Глава 18

Колин сидел в последнем ряду полутемного театрального зала и слушал, как распеваются мужчины. Он устал ждать, когда кончится эта пытка и начнут репетировать женщины. Шарлотта говорила, что сегодня они все вместе пройдут третий акт. Колину не терпелось услышать, как будет петь его жена.

Уже три недели они были страстными любовниками, и Колин каждую свободную минуту старался быть рядом с Шарлоттой. Ему нравилось любоваться ею, когда Шарлотта томно потягивалась в постели, видеть, какое удовольствие она получает и как старается угадать и предупредить его желания. С каждым днем Колин все больше и больше удивлял Шарлотту, продолжая одаривать ее в постели самыми разнообразными и неожиданными ласками. Теперь их отношения выглядели как сбывшаяся сказочная мечта.

Обретение радости от физической близости с Шарлоттой не избавило Колина от внутреннего беспокойства и тревоги. Колин не мог точно определить, что именно его беспокоит, но что-то в их отношениях отсутствовало. После долгих размышлений Колин пришел к выводу, что всему виной было нежелание и боязнь Шарлотты принять его как мужа, пока она не завоюет славу на континенте. Помня о своем обещании, Колин делал все от него зависящее, чтобы она не забеременела. Наслаждаясь радостями интимной жизни, он никогда не доводил их до настоящего завершения, и Шарлотту это вполне устраивало. Известие о полученном Шарлоттой предложении петь на континенте не обрадовало Колина. Он опасался, что, дав жене разрешение поехать в турне, подтолкнет Шарлотту к тому, чтобы завести любовника: она может вообразить, что Колин устал от нее. Чем дольше они были женаты, тем больше он нуждался в Шарлотте, причем уже не только в постели. Если она забеременеет, удержит ли ее дома появление ребенка? Шарлотта обещала подарить ему наследника, если он даст ей денег на турне по Европе. Весь последний месяц он мучил себя размышлениями о том, что будет, если она уедет. Теперь он точно знал, что не сможет жить без нее.

Появление Шарлотты на сцене прервало ход мыслей Колина. Даже без сценического костюма, в обычном платье и без грима, она выглядела так, что у Колина перехватило дыхание. Он готов был слушать пение Шарлотты круглые сутки, в спектакле, на репетициях и дома, когда она разучивала роль. Слыша, как Шарлотта в соседней комнате легко берет высокие ноты, Колин с трудом удерживал себя от того, чтобы не ворваться и не заключить ее в объятия, покрывая милое лицо поцелуями. Сегодня Шарлотта должна была репетировать дуэт с Порано.

Колин зевнул и потянулся. Ему не было скучно на репетициях спектакля, но ежедневное томительное ожидание вора, который хотел завладеть уникальной рукописью, было сопоставимо разве что с напряжением охотника, поджидающего в засаде появления редкого зверя. Колин устал ждать.

Последние три недели он каждый день слонялся по театру, наблюдая за его жизнью и обзаводясь все новыми и новыми знакомствами с актерами, а по вечерам работал над изготовлением подделки партитуры Генделя. Круг подозреваемых сузился до нескольких человек.

Результатом предпринятого расследования было следующее. Случай с падением балки и все прочие, в основном мелкие неприятности, так или иначе связанные с Шарлоттой, не были направлены на то, чтобы серьезно покалечить, а тем более убить ее из зависти к таланту. Шарлотту пытались устранить как основное препятствие на пути к овладению ценной и, в этом сомнений не было, очень дорогой рукописью. Человек, который стоял за всем этим, был уверен, что рукопись находится в театре. Физическое устранение Лотти Инглиш хотя бы на короткий срок открывало доступ к гримерной, ко всем хранящимся там папкам и коробкам с нотами. Единственным слабым местом в рассуждениях Колина было то, что преступник мог предположить, что Шарлотта не оставляет партитуру в театре, а каждый раз забирает ее с собой. Однако чем дольше Колин размышлял, тем больше убеждался, что вор скорее всего не допускает такой возможности: в самом деле, с чего бы Лотти стала рисковать уже совсем ветхой рукописью, какой была партитура Генделя. Это подтверждалось тем, что за Лотти не было замечено никакой слежки. Никто не пытался проникнуть с целью грабежа в дом брата Шарлотты или в дом герцога. То обстоятельство, что в перерытой гримерной Шарлотты ничего не было найдено, не означало, что рукописи там нет. Это должно было разозлить преступника и заставить предпринять еще более дерзкие попытки обнаружить тайник. Кроме того, предполагаемый вор покинул разгромленную гримерную вовсе не потому, что не нашел партитуру, а потому, что его спугнуло появление Шарлотты или кого-то другого. Преступник просто не успел найти рукопись и привести все в порядок.

