С тех пор как Розалинд и ее муж Джерри переехали в этот дом с восхитительным видом на озеро и раскинувшиеся за ним меловые уступы Мендипса, ее родители каждую субботу приезжали на ланч. Ди, тетка Розалинд, которая жила в соседнем поселке и помогала Дэвиду вести дела его приемной в избирательном округе, как правило, тоже выкраивала для них время в своем напряженном графике; частенько заглядывала и близкая подруга Розалинд Салли. Двери их дома были гостеприимно открыты для всех друзей, нужно было только позвонить Розалинд за день, и за семейным столом для них тоже оставляли место.

Сегодня Салли — это в разгар-то летней жары! — лежала в постели с гриппом, Ди помогала на «распродаже из багажника», а Джерри, который работал пилотом в компании «Бритиш Эйрвейс», улетел до вторника, и большой деревянный стол, который Розалинд для этого еженедельного действа часто сервировала на восьмерых или даже на десятерых, был накрыт всего на трех человек.

Сунув лазанью — одно из любимых блюд Лоуренса — в духовку, она выставила таймер и, не поддаваясь желанию откупорить бутылку вина до приезда отца, побежала наверх, чтобы закрыть окна, пока не разразилась гроза, о которой говорили сгущавшиеся на горизонте тучи. Поскольку старую мельницу изначально перестроили и расширили для большой семьи одного бристольского морского торговца, особняк представлял собой беспорядочно спланированную постройку с пятью спальнями и тремя ванными комнатами, каждую из которых заново отделали, обставили и украсили Розалинд и ее мать. Это означало, что каждый уголок дома напоминал Розалинд о Катрине, поджидая удобного момента, чтобы с головы до ног захлестнуть ее счастливыми и одновременно горькими образами прошлого. Боль потери по-прежнему была так сильна, что иногда казалось, будто она не стихает, а, наоборот, только растет, и в такие минуты отчаяния ей хотелось одного: оставить этот сложный и жестокий мир и быть рядом с матерью, куда бы та ни ушла после смерти.

По пути из их с Джерри спальни, где на помосте возвышалась кованая железная кровать, с которой, облокотившись на подушки, очень удобно было наслаждаться видом из окна, Розалинд заметила свое отражение в старинном псише, которое когда-то принадлежало матери, а теперь перешло к ней. Заметив, какой у нее мрачный и растрепанный вид, она бросилась в ванную, чтобы пройтись по локонам расческой (еще одним подарком матери) и напудрить щеки. Ей не хотелось, чтобы отец подумал, будто она не справляется, потому что она очень даже справляется, хотя его заслуги в этом нет никакой. Розалинд закрыла глаза, глубоко вдохнула и выдохнула и опять посмотрела на себя в зеркало. Женщина в отражении настороженно на нее посматривала, как будто не могла решить, оставить ее продолжать прихорашиваться или попросту отпустить. Она выглядела усталой и встревоженной, и в этом не было ничего удивительного: она полночи спала, с волнением прислушиваясь, как Лоуренс топает по дому. Он включал и выключал лампочки, смывал воду в туалетах, открывал и закрывал занавески, аккуратно расставлял по местам стулья, поворачивал краны — одним словом, прежде чем вернуться в постель, всячески убеждался, что дом функционирует нормально.

Розалинд радовало, что Джерри не было и он этого не слышал. Муж относился к их сыну с меньшим терпением, чем она. Но, с другой стороны, Джерри приходилось вставать рано утром, а кому, если не пилотам, жизненно необходимо хорошо высыпаться. Иногда Розалинд задумывалась, какие чувства Лоуренс на самом деле вызывает у Джерри. Она не сомневалась, что тот любит мальчика и сделал бы все, что угодно, лишь бы он был счастлив, если кто-нибудь вообще способен сделать Лоуренса счастливым. Но что должен чувствовать отец, который никогда не может обнять сына или разделить с ним то, чем делятся с папами другие девятилетние мальчишки? Будучи матерью, Розалинд отдала бы все на свете, чтобы обнимать Лоуренса и стискивать его неуклюжей медвежьей хваткой, как делал ее отец, когда она была маленькой. Или поглаживать ладонью по его шелковистым кудряшкам, или слушать его неугомонный смех, такой, как у всех детей. Так что Джерри, наверное, чувствует то же самое.

Бедный Джерри. Бедный Лоуренс. Бедная она.

— Привет! Ты здесь?

— Ах, папа, да, — вздрогнув, отозвалась Розалинд. — Ты меня напугал.

— Разве ты не слышала, как я звонил? — спросил он, когда она вышла из ванной.

— Прости, — сказала она, — я была далеко. Как ты?

Розалинд шагнула в его раскрытые объятия, крепко прижалась к нему и почувствовала, что ей невыносимо хочется еще глубже зарыться в круг его утешающих рук.

— Видел Лоуренса? — спросила она. — Он в шалаше на дереве.

— Уже нет. Сейчас он за столом, собирает новый пазл. Ты в порядке? Выглядишь усталой.

