса. Этим он навлек на себя гнев богов. Фракийцы лишили безумца власти и, привязав его на вершине горы к изуродованным лозам, растоптали конями. Освобожденные вакханки и сатиры посвятили фракийцев во все обряды и тайны культа Диониса.

Из Фракии Дионис совершил самое длительное из своих путешествий – в Индию, о которой греки до походов Александра Македонского знали понаслышке. Диониса сопровождали в этих странствиях сатиры и усмиренные им дикие звери: львы, пантеры, леопарды. Само шествие его мыслилось как триумф, и ему сопутствовало множество чудесных деяний, перед которыми меркли чудеса Востока. По мановению его руки на ровном месте вырастали виноградные лозы, как змеи, обвивавшие тела царей, вода же превращалась в вино. Гимны Дионису – дифирамбы – облетели всю землю и возвратились на его родину, возвещая о небывалом торжестве юного бога.

Утверждение Диониса в олимпийской религии было победой земного бога (ведь Семела была богиней Земли) и его земных спутников, людей земли, ищущих утешения от земных невзгод в вине и буйных плясках. Человек во хмелю мог свободно высказаться о том, о чем в трезвом состоянии опасался и думать. Одно из прозвищ Диониса – Лиэй (Освободитель) могло пониматься расширительно, как освободитель от угнетения и рабства. В культе Диониса нашло выражение мироощущение мятежных элементов греческих городов-государств, требовавших возвращения утраченного в ходе развития частнособственнических отношений равенства.

Идеи дионисийства противостояли созданному богами порядку в космосе и соответствующему ему в государстве, согласно которому народ должен подчиняться аристократам, считающим себя потомками богов. Принятие Диониса на Олимп было выражением компромисса, на который вынуждены пойти аристократы, чьим главным богом был Аполлон, бог меры и соразмерности, охранитель незыблемости установленного Зевсом порядка.

Рассказывали, что, возвращаясь из Индии в Грецию, Дионис столкнулся с морскими разбойниками-тирренами. Не только греческим поэтам, но и авторам священной книги древних евреев Библии были известны эти свирепые пираты, нападавшие на людей, захватывавшие их и продававшие затем в рабство.

Стоял Дионис на скале и смотрел вдаль. Колыхавшийся на волнах корабль показался ему частью моря, ласкового и спокойного. Разбойники же, увидев прекрасного юношу, смекнули, что за него удастся получить хорошие деньги. Высадившись на берег, они схватили Диониса и привязали к мачте, как обычно поступали с пленниками. Один лишь кормчий по благородному облику юноши догадался, что перед ними не человек, а неведомый бог. Напрасно призывал он товарищей, чтобы они отпустили юношу. Ослепленные жаждой наживы, пираты и слышать не хотели об его освобождении. Расположившись на палубе, они шумно подсчитывали барыши, как вдруг над головой пленника вознеслась виноградная ветвь, закрыв юную грудь кружевной листвой и янтарными гроздьями. В страхе прыгнули пираты за борт, но не скрылись в пучине, а, превратившись в дельфинов, поплыли, раздвигая волны, то погружаясь, то выныривая из них. Одному кормчему сохранил Дионис человеческий облик, чтобы тот поведал, что ждет бесчестных людей, нападающих на беззащитных путников. Да и сами дельфины напоминают об этом, веками провожая корабли и высовывая из воды блестящие спины.

Кроме названных имен, Дионис имел много других, в которых выявляется его сущность бога растительности и производительных сил природы. Его называли Дендреем (Древесным), что свидетельствует о его первоначальном облике в виде дерева, Эвием (Плющом), Сикитом (Фиговым) – от обильно плодоносящей смоковницы. Бурные празднества дали Дионису прозвище Никтила (Ночного) и Бромия (Шумного). Празднества Диониса сопровождались выкриками: «Иакх! Эвоэ!» От первого из них возникло имя Вакх, под которым Дионис почитался у римлян, и Паха – у этрусков.

Дионисийские процессии можно представить, ознакомившись с посвященными Дионису гимнами с их буйством звуков, напоминающих ликование южной природы. Но их можно увидеть и в рельефах на камне в виде пляшущих менад (безумствующих) в шкурах пятнистых оленей, со спутанными волосами. Чувственные позы опровергают представление о гармоничности и сдержанности эллинов. Перед нами зрелище, которое лучше всего выражает слово «карнавал», выводящее на свет дремавшую под гнетом обыденности страстную земную человеческую природу. Олимпийская религия всем своим ритуалом, своими играми в честь Зевса и Аполлона, статуями богов и героев веками воспитывала культ соразмерного человеческого тела. Ей было чуждо безумие «варварского» мира, где пили без меры чистое, не смешанное с водой вино. Вместе с Дионисом и его свитой в Элладу вторгаются амазонки, скифы, фракийцы – все те народы, над которыми одерживали победы Геракл, Тесей и другие герои.

Но что принесло это вторжение? Гибель античной культуры и вместе с нею ее стержня – мифа? Напротив, их небывалый расцвет, ибо в свиту Диониса вошли его детища – Театр, Трагедия и Комедия . Ряженые участники процессий в подражание спутникам Диониса сатирам напяливали на себя вывороченные козлиные шкуры, прикрепляли к голове рога, а к обуви – копытца. Они, приплясывая, двигались веселым, шумным хороводом и распевали песни, славящие Диониса и рассказывающие о его горькой и веселой судьбе.

Так Дионис стал богом театра, богом в маске. Маска была непременным атрибутом Диониса, бога вечных превращений. Театр давал мифу новую жизнь, беспредельно расширяя возможности истолкования древних преданий. Театр, выросший из праздника Диониса, соединил эти древние предания с постоянно изменяющейся жизненной реальностью, объединил Олимп и землю, богов и гигантов, небо и подземный мир. Театр и трагедия – это триумф и бессмертие мифа.