В последний месяц, используя свою репутацию покровителя искусств, который желает знать, как расходуются пожертвования на театр, Колин посещал все репетиции. Это позволило ему поближе познакомиться с директором театра и антрепренером. Никто не сомневался, что Лотти любовница герцога или вот-вот ею станет. Очень скоро его пребывание за кулисами перестало удивлять артистов. За спиной шептались, что он, не успев жениться на благородной и скромной леди, сестре графа Бриксхема, уже волочится за другой женщиной. О женитьбе герцога писали газеты в разделе светской хроники. Колин был уверен, что пока никому в голову еще не пришла мысль, что Лотти Инглиш и герцогиня Ньюарк – одно и то же лицо. Его репутация светского повесы и распутника сейчас была как нельзя кстати.

Предварительное расследование убедило Колина, что вора не найти среди музыкантов оркестра, работников сцены и большинства артистов. Костюмеры и гримеры вряд ли могли отличить музыку Генделя от национального гимна. Большинство артистов и хористов в день падения балки на Шарлотту вообще отсутствовали в театре, также, как и в то утро, когда кто-то обыскал ее гримерную. Пианист-аккомпаниатор все время был или на сцене, или у всех на виду. Больших партий не было ни у Анны, ни у Сэди, но обе, и особенно Сэди, постоянно вертелись за сценой, с кем-нибудь сплетничая или кокетничая с хористами. Все это вынуждало Колина крепко задуматься.

Ключом ко всей истории служило твердое убеждение Шарлотты, что никто, даже ее брат, не знал о сокровище, которым она обладает. Граф Бриксхем не был заядлым театралом, его никогда не видели за кулисами. Он был человеком разумным, и вряд ли стоило опасаться, что он выдаст тайну Лотти Инглиш. После свадьбы он ни разу не виделся с Шарлоттой.

Подводя черту под своими рассуждениями, Колин пришел к выводу, что подозревать следует одного из четырех человек: директора театра Уолтера Барринггон-Грэма, Анну Бальстоне, Сэди Пьяже и антрепренера Эдварда Хибберта.

Хибберт редко присутствовал на репетициях. Он изредка справлялся в кассе о том, как идет продажа билетов, но в основном сидел в своем кабинете. Финансовое состояние театра было вполне удовлетворительным, но если Лотти Инглиш уедет на гастроли, денежные потери неизбежны. Значит, Хибберт как никто был заинтересован в том, чтобы Лотти была здорова и не отменяла выступлений. Кроме того, он не был музыкантом и хотя вращался среди профессионалов, едва ли мог иметь свое мнение относительно какой-то старой партитуры. Маловероятно и то, что Хибберт знал, кому можно продать подобную вещь.

Директор театра Баррингтон-Грэм тоже мало подходил на роль вора, хотя бы потому, что был директором. Насколько Колину удалось узнать, Баррингтон-Грэм пользовался большим уважением не только среди коллег, но и в светском обществе, и особенно среди аристократов. Баррингтон-Грэм по-настоящему любил искусство и давно работал в театре. Директор вел подозрительно скрытный образ жизни, но при ближайшем рассмотрении это никак не характеризовало его как человека непорядочного. Он был женат уже больше двадцати лет на тихой и скромной женщине, которая разводила терьеров. О финансовых затруднениях Баррингтон-Грэма никаких слухов не ходило. Он получал достойную зарплату и ни в чьих должниках не числился. Конечно, такой человек, несомненно, знал, как продать, легально или из-под полы, ценную партитуру. Однако все подозрения Колина перечеркивались одним обстоятельством: у Баррингтон-Грэма как у претендента на роль похитителя был единственный недостаток – он не мог незаметно передвигаться по театру. О том, где он находится, знали всегда и все. Во время репетиций директор обычно был если и не на сцене, то уж точно где-то рядом. Значит, если бы он задумал кражу, ему не обойтись без помощника, без человека, которому он полностью доверял бы и который до конца своих дней держал бы язык за зубами. Таким помощником, или, точнее говоря, сообщником, с одинаковой вероятностью мог стать как мужчина, так и женщина.

