Глава 15

Первый раз в жизни Шарлотта не могла понять, что с ней происходит. Сказать, что прошлая ночь была странной, значило ничего не сказать. Ночью Колин наговорил ей о себе столько, что она не знала, чему верить. Шарлотта понимала, что он поделился с ней самыми важными секретами и тайнами прошлого, которые ошеломили ее, но это было ничто по сравнению с тем, что последовало дальше, При одном воспоминании о его ласках и о том ощущении восторга Шарлотта снова ощутила желание близости с Колином. Самым удивительным было то, что, сколько бы она ни пыталась хоть в чем-нибудь упрекнуть Колина, все перекрывалось чувством огромного, неизъяснимого счастья.

Шарлотта увиделась с Колином только во время завтрака. Было воскресенье, и чета герцога и герцогини Ньюарк должна была присутствовать на утренней мессе. Шарлотта надела лиловое шелковое платье строгого фасона. Высокую прическу венчала небольшая лиловая шляпка с вуалью. Она ловила на себе оценивающие взгляды прихожан и чувствовала, что Колин доволен ее эффектным внешним видом. За столом и в карете они перекинулись всего несколькими незначительными фразами. В церкви Колин вел себя с подчеркнутой сдержанностью, вежливо, но холодно раскланиваясь со знакомыми и не обращая внимания на любопытные взгляды молоденьких барышень. По его виду нельзя было понять, вспоминает ли он о том, что было ночью. Шарлотта терялась в догадках, пытаясь уяснить себе причину его непроницаемости, и решила, что самое разумное – нанести визит жене одного из друзей Колина, с которой у нее уже сложились добрые отношения. Она отправилась к Оливии Карлайл…

Оливия уже дважды приглашала Шарлотту, но оба раза визит откладывался из-за вечерних репетиций в театре. Сегодня было воскресенье, и Шарлотта могла свободно распоряжаться своим временем, тем более что Колин работал дома над копией партитуры Генделя. Шарлотта же решила, что ей стоит поделиться своими сомнениями с кем-нибудь из женщин.

Она позвонила в колокольчик и протянула визитную карточку дворецкому, который приветливо попросил ее войти и добавил, что леди Оливия дома и примет ее в гостиной.

Дворецкий повел Шарлотту через анфиладу комнат, обставленных во французском провинциальном стиле: белая с золотом мебель, стены обиты шелком теплых тонов. Видимо, во всем убранстве сказывался вкус Оливии, которая по происхождению была француженкой. Шарлотта подошла к винтовой лестнице, покрытой зеленовато-голубым ковром; на полу перед входом в гостиную лежал ковер в персидском стиле. В доме едва уловимо пахло лесными ягодами. Дворецкий остановился у красивой двустворчатой застекленной двери и согнутым пальцем слегка постучал по стеклу. Из гостиной кто-то ответил, и дворецкий распахнул дверь.

– Мадам, к вам их светлость герцогиня Ньюарк, – торжественно объявил дворецкий и с поклоном пропустил Шарлотту в гостиную.

– Герцогиня, как я рада видеть вас! – искренне обрадовалась Оливия, поднимаясь с обитой синим бархатом большой софы в центре комнаты.

Шарлотта улыбнулась, чувствуя себя немного неловко в присутствии этой необыкновенно красивой женщины.

– Не вставайте, прошу вас, – сказала она, снимая шляпку и поправляя волосы. – Я тоже очень рада видеть вас.

Оливия должна была скоро родить. Беременность ей очень шла, что бывает не так уж часто. Серебристое широкое платье с сапфировой оторочкой гармонировало с цветом глаз и темными волосами, собранными в высокую прическу.

Шарлотта быстро подошла к Оливии и расцеловала ее в обе щеки. Подруги сели на диван, и Оливия обратилась к дворецкому, который, стоя у двери, почтительно ожидал приказаний.

– Принесите нам чаю, Джеймс, и не забудьте остатки шоколадного торта, который Эльза испекла вчера, – весело попросила она.

– Слушаюсь, мадам.

Джеймс поклонился и вышел, плотно закрыв стеклянные двери.

– Дорогая, расскажите мне, как вам живется замужем за таким несносным красавцем? – обратилась Оливия к Шарлотте, взяв обе ее руки в свои.

Шарлотта от души рассмеялась. Подруги придвинулись еще ближе друг к другу, предвкушая удовольствие от приятной беседы.