— Он опять выкидывал свои штучки ночью, — призналась Розалинд и, встретив ласковый взгляд отца, почувствовала, что у нее глаза наливаются слезами. — Пойдем, ланч почти готов, — сказала она быстро, беря его под руку. Она не хотела, чтобы отец видел ее в слезах; ему незачем знать, как легко ее сейчас ранить. И тем более незачем начинать разговор с того, как ей страшно, что их пути расходятся. Розалинд знала: отец будет настаивать, что ничего такого не происходит, что она сама все выдумала и сейчас он любит ее ничуть не меньше, чем любил всегда. Честно говоря, она в этом не сомневалась, но у нее в голове не укладывалось, что после смерти мамы он станет вести себя подобным образом.

Нет, о матери сейчас думать нельзя, иначе она в самом деле разревется.

— Так ты привез ему новый пазл? — весело защебетала женщина, когда они начали спускаться по лестнице. — Надеюсь, он не выхватил его у тебя из рук.

— Вообще-то, он даже сказал «спасибо».

У Розалинд сердце запело от гордости. Ее отец всегда вызывал у Лоуренса самый живой отклик; мальчик как будто даже понимал кое-какие из шуток дедушки, а за последний год проникся интересом к тому, что происходит в парламенте, спрашивал, какую политику поддерживает Дэвид и что он делает, чтобы помогать людям в своем избирательном округе. Для девятилетнего мальчика он блестяще разбирался в ситуации, но и официальные фразы, которые частенько проскакивали в его речи, и нежелание смотреть собеседнику в глаза — все это было признаком синдрома Аспергера, из-за которого он несколько отличался от всех остальных детей.

Не желая показывать, что ей не терпится выпить, Розалинд, пока отец откупоривал бутылку испанского вина, стояла над Лоуренсом и наблюдала, как тот собирает фрагменты голово-ломки. «Белондраде и Луртон». Они впервые открыли для себя это вино, когда отдыхали всей семьей в отеле «Ла Резиденция» в деревушке Дейя на Мальорке. Почти каждое лето они приезжали в этот отель на неделю или на десять дней и потом еще неделю-другую проводили на Средиземном море, например на каком-нибудь из греческих островов или на Лазурном берегу. В конце декабря они любили улетать в жаркие страны — Барбадос, Маврикий, Таиланд — чтобы сбежать от серой хандры, в которую обычно впадала после Рождества Англия. Последние два года у них не получалось путешествовать из-за маминой болезни, и Розалинд до сих пор не могла смириться с фактом, что они уже никогда не поедут отдыхать одной семьей.

— Ди к нам присоединится? — спросил Дэвид, передавая ей бокал.

— Спасибо, — поблагодарила Розалинд. — Тетя прислала сообщение. Пишет, что заглянет на кофе после распродажи. — Она чокнулась с бокалом отца и сделала большой живительный глоток. — Так как у тебя дела? — Розалинд пошла к плите, чтобы взглянуть на лазанью.

Она не сразу обратила внимание, что Дэвид не отвечает, а обернувшись, увидела, что он с любопытством смотрит в окно.

— Там кто-то есть?

Как будто не расслышав ее, Дэвид проговорил:

— Так как у тебя дела?

— У меня нормально, — ответила Розалинд, глядя, как он отворачивается от окна. Очевидно, он думал о ней и теперь, без сомнения, жалеет, что приехал. — А у тебя? — проговорила она, сдерживая слезы негодования. — Когда начинаются летние каникулы?

— Двадцатого, кажется, — сказал Дэвид. — В общем, где-то через месяц.

Розалинд внутренне сжалась, ожидая, что отец упомянет о свадьбе, которая должна была состояться через две недели после начала каникул, но он промолчал, хотя наверняка подумал об этом в первую очередь.

— Дэвид, — сказал Лоуренс, который всегда именно так называл деда, — Ноев ковчег не мог быть настоящим, потому что всех этих животных невозможно взять на борт, и Ною было 600 лет, когда Бог велел ему строить ковчег, а люди столько не живут. Плюс на геологическом разрезе не видно аномалий, которые подтверждали бы потоп.

Дэвид улыбнулся и сел рядом с внуком.

— Что ты знаешь о геологическом разрезе? — спросил он, наблюдая, как ловкие пальцы Лоуренса перебирают две тысячи фрагментов и складывают Ноя с его ковчегом, изображенного во всех хитроумных подробностях.

— Я знаю, что под поверхностью есть почвенный слой, потом уголь, потом высохшее русло реки с трещинами усыхания в иле.

Зазвонил айфон Дэвида, и Лоуренс перевел взгляд на телефон.

— Это Майлз, — сказал ему Дэвид. Отец объявил, кто звонит, чтобы она знала, что это не его подруга, догадалась Розалинд. — Да, Майлз, что я могу для тебя сделать? — сказал он, поднимаясь из-за стола и набирая себе из буфета арахиса. — Только не говори, что ты в офисе. Знаешь, по выходным можно не работать. — Он засмеялся ответу Майлза, а потом сказал: — Нет, Ди сейчас не здесь. Не можешь до нее дозвониться? Наверное, выключила телефон. Я могу чем-то помочь? — Он замолчал, слушая и похрустывая орешками, потом проговорил: — Без проблем, завтра приедешь около шести вечера, а не сразу после ланча. Избирателей, насколько я помню, мы принимаем в Кейншеме в понедельник утром. Ага, потом сразу поеду с тобой в Лондон. Да, хорошо. До встречи.