Оставались еще Анна и Сэди. Обе были профессиональными певицами, способными понять ценность партитуры Генделя; у обеих имелись связи, каждая из них могла бы найти среди знакомых человека, который приобрел бы рукопись или устроил бы ее продажу в другие руки. Получив большие деньги, любая с успехом использовала бы их для улучшения своей карьеры, скажем, для организации гастролей в Европе. Анне уже за тридцать, она замужем. Дипломатична, в театре пользуется авторитетом, умеет постоять за себя и никого не боится, даже директора. Сэди молода, красива и не замужем. Кроме того, она француженка. Опыт общения с женщинами подсказывал Колину, что чувственная привлекательность женщины всегда берет верх над добропорядочностью. По мнению герцога, Сэди как никто подходила на роль человека, так или иначе вовлеченного в историю с похищением рукописи.

Очередной раз мысленно прокручивая все с самого начала, герцог понял, что однозначной версии у него так и не выработалось. Наделе все могло обстоять иначе.

Шарлотта и Порано были поглощены разбором дуэта; освободившиеся артисты разбрелись по сцене, кто-то спустился в зал или ушел совсем. Самое время начать действовать и попробовать разговорить Сэди. Он выбрал ее как наиболее вероятную кандидатуру. Колин не обсуждал с Шарлоттой свои предполагаемые действия: ведь единственная возможность сблизиться с француженкой – притвориться увлеченным ею. Против ожидания сама мысль о предстоящей интрижке показалась ему скучной и напрасной тратой времени. Это удивило Колина, который еще совсем недавно на такую мелочь не обратил бы никакого внимания. Но теперь у него была Шарлотта… Если Сэм и Уилл узнают, что он потерял интерес к женщинам, издевкам не будет конца.

Незаметно удалившись из зала, герцог направился к служебному проходу на сцену. Сэди не было ни в зале, ни на сцене, и Колин был уверен, что быстро найдет ее за кулисами. Шарлотта и Порано тем временем начали петь.

Искать долго не пришлось. Колин услышал звонкий женский смех и голоса за тяжелыми черными портьерами, отгораживающими задник сцены. Сомнений не было – Анна, Сэди и костюмерша Алиса Ньюмен о чем-то оживленно сплетничали. Алиса была шестнадцатилетней простушкой из добропорядочной семьи и не могла представлять угрозу для Шарлотты.

Девушки стояли напротив закрытой двери в гримерную Шарлотты. Они пока не замечали Колина, и он решил немного помедлить. Потом не спеша закатал рукава своей полотняной рубашки, откинул назад волосы и наконец вышел из тени.

Анна первая увидела герцога. Его появление настолько удивило ее, что она замолчала, не окончив фразы, и сделала книксен. Сэди и Алиса обернулись и тоже приветствовали герцога.

– Леди, – неспешно подходя, поприветствовал их Колин.

– Ваша светлость, – хором отозвались они.

Колин улыбнулся и скрестил руки на груди.

– Надеюсь, я не помешал вашей беседе?

– Нет, нет, конечно, нет, – поспешила разуверить его Анна.

Было заметно, что она волнуется. Тыльной стороной ладони она вытерла вспотевший лоб и посмотрела сначала на Сэди, а потом на Алису, которая кротко потупила взор.

– Вы довольны репетициями? Мне кажется, что постановка будет иметь успех. А вы как думаете? – спросил Колин.

– Пожалуй, да, – согласилась Анна. – Нам повезло, что такой знаменитый итальянский тенор поет партию Таддиуса.

– Ну, а настоящая звезда, конечно, Лотти, – добавила Сэди, глядя Колину в глаза; герцог усмехнулся, но взгляда не отвел. – Я думала, вы из ложи вывалитесь, я видела, как вы вчера слушали ее арию, – продолжала она без малейшего смущения, чего нельзя было сказать о Колине, которого это замечание несколько ошарашило.

Анна тяжело вздохнула.

– Ну ладно, – сказала она. – Мы с Алисой собирались примерить новый костюм. Вы не рассердитесь, если мы попрощаемся с вами, ваша милость?

Колин подумал, что Анна рассчитала все очень тонко и точно.

– Не смею вас задерживать, миссис Бальстоне и мисс Ньюмен, – с легким поклоном ответил герцог.