– Я сгораю от любопытства, – заявила первым делом Оливия, глядя на Шарлотту с неподдельным интересом.

Шарлотта не могла удержаться от улыбки; веселое возбуждение прелестной француженки было заразительным.

– Он просто дьявол во плоти, – неожиданно вырвалось у Шарлотты, и она тотчас сообразила, что теперь у нее нет шансов избежать разговора об отношениях с Колином.

Оливия посмотрела Шарлотте в глаза, кокетливо наклонила головку, но уже без улыбки повторила:

– Дьявол. В этом что-то есть. – Неожиданно резкий тон, каким она это сказала, внес некоторую неловкость в беседу. – Но несмотря ни на что, Колин очень хороший человек. Мой муж Сэм любит его и полностью ему доверяет.

У Шарлотты не было оснований сомневаться в искренности Оливии, но она все же постаралась уйти от прямого ответа.

– Я знаю, Оливия, он, безусловно, хороший человек. Должна признать, что он обеспечивает меня всем, чего только можно пожелать, о таком муже мечтает каждая женщина.

Француженка не смогла удержаться от смеха. Она заливисто смеялась, запрокинув голову.

– Обеспечивает всем, чего можно пожелать? – Оливия снова взяла Шарлотту за руку. – Дорогая моя, расскажите мне все! Шарлотта, я чувствую, вы что-то скрываете от меня.

В дверь постучали, и Оливия сказала:

– Войдите, Джеймс!

Дворецкий выполнил все, как было приказано. Высоко держа на ладони серебряный поднос, он внес в гостиную чайный прибор и поставил его на столик около дивана так аккуратно, что не звякнул ни один предмет из китайского чайного сервиза. Из блестящего металлического заварного чайника он на три четверти наполнил ароматным напитком две чашки.

– Желаете торт сейчас, мадам? – спросил он, сняв кружевную салфетку с поставленных одна на другую тарелок.

Шоколадный торт выглядел очень аппетитно. Шарлотта помедлила с ответом, но Оливия опередила ее:

– Спасибо, Джеймс, мы сами нарежем торт. Вы свободны.

Дворецкий кивнул, отвесил легкий поклон и удалился. Оливия уже успокоилась и посмотрела в лицо Шарлотте:

– Ну, а теперь я слушаю вас.

Предмет разговора был настолько деликатным, что несколько минут Шарлотта не могла собраться с духом. Наконец она сделала глубокий вдох и решилась рассказать Оливии обо всем, что ее волновало.

– Мне кажется, что у меня есть некоторые… сложности в супружеской жизни, – проговорила она, крепко стиснув от волнения сложенные на коленях руки.

Оливия сидела, откинувшись на подушки. По выражению ее лица можно было понять, что она ничуть не удивлена услышанным.

– Когда двое женятся, практически не зная друг друга до брака, так обычно и бывает, – рассудительно заметила она, наморщив от напряжения лоб.

– Я тоже так думала, – тихо ответила Шарлотта. – Но в случае с Колином… это немного иначе.

Француженка удивленно подняла брови, но воздержалась от вопроса, предоставив Шарлотте самой пояснить, что она имеет в виду.

– Могу ли я быть с вами до конца откровенной. Оливия? – опуская глаза, спросила Шарлотта.

– Разумеется, – с возрастающим удивлением, не задумываясь, ответила Оливия.

Собравшись с духом, Шарлотта прошептала:

– Скорее всего мне понадобится ваш совет.

– Мой совет?! – изумилась Оливия.

– Я… я очень расстроена из-за того, что у нас с Колином не складываются любовные отношения, – покраснев до корней волос, пролепетала Шарлотта.

От удивления Оливия долго не могла произнести ни слова. Она не верила своим ушам.

– Любовные отношения с… Колином?!

Шарлотта не знала, куда деться от смущения, она прижала к лицу ладони, пытаясь остудить полыхающие щеки.

– Простите, может быть, я выбрала неподходящее время…

– О нет, нет, что вы, – перебила Оливия, ласково кладя руку ей на запястье. – Как раз наоборот, нас никто не побеспокоит, и мы можем спокойно поговорить. Мы обе замужние леди и, я надеюсь, уже стали добрыми друзьями. Просто я удивилась, услышав такое от жены человека, который считался в свете первым… обольстителем.

