— О черт, — побледнев, пробормотал священник. — Только не это. Опять.
На этот раз он даже не стал ждать, когда Джейми достанет пистолет. Он просто нырнул под алтарь.
Гости Хепберна сбились в кучку на своих скамейках, широко распахнув глаза, терзаясь опасениями и мрачными предчувствиями. Джейми направился по церковному проходу прямо к алтарю, отец Эммы привстал на своем месте, но ее мать уверенно положила руку ему на плечо, покачав головой. Сестры Эммы не удержались и стали потихоньку прихорашиваться, пока Джейми шествовал мимо.
— Что ты здесь делаешь, наглый щенок? — потрясая в воздухе костлявым кулаком, спросил Хепберн. Он стал понемножку отодвигаться от Эммы, выражение надежды на лице скрывало его ярость. — Неужели ты пришел, чтобы завершить начатое?
— Именно так, старик, — ответил Джейми.
— Я так полагаю, что остановить тебя не в моих силах, — страдальчески вздохнул граф. — Ты не успокоишься, пока на моих глазах хладнокровно не убьешь мою невесту.
Глаза вспыхнули еще ярче, когда он увидел дюжину английских солдат, которые вошли в церковь следом за Джейми.
— О, а это что еще такое? Еще одни нежданные гости? — триумфально улыбнулся граф, бросив взгляд на Джейми. — Должно быть, эти солдаты короля пришли за тобой. Мне следовало догадаться, что они не позволят такому негодяю, как ты, навсегда ускользнуть из цепких рук. Полагаю, полковник Роджен, — обратился он к офицеру, возглавлявшему группу солдат, шедших по проходу, — вы пришли, чтобы задержать преступника, который стрелял в мою невесту? Отличная работа. Возьмите его под стражу.
— Уже взяли, — с мрачным лицом ответил офицер.
Граф открыл рот, когда солдаты расступились и он увидел сердито огрызавшегося Сайласа Доккетта. Один рукав камзола его егеря был полностью оторван, крепкие руки закованы в наручники, на подбородке красовался страшный синяк, и нижняя губа распухла почти вдвое по сравнению с прежним размером.
— Не понимаю, — прохрипел граф. — Что все это значит?
— У нас есть несколько свидетелей, — ответил полковник Роджен, — которые утверждают, что именно этот человек стрелял в вашу невесту.
— Это я, — сказал Бон, с важным видом шагая по проходу.
Он непристойно подмигнул Эрнестине, проходя мимо скамейки, где расположилась семья Марлоу, чем вызвал ее смех и получил возмущенные вздохи от ее сестер.
— И я, — с самодовольной улыбкой добавил Грэм, который, прихрамывая, шел за Боном.
— И мы, — в один голос объявили Ангус с Малькольмом, прокладывая себе путь сквозь ряды солдат.
— Свидетели? — со злостью в голосе повторил граф, глядя на них так, словно перед ним были жуки, которые только что выбрались из кучи овечьего дерьма. — Я — пэр Англии и лэрд этих земель. Неужели вы думаете, что я поверю, что слова этих… этих… шотландских подонков для вас важнее моих слов? Да это всего лишь кучка грязных, никчемных Синклеров!
— Полковник Роджер, возможно, не поверил их словам, дядя, но уверяю тебя, что он с радостью выслушал то, что сказал ему я. — Толпа оглушительно охнула, когда Йен Хепберн встал со скамейки и неторопливым шагом двинулся по проходу, поклонившись Эмме и лениво улыбаясь дядюшке. — Я тоже был в долине в тот день, когда стреляли в мисс Марлоу, и я уже представил полковнику Роджеру письмо, с абсолютной уверенностью подтверждающее, что мистер Доккетт и есть тот преступник, который стрелял в нее.
— Ты, мерзкий ублюдок! — крикнул Доккетт, натягивая цепи наручников. — Я перегрызу тебе глотку, увидишь!
Грэм подскочил к человеку, который с таким жестоким воодушевлением избивал его.
— Я позабочусь, чтобы тебе отрезали твой поганый язык. Раньше, чем тебя повесят.
— Мое письмо также подтверждает, — продолжал Йен, не обращая внимания на Доккетта, — что мистер Доккетт много лет работал на дядю и что в тот день, когда мисс Марлоу едва не рассталась с жизнью, он действовал исключительно по приказу дяди.
— Взять его, — приказал полковник, кивнув в сторону графа.
Толпа, замершая от потрясения, увидела, как два молодых солдата поспешили подчиниться команде полковника. Игнорируя несвязный лепет Хепберна, они заковали его руки в наручники.