Сэди стояла молча и ждала, пока герцог, проводив взглядом уходящих женщин, снова повернется к ней.

На сцене в это время солировала Шарлотта. Колин посмотрел на Сэди и улыбнулся:

– Похоже, мы остались наедине.

– Похоже, что так, – кокетливо ответила Сэди.

Она стояла перед Колином, заложив руки за спину и глядя на него почти вызывающе.

В эту минуту Колин много бы отдал за то, чтобы не знать женщин так хорошо, как он их знал.

Он сделал шаг вперед и оперся плечом о косяк двери в гримерную Лотти.

– А почему вы не на сцене, мисс Пьяже? – спросил он, понизив голос.

Сэди усмехнулась и покачала головой:

– Ваша милость, последний раз, когда мы имели удовольствие разговаривать с вами, я просила вас называть меня Сэди.

Француженка намекала на ту самую встречу, во время которой их застала Шарлотта. Герцог тогда получил удовольствие от того, что поддразнил жену, хотя разговор носил совершенно невинный характер, и он отлично помнил, что Сэди не просила называть ее по имени. Да, это он помнил точно.

– Разумеется, разве я мог забыть о вашей просьбе, Сэди? – слукавил герцог. – Я тоже, в свою очередь, прошу вас называть меня по имени. К вашим услугам – Колин.

Француженка просияла и кивнула.

– Здесь всегда так темно и тихо? – спросил Колин, оглядываясь.

– Думаю, что сейчас все просто очень заняты, – пожав плечами, ответила Сэди.

Колин прекрасно знал, что в театре сегодня никто особо не занят, но это не имело значения.

– Вам скоро на сцену?

– Пока не скоро, – со вздохом ответила Сэди. – Я занята только в следующем акте.

Сэди смотрела на герцога с любопытством. Она сделала шаг вперед и оказалась настолько близко к нему, что Колин почувствовал прикосновение подола ее платья к своим ногам.

– У вас молодая жена, ваша светлость?

Колин слегка дернул плечом, демонстрируя таким образом полное равнодушие к ожидавшей дома жене.

– Моя супруга очень занята благотворительностью и помощью беременной герцогине Дарем, которая должна вот-вот родить. – Он театрально вздохнул. – Мы редко видимся.

– Вы не любите свою жену?

Вопрос был настолько неожиданным, что Колин едва не поперхнулся.

– А что такое любовь, по-вашему? – очень серьезно спросил он, стараясь не выйти за рамки намеченного плана.

Сэди кокетливо наклонила головку.

– Очень жаль, что вы об этом спрашиваете, – наставительно сказала она. – Если бы вы любили ее, вы бы знали.

– Думаю, вы правы, – согласился герцог, отступая от нее на шаг.

– Вы с Лотти любовники? – полушепотом спросила француженка, уставившись на герцога немигающим взглядом.

Колин усмехнулся, пораженный бесцеремонностью Сэди.

– Я перестал бы считать себя джентльменом, ответив на ваш вопрос, – постарался уйти от прямого ответа Колин.

Вопрос насторожил его, и герцог терялся в догадках, знает ли француженка о том, что Лотти и его жена – одно и то же лицо? Все может быть…

Сэди негромко рассмеялась, запрокинув голову и томно закатив глаза.

– Значит, вы умеете хранить секреты, сэр, – сказала она, лукаво улыбнувшись и толкнув его локтем в бок. – Я отлично знаю Лотти и никогда не замечала, чтобы кто-то столь долго занимал ее внимание. Она несколько лет восхищалась вами и вашей мужественной красотой.

Колин был немало удивлен тем, с какой откровенной завистью француженка произнесла слово «восхищалась». В груди разлилось приятное тепло, и Колин был готов расцеловать Сэди за такие новости. Шарлотта думала о нем? Колин был в эту минуту чрезвычайно горд собой, но ни при каких условиях и никому бы в этом не признался.

– Она продолжает восхищаться мною и сейчас? – с напускным безразличием спросил он.

– Ее трудно винить за это, – вздохнула Сэди. – Вы правда очень красивы и к тому же умеете очаровывать женщин, Колин. Я поняла это, как только увидела вас впервые.

Колину было совершенно все равно, что думает о нем Сэди. Француженка, несомненно, чувственная и очень хорошенькая. Сразу видно, что она знает толк в постельных утехах. Если бы он познакомился с ней полгода назад, они скорее всего провели бы, к взаимному удовольствию, несколько незабываемых ночей. Но сейчас герцог поймал себя на том, что как женщина Сэди совершенно его не привлекает. Колин всей душой радовался тому, что обрел в Шарлотте настоящего друга, которому мог всецело доверять.