Шарлотта горько улыбнулась в ответ.

– Вы правы, – согласилась она. – Колин обаятельный, остроумный и, несомненно, очень красивый мужчина, однако…

– Однако что?

Шарлотта нервно поправила прическу.

– Мне кажется, что я совсем его не интересую, – безнадежно выдохнула она.

Несколько секунд Оливия сидела, открыв рот, а потом начала хохотать во весь голос, задыхаясь от смеха и размахивая перед лицом руками.

– Шарлотта, дорогая, вы меня убиваете! Разве можно так шутить с беременной женщиной! – По ее щекам текли слезы от смеха. – Да он… без ума от вас!

Шарлотта не могла глаз отвести от похорошевшего лица француженки, которая смеялась настолько искренне, что невозможно было обидеться. Сказав Оливии все или почти все, Шарлотта почувствовала некоторое облегчение.

– Оливия, вы глубоко заблуждаетесь, он любит не меня, – заговорила она, понизив голос. – Он сходит с ума от Лотти Инглиш, а еще лучше сказать, от ее славы.

Без тени улыбки Оливия долгим испытующим взглядом внимательно посмотрела на Шарлотту, выпрямилась и придвинулась к чайному столику.

– Вам чай со сливками и сахаром? – спокойно спросила она.

– Только сливки, пожалуйста, – ответила Шарлотта, наблюдая за грациозными движениями Оливии; та налила в чай сливки и протянула Шарлотте чашку.

– Ожидая ребенка, я стала есть очень много сладкого, – сказала Оливия, насыпав в свою чашку две полные ложки сахара. Осторожно помешивая чай, она снова откинулась на подушки.

Отпив глоток остывшего чая, Шарлотта ждала, что скажет Оливия по поводу ее отношений с Колином. Ее мало занимали сейчас проблемы беременных женщин и счастливой семейной жизни.

– Хочу кое-что спросить у вас, Шарлотта, – сказала Оливия. – Как вы думаете, кто вы на самом деле?

Шарлотта была поражена не столько вопросом, сколько задумчивым взглядом француженки.

– Простите, я не поняла вас, – ответила она. Оливия улыбнулась и поставила чашку на столик.

– Кем вы себя ощущаете? Великолепной, соблазнительной Лотти Инглиш, знаменитым сопрано и мечтой всех мужчин, или благородной герцогиней Ньюарк?

Вопрос заставил Шарлотту задуматься.

– Я не уверена, что смогу сразу ответить вам, – честно призналась она. – Когда я на сцене, я – Лотти Инглиш. Находясь здесь, с вами… скорее всего Шарлотта.

Оливия прищурилась и внимательно посмотрела на нее:

– Вы думаете, что Колин сходит с ума от любви к женщине, которую он видит на сцене, а не к той, на которой женился, я правильно вас поняла?

Бедная Шарлотта не знала, куда деться. Она не могла объяснить, что ее смущает, тем более что француженка старалась понять ее.

Оливия вздохнула и села, положив руки на колени.

– Шарлотта, – начала она спокойно и твердо, – когда я впервые встретила своего мужа, он не скрывал антипатии к французским женщинам. Долгое время он относился ко мне с недоверием, потому что я всегда подчеркивала, что считаю себя и француженкой, и англичанкой одновременно. Он этого не понимал. До того как мы полюбили друг друга, каждый раз, когда я демонстрировала свою двойственность, он был недоволен и не скрывал раздражения.

Шарлотта отпила глоток чая и кивнула:

– Это я могу понять.

– Позвольте вам не поверить, – возразила Оливия. – Только что вы охарактеризовали себя как двух совершенно противоположных личностей. Одна – леди Шарлотта, полная достоинства и благородства, а вторая – Лотти, талантливая певица и обворожительная женщина. Разделяя себя на двух женщин, живущих разной жизнью и ведущих себя по-разному, вы утверждаете, что одну из них ваш муж любит, а другую – нет.

– Он не замечает, что это одна и та же личность.

Шарлотте казалось, что земля уходит у нее из-под ног.

Все, о чем они здесь говорят, просто нелепо, и ей хотелось теперь одного: как можно скорее закончить этот бесполезный разговор.

– Вы любите Колина, Шарлотта? – как бы невзначай спросила француженка.

Шарлотта ответила не сразу.

– Люблю ли я Колина? – зачем-то переспросила она.