Бессвязный лепет графа перерос в яростный вой. Эмма без малейшего сожаления видела, как солдаты начади оттаскивать его от алтаря. Вот только они не учли, насколько худые у графа руки. Когда они тащили его мимо Джейми, он выдернул одну руку из наручников и выхватил из-за пояса бриджей Джейми пистолет.
Мгновенно развернувшись, граф нацелил пистолет на белоснежный лиф платья Эммы. В церкви повисла напряженная тишина. Солдаты отступили, явно боясь спровоцировать графа стрелять.
— Ты хитрая маленькая сучка, — выплюнул он, и пистолет задрожал в его руке. — Ты все время знала об этой засаде, да?
— Конечно, знала. — Несмотря на нацеленный прямо ей в сердце пистолет, Эмма, как ни странно, чувствовала полное спокойствие. — Кроме того, именно я спланировала все это. Немного помог ваш племянник. И ваш внук.
Из свекольно-красного лицо графа стало цвета баклажана.
— То, что его шлюха-мать завлекла моего сына в свою постель, совсем не значит, что этот жалкий ублюдок мой внук! Я должен был знать, что ты ничуть не лучше, чем она. Ты не могла дождаться, чтобы раздвинуть ноги для первого разгульного молодого самца, который оказался рядом, да?
— Послушайте, сэр, — отец Эммы вскочил на ноги, — довольно этих разговоров.
— Правда, хватит, — тихо заметил Джейми и, схватив графа за запястье, вывернул ему руку.
В церкви раздались пронзительные визги, когда пистолет выстрелил, разбив одно из окон. Посыпалось стекло. Эмма пригнула голову, прикрыв ее руками.
Когда она выпрямилась, Джейми стоял посередине прохода с пистолетом в руках. В его глазах читалось твердое намерение убить старика. Граф медленно отступав, держась за поврежденное запястье.
— Что ты делаешь? — закричала Эмма.
— То, что давно надо было сделать.
Джейми поднял пистолет, прищурив глаз, чтобы прицелиться в костлявую грудь графа.
— Мне показалось, ты сказал, что в твоем пистолете только одна пуля?
— Я солгал, — ответил Джейми, взводя пальцем курок.
— Подожди! — крикнула Эмма, пока он не нажал на курок, и, обогнув Джейми, встала между ним и графом.
Джейми мгновенно опустил пистолет.
— Эмма, отойди в сторону.
Не обращая внимания на его слова, Эмма ласково улыбнулась графу:
— Есть еще кое-что, милорд, что я упустила из виду и не сказала вам.
— Эммалина, — прорычал Джейми.
— Оказывается, — громко сказала Эмма, продолжая двигаться к графу, — у вас никогда не было нужды в невесте.
— Что, черт возьми, ты несешь? — выдавил граф.
Эмма приблизилась к нему, загипнотизированная видом пульсирующей лиловой вены у него на виске.
— Похоже, что все это время у вас был наследник. Перед рождением Джейми ваш сын Гордон взял в жены Лианну Синклер перед законным священником церкви. У меня есть запись из церковной книги, которая подтверждает это. Она никогда не была его шлюхой, ты, злой козел. — Граф замер на месте, когда Эмма, наклонившись, громко, чтобы слышали все в церкви, прошептала ему в ухо: — Она. Была. Его. Женой.
— Его женой? — сдавленно повторил граф и шумно задышал, задыхаясь.
— Уйди с дороги, дорогая, — скомандовал Джейми.
Эмма подняла палец, умоляя дать ей еще минутку.
Хепберн схватился за горло, пытаясь дышать и выпучив слезящиеся глаза от нехватки воздуха. В уголке рта появилась тонкая струйка слюны. Потом он закатил глаза и камнем упал на пол церкви.
Эмма отряхнула руки, и на ее губах появилась довольная улыбка. Остальные подошли ближе, чтобы посмотреть на безжизненное тело графа. Но только Бон осмелился пнуть его мыском своего сапога.
— Что ты обо всем этом думаешь, Джейми? — спросил он. — Уверен, что девчонка избавила тебя от необходимости застрелить его. Я всегда говорил, что он даже пороха того не стоит, чтобы пристрелить его.
— Или веревки, чтобы его повесить, — сухо добавил полковник, подавая знак своим людям, чтобы вытащили из церкви Доккетта и тело графа.
— Подождите минутку, — сказал Йен, когда солдаты подняли тело графа. Он бесцеремонно сдернул с плеч дядюшки плед Хепбернов. — Думаю, что там, куда он отправился, это ему не понадобится. Я слышал, там довольно тепло.