– Вы очень милы, Сэди, – сказал Колин, стараясь показать свою заинтересованность.

Сэди удивленно подняла брови:

– Неужели вы устали от нашей примадонны?

Герцог рассмеялся, но смех его прозвучал не слишком естественно.

– Может быть, – достаточно сухо ответил он. – Но мне казалось, что вы с ней близкие подруги, или я ошибаюсь?

Сэди округлила глаза. Колину вдруг пришло в голову, что Шарлотта заблуждается, считая Сэди своим искренним другом, и эта мысль ему не слишком понравилась.

– Мы подруги, это правда, – ответила Сэди. – Но когда она уедет в Италию, я останусь здесь. Одна.

Колин замер, потрясенный услышанным.

– Уедет в Италию? О чем это вы?

– Бог мой, а вы что, не знали? – удивилась Сэди. – Шарлотта едет в Милан, она будет выступать в «Ла Скала» с маэстро Порано после того, как мы отыграем в этом сезоне «Цыганку».

Колин вспыхнул от негодования. Он последним узнает о том, что его жена собирается ехать в Италию! Герцогу стоило большого труда сдержать охватившую его ярость.

– Она ничего не говорила мне об этом, – как можно спокойнее сказал он.

Сэди ответила герцогу понимающей улыбкой:

– Похоже, она думает о вас несколько меньше, чем вы этого хотели.

Неожиданная новость все перевернула у Колина в душе. Он был готов разнести в щепки дверь гримерной. Он не хотел верить ни одному слову, сказанному француженкой. Но на деле выходило, что она права. Неужели Колин ошибся, считая, что он был бы первым, с кем Шарлотта поделилась бы ошеломительной новостью? Шарлотта должна была хотя бы посоветоваться, прежде чем согласиться на такое предложение.

– Выходит, что пение для нее важнее, – деревянным голосом произнес Колин. – Когда вы узнали об этом предложении?

Колин сам удивился, чего ради он задал последний вопрос, но, взглянув на Сэди, сразу понял, что он действительно последним узнал новость.

Несколько секунд Сэди задумчиво перебирала тонкими пальчиками цепочку на шее.

– Эта новость обсуждается в театре уже несколько дней, может быть, даже неделю.

Колин кивнул. Первый раз в жизни он ощутил, что чувствует мужчина, которого предала женщина. Его лоб покрылся холодной испариной, а мозг лихорадочно боролся с нахлынувшими до сих пор незнакомыми эмоциями – разочарованием, душевной болью, бессильной яростью и бешенством.

Его жена уже неделю строила планы оставить его, а ему не сказала ни слова! Что теперь Колин должен был думать об их браке и любовных отношениях, которые только-только начали складываться? Она думала об опере и карьере больше, чем об отношениях с ним, это было совершенно ясно. Герцог был совершенно не готов к признанию того, что чувства, возникшие между ним и Шарлоттой, не более чем мыльный пузырь.

Сэди подступила к Колину и положила ладонь на его широкую грудь.

– Я вижу, вы удивлены, Колин?

В ответ герцог лишь пожал плечами.

– У меня вся жизнь впереди, и любовниц в ней будет еще немало, – ответил он, стараясь скрыть за показным безразличием, что на самом деле его сердце разрывается от невыносимой душевной боли.

– Я очень на это надеюсь, – прошептала Сэди и, не дожидаясь ответа, обняла Колина за шею и страстно поцеловала в губы.

Колин почувствовал, как язык француженки раздвинул его безвольные губы. Сэди и впрямь была искушенной женщиной и знала, как заставить мужчину возбудиться. Теперь она удерживала его голову руками и жадно покрывала лицо быстрыми, короткими поцелуями. Остолбеневший герцог в первые несколько секунд никак не отозвался на подобное открытое проявление страсти, но потом быстро спохватился, обнял Сэди за плечи и ответил лишенным желания, но не менее опытным поцелуем.