– Да, любите ли вы его? – повторила Оливия.

Дрожащими руками Шарлотта попыталась поставить чашку с блюдцем на столик.

– Думаю, мы с Колином так мало знаем друг друга, что я не смогу сказать с уверенностью, – ответила она, опустив глаза.

Оливию ее ответ и на этот раз ничуть не удивил.

– Шарлотта, дорогая моя, – сказала она, усмехнувшись и пожимая руку подруги, – кто-то влюбляется очень быстро, иногда с первого взгляда. Похоже, что вы не любите своего мужа. Пока не любите…

Постоянно считая Колина виноватым во всех брачных неприятностях, Шарлотта ни разу не задумалась о том, любит она его или нет. Задав свой вопрос, Оливия попала в самую точку.

– У вас с мужем тоже так было? – набравшись смелости, спросила она.

Оливия отрицательно покачала головой:

– Не совсем так, но сейчас мы обсуждаем не мои дела, а ваши. Если бы вы по-настоящему любили Колина, подобная ситуация была бы невозможна.

Шарлотта окончательно растерялась.

– Честно говоря, Оливия, я совсем не думала о любви. Когда я выходила замуж, то думала о другом… Я хотела, чтобы муж помог мне сделать карьеру певицы и финансировал турне по оперным театрам на континенте. Колин знал об этом. Что касается нашего сегодняшнего разговора, то я обеспокоена тем, что Колин сходит с ума от Лотти Инглиш, считая, будто я и есть Лотти Инглиш. Он хочет близости с Лотти, но женился-то он на мне! – проговорила Шарлотта, готовая разрыдаться от досады. – Я больше так не могу и не знаю, что делать.

– Если я правильно поняла, вас огорчает, что на самом деле вы совсем не та женщина, которую любит Колин, – подвела итог Оливия.

Шарлотта закрыла лицо руками.

– Если бы все было так просто!.. – ответила она, лихорадочно стараясь придумать, как найти выход из положения.

Оливия понимающе улыбнулась.

– Все не так просто. Совершенно ясно, что вы влюблены в Колина, но считаете, что он не хочет иметь дело с порядочной и благородной девушкой, – сказала Оливия, прищелкнув языком. – Вы хотите, чтобы Колин влюбился только в какую-то часть вашей натуры, но вряд ли это возможно.

Сбитая с толку беседой, которая явно зашла в тупик, Шарлотта больше не могла сидеть на месте. Она вскочила, подошла к большому окну и начала разглядывать маленький розарий, разбитый под окнами.

В комнате воцарилась тишина, Шарлотта собиралась с духом, чтобы рассказать о самом главном. Вздохнув, она сказала:

– Мне кажется, он думает, что спит с Лотти, а не со мной.

Она застыла перед окном, закрыв глаза, в ожидании громкого смеха Оливии. Но судя по всему, француженка не нашла ничего смешного в словах Шарлотты и ждала, что последует дальше.

Шарлотта отвернулась от окна и решительно посмотрела на Оливию, всем своим гордым видом показывая, что готова принять любое мнение приятельницы, каким бы оно ни было.

Оливия по-прежнему сидела на диване, спокойно глядя на Шарлотту, стоявшую против света на фоне окна. На лице француженки не дрогнул ни один мускул. Наконец она похлопала ладонью по дивану рядом с собой и предложила:

– Идите сюда, дитя мое, присядьте рядом со мной. Не стоит смущаться, когда обсуждаешь подобные вопросы. Мы замужние женщины, и я вижу, что все, о чем вы мне рассказали, вас очень тревожит. – Оливия помолчала и в раздумье закончила: – Меня бы это тоже тревожило.

Шарлотта сначала не могла двинуться с места, но потом решительно подошла к дивану и сел а рядом с Оливией, решив полностью довериться более опытной подруге.

В очередной раз тщательно расправив складки на юбке, она сложила руки на коленях и, потупив взор, сказала:

– Простите меня, если столь деликатная тема…

– Бросьте вы эти глупости, – безмятежно махнула рукой Оливия. – Давайте отведаем торт и поставим точку в этой неразберихе.

Шарлотта поняла, что может полностью доверять этой удивительной женщине.

– Спасибо большое, но мне лучше воздержаться, иначе ни один костюм на меня не налезет, – сказала она с улыбкой.