Когда солдаты с телом графа вышли из церкви, Йен набросил плед на плечи Джейми, словно мантию покоренного короля.
— Поздравляю, Син! Чтобы отвоевать свой замок, Синклерам понадобилось всего пять веков. Надеюсь, ты понимаешь, что, поскольку теперь ты мой кузен на законных основаниях и новый граф Хепберн, у меня есть твердое намерение беспощадно выжимать из тебя твое громадное состояние. Кстати, недавно я обратил внимание на небольшую собственность под Эдинбургом… — Йен замолчал, глядя на Джейми. — Что такое? Ты уже дуешься, что я забыл обратиться к тебе «милорд»?
Джейми водил пальцем по шерсти пледа Хепберна, как будто никогда такого раньше не видел. Он медленно поднял голову и окинул взглядом скамейки в церкви. Все взгляды были устремлены только на него. Гости пытались переварить новость, что их новый лэрд не только Хепберн, но и Синклер.
— Черт возьми, девчонка, — обернулся он к Эмме, в его глазах плескалась паника, — что ты сделала? Я же говорил тебе — это не то, что я хочу!
— А что ты хочешь? — Эмма стояла на своем месте и твердо смотрела ему в глаза. — Провести остаток жизни, прячась на той горе? Закрыть свое сердце от любой опасности, от любой боли, пока не станешь старым и одиноким, совсем как твой дед? — Эмма покачала головой. — Разве ты не понимаешь? Дело не в том, что ты хочешь. Дело в том, кто ты. Твои родители мечтали положить конец вражде между Хепбернами и Синклерами. И вопреки всему им это удалось. Они создали звено между двумя кланами, которое невозможно разрушить. И это звено — ты.
С глубокой печалью в глазах Джейми нежно коснулся рукой ее щеки.
— Мне очень жаль, девочка, но если завернуть меня в плед и назвать Хепберном, то это ничего не изменит. В душе я всегда буду Синклером. Я не могу сидеть в стенах замка, как в клетке.
Джейми стащил плед со своих плеч и бросил его Йену. Ошеломленная Эмма не поверила своим глазам, когда он повернулся к ней спиной и направился к выходу, отвергнув не только собственную судьбу, но и ее любовь. Она сжала в руке крест на ожерелье его матери, которое висело у нее на шее, успокаивая себя этой старинной вещицей.
— Я знаю, что ты думаешь, — сказала она ему вслед, ее сердце переполняла любовь к этому человеку. — Но любовь твоих родителей не убила их. Она их спасла. Потому что именно в результате их любви на свет появился ты, и пока ты живешь в этом мире, в нем всегда будет жить и частичка твоих родителей.
Но Джейми молча продолжал свой путь.
Когда он дошел до дверей, сквозь которые лились потоки солнечного света, Эмма поняла, что Синклеры не единственные, кто обладает правом на месть или ярость.
— Давай, беги, Джейми Синклер! Беги от единственной женщины, которую ты по-настоящему любишь. Что ж, Хепберн был совершенно прав! Ты просто жалкий трус! Но не беспокойся. Уверена, ты будешь очень счастлив воспоминаниями и своей гордостью. Они будут согревать твою постель во время долгих холодных зим. И твои овцы!
Джейми замер.
— О черт, девчонка, — в звенящей тишине, установившейся в церкви, выдохнул Бон, — ну зачем ты взяла и сказала это?
Люди Джейми стали расступаться, отходя от Эммы, когда Джейми медленно повернулся и посмотрел на нее таким обжигающим взглядом, что Эмма даже засомневалась, как она могла когда-то подумать, что у него холодные глаза. Казалось, что все вокруг исчезло. Они остались одни в этой церкви, только две души во всем мире.
Тряхнув головой, Джейми с каменным подбородком и прищурив глаза направился к Эмме. Она уже видела это выражение у него на лице раньше. Это было в тот день, когда он заехал сюда на лошади и украл ее у другого мужчины прямо от алтаря.
— Что ты делаешь? — прошептала она с надеждой и тревогой, видя, что Джейми подходит все ближе.
— Совершаю самую большую ошибку в своей жизни, — мрачно заявил Джейми и, заключив ее в объятия, прильнул к губам в страстном и отчаянном поцелуе, который лишил ее возможности дышать и едва не остановил сердце.
Это был поцелуй любовника, поцелуй победителя, поцелуй человека, который не только хочет ухватить свою судьбу за хвост, но и готов побороться за эту судьбу — и за Эмму — до последнего вздоха.
Прикосновение его губ полностью обезоружило Эмму, волна желания смела все остатки разума, от радости у нее закружилась голова.
С невероятной нежностью он коснулся ее щеки большой и теплой рукой, больше уже не пытаясь скрывать отчаянное желание — или любовь, — блестевшие в его глазах.
— Я так много лет потратил на поиски правды, когда должен был искать тебя. Это не я погубил тебя, девочка. Это ты погубила меня. Погубила для любой другой женщины, кроме тебя.
— Значит, у меня нет другого выбора, — с блестящими от слез глазами подытожила Эмма, — как только выйти за тебя замуж, да? Потому что больше тебя никто не возьмет.
— Откуда мне знать, что ты не какая-нибудь жадная англичанка, выходящая замуж ради моего титула и состояния? — притворно нахмурился Джейми.
— Но это так и есть. Я хочу все! Драгоценности, меха, землю, золото… и молодого сильного любовника, чтобы согревал мою постель.
— Только одного?
— Только одного, — решительно кивнула головой Эмма, — который мне нужен.
Когда их губы вновь соединились в нежном и страстном поцелуе, Бон наклонился и заглянул под алтарь.
Священник все еще прятался там, крепко зажмурив глаза и сложив руки в лихорадочной молитве.
— Сэр, теперь, когда ваши молитвы услышаны, я думаю, настало время, когда новый граф и его невеста нуждаются в ваших услугах.
— Ой, ну ты только посмотри на эту красотку! Она просто дрожит вся от радости.
— Разве можно винить ее за это? Может, о таком дне она мечтала всю свою жизнь.
— Но ведь это мечта каждой девушки — выйти замуж за богатого лэрда, который может исполнить любое ее желание, правда?
— А парень пусть считает, что ему повезло, что заманил такую красавицу. У нее такие привлекательные веснушки, что я уже подумываю выбросить свою склянку с лосьоном Гауленда.
Эммалина Марлоу улыбнулась, услышав шепот женщин. Она действительно мечтала об этом дне всю свою жизнь.
Она мечтала встать перед алтарем и подарить свое сердце и вечную верность мужчине, которого она обожает. В своих туманных мечтах она никогда не видела лица этого человека, но теперь знает, что у него широкие крепкие плечи, густые черные волосы и холодные зеленые глаза, в которых вспыхивает огонь желания всякий раз, когда он смотрит на нее.
— О, вы только посмотрите на него! — достиг ушей Эммы свистящий шепот. — В этом пледе в красно-черную клетку он производит сильное впечатление, да? Никогда не видел, чтобы кто-нибудь носил плед Хепберна с такой… убедительностью.
— Точно! Это делает ему честь. И потом, он прямо души не чает в этой девочке!
Всем сердцем соглашаясь с ними, Эмма подняла глаза и встретилась с обожающим взглядом жениха.
Невозможно отрицать, что в глазах Джейми Синклера горела страсть, пока он клялся любить, уважать и заботиться о ней до конца их дней. Как только священник произнесет, что Господь благословляет их союз, он сможет подхватить ее на руки и отнести в спальню, куда приводили своих невест многие поколения его предков Хепбернов.
Он положит ее на шелковое покрывало и прижмется к ее губам. Он будет целовать ее нежно, но страстно, запустив руки в шелковистую копну медных кудряшек.
Священник откашлялся, возвращая Эмму из мечтательной задумчивости к реальным событиям, и недовольно посмотрел на нее поверх очков.
Она покорно повторила все свои клятвы, отчаянно желая, чтобы он поскорее провозгласил их мужем и женой.
Но священник не торопился и стал читать другой бесконечный отрывок из часослова.
Джейми слушал его, хмурясь все сильнее. Потом он протянул руку к книге, взял ее за корешок и захлопнул.
— Простите, сэр, мы закончили?
Священник заморгал глазами, глядя на Джейми, явно испугавшись, что тот может вытащить из-под пледа пистолет или, возможно, послать кого-то из своих людей за лошадью, чтобы затоптать их всех.
— Я… я думаю, да.
— Значит, мисс Марлоу сейчас уже моя жена?
— Д-да, милорд.
— А я ее муж.
Священник быстро кивнул головой, страх напрочь лишил его способности говорить.
— Это все, что мне нужно знать, — ухмыльнулся Джейми.
Когда Джейми, последняя надежда Синклеров и будущая надежда Хепбернов, подхватил свою жену на руки и понес ее по проходу церкви, среди его людей раздались громкие одобрительные возгласы, сестры Эммы визжали от восторга, а бедный священник, потеряв сознание, рухнул на ступеньки алтаря.
notes
