Глава 11

Оставляя следы на свежевыпавшем снегу, Джонна шла по дорожке к дому. Подол ее платья вздымал пушистые хлопья, которые маленьким облачком летели за ней, словно хвост кометы.

Она вошла в прихожую, потопала ногами и сняла шляпу и шарф. В доме стояла почти пугающая тишина. Обычно в эти вечерние часы всегда было так тихо, но Джонна привыкла быть частью этой тишины, а не ее нарушителем. Она снимала плащ, когда из столовой вышла служанка и, увидев ее, поспешила на помощь.

— Спасибо, Вирджиния. — Джонна передала девушке свои вещи и прижала ладони к щекам, чтобы согреть их. — Миссис Девис с девушками?

Вирджиния кивнула. Темно-рыжий локон выскользнул из-под ее чепца, и девушка поспешно спрятала его обратно.

— У них сейчас урок. Я здесь на тот случай, если капитану понадобится что-либо от миссис Девис.

— Понятно. — Джонне показалось, что Вирджиния польщена возложенными на нее обязанностями. Этим миссис Девис показала девушке, как она ей доверяет. Вирджиния работала у них давно, но подобное поручение ставило ее в один ряд с доверенными лицами экономки.

— Значит, капитан дома?

— Уже давно. Он ждет вас в…

— Библиотеке, — закончила за нее Джонна. — Я знаю. Я вижу свет в щели двери. — Она пригладила юбки и вздохнула, чтобы успокоиться. — Очень хорошо, Вирджиния. Пожалуйста, принесите чаю.

Дело было не в том, что Джонне хотелось выпить горячего. Просто она предчувствовала, что появление служанки будет хорошим поводом отвлечься. А может, вообще стоит проигнорировать Декера и пройти прямо к себе, подумала она. Но, сочтя такой поступок проявлением трусости, Джонна все же направилась в библиотеку.

Когда дверь открылась, Декер поднял голову. На секунду Джонна задержалась в дверях, потом вошла в комнату.

— Джонна… — Он произнес ее имя спокойно, но отнюдь не приветливо. Голос его звучал слишком безразлично для приветствия. Сложив газету, которую он читал, Декер положил ее на стол, стоящий рядом. Он хотел встать, но Джонна жестом остановила его.

Пройдя через комнату к камину, Джонна принялась греть руки у огня. Взглянув на каминные часы, она увидела, что уже почти девять — гораздо больше, чем она думала. С тех пор как она видела мужа, прошло двадцать четыре часа, и теперь ей было трудно начать разговор.

— Ты бы предпочла начать первой или начну я? — спросил Декер. В его голосе звучала несвойственная ему усталость, которую Джонна ощутила на себе. Голова ее склонилась, и она закрыла глаза.

— Думаю, это не имеет значения.

— А я думаю, что имеет. Ты не хочешь сесть?

Такого желания у нее не было, но все-таки Джонна села в большое кресло напротив Декера и сложила руки на коленях. Встретилась с ним глазами.

— Джек сказал мне, что сегодня ты был у Гранта.

— Это верно.

Синяков на нем не было. Когда он приподнялся при ее появлении, он сделал это легко, со своим обычным небрежным изяществом. Держался он прямо. Руки его спокойно лежали на подлокотниках кожаного кресла, и царапин на руках не было.

— Вы подрались?

— А ты думала, что мы будем драться? — Он заметил, что ее фиалковые глаза блеснули. — Не важно. Я и сам вижу, что ты думала именно так. Очевидно, я не всегда оправдываю твои ожидания. Скажи, Джонна, ты решила, что я не буду командовать «Охотницей», до или после того, как узнала, что я отправился в контору Шеридана?

— Одно с другим не связано. Я сделала это не для того, чтобы тебя наказать.

— Не для того?

— Конечно, нет. Жаль, что ты считаешь меня столь мелочной.

Декер уперся локтями в колени и подался вперед:

— Тогда почему же меня сняли с рейса на Чарлстон?