Оливия с пониманием посмотрела на Шарлотту, но все-таки отрезала два больших куска шоколадного торта.

– Колин как-то сказал о вас Сэму одну любопытную вещь, – сообщила она, кладя кусок торта на тарелку из китайского фарфора. – Он считает, что вы наделены потрясающей фигурой. Выходит, он в восторге от вашего тела. На вашем месте, Шарлотта, я бы не стала отказываться от маленького кусочка, торт на редкость удался Эльзе, – облизывая губы, заметила Оливия.

Шарлотта старалась не показать, насколько польщена услышанным: первый раз в жизни ей в глаза сказали, что она красивая.

– Он… правда говорил так вашему мужу? – спросила она. Оливия рассмеялась, протягивая ей тарелку с куском торта.

– И не один раз, я думаю. – Она положила в рот кусочек и от удовольствия закрыла глаза. – Сэм считает, что Колин просто болен вами, – закончила Оливия.

– Без ума от Лотти, – поправила ее Шарлотта, вновь возвращаясь в мыслях к своим отношениям с Колином.

– Ну, пусть будет так, – согласилась Оливия, отправляя в рот очередной сладкий кусочек и округлив глаза от наслаждения.

Шарлотта посмотрела на кусок шоколадного торта, что лежал перед ней на тарелке. У нее совершенно пропал аппетит.

– Итак, – бодро продолжила Оливия, – расскажите-ка мне, как вы ухитряетесь терять ваши прекрасные формы дома.

– Простите… я не поняла вас, – озадаченно переспросила Шарлотта.

– Я имею в виду вашу замечательную фигуру. Колин смотрит на нее в театре и видит Лотти, но что вы делаете с вашей фигурой, если каждый вечер он вместо Лотти видит кого-то еще?

Шарлотта не могла понять, дразнит ее Оливия или просто пытается сбить с толку.

– Моя фигура – это еще не я, – резко ответила Шарлотта.

Оливия снисходительно улыбнулась и спокойно кивнула:

– Я знаю.

Положив ложечку на тарелку, она наклонилась к Шарлотте и заглянула ей в глаза.

– Вы прекрасно понимаете, о чем я спрашиваю. Шарлотта и Лотти, две личности, живущие в одном теле. Это так же, как я, – наполовину француженка, наполовину англичанка. Оттого, что вы играете на сцене, ваше истинное «я» не меняется, подумайте об этом. Шарлотта родилась с певческим талантом и выступает на сцене под именем Лотти Инглиш. Кто, по-вашему, сейчас сидит в моей гостиной и ест или не ест шоколадный торт? – Оливия взяла еще кусочек торта с тарелки и отправила его в рот. – На самом деле вы – комбинация всех замечательных качеств упомянутых людей, Лотти… или Шарлотта? – Она просияла, удовлетворенная приведенными аргументами. – Я бы с удовольствием называла вас Лотти. Это имя так идет вам, и мне кажется, что Колин это понимает, – закончила Оливия.

Никто и никогда так прямо и открыто не разговаривал с Шарлоттой, и это ее немного задело. Шарлотта была поражена услышанным, но Оливия ничуть не смутилась, спокойно доела торт, облизала ложку и только после этого поставила тарелку на стол.

– Вы должны попробовать, ну хоть маленький кусочек, – умоляюще обратилась она к Шарлотте, вытирая губы салфеткой. – Это так вкусно, что оторваться невозможно.

Шарлотта невидящими глазами смотрела на лежащий перед ней аппетитный кусок торта, пытаясь осознать смысл сказанного француженкой.

– Он купил мне в качестве свадебного подарка отвратительный корсет. Вернее сказать, он купил Лотти… брачный наряд, напоминающий корсет, – со злостью сказала она. – Чтобы дополнить собственные чувственные фантазии… – прошептала она непослушными губами.

Оливия всего на несколько мгновений задумалась, потом тронула рукой округлившийся живот, словно проверяя, на месте ли ребенок, и сказала:

– Я вас не поняла.

Шарлотта глубоко вздохнула. Она, пожалуй, зашла слишком далеко, и теперь ей придется рассказать Оливии все и во всех подробностях.