Положив трубку, он насыпал в миску щедрую порцию орехов и поставил их на стол.

— А где на этих выходных Джерри?

Розалинд бросила взгляд на часы.

— Прямо сейчас на пути в Кейптаун. Спасибо, — добавила она, когда отец подлил ей в бокал вина.

Отметит ли он, что это именно Кейптаун, а не какой-нибудь другой город? Скажет что-нибудь по этому поводу? Розалинд сама не знала, хочет этого или нет, но, когда Дэвид промолчал, она почувствовала себя обманутой и рассердилась. Раньше отец никогда не отмахивался от ее чувств и не относился к ним с таким пренебрежением. Он наверняка понимает, как ей тяжело каждый раз, когда Джерри возвращается в город, где у него был роман, так почему он ничего не скажет? Потому что он только и думает, что о ней, вот почему.

— Мне нужно просмотреть с тобой кое-какие счета после ланча, если у тебя есть время, — сказала Розалинд и, высыпая в миску пакет салата, вдруг почувствовала себя невыносимо одинокой.

— Время есть, — подтвердил ее отец.

— Дэвид, ты будешь премьер-министром? — спросил Лоуренс, не отрывая глаз от пазла.

— Не на этой неделе, — ответил ему Дэвид.

— Премьер-министров Великобритании было пятьдесят два, — сообщил Лоуренс, — начиная от сэра Роберта Уолпола, которого назначили в 1721 году, и заканчивая человеком, который занимает пост сейчас. Эти животные называются моржами... — пояснил он Дэвиду, когда тот заглянул ему через плечо и скорчил рожу.

— Это могут быть мамонты, — сказал он, — или мохнатые коровы с рогами. Трудно сказать.

Лоуренс посмотрел на него, медленно моргнул и вернулся к своей головоломке.

Розалинд с отцом обменялись улыбками. Дэвид был одним из немногих, кому удавалось безнаказанно возражать Лоуренсу.

Ни с того ни с сего Розалинд начала спрашивать себя, как им теперь отмечать рождественские вечера и дни рождения. Они всегда праздновали в семейном кругу, Лоуренс ждал каждого такого события с нетерпением, но как они смогут собираться вместе, когда с Дэвидом эта женщина? Она, наверное, даже не пригласит их к себе в дом, но, даже если бы и пригласила, Розалинд скорее отрежет себе ноги, чем позволит им переступить ее порог, когда она, вероятно, при первом удобном случае пустилась бы танцевать на могиле ее матери.

— Милая, что ты делаешь с салатной заправкой? — спросил отец. — Если ты еще чуть-чуть ее потрясешь, она превратится в суп.

— Извини, — сказала Розалинд и попыталась изобразить смех. — Кажется, я сегодня немного на нервах. Вчера вечером мы с Джерри поссорились... Нет-нет, ничего серьезного, но я почти не спала, и потом еще с одним из Клифтонских домов проблемы...

— Я могу помочь?

— Нет, все нормально. Я поеду туда в понедельник и поговорю с жильцами. Ничего такого, чтобы тебе стоило беспокоиться. О, лазанья готова, — объявила она, когда запищал таймер. — Достань ее, пожалуйста. Лоуренс, будь хорошим мальчиком, пойди вымой руки.

— Сначала мне нужно закончить это, — напомнил он маме.

Когда Лоуренса выбивали из колеи, он устраивал истерику или замолкал на несколько дней. Зная это, Розалинд не стала спорить, а просто достала из шкафа с подогревом три тарелки и поставила их на стол.

За ланчем Лоуренс развлекал их, перечисляя в хронологическом порядке всех премьер-министров и в алфавитном — всех известных ему животных, все футбольные команды Премьер-лиги и каждого игрока поименно. Последнее удивило и тронуло Розалинд, потому что до этого Лоуренс никогда не проявлял интереса к любимому виду спорта отца. Может быть, он заучил все эти фамилии, чтобы произвести впечатление на Джерри? Кто знает...

— Что скажешь, если мы завтра пойдем на рыбалку? — спросил Дэвид, когда они убирали со стола.

— Да, это было бы весьма занятно, — ответил Лоуренс. — Сейчас я поиграю на компьютере, — сообщил он и, вытерев лицо бумажным полотенцем, которое протянула мать, аккуратно сложил его, вернул Розалинд и ушел.

— Сегодня такая замечательная погода, нужно было накрывать стол во дворе, — заметила Розалинд, заливая в чайник воду.

— Мы можем кофе выпить там, — предложил Дэвид. Закрыв посудомоечную машину, он взял дочь за руку и сказал: — Если хочешь, давай и дальше избегать темы, которая нас по-настоящему волнует, но, если мы ее не обсудим, проблема так и останется нерешенной.

Лицо Розалинд стало напряженным.

— Не вижу, что тут обсуждать, — сухо ответила она. — Решение ты, похоже, уже принял, и мое мнение, очевидно, тебя не интересует.

— Присядь, — сказал Дэвид, пытаясь подвести ее к столу.

— Я варю кофе, — напомнила Розалинд и, высвободив руку, повернулась к нему спиной.

Дэвид подавил вздох и стал наблюдать, как она достает с полки кофеварку и начинает засыпать в нее три мерных ложки свежесмолотого кофе.