— «Охотница» никуда не пойдет, — ответила Джонна. — Я хочу произвести там кое-какие изменения. Пройдет две недели или больше, прежде чем все будет сделано, как мне хочется.

— Раньше ты никогда об этом не говорила.

— Я не всегда делюсь с тобой своими планами.

Декер пропустил это замечание мимо ушей.

— Джек тоже ничего не сказал мне об изменениях.

— Я и ему не говорила.

Декер посмотрел на свои руки, словно ожидая, что увидит на них открытые, кровоточащие раны, нанесенные язвительным голосом Джонны и ее резким язычком. Потом он поднял глаза и посмотрел на нее.

— А после того, как переделки буду закончены? — спросил он. — Могу я надеяться, что опять буду командовать «Охотницей»?

— Я еще не решила.

Он кивнул, услышав этот ответ.

— Должен сообщить, что подумываю устроиться на другую линию.

Джонна вздрогнула, словно от удара:

— Что?!

— Я говорил с Шериданом о том, чтобы взять на себя командование одним из его судов.

— Так вот ты зачем ходил туда сегодня утром? — недоверчиво спросила Джонна. — Но ведь ты еще не знал, что я вычеркнула тебя из списка.

— Одно с другим не связано, — повторил он фразу Джонны. — Я просто подумал, что скорее всего больше не буду работать в «Морских перевозках Ремингтон».

— Это смешно! Не можешь же ты работать на конкурента.

— Еще ничего не решено. — Декер пожал плечами. — Шеридан отнесся к моим объяснениям с подозрением. Мое предложение удивило его. Он, кажется, решил, что я явился к нему, чтобы причинить ему беспокойство. Однако вел он себя очень хорошо.

Джонна попыталась представить себе этот разговор.

— Значит, никакого упоминания о моем визите не было?

— Как я понял, с этим все улажено. — Он помолчал. — Так оно и есть, не правда ли? Ты больше ничего не хочешь сказать мне о вчерашнем вечере? Ничего о поцелуе, свидетелем которого я оказался?

Джонне показалось, что ей стиснули горло.

— Нет! — быстро ответила она, с трудом сглотнув. — Ничего.

Открылась дверь, и вошла Вирджиния с чаем для Джонны. Разговор был прерван в самое подходящее время, как и надеялась Джонна. Минута, которая потребовалась горничной, чтобы поставить поднос и налить чай, дала Джонне возможность собраться с мыслями.

— Мне не нравится твоя идея насчет работы на другой линии, — сказала Джонна, когда они с Декером остались одни. — Я хотела, чтобы ты обсудил это со мной.

Декер сделал вид, что обдумывает ее слова.

— А взамен? — спросил он. — Что ты будешь обсуждать со мной?

Джонна молчала.

— Как насчет твоего отсутствия дома сегодня с обеда и до самого вечера? Когда я вернулся, я ожидал застать тебя. Джек сказал, что ты уехала из конторы еще утром.

— Это правда, — ответила Джонна. — После конторы я поехала домой, а потом опять уехала. Разве миссис Девис не сказала тебе? Я поехала на верфи.

— Нет, этого она не говорила. — Улыбка коснулась его губ, но глаза не улыбались. — Значит, миссис Девис согласилась рассказывать мне басни по твоей просьбе?

— Прошу прощения?

— Твой негодующий вид неуместен, потому что я уже поймал тебя на обмане. — И он поднял руку, чтобы не дать ей окончательно погрязнуть во лжи. — Миссис Девис не сказала мне, что ты на верфях по простой причине. До этого я успел ей сказать, что был там. За сегодняшний день наши тропинки должны были бы пересечься где-нибудь, Джонна. Однако, как ты знаешь, они не пересеклись.

Этого Джонна никак не ожидала услышать. Какое дело могло привести Декера на верфи? И действительно ли он побывал там или придумал, надеясь, что она подтвердит его подозрения?

— Я была в разных местах, — сказала она. — На верфи Гарнета. У Лендона. Я искала необходимые вещи для переделок на «Охотнице». Может быть, поэтому мы и разминулись.