– В нашу первую брачную ночь он пришел ко мне в комнату с подарком. Я ожидала чего-то очень приятного… Господи, как же я была наивна! – Шарлотта спрятала лицо в ладони, боясь разрыдаться. – Вместо ожидаемого мною подарка в коробке оказался отвратительный будуарный наряд из красного шелка с черными кружевами. Такие наряды надевают девушки во французских кабаре, он невероятно откровенен и страшно неудобен. К костюму прилагались дурацкие туфли на таких высоких каблуках, что я в них не могла и шагу ступить. Колин велел мне надеть все это на себя, и я… подчинилась, потому что хотела доставить ему удовольствие. – Шарлотта выпалила эту тираду на одном дыхании, а затем шепотом добавила: – Он хотел заняться со мной любовью в этом одеянии, считая, что оно сильно возбуждает меня и доставляет радость. У меня и в мыслях не было вырядиться столь непристойным образом в свою первую брачную ночь.

На этот раз молчание было долгим. Шарлотта боялась, что Оливия опять рассмеется и скажет, что все мужчины ради развлечения любят одевать своих жен в подобные наряды, но француженка задумчиво смотрела на нее, не произнося ни слова.

Наконец герцогиня Дарем медленно покачала головой и возмущенно произнесла:

– Это немыслимо. Видимо, даже умный мужчина превращается в глупое создание, когда его ум вытесняется инстинктами. Его поведение лишь усилило ваши сомнения, так ведь, Лотти? Боже, о чем он только думал?

Шарлотта обрадовалась такой реакции Оливии, благодарно взяла француженку за руку и взволнованно сказала:

– Я так рада, что вы поняли мое состояние! Конечно, он так и представлял себе Лотти, женщину со сцены, которой под стать подобные одеяния.

– Ничего подобного! – перебила ее Оливия, упрямо тряхнув головой. – Я совсем не это имела в виду. Может быть, Колин в своих фантазиях и представлял себе любовные утехи с женщиной, способной надеть подобный наряд, но в ту ночь он отлично знал, кто вы, в этом я не сомневаюсь.

Боже милостивый, они снова вернулись к тому, с чего начали! Шарлотта была готова закричать от бессилия. Оливия увидела, как погрустнело лицо подруги, и взяла ее руки в свои.

– Лотти Инглиш – маленькая часть Шарлотты, – сердечно заговорила она. – Даже не сомневайтесь, Колин прекрасно об этом знает. Он обожает вас за ваш талант, за вашу красоту, за ваш ум и чувство юмора. Его привлекает в вас все. – Она ласково сжала руки Шарлотты. – Мне кажется, что вы этому не верите и хотите знать его истинные мысли. Я не ошиблась?

До этой минуты Шарлотта не рассматривала свои отношения с Колином под таким углом. Все, что она хотела понять сейчас, сконцентрировалось вокруг одной конкретной проблемы: как они занимаются любовью, как он при этом обращается с ней и чего хочет от нее в постели.

Отгоняя от себя воспоминания о его похотливом взгляде, Шарлотта сказала, нажимая на каждое слово:

– Я не понимаю, чего он хочет от меня.

Оливия улыбнулась:

– Он хочет иметь жену, дорогая Лотти. Он хочет иметь собеседницу, друга, соблазнительную женщину в постели, но больше всего он хочет, чтобы вы полюбили его таким, какой он есть.

У Шарлотты все оборвалось внутри, ей показалось, что она падает в пропасть.

– Он никогда не говорил об этом, Я не думаю, что он мечтает о любви.

– Ха! Джентльмены никогда не говорят об этом, по крайней мере прямо, – уверенно сказала Оливия. – Честно говоря, я не уверена, что мужчины вообще задумываются о любви до тех пор, пока она не стукнет их по голове. Чаще всего их озаряет, когда женщина готова уйти к другому.

Шарлотта слушала Оливию с жадным интересом. Чем больше она узнавала француженку, тем больше она ей нравилась.

Оливия умолкла и лукаво посмотрела на Шарлотту:

– Вы хотите, чтобы он полюбил вас?

Шарлотте показалось, будто ее окатили ведром холодной воды.

– Я… я никогда не думала об этом, – растерянно произнесла она.

– Конечно, думали, все женщины только об этом и думают, – заявила Оливия. – Самое лучшее – это когда вы любите своего мужа, а он любит вас. Скверно, если муж и жена ищут любви на стороне.

Любовь, любовь, любовь… Французы вечно говорят о любви. Подумав немного, Шарлотта убедилась, что сказала Оливии правду: она никогда не думала о том, какие чувства питает к Колину.