В голове Колина, словно птица, попавшая в силки, билась только одна мысль: он не может потерять свою нежную и любимую Лотти…

Вся искушенность Сэди не могла отвлечь Колина от мыслей о жене. Обнимая другую, он думал о Шарлотте, слышал ее мягкий грудной смех, тонул в бездонной голубизне любимых глаз, ощущал податливость ее тела. Шарлотта была единственной женщиной, которая волновала его сейчас, и потому, когда Сэди положила его руку на свою грудь, Колин мягко высвободился из ее объятий и отступил на шаг.

– Мы не можем заниматься этим прямо здесь, драгоценная моя, – сказал герцог, быстро оглядываясь и пытаясь понять, не наблюдает ли кто-нибудь за ними. Он стоял перед француженкой, заложив руки за спину.

Сэди обиженно надула губы, но настаивать не стала, опасаясь вызвать неудовольствие Колина.

– Лотти скоро начнет меня искать, – пояснил герцог, чтобы сгладить неловкость положения.

– Не беспокойтесь, я все понимаю, – с некоторым раздражением ответила Сэди. – Вы найдете меня здесь, когда пожелаете. Я всегда готова разделить с вами минуты одиночества.

Колину показалось, что француженка внезапно потеряла к нему интерес и на время легко отпускает его. Она играла с ним как кошка с придушенным мышонком.

Герцог приблизился к Сэди и провел пальцами по ее руке от плеча до самых пальчиков.

– Я признателен вам и не забуду, что всегда могу рассчитывать на общество такой прекрасной женщины, как вы, Сэди, – тоном заговорщика произнес Колин. – Но есть и другая причина тому, что я оказываю внимание Лотти Инглиш.

Брови Сэди изогнулись дугой от нетерпеливого любопытства.

– И какая же это причина?

– Ходят слухи, что она владеет редкой и ценной партитурой, – сказал герцог, глядя Сэди прямо в глаза. – Я хочу найти эту рукопись.

Колин ждал ответа. Он намеренно сказал «найти» вместо «увидеть», стараясь навести Сэди на мысль, что он сам хочет завладеть ценной рукописью, причем без ведома Лотти.

Любопытство на лице у Сэди медленно сменилось мертвенной бледностью – первая честная реакция за весь вечер, что не ускользнуло от внимания Колина. Однако Сэди быстро овладела собой и отрицательно покачала головой.

– Я ничего не знаю об этом, – сказала она, нервно поправляя цепочку на шее. – Но зачем вам нужна эта рукопись?

То, как Сэди задала вопрос, многое прояснило. Она не спросила его о том, что это за музыка, кто композитор, дорого ли стоит партитура и подлинная ли она. Сэди притворилась, что все эти подробности ее совершенно не занимают, но при этом поинтересовалась, зачем ему нужна старинная партитура. В голове у Колина пронеслась мысль, что Сэди вряд ли причастна к таинственным событиям в театре, а ее испуг всего лишь признак искреннего беспокойства за подругу.

Понизив голос, герцог сказал:

– А что, если, как истинный ценитель музыки, я попросту заинтригован? Вы этого не допускаете?

В ответ Сэди холодно рассмеялась и смерила герцога неприязненным взглядом:

– Вот уж не думала, что вы способны ради какой-то… партитуры тратить столько времени и ежедневно посещать театр, Колин.

– Так вы не знаете, где Шарлотта прячет ее? – спросил герцог, сделав вид, что пропустил мимо ушей ее последнее замечание.

Сэди прикусила губу и несколько секунд с любопытством смотрела на Колина.

– Я ничего не знаю об этом. Но если мне станет что-нибудь известно о старинной рукописи, которую прячет Лотти, вы будете первым, кому я скажу об этом.

– Я буду вам очень признателен, – сказал Колин и ласково потрепал ее по щеке.

Сэди перехватила его руку и сжала в своей.

– В таком случае я непременно попытаюсь что-нибудь разузнать.

С этими словами Сэди отпустила руку герцога и отступила на шаг.

– А теперь позвольте мне оставить вас, чтобы вы могли спокойно повидаться с вашей Лотти, – добавила она и, сделав почтительный книксен, повернулась и ушла.

Несколько секунд Колин не двигался, стараясь осмыслить все, что сейчас произошло. Со сцены доносилось пение Порано. Колин повернулся и прислонился спиной к двери гримерной. Тут он и увидел Шарлотту. Она стояла примерно в десяти футах от него и, бессильно опустив руки, смотрела на мужа так, словно он только что дал ей пощечину.

Ох, черти бы все это побрали!

Шарлотта сделала к нему шаг, потом другой, и герцог даже в темноте коридора заметил, какое у нее бледное лицо.

– Лотти…

– Я очень занята сейчас, Колин, – перебила Шарлотта низким, дрожащим голосом и попыталась протиснуться мимо него в гримерную.

Колин обхватил ее за плечи и удержал на месте.

– Что стряслось, дорогая? Ты видела меня и Сэди?

Несколько мгновений она молча смотрела мужу в глаза. На ее бесстрастном лице застыла вежливая улыбка.

– Боюсь, что я не совсем понимаю, о чем вы говорите. В свободное время вы можете заниматься чем вам угодно, ваша милость.

Не желая, чтобы кто-нибудь заметил, как они препираются, герцог почти силой втолкнул Шарлотту в гримерную и закрыл за собой дверь.

– Что вы себе позволяете? – воскликнула Шарлотта, возмущенная его натиском.

Колин раскинул руки, не давая ей уйти.

– Шарлотта, Сэди сама поцеловала меня, – решительно сообщил он.

– Она… – только и выговорила Шарлотта, широко раскрыла глаза и быстро заморгала. Потом она попятилась.

Герцог в ту же секунду сообразил, что Шарлотта не заметила, как вела себя Сэди. Он испустил приглушенный стон. Господи, что за кошмар!

– Шарлотта…

– Я должна вернуться на сцену, – прошептала Шарлотта.

Неизвестно почему Колин пришел в бешенство.

– Выслушайте меня! Она знает о принадлежащей вам рукописи.

Всеми силами пытаясь овладеть собой, Шарлотта ответила:

– Я уверена, что вы ошибаетесь.

– Нет, я не ошибаюсь, – повторил Колин, понизив голос.

Глаза Шарлотты гневно вспыхнули.

– И вы подумали, что при помощи поцелуев можете получить от нее нужную информацию? – сквозь зубы спросила она. – Любая женщина, которую вы поцелуете, будет счастлива подтвердить все, что хотите.

Колин не знал, рассмеяться ему или обидеться.

– Поймите, это она поцеловала меня, – повторил герцог. – Я лишь сделал вид, что это доставляет мне удовольствие, чтобы завоевать ее доверие.

– Ее доверие? – Шарлотта покачала головой. – Могу себе представить, каким тяжелым испытанием оказался для вас это поцелуй.

– Вы не хотите понять суть дела, – почти простонал герцог.

– О нет, напротив. Мне кажется, что я понимаю вас лучше, чем вы думаете. Вы всего лишь воспользовались моим советом завести любовницу. Меня огорчило лишь то, что предметом вашего вожделения вы избрали мою близкую подругу.

Колин быстро подошел к ней, обнял за плечи и прижал к себе.

– Отпустите меня, – прошипела Шарлотта, упираясь руками в его грудь.

Колин не обратил внимания на ее сопротивление.

– Во-первых, Сэди вам не подруга, если предположить, что она участвует в заговоре против вас, конечная цель которого – похищение принадлежащей вам ценной рукописи, – ясным и твердым голосом, глядя прямо ей в глаза, сказал герцог. – Во-вторых, она не ваша подруга еще и потому, что не долго думая принялась целовать мужчину, которого все считают вашим любовником.

Шарлотта молча выслушала тираду Колина.

– Зачем вы искушали ее, Колин?

На этот вопрос у герцога не было ответа. И Шарлотта это знала. Колин слыл первым соблазнителем в Англии, и даже если это и не было правдой, он никогда не опровергал подобные слухи. Но сейчас герцог был готов на все, лишь бы Шарлотта не считала его таковым.

– Шарлотта, – начал он снова, крепче сжав ее плечи, – я хочу узнать правду, а Сэди что-то известно. Я в этом убежден.

Герцог сделал глубокий вдох, решив, что настало время сказать ей самое главное.

– Но самое главное для меня – это вы, Шарлотта, ничто другое не имеет значения. Мне не нужна никакая другая женщина, мне нужны только вы. Да, только вы и то, что связывает нас как любовников.

Ее презрительный смех резанул Колина словно ножом.

– Нас ничего не связывает, Колин. Только плотское наслаждение. Вы получаете все, что хотите. А теперь позвольте мне уйти.

Ни разу в жизни Колин не чувствовал себя таким униженным. Он молча посторонился, давая Шарлотте пройти. Гордо подняв голову, она стремительно вышла из гримерной.