Взгляд Декера не дрогнул. Он впился в нее глазами:

— Ты была там с Шериданом?

— Нет! — Чашка задребезжала на блюдце, и Джонна поставила их на стол. — Нет, — повторила она уже спокойнее. — Я его вовсе не видела. Я была там без него. — Внезапно ей пришла в голову мысль: хочется ли ей, чтобы Декер поверил? — Я знаю, что ты думаешь по поводу виденного тобой вчера в доме Гранта. Я действительно понимаю, что ты можешь думать обо мне самое худшее. Я не жалею о своем решении рассказать Гранту о нашем браке, но сожалею, что поехала к нему без тебя. Я сказала тебе вчера вечером, что ты прав, Декер. Мне нелегко в этом признаться, но я по-прежнему так думаю. И я не встречалась с ним сегодня втайне от тебя.

Голос ее был серьезен, и в этом нельзя было ошибиться. Если она говорит не правду, подумал Декер, значит, она совсем не понимает, как ему важно, чтобы это было правдой.

— Я тебе верю, — сказал он наконец. — Относительно Шеридана. Но насчет верфей — нет.

Декер встал, не дожидаясь ответа Джонны. Она поняла, что сейчас он уйдет. Он опять оставит ее одну. Может быть, только на этот вечер. Может быть, до конца ее жизни. Ее охватил почти панический страх. Ей некогда было размышлять, что сулит его уход. Она понимала одно — нужно что-то делать. Внезапно она встала и протянула к нему руки.

— Я не была на верфях, — сказала она.

Декер остановился, потом медленно повернулся. Протянутых рук Джонны он не заметил, зато хорошо заметил, как она подалась к нему всем своим гибким телом, заметил зов ее глаз. Сейчас она выглядела почти так же, как на кренящейся палубе «Охотницы», когда ждала, что он возьмет ее за руку. И теперь, как и тогда, она не могла позвать на помощь, но вид ее не оставлял сомнений, что помощь ей необходима.

— Но ты не намерена сказать, где именно была? — спокойно спросил он. — Не так ли?

Во рту у нее пересохло.

— Я не могу. — Она видела, что Декер стоит в нерешительности. Вдруг ей показалось, что его обычное спокойствие дается ему не так уж и легко. — Я не могу, — повторила она сдавленным голосом.

— Хорошо, — сказал он. — Но знай, Джонна: ты сама выбрала одиночество.

На этот раз она уже не нашла слов, чтобы остановить его.

Лежа в постели на боку, Джонна видела, как через щель под дверью в комнату Декера проникает свет. Дверь, ведущая в их общую туалетную, была открыта с ее стороны, и это создавало впечатление, что Декер не так уж далеко от нее.

Она напомнила себе, что отдельные комнаты — это необходимость, но это было слабым утешением. Еще на борту «Охотницы» она думала о трудностях, возникших с ее замужеством. Раз в ее доме устроена станция «подземной дороги», значит, ей время от времени придется сопровождать «пассажиров» по ночам. Как же она может спать в одной постели с Декером?

Джонна обдумывала возможность передать обязанности «кондуктора» миссис Девис и даже закрыть станцию. Однако обе идеи были неприемлемы, как и общая постель.

Думала она и о том, чтобы рассказать Декеру о своем участии в «подземной железной дороге», но если он не сможет сохранить тайну, последствия могут оказаться просто ужасными. Бостонских властей Джонна могла не опасаться. Во многих кругах, особенно тех, где бывал Грант Шеридан, она заслужила бы за свою деятельность бурное одобрение. Но на Юге, где она вела торговые дела, корабли компании «Ремингтон» больше не потребовались бы. Они уходили бы с пустыми трюмами; их грузы гнили бы, неразгруженные, или, что еще хуже, любое судно, вошедшее в гавань на Юге, могло быть уничтожено огнем.