– Я хотела только одного – чтобы он был мною доволен, – сказала она первое, что пришло в голову, только бы скрыть свое расстройство.

– Доволен вами? – повторила Оливия, округлив глаза. – Тогда вы должны немедленно выбросить из головы глупую мысль, что вы не Лотти Инглиш.

Шарлотта вздрогнула и хотела возразить, но Оливия не дала ей перебить себя и продолжала:

– И тогда, если вы действительно хотите ублажить вашего мужа, возьмите с собой в постель немного очарования от той женщины, в образе которой вы появляетесь на сцене. Это с лихвой заменит наряд, который он попросил вас надеть в первую брачную ночь.

Выслушав это, ошеломленная Шарлотта застыла в изумлении. Минуту спустя она немного пришла в себя и заговорила:

– Я не уверена, что…

– У вас все получится, – прочитав ее мысли, не дала договорить Оливия. С хитрой усмешкой она добавила: – Думаю, в качестве Шарлотты вы уже стали для герцога Ньюарка отличной женой. Теперь вам надо проявить себя как Лотти Инглиш и показать Колину, что вы с успехом сочетаете в себе противоположные характеры и можете быть соблазнительной любовницей, в то же время оставаясь истинной леди.

Шарлотта все больше успокаивалась. По мере того как эта мысль овладевала ею, она вдруг почувствовала огромное облегчение. Шарлотта восприняла совет Оливии с большим интересом, подруга предлагает ей соблазнить собственного мужа. Правда, Шарлотта не была уверена, что, оставшись с ним наедине, сможет сделать это. Неужели ей придется вести с ним некую игру в обольщение, как приходится порой делать это на сцене, выступая в отрепетированной и хорошо заученной роли? К подобному варианту она была не готова. Ей предлагалось разрушить стену между Лотти Инглиш и Шарлоттой, объединив обеих, но это уже не роль на сцене, а сама жизнь. Она слишком долго не могла уяснить себе, что соблазнительница вовсе не Лотти, а именно Шарлотта. Желание любить и быть любимой присуще ее натуре в той же мере, как и желание петь.

Самым большим открытием для Шарлотты было утверждение власти любви в жизни. Ее родители не любили друг друга, но при этом прожили жизнь в неизменном уважении друг к другу, что было крайне редко в высшем свете. У самой Шарлотты никогда не было времени даже задуматься о том, что такое настоящее чувство, а теперь любовь стала главным действующим лицом в спектакле, главные роли в котором исполняли Колин и она сама.

Любит ли она Колина? В этом Шарлотта не была уверена, так же, как и в том, что Колин ее любит. Как он может любить ее, если вожделение и желание обладать Лотти Инглиш затмевали все в его сознании? Шарлотта и до разговора с Оливией чувствовала, что между двумя ее ипостасями есть общее, и это пугало ее. Настоящие леди не испытывают вожделения, твердо решила она. Однако после вчерашней ночи она точно знала, что хочет снова оказаться с ним в постели, и это не укладывалось ни в одну построенную Шарлоттой схему. Она полагала, что любовное сближение и потребность быть рядом с Колином роковым образом влияют на ее артистические амбиции и на желание отправиться в европейское турне. А что, если она забеременеет? Она обещала подарить Колину наследника, но после первой брачной ночи решила нарушить обещание. До свадьбы Колин говорил ей, что не хочет немедленно обзаводиться детьми, но как только они остались наедине, повел себя так, что она могла забеременеть уже после их первой брачной ночи. Единственное, в чем теперь была уверена Шарлотта, – это в невозможности для них с Колином каких бы то ни было прогнозов. Ни он, ни она не знали, чего хотят друг от друга.

Тяжело вздохнув, Шарлотта коснулась ладонью лба, словно пытаясь прогнать тяжелые мысли, и вдруг поняла, насколько устала от откровенной беседы с Оливией. Но уйти прямо сейчас было бы невежливо, тем более что Оливия потратила столько времени, чтобы помочь ей разобраться в клубке мучительных противоречий. Шарлотта взяла тарелку с куском торта и решила поддаться искушению, не думая о последствиях. С лучезарной улыбкой она стала расспрашивать француженку о ее самочувствии во время беременности. Оливия охотно отвечала, хотя отлично понимала, что мысли Шарлотты на самом деле далеки от того, о чем она заговорила.