— Я видел сообщение, которое ты прислала Лизе в четверг, — сказал он. — Неужели ты не понимаешь, что таким поведением ты себе же причиняешь боль?

— Ну, это ничего, — огрызнулась Розалинд, — тебе, похоже, все равно, больно мне или нет, иначе ты перестал бы с ней встречаться.

— Розалинд, я женюсь на ней...

— Я не хочу это обсуждать.

— Но нам придется. До свадьбы осталось не так долго, и я хочу, чтобы ты пришла.

— Прости, но этого не будет.

— Пожалуйста, послушай меня...

— Нет, это ты меня послушай, — закричала Розалинд гневно, оборачиваясь к отцу. — Я не хочу принимать эту женщину в нашу семью. Она для меня ничто, ничто, слышишь?

-Но...

— Она шлюха, которая охотится за твоими деньгами, папа, и если ты навязываешь ее нам, когда после маминых похорон прошло всего несколько месяцев, то это всего лишь показывает, как мало значат для тебя наши чувства.

Тревога и боль, появившиеся во взгляде Дэвида, сказали Розалинд, как сильно она его обидела. Ну и пусть. Отец должен понимать, как больно он обижает ее сам.

— Пожалуйста, никогда больше не называй так Лизу, — резко сказал он. — Ты даже не знаешь ее, так что...

— А вот и нет. Я знаю все, что мне надо знать. Однажды она чуть не разрушила твой брак и даже пыталась увидеться с тобой, когда мама болела. Насколько я знаю, мама была права, ты и в самом деле встречался с ней тогда.

— Она ни разу не пыталась связаться со мной, когда твоя мать болела.

— Неправда! Я видела открытку, которую она посылала...

— Твоя мать была...

— И смотри, как быстро ей удалось до тебя добраться, когда мамы не стало! А ты, дурак, даже не пытаешься ее остановить. Не пара она тебе, пап. Она нахлебница, пустое место...

— Розалинд...

— ... она вояжирует по свету вместе с богатыми и знаменитыми и мнит себя особенной, а на самом деле она всего лишь жалкая писака, которая не привносит в наш мир абсолютно ничего ценного. Она не смогла удержать рядом с собой ни одного мужчину, потому что все они, кроме тебя, умели быстро разглядеть ее истинное лицо.

— Когда закончишь...

— Я еще даже не начинала...

— Розалинд, я не буду стоять молча и позволять тебе говорить все эти гадости, когда ты даже не знаешь человека, о котором ведешь речь. Я знаю, что в конце жизни твоей матери нелегко давалась уверенность, что я не встречаюсь с Лизой...

— Потому что она знала, что вы встречались.

— Как она могла знать о том, чего не было?

— Говори, что хочешь, но мама знала, что эта женщина опять до тебя добралась. Она разыскала тебя в Париже, и с тех пор ты только и ждал, чтобы мама скорее умерла и ты мог бы без помех крутить свои грязные любовные делишки.

Лицо Дэвида стало пепельного цвета.

— Милая, это неправда, — с чувством сказал он. — Когда твоя мать болела, я делал для нее все, что мог.

— Только не любил ее. А она всегда хотела именно этого: знать, что ты искренне любишь ее.

— Конечно же, я любил ее.

— Так сильно, что не успел ее труп остыть, как ты...

— Прекрати, — дрожащим голосом перебил Дэвид. — В чем бы ты себя ни убеждала, что бы ни говорила тебе мать...

— Тебе ее не хватает? — почти прокричала вопрос Розалинд.

Дэвид удивленно заморгал.

— Ты прожил с ней в браке тридцать лет! А теперь? Тебе ее недостает?

— Да. И очень сильно.

— Ты лжешь!

Он ничего не сказал. Не мог. Слова разлетались от него, как испуганные птицы.

— Почему ты не оправдываешься? — гневно вскипела Розалинд. — Совесть мучает, да? Ты знаешь, что плохо себя вел тогда и что сейчас поступаешь неправильно...

— Я могу...

— Зачем ты продал мамин дом? Ты же знаешь, как много он значил для нее, для меня... Я выросла там, черт побери! Это было наше семейное гнездо. Там все наши воспоминания. А ты просто взял и продал его, как какое-нибудь рядовое жилье из тех, что у нас на балансе. Как ты мог это сделать?! Это был наш дом, и мне не легче оттого, что все остальное ты переписал на меня, так что даже не пытайся уговорить себя, что поступил со мной честно.

— Я заведомо в проигрыше, Розалинд. Ты не слушаешь...

— Скажи, зачем ты его продал.

Дэвид начал было говорить, но слова опять разбежались в разные стороны.

— Ответь! — закричала Розалинд. — Что с тобой такое? Я хочу знать, зачем ты его продал.

— Милая, спроси себя, хотела бы ты... — Он шумно сглотнул и начал снова. — Ты бы в самом деле хотела, чтобы Лиза жила в нем, учитывая, как ты к ней относишься? Разумеется, нет. И она тоже не хотела бы там жить. Твоя мать и я... Мы были очень счастливы в этом доме, но наше время ушло. Ты, конечно же, понимаешь это. И я не смог бы бродить по этим комнатам и коридорам один...