Джонна знала, что такие вещи случались, в частности с Грантом, как только он заговорил вслух о своих связях с противниками рабства. Джонна восхищалась тем, что он не отступил и не стал действовать тайно, как это делала она, но все же она не понимала, как вообще уцелел его бизнес. Из-за диверсий он потерял два корабля: один — в Чарлстоне, другой — в море. В обоих случаях команды спаслись, но потом большинство устроилось на работу в других местах. Джонна расспрашивала его об этом, но Грант довольно философски отнесся и к потере кораблей, и к уходу людей. Однако она понимала, что на самом деле он воспринял это не так уж и легко. В конце концов он решил сосредоточить свою торговлю не на Юге, а на Дальнем Востоке. Время от времени его суда заходили в Чарлстон, и при этом Грант часто находился на борту, словно провоцируя диверсантов своим присутствием.

Джонна не считала себя такой отважной. Даже если Грант и нашел способ противостоять южанам, она вовсе не уверена, что в силах сделать то же самое для компании «Ремингтон». Для благополучия сотен людей было важно, чтобы компания не прекращала своей деятельности, не говоря уже о множестве девушек, проходящих через ее станцию.

Глаза Джонны опять остановились на свете, мерцающем под дверью Декера. Если бы она рассказала ему обо всем, то она доверила бы ему слишком многое. Она могла бы потерять не только «Морские перевозки Ремингтон» — она могла потерять себя.

Декер сидел перед камином, вытянув длинные ноги. Он еще так и не переоделся ко сну. Разулся и расстегнул рубашку — вот и все. Служанка приготовила ему постель, положила в ногах ночную рубашку и халат, но ему совсем не хотелось ложиться в эту постель одному.

Бумаги, которые он держал в руках, зашуршали, когда он еще раз пролистал их. Он вздохнул, не зная, что именно он хочет или надеется отыскать. Злополучная встреча Джонны с Грантом дала Декеру прекрасный повод побывать у Шеридана в его конторе. Сейчас Декер вспомнил, что Грант встретил его с вполне обоснованной подозрительностью, но направленной совсем в другом направлении. Шеридану явно не пришло в голову, что беседовать с Декером куда безопаснее, чем оставлять его одного.

Ящики письменного стола Шеридана были заперты, но для Декера это не было препятствием. Пока Шеридан ненадолго вышел в соседнюю контору, а потом на свой склад, Декер обыскал его стол. Читать бумаги прямо в конторе времени не было, а вероятность того, что Грант обнаружит пропажу своих бухгалтерских книг, велика, поэтому Декер взял только кое-что из его корреспонденции. Он плохо представлял себе, что он сможет найти в ней. Он понимал, что его суждения о Шеридане пристрастны, поскольку этот человек интересуется Джонной. И еще Декер понимал, что должен положить этому конец.

Если Грант Шеридан — единственный человек, который может помочь Соколу, тогда Декер должен каким-то образом разобраться в своих дурацких подозрениях.

Аккуратно сложив письма Гранта в стопку, Декер положил их на столик, стоявший рядом. Он погасил лампу, и теперь спальню освещал только огонь, горевший в камине. Он согревал босые ноги Декера и лежащие на коленях руки. Декер закрыл глаза, подумывая, не уснуть ли ему прямо в кресле. Это очень похоже на то, когда ты находишься у руля «Охотницы». Не важно, что горизонт не предвещает шторма. Когда он думает о Джонне Ремингтон, ему всегда кажется, что приближается гроза.

Дверь за его спиной отворилась, но Декер не шелохнулся. Зачем она пришла? Поддразнить льва в его пещере или убить его, пока он спит? И то и другое вполне возможно, и Декер не знал, какой вариант предпочтительнее.

Джонна легко прошла по комнате. Ее босые ноги ступали по холодному полу, пока она не дошла до светлого и теплого полукружия перед камином. Она посмотрела на спокойное молодое лицо Декера и пожалела, что он не лег в постель, прежде чем уснул. Тогда она улеглась бы рядом и положила бы свою голову на одну подушку с ним. Она смотрела бы, как он спит; она обрела бы хоть немного душевного покоя, слыша, как мерно он дышит, видя, как он спокоен. А может, даже осмелилась бы положить руку ему на грудь.

Теперь об этом и речи не может быть. Для нее здесь нет места.

