Угроза, исходящая от покоя
"Эустресс" — термин, описывающий эмоциональное состояние жути-веселья или приятного дискомфорта. Хотя он и является антонимом понятию несчастье (в оригинале — eustress и distress — прим. перев.), легко увидеть, как иногда то, что начинается как несчастье, может вылиться в эустресс. Поскольку большинство людей проводят свои жизни в запрограммированных последовательностях несчастий и страхов, общественное окружение. где может быть предоставлена безопасность и комфорт, может существовать только при наличии соответствующей доли кризиса. Человеческий разум не терпит вакуума. Однако, у диких животных не существует такой проблемы. Каждая клеточка их мозга функционирует. Только когда животные одомашниваются или условия их обитания меняются, один код выживания заменяется другим. Человек является единственным животным, нуждающимся в постоянном напоминании о собственном существовании. Любое ощущение годится для этого. Иными словами, что-то должно происходить, иначе жизнь становится не только бессмысленной, но и по-настоящему приносящей страдания. Как часто мы слышим восклицание: "Что случилось?" Безмятежное существование. подобное жизни в Шангри-Ла, столь желанное многими, будучи осуществлено, покажется невыносимым. Не из-за давления. оказываемого покоем, а из-за неспособности большинства мозгов самостоятельно выработать достаточное для поддержания умственной деятельности количество мыслей.
Стресс сделался настолько нормальным, а посему удобным образом жизни, что стал необходимым для существования людей. Развился парадокс, когда люди постоянно бомбардируются стрессовыми ситуациями (к чему они, собственно говоря, и стремятся), а потом получают предупреждения умерить свое стремление. Эту последовательность можно сравнить с грешником, что грешит по будням, а в воскресенье идет в церковь. Сознательное стремление к снижению эмоционального стресса в обществе, что пестует поведенческий стресс, может привести лишь к накоплению разочарования.
Я немало написал о лицемерии рода человеческого. История и эмпирические доказательства доставят куда больше громких слов, чем я в состоянии сделать. Частью этого великого лицемерия является разглагольствования человека, а в особенности, современного человека, о «свободе» и человеческом достоинстве, тогда как в реальности его самоосознание поддерживается серией мазохистских маневров. Вот здесь дискомфорт становится таким обыденным, что начинает представлять собой комфорт, безопасность и веселье. Такова эволюция эустресса из ситуации, которая в других обстоятельствах была бы дискомфортной.
Вопиющие образчики такой трансформации наиболее часто встречаются в эротическом контексте. На факторе удовольствие-боль построен весь базис садо-мазохистской деятельности. Что неизменно начинается как неприятные опыты, превращается в дальнейшем в страстно желаемое удовольствие. Это и есть обоснование феномена эустресса. Если ребенок получает недостаточное количество внимания, да и то лишь в виде наказания, он начинает добиваться наказания. Если он получает наказание от рук того, кто возбуждает его, то внимание. оказанное ему при наказании, стоит перенесенной боли.
Замените эту микрокосмическую ситуацию макрокосмической во взрослом мире, и без явной сексуальной подоплеки. Вот вам картина:
Человек чувствует себя ничтожным. Повсюду перенаселение и непризнание. Он должен чувствовать себя большой шишкой из-за своей покупательной способности или жетонного звания, дарованного ему его компанией. Однако, по-прежнему он чувствует себя ничтожным. Он женится и обзаводится семьей, которой мог бы гордиться, если бы к нему предъявлялось меньше требований, которых он либо избегает, либо неспособен выполнить. Это заставляет его чувствовать себя ослом. Но он видит парня с телешоу, с которым он может отождествить себя. Он чувствует себя немного лучше, когда видит этого парня по телевизору или думает о нем. Однако, он по-прежнему чувствует себя ничтожеством, У него есть несколько героев, которых он видит на разных телешоу: выдающиеся спортсмены, крутой полицейский или ведущий вечернего ток-шоу. Их жизнями он замещает свою. Через свое "яростное возмущение" он, сам того не ведая, путем замещения (и неосознанной идентификации) срывает свою злобу на своих друзьях, а также преступниках, которых он видит в новостях. Но, кем бы они ни были, — плохими или хорошими, добрыми или злыми, никем из этих людей он не является, На них обращают внимание. На него — нет. Он чувствует себя ничтожным. Что ж, если он чувствует себя ничтожеством, может быть это потому, что он им является.
Нет, он не тупее никого из тех, кто привлекает к себе все внимание. Шансы того, что некоторые из них также запрограммированы как он, хотя и по-своему, очень велики. Но под прожектором есть место только для определенного числа людей, он же остался в стороне.
Что же он делает? Какие у него есть альтернативы, чтобы ущипнуть себя и узнать, что он существует? Он может попасть в неприятность, большую или маленькую, и привлечь внимание. Единственный недостаток заключается в том, что придется отвечать на множество вопросов и оказываться в ситуациях, с которыми труднее совладать, чем со своей апатией. Другой способ — «увлечься» чем-либо, чем угодно, что поглотит его чувства в достаточной степени, чтобы обозначить существование. Его собственных проблем явно недостаточно для постоянного заполнения разума. Они несерьезны для уровня потрясения мира. И всем, с кем он делится своими бедами, наплевать на них. Но если он загружает себя сведенными к общему знаменателю кризисами местного, штатного, национального или международного характера, то может найти себе обширную компанию, завести друзей (и врагов) и, в основном, чувствовать себя хорошо.
Он избирает для себя жизнь в эустрессе и сопровождающей его безопасности, предпочтя их несчастливому одиночеству опасной, незапрограммированной жизни. Почему незапрограммированная жизнь этого человека опасна? Либо потому, что его проблемы недостаточно универсальны, чтобы ими поделиться с другими, либо потому, что в его мозгу такой вакуум, что собственные возможности не могут вытащить его из осознания своей собственной ничтожности.
В наше время где-то существуют лихие стряпухи, знающие о потребности человека в эустрессе и более чем желающие предоставить его. Помимо того, что это дело достаточно прибыльно, с помощью искусного запутывания легко скрыть происходящее на самом деле. Что-то всегда размягчает другое. Вас запрограммировали. Вас программируют и сейчас. Кто-то, где-то управляет всем этим и не упускает ни единой возможности. Вы предрасположены смотреть в неправильном направлении не на те вещи, находить удовольствие в том, что, будучи подвергнуто трезвому рассмотрению и принято всерьез, должно быть осмеяно и изгнано с глаз долой. Возвратимся к запланированным проблемах и индустрии развлечений: в этом смысле мыльную оперу следует считать шедевром. Ее развитие соперничает с нуждой в эустрессе. В эпоху, когда у женщины было достаточно головных болей, а "женской работе не было видно конца", когда смерти при деторождении и самоубийства были обычным делом, не было и мыльных опер. Не потому, что это было правильно. Не важно, насколько женщина была лишена воображения или умирала со скуки, шанса узурпировать повседневную "говенную работу" у мыльной оперы не было. Только богатые и испорченные могли позволить себе скучать.
Когда радио короновало мыльную оперу, этот "вид искусства" стал обращать женщин, занятых повседневными заботами, в новую форму потребительства. Неприятности, про которые они слышали, были гораздо более интересными (и более романтическими) чем их собственные, но все же они были теми же неприятностями. Посему, проблемы другой женщины стали привлекательным заменителем того. что могло бы при известной доли везения случиться со слушательницей. Развитие «мыльниц» достаточно подробно освещено. В наше время те, кто их смотрят, не вертятся по домашним делам, а просто поглощают блаженную суматоху и сексуальные муки, широко раскрытые при этом восприятию истинной цели шоу — рекламе различных товаров. Величайшая же ирония состоит в том, что зрительницы предпочитают верить в свою большую независимость и эмансипированность (как и экранные женщины), по сравнению с женщинами прошлого.
В "Сатанинской Ведьме" мир эустресса и щекочущих нервы прогулок в увеселительные парки был исследован в достаточной степени. В конце 70-х социолог Марчелло Труцци снялся в документальном фильме про американские горки с комментариями Винсента Прайса. Не касаясь ощущений доктора Труцци, мне было интересно наблюдать, как некоторые люди на самых опасных участках отпускали дугу безопасности, несмотря на неоднократные предупреждения. Когда я работал на карнавалах и в увеселительных парках, всегда находились безумцы, отпускавшие руки в самых неподходящих местах. Иногда они вылетали из кабинок и даже разбивались насмерть. Моя точка зрения состоит в том, что даже если бы кабинки американских горок были проверены на безопасность, и эустресс был бы главным фактором при покупке билета, и судебные иски не удовлетворялись бы при наличии на аттракционе табличек с надписями "На ваш страх и риск", все равно тупой, бездумный и безответственный член общества не будет защищен сам от себя. Веселье-жуть в полной безопасности подпитали безответственность и девальвировали ценность жизни и собственности.
Если бы я конструировал американские горки, моя трасса была бы проложена через визуальные и звуковые предупреждения о необходимости держаться за поручни и не вставать. Любой, нарушивший это требование, тут же вылетал бы на землю. Эустресс был бы заменен неизбежным несчастьем, несчастьем неожиданного.