— Я понимаю одно: чужие люди выкорчевывают ее клумбы, валят стены, обращаются с домом так, будто это какие-нибудь развалины, а не самый красивый особняк на много миль вокруг.

— Послушай, я понимаю, тебе тяжело каждый раз, проезжая мимо, видеть, как они перестраивают дом на свой лад, но нам пора перестать оглядываться на прошлое.

— А я хочу оглядываться, — по щекам Розалинд вдруг покатились слезы. — Я хочу, чтобы мама вернулась. Она не должна была умирать. Она была слишком молодой... О боже, папа, без нее ужасно... Мне так ее не хватает...

Рыдая, она упала в объятия к Дэвиду. Тот крепко прижал ее к себе и закрыл глаза, чтобы самому не расплакаться, приняв на себя всю горечь и боль ее потери.

— Тише, тише, — успокаивал он, целуя волосы Розалинд. — Я знаю, как много она для тебя значила, и...

— Зачем ты пошел к ней прямо тогда? — зло всхлипнула она. — Не мог подождать немного? Все случилось так быстро, и мама не заслужила, чтобы ее бесцеремонно отшвыривали с дороги.

— Я такого не делал, — уверил ее Дэвид. — Твоя мать значила для меня все...

— Ой, — послышалось из открытой двери в кухню. — Я не вовремя? Мне уйти?

— Нет, нет, Ди, — сказала Розалинд тетке. — Мы не обсуждаем ничего такого, о чем ты не знаешь.

Круглое и обычно веселое лицо Ди Лоример тревожно сморщилось, когда она увидела, как племянница вырвалась из рук отца, вытирая глаза и пытаясь не разразиться новым приступом плача. Ди быстро перевела взгляд на Дэвида, как будто искала в нем ключ к разгадке, но тот просто покачал головой.

— Если не возражаешь, я бы попросила тебя уйти, пап, — сказала Розалинд. — Не хочу показаться грубой или оскорбить твои чувства. По крайней мере, не хочу обижать тебя еще больше, чем уже обидела... — Она слабо улыбнулась. — Можем увидеться за ужином, если хочешь. Если, конечно, у тебя нет других планов, — помедлив, добавила Розалинд.

Дэвид судорожно сглотнул и бросил виноватый взгляд в сторону Ди.

— Боюсь, они есть.

Розалинд обреченно кивнула.

— Она здесь, в Бристоле?

— Сейчас она, вероятно, на пути сюда.

— Где вы остановились?

Он хотел ответить, но потом передумал.

— Не волнуйся, я не планирую заявляться в гости или еще как-нибудь разорять ваше уютное любовное гнездышко, где бы вы его ни свили.

Дэвид опять посмотрел на Ди, но та потупила взгляд в пол, очевидно не горя желанием оказаться между молотом и наковальней.

— Мы остановились у ее сестры, недалеко от Бата, — сказал Дэвид.

У Розалинд остекленел взгляд. Дэвида затягивала другая семья, они теряли его, и она не знала, как этому помешать.

— Может, позвонишь, если выпадет минутка, — сказала она, пытаясь говорить спокойно, но в ее голосе все-таки прозвучала истерическая нотка.

— Конечно, позвоню, — пообещал он и поцеловал дочь.

Розалинд попыталась улыбнуться и решила не напоминать ему, как часто в последнее время он давал ей такие обещания и не сдерживал их. Отец, которого она всегда знала и любила, никогда бы ее не подвел. Разве одно это не доказывает, что Лиза Мартин забирает его у нее?

 

 

Лиза видела, даже чувствовала на себе взгляд Дэвида, когда шла к нему по платформе. Солнечный свет заливал ее с головы до ног, воздушные, полупрозрачные складки платья мягко шуршали, а легкий ветерок играл с полями ее соломенной шляпы. Он стоял сразу за воротами стоянки на вокзале Бат-Спа. Привалившись к перилам и скрестив на груди руки, он потемневшим от удовольствия взглядом следил за ее приближением. Лиза понимала, что на нее смотрят люди, а она сияет улыбкой, как подросток, но ничего не могла с собой поделать и, по правде говоря, не слишком переживала по этому поводу. Важно только то, что Дэвид здесь и, судя по его виду, сходит по ней с ума так же сильно, как она по нему.

— Как думаешь, можно целоваться на людях, если есть риск, что тебя узнают? — прошептала она, придерживая шляпу, когда Дэвид закружил ее в объятиях.

— Кому какое дело? — отозвался он и решительно накрыл ее губы своими.

Когда Дэвид отпустил Лизу, та раскраснелась и сияла. Взяв его под руку, она позволила ему взять сумку с вещами, и они вместе пошли к машине.

— Как поход за покупками? Удался? — спросил Дэвид, открывая для Лизы пассажирскую дверь машины.

— Рада, что ты спросил, — ответила она, забрасывая шляпу на заднее сидение. — Диваны заказаны, кровати для гостей тоже, а нашу закажу, как только мы определимся с матрасом. В любом случае его вполне могут сделать по размерам столбиков, как бы их не выставили.

— М-м-м, похоже, мы делаем успехи.

Обойдя машину, Дэвид сел на место водителя рядом с Лизой и опять притянул ее к себе.

— Ты выглядишь сногсшибательно, — сказал он. — Мне нравится это платье. Оно очень стильное и дерзко подчеркивает то, что под ним.

Лиза залилась смехом.

— Надеюсь, что нет, — прошептала она, — потому что под ним нет ничего, кроме меня.

Дэвид похотливо застонал.

— Если бы мы не были в общественном месте... — сказал он.

— Что бы ты сделал? — поддразнила она.

Наклонившись ближе, Дэвид зашептал ей на ухо, и ее улыбку захлестнуло волной желания.

— По дороге сюда я заскочил к Эми, — сказал Дэвид, выезжая задним ходом со стоянки. — Твоя мать уже там, и на вечер, если повезет с погодой, они планируют барбекю.

— Отлично. Значит, нас будет только пятеро?

— Кажется, грозилась нагрянуть Рокси, но потом ей кто-то позвонил, и нам помахали ручкой.

Лиза улыбнулась, прекрасно помня, какими неугомонными они с Эми были в возрасте Рокси и как бежали от общества взрослых.

— Так ты выяснила, почему Брендан отменил вчера вашу встречу? — спросил Дэвид, когда они вывернули на шоссе, ведущее за город.

— По всей видимости, его бабушка упала и ему пришлось все бросить и мчаться в Линкольн. К счастью, с ней все хорошо. Сегодня утром он написал мне по электронке, извинился, что отменил встречу в последний момент, и мы перенесли ее на вторник.

— Он не сказал, зачем ему надо тебя видеть?

— Нет, но, зная Брендана, думаю, он наверняка хочет посплетничать. Теперь ты рассказывай. Как прошел ланч с Розалинд?

У Лизы защемило сердце, когда, не отрывая глаз от дороги, Дэвид взял ее за руку.

— Понятно, совсем плохо, — проговорила она, глядя на кольцо с бриллиантом в три карата, которое он подарил ей по случаю помолвки.

— Это изменится.

Надеясь, что Дэвид прав, но сомневаясь в этом, Лиза сказала:

— До свадьбы?

При этих словах Дэвид вздохнул и, влившись в полосу однорядного движения, ответил:

— Может быть. Нет ничего невозможного.

«Разве что случится чудо», — подумала Лиза.

— Кстати, ты не говорил с ней о сообщении?

Дэвид не ответил сразу, и Лиза уже готова была сменить тему, но тут он сказал:

— М-м-м, ее ситуации сейчас не позавидуешь...

Лиза повернулась к нему.

— И?.. — проговорила она, ожидая дальнейших объяснений.

Дэвид покачал головой.

Лиза не совсем его поняла, но и слишком сильно давить тоже не хотела, поэтому сказала:

— Джерри был дома?

— Нет. Точно не знаю, где он, но его поездки редко длятся больше недели.

— Она по-прежнему думает, что он гуляет на стороне?

— Не знаю. Об этом речь не заходила, но я уверен, что они уже во всем разобрались.

Лиза со вздохом отвернулась к окну.

— Я не могу не жалеть ее, — проговорила она. — Ей, наверное, кажется, что весь мир вокруг рушится... Как думаешь, поможет, если я поговорю с ней, попытаюсь объяснить, что мы могли бы подружиться, если бы она этому не противилась?

Поднеся ее руку к губам, Дэвид сказал:

— Прекрасная мысль, но я не думаю, что сейчас подходящий момент. Она все еще... — Он тряхнул головой, как будто не хотел продолжать.

— Оплакивает мать?

— Да, она... — Дэвид опять смолк, а спустя несколько секунд сказал: — Скажи, Брендан тебе не звонил?

— Я только что говорила тебе...

— Да, прости, я хотел сказать Белинда. Так ведь зовут портниху, которая шьет тебе платье?

— Ее зовут Изабелл, — поправила Лиза, — и вчера я провела с ней почти все утро. Платье просто сказочное. Ну, или будет таким, когда она его закончит.

Дэвид игриво улыбнулся.

— Жду не дождусь, когда можно будет увидеть тебя в нем. Я нисколько не сомневаюсь, что ты будешь выглядеть роскошно. Кстати, ты уже решила, где хочешь провести медовый месяц?

— Вообще-то, я, кажется, в самом деле определилась... Ой, подожди-ка, кто это?

Лиза полезла в сумку и достала свой айфон.

— Гонконгский номер, — сказала она, подумав сначала о Тони, а потом о тех, кого надеялась услышать. — Пожалуйста, пусть это будут Шила или Баз. Привет, это Лиза, — объявила она в трубку.

— Привет, дорогая, это Шила. Прости, что так долго не перезванивала. Мы вчера прилетели в Гонконг. Наш агент говорил тебе?

— Да, говорил. Вы там на неделю?

— Да, потом Сингапур, Сидней и... Ой, мамочка, я забыла расписание, но это не важно. Важно, что мы с огромным удовольствием споем у вас на свадьбе. Для нас честь, что вы нас пригласили, и даже не заикайся больше о деньгах, слышала?

— Но я знаю, как...

— Хватит! В середине июля мы должны вернуться на Ямайку, так что пару недель побудем дома, перед тем как лететь к вам.

— Ах, Шила, как же ты меня порадовала! Но вы должны позволить нам хотя бы оплатить вам перелет.

— Забудь. Скажи лучше, от Ройстона никаких новостей?

— Он писал мне пару дней назад. Представляешь, у него с ребятами тоже получается приехать, из самого Нового Орлеана. Боже, вокруг нас будут одни иностранцы, — рассмеялась Лиза и повернулась к Дэвиду, который тоже улыбался во весь рот.

— Разве у тебя когда-нибудь было по-другому? — поддразнила Шила. — Ладно, дорогая, тут уже полночь, и нас жутко растрясло в самолете, так что мы — спать. Тебе горячий привет от База, через пару дней созвонимся и обсудим детали.

Дав отбой, Лиза закрыла глаза и застонала от удовольствия.

— Это будет самая замечательная в мире свадьба, — промурлыкала она.

Дэвид опять взял ее за руку и спросил:

— Ты не передумала насчет того, чтобы сокращать список гостей до пятидесяти? Мы можем пригласить и больше.

— Нет, я думаю, что пятьдесят — идеальное число. Если мы перешагнем этот порог, то не будем знать, когда остановиться.

— Значит, из-за границы прилетят не только музыканты и руководитель церемонии?

— Верно, и я поражаюсь, как им всем удалось вписать нас в свои графики. Ты бы знал, как популярен джаз-оркестр Рой-стона. А что до Хизер Шаннон, то все, кто хоть что-нибудь собой представляют, хотят, чтобы она благословила их свадьбу. Она живет в Аризоне (как я наверняка уже тебе рассказывала), но к нам будет лететь из Мумбая. Мы с ней знакомы много лет. Она тебе понравится. О, и еще из-за границы прилетят цветы, по крайней мере какая-то часть. Для ландышей сейчас не сезон, поэтому флорист организовывает их доставку из Голландии. И моя тетя летит из Парижа — мы ведь не можем о ней забыть только потому, что она не живет в Англии.

— Конечно, нет.

— И вот о чем мне это напомнило: нужно обязательно встретиться с организатором нашего банкета, пока я здесь. Он француз, если ты вдруг забыл. У него замечательные идеи, но нам с Эми нужно сходить на дегустацию. Вообще-то, ты тоже можешь пойти, если будет время.

— Вероятно, у меня не получится, но очень мило, что ты предложила, — со смехом отозвался Дэвид.

Бросив на него косой взгляд, Лиза продолжила перечислять все, что еще предстояло заказать, зарезервировать, согласовать, украсить и перевезти, так что у них обоих голова пошла кругом, пока они наконец не остановились посреди посыпанного гравием двора перед коттеджем Эми и Тео, построенном в старом добром деревенском стиле. Картинка получалась, прямо как в детских книжках. Розы и клематис вились наперегонки по старым серым стенам, а к гостям, покинув сторожевой пост за парадной дверью, выскочил, бешено виляя хвостом, золотистый ретривер.

— Люси! — воскликнула Лиза, выпрыгивая из машины, чтобы обнять свою любимую собаку, которая по большому счету была собакой Эми, потому что жила у нее. Однако именно Лиза спасла ретривера, которого предыдущие хозяева, решившие смотать удочки и смыться на другой конец земного шара, хотели отдать в приют для собак.

— Привет, подруга, — рассмеялся Дэвид, когда Люси налетела на него, требуя, чтобы он тоже уделил ей внимание. Впрочем, он едва успел похлопать собаку по загривку, как та опять принялась скакать вокруг Лизы, размахивая хвостом от бурной радости и щедро попадая им по обоим.

— Мне только что пришла в голову мысль, — сказал Дэвид, когда они стали обходить дом. — Утром мы с Лоуренсом едем на рыбалку, так почему бы мне не прихватить с собой Люси? Думаю, он будет рад познакомиться с собакой.

— Отличная идея, — согласилась Лиза, беря его под руку. — Тебе тоже понравится, верно, Люси? — окликнула она собаку, которая увлеченно бежала впереди, показывая им дорогу. — Потому что ты ангел с детьми, правда, моя золотая?

— Ага, вы здесь, — сказал Тео, выходя из теплицы, когда Лиза и Дэвид появились на террасе. — Мне как будто послышалось, что рядом остановилась машина. Лиза, ты, как всегда, шикарно выглядишь, — сказал он, по-братски, до хруста в костях, обнимая Лизу и пожимая руку Дэвиду. Тео не уступал Дэвиду в росте, а его волосы были почти такими же седыми, но он выглядел более поджарым, и оттого его руки и ноги казались длиннее и тоньше, а походка более упругой. Как и Дэвид, он был красивым мужчиной, но красота его была земной, нехоленой, а потому непосвященным трудно было с первого взгляда распознать в нем успешного адвоката.

— Девушки в беседке, — сообщил им Тео. — Они уже выпили по «Маргарите», так что вам придется догонять.

— Уже прибыли, — сказала Матильда, прикрывая глаза от солнца, когда Лиза подошла обнять ее. — Мы только что о вас говорили.

— Хм, почему меня это не удивляет? — заметила Лиза, присаживаясь рядом с матерью и посылая воздушный поцелуй Эми, которая наполняла коктейлями еще два бокала. Тихая красота Матильды Мартин уже увяла, но было ясно как день, от кого ее дочери, особенно Лиза, унаследовали свою. — Как там, в квартале небожителей? — спросила у нее Лиза.

— Ни минуты покоя, — вздохнула Матильда. — В последнее время у меня началась такая бурная светская жизнь, что пришлось купить ежедневник. Ты играешь в бридж? — спросила она Дэвида.

Он криво улыбнулся и сказал:

— Пока нет, но я обязательно дам вам знать, когда начну.

По всей видимости, довольная ответом, Матильда усмехнулась и взяла со стола бокал.

— Надеюсь, в твоем ежедневнике записана дата нашей свадьбы, — сказала Лиза, угощаясь оливкой.

— Ах, об этом я не забуду, — уверила ее мать. — Кстати, на неделе, которую вы выбрали, будет еще одна свадьба. У Сирила и Флоренс, ты встречалась с ними на Пасху, они сочетаются узами на два дня раньше. И знаете что, дамы, в следующий вторник у нас будет девичник!

Лиза округлила глаза и бросила взгляд на Эми.

— Пожалуйста, объясни, что означает этот девичник, — взмолилась она.

Лукаво блеснув глазами, Матильда сказала:

— Мы покутим в «Синема де Люксе», а потом взбодримся чашечкой чая. Кажется, мы еще не договорились, на какой фильм пойдем. Флоренс хочется чего-нибудь пикантного, парочка других настроена на ужастики, а остальные с удовольствием посмотрели бы романтическую комедию. Думаю, в конце концов будем плясать от того, что на этой неделе решат показывать. А ты планируешь девичник, милая? Если да, я хочу, чтобы меня пригласили.

— Ты была бы первой в списке, если бы я решила его проводить, но, пожалуй, не буду.

— А ты, Дэвид? — спросила Матильда. — Ты устраиваешь мальчишник?

Он повел бровью.

— Знаете, я даже не думал об этом, — признался он, — так что ответ, похоже, будет отрицательным.

Матильда понимающе кивнула и снова подняла бокал.

— Кажется, я уже немного под хмельком, — предупредила она Тео.

— Не волнуйтесь, если что, я вас подхвачу, — успокоил тот.

Рассмеявшись, Матильда отпила из бокала, а увидев, что Лиза взяла Дэвида за руку, ласково улыбнулась.

— Так можно мне спросить про платье? — поинтересовалась она.

— Только не при Дэвиде, — отозвалась Лиза, — но могу пообещать, что это не будет вариация на тему платьев Скарлетт О’Хары и фаты тоже не будет.

Представив себе, как на самом деле будет выглядеть ее свадебное платье, Лиза почувствовала прилив эйфории. Она взглянула на Дэвида, и ей захотелось задушить его в объятиях за то, что он делает ее такой счастливой.

— А что с медовым месяцем? — спросила Эми. — Решили?

— Хороший вопрос, — отозвался Дэвид. — Ты как раз собиралась мне сказать, — напомнил он Лизе.

— То есть ты не будешь делать ей сюрприз? — возмутилась Матильда.

— Я бы сделал, если бы знал, куда повезти человека, который уже везде был. Лучше, чтобы Лиза сама выбрала. Возможно, есть такое место, куда ей всегда хотелось поехать, но все как-то не складывалось.

Матильду явно порадовал ответ.

— Видишь, девочка, все в твоих руках. Так куда ты хочешь?

— Знаете, — начала Лиза, — я, наверное, всех вас удивлю. Я много думала об этом, и мне пришло в голову, что я годами летала по всему земному шару, а Англии толком и не видела. Поэтому свой медовый месяц я хочу провести в месте, которое все называют восхитительным и в котором я в самом деле должна хоть раз побывать перед смертью.

— А именно? — поторопил Дэвид.

У Лизы загорелись глаза.

— В Озерном краю, — объявила она.

Дэвид удивленно заморгал, остальные смущенно забормотали что-то одобрительное, но с подозрением, что их могут разыгрывать.

Тео заговорил первым:

— Отличный выбор. Мы были там несколько раз, и нам очень понравилось, так ведь?

— Совершенно верно, — подтвердила Эми.

— А ты бывал в Озерном краю? — спросила Лиза у Дэвида.

Он покачал головой.

— Вообще-то нет, не бывал.

Улыбка Лизы была ослепительной.

— Тогда мы можем вместе открыть его для себя. И, если ты не против, я бы не занималась всем этими пятизвездочными глупостями по версии «Мишлен», потому что я всегда так путешествовала. Знаю, знаю, мне грех жаловаться, и я не собираюсь этого делать, но хотелось бы пожить просто в маленьком, изысканном отеле с роскошными кроватями, захватывающим дух видом на озеро и неподдельным ощущением... м-м-м... Какое же слово тут подобрать?

Все переглянулись и стихли в замешательстве.

— Близости? — предложила Матильда.

— Точно! — И все засмеялись. — Близости, — нежно повторила Лиза, глядя на Дэвида.

Его глаза горели.

— Значит, решено. Озерный край, — сказал он, поднимая бокал. — Гостиницу выберем вместе или предоставишь выбирать мне?

Лиза задумалась, потом склонилась к Дэвиду, поцеловала его и сказала:

— Я с радостью доверюсь тебе. Знаю, ты меня не подведешь.

— Никто ни на кого не давит, — буркнул себе под нос Тео, и все опять рассмеялись.