Джонна взглянула на дверь. На тот случай, если ей придется поспешно отступать, она оставила ее незакрытой. Но ей очень не хотелось возвращаться. Огонь согревал ноги. Если она опять пройдет через всю комнату, это будет похоже на бегство. Хотя здравый смысл подсказывал ей уйти, душа хотела остаться.

Джонна опустилась возле Декера на колени лицом к огню. Ее плечо коснулось его колена, и она замерла. Заметил ли он ее появление? Что он станет делать? Но время шло, Декер не шевелился, голова ее становилась все тяжелее и в конце концов опустилась ему на бедро.

Декер посмотрел на нее. Огонь бросал на ее волосы яркие, многоцветные блики, все они смешивались и переливались, окрашивая волосы Джонны в цвет черного жемчуга. Он взял в руку прядь и потер между пальцами. Нет ничего более прекрасного на ощупь, чем женские волосы.

Сделав над собой усилие, он выпустил прядь из рук.

— Продолжай, — сказала Джонна.

Пальцы Декера замерли чуть выше ее затылка. Она подняла голову и обернулась к нему. От этого движения его ладонь оказалась на ее щеке.

— Прошу тебя, — сказала она. — Я не хочу, чтобы ты перестал.

— Хорошо, — спокойно отозвался он и поднялся вместе с Джонной. Она оказалась в кольце его рук, лицом к лицу. Декер не улыбался; его синие глаза внимательно смотрели на нее.

— Я не передумала, — прошептала она. — Ты сказал, что отныне все будет так, как хочу я. Так вот, я хочу… — Встав на цыпочки, Джонна положила руки ему на плечи и поцеловала в губы.

Декер обнял ее крепче. Она прижалась к нему. Он ощутил очертания ее тугих грудей, почувствовал ее соски и обхватил руками ее груди.

Она обхватила его плечи и почувствовала, что обрела опору, тогда как все вокруг нее словно зашаталось. Она поцеловала его в уголок рта, затем в нижнюю губу. Потом покусала ее, провела по ней языком. Эта игра ей очень понравилась. Его губы отозвались на эти заигрывания. Дыхание его было жарким и отдавало перечной мятой. А у ее губ вкус чая, подумала Джонна и пожалела, что чай был без сахара. Декер достоин большего, чем горьковатый кончик ее языка.

Она улыбнулась, не отрывая губ от его рта, и он посмотрел на нее. Зрачки ее были темные и огромные, а губы приподняты в едва заметной улыбке. Ее пальцы сомкнулись у него на затылке, и он опять прижался к ней. Их губы снова сошлись в поцелуе.

Поцелуй Джонны стал страстным, и она ощутила, как Декер слегка вздрогнул. Все свое умение Джонна почерпнула у самого же Декера, и теперь было совершенно ясно, что училась она старательно. Она прильнула к нему всем телом, и когда она отодвинулась, Декер ощутил пустоту.

Взяв за руку, Джонна повела его к кровати. Ее пальцы стянули с него рубашку. Поцеловав теплую кожу на его груди, она уронила рубашку на пол. За рубашкой тут же последовал ее пеньюар. Джонна расстегнула пояс его брюк, а он снял с нее ночную рубашку. Оба они были теперь обнажены.

Джонна не знала, куда деть глаза. В комнате было не настолько темно, чтобы можно было укрыться в этой тьме. Несмотря на охватившее ее желание, она все же стеснялась своей наготы. Но нагота Декера была ей очень приятна.

— О, Джонна, — тихо проговорил Декер. В голосе его звучало спокойное удовлетворение. Он поднял пальцем ее подбородок. — Поцелуй меня, и все станет гораздо проще.

Действительно, он оказался прав. Они упали на постель, словно их толкнула какая-то сила, скрытая в них самих. Джонна застонала. Она отзывалась на прикосновения Декера каждым нервом. Ей казалось, что вся ее кожа охвачена огнем. Она гладила его по голове, накручивая на пальцы его темные волосы. Она тонула в жарких, плотных волнах наслаждения.

В камине треснуло полено, вспыхнув, взлетели искры. На лице Джонны сменялись свет и тень, и Декер на миг залюбовался ее красивым румянцем.

— Что еще ты хочешь, Джонна? — спросил он.

Его хриплый голос приятно пощекотал ее слух, как щекочут кожу нагретые солнцем песчинки. Она ощущала жар и тяжесть его тела. Она знала, чего она хочет, но сможет ли она выговорить это, не знала.

Он хотел отодвинуться, но она схватила его за плечо.

— Нет, — сказала она быстро и спокойно, — этого мне мало.

Декер улыбнулся — едва заметно, но улыбнулся.

— Маленькая эгоистка.

Она не обиделась, потому что прозвучало это как ласка.

— Я хочу принадлежать тебе.

Он взял ее сразу же. Руки ее скользнули по его спине. Она вовсе не чувствовала себя такой уж эгоистичной, глядя на его лицо, напряженное от страсти. Она гладила его руки, плечи — кожа у него была теплая. Ее пальцы скользили по его мускулистой спине.

Вся она превратилась в чувство и отдалась Декеру Торну.

Потом они долго лежали не двигаясь. Тяжесть его тела была ей приятна. Она чуть было не протянула к нему руку, когда он встал и исчез в туалетной комнате.

Там он налил в таз воды из кувшина. Капли брызнули на его разгоряченную кожу. Казалось, что они зашипят, как масло, брызнувшее на горячую сковородку. Над умывальником висело зеркало, и Декер посмотрел на свое отражение. Вид довольно легкомысленный. Он криво и удовлетворенно улыбнулся, потряс головой, провел рукой по спутанным волосам и с трудом придал своему лицу серьезное выражение.

Вернувшись в спальню, он увидел, как Джонна ищет на полу у кровати свою ночную рубашку. Декер отшвырнул рубашку подальше и при этом даже не извинился, заявив:

— Если хочешь что-то надеть, надень вот это.

Он выдвинул ящик ночного столика и достал медальон из слоновой кости, который подарил ей на Рождество.

Джонна сначала посмотрела на медальон настороженно, потом взглянула на Декера с благодарностью.

Он хотел уже положить медальон обратно в ящик.

— Нет! — быстро проговорила она. Одной рукой она подняла простыню, чтобы прикрыться, другую протянула к медальону. — Отдай мне его.

Он намеревался надеть медальон на шею Джонны. Но теперь просто опустил его в ее раскрытую ладонь. Она сжала пальцы. Пожав плечами, с непонимающим видом Декер поднял простыню и улегся в постель. Он лежал на спине, а она все еще сидела, глядя на свои пальцы, сжатые в кулак.

— Джонна!

Она покачала головой, не решаясь заговорить и боясь разрыдаться.

Декер приподнялся на локте, чтобы лучше видеть ее лицо. Она тут же отвернулась. Он коснулся ее спины и почувствовал, как она напряжена.

— Я думал угодить тебе, — сказал он. — Мне казалось, он тебе нравится.

— Нравится, — еле слышно отозвалась она. — И ты мне угодил на самом деле.

В ее голосе ничто не говорило о том, что это правда. Декер откинул темный водопад ее волос, и они упали ей на плечи. Он медленно провел пальцем по ее спине, от затылка до самых ягодиц.

— Иди ко мне, Джонна.

Она колебалась недолго. Она легла на бок, лицом к Декеру, сунув кулак с медальоном под подушку. С сухими глазами, с вызывающим видом она пристально смотрела на его лицо в полутьме.

Декер медленно покачал головой; улыбка была едва заметна и печальна.

— Мне казалось, ты говоришь все, что приходит в голову. Я даже восхищался твоей прямотой. Неужели у тебя теперь завелась какая-то тайна? Или я просто никогда не знал тебя по-настоящему? — Она не ответила, и он продолжил:

— Чем тебя так расстроил этот медальон? Может быть, напомнил, что корабль предназначался Колину? Это верно?

Джонна прошептала резко:

— Как ты можешь думать такое?

— Очень даже могу.

Этот простой и искренний ответ напомнил Джонне, что она сама посеяла эти семена.

— Да, — ответила она через мгновение, — наверное, так и есть.

— Ты не ответила на мой вопрос.

— Мне нужен этот медальон. Я хочу его носить. Но только в том случае, если ты не украдешь его еще раз.

Декер хотел протянуть к ней руку, подумал и остановился. Он не мог просить прощения, не чувствуя за собой вины. И он не мог обещать Джонне, что это не повторится.

— Разве это имело такое большое значение? — спросил он. Ее кулачок под подушкой начал раскрываться.

— Он был мне дорог, — тихо проговорила она. — А ты отнял его у меня. Я не думала, что ты так легко относишься к подаркам. Как можно сделать кому-то подарок и отнять его!

— Ты знаешь, почему я взял его у тебя.

— Неужели ты действительно думаешь, что я могла выманить Колина обратно в море при помощи медальона из слоновой кости? Это — прекрасное изображение «Охотницы», но неужели ты мог представить себе, что твой брат откажется из-за него от Мерседес, от детей, от Уэйборн-Парка, от Роузфилда? — Она остановилась, но Декер молчал. Он молчал и ждал, и Джонна заговорила сама о том, чего он никак не ожидал услышать:

— Я думаю, ты отобрал у меня медальон совсем по другой причине.

Декер выгнул бровь. Лицо его стало бесстрастным и слегка скептическим. Сердце гулко забилось.

— Вот как? — спокойно сказал он.

— Ты хотел уязвить меня, — сказала Джонна. — Тебе захотелось поквитаться со мной после того, как я уязвила тебя. — И сдавленно вздохнув, она продолжала, спеша, пока храбрость ее не покинула:

— К тому же ты не хотел, чтобы брат знал о твоей любви ко мне.

На лице Декера не дрогнул ни один мускул. Голос его прозвучал почти ровно:

— Ты так думаешь?

— Да, — уже не очень уверенно ответила Джонна. — Да, я думаю, это так. Ты хотел защитить Колина от моих предложений, а может быть, хотел убедиться, что я останусь с тобой. — Фиалковые глаза Джонны сузились — она пыталась прочесть мысли Декера. Доволен ли он? Удивлен ли? — Ты ведь не мог подраться со своим братом, верно?

— Значит, вот ты как все поняла?..

Его сухой тон заставил ее задуматься, не ошиблась ли она. Может быть, ему вообще не было до нее никакого дела, а она просто сказала большую глупость?

— Разве я не права?

Не говоря ни слова, Декер прижал ее к кровати; он накрыл ее запястья своими ладонями и держал крепко, хотя она и не думала сопротивляться. Пальцы ее раскрылись, как лепестки цветка.

— Декер!

Он страстно поцеловал ее. Этот поцелуй опьянил Джонну. Тяжесть его тела успокаивала и давала чувство безопасности. Ей совсем не хотелось освобождаться от этой тяжести.

Оторвавшись от ее губ, он стал целовать нежный висок, щеку, прижался губами к мочке уха и потеребил ее зубами. Теплое дыхание Джонны согревало его. Он отпустил ее запястья; руки его скользнули ей под голову. Запустил пальцы в густые волосы, а губами опять припал к губам. И на этот раз поцелуй был долгим. Простыня, укрывавшая грудь Джонны, сползла. Джонна слегка прогнулась, и ее жаждущая ласки грудь прижалась к груди Декера. Он взял ее, не сводя с нее глаз. Она тоже посмотрела на него и легонько вздохнула. Пальцы его скользнули к ее шее. Слегка касаясь кожи, они легко пробежали вокруг ее горла, потом вниз и остановились немного выше сердца. Он еще раз поцеловал ее, на этот раз поцелуй был короче, и его ладони обхватили ее грудь.

Джонна удивленно взглянула на него. Ее правая рука сжалась в некрепкий кулачок, а левая прикоснулась к тому же месту — немного выше сердца. Оказалось, что правая рука сжимает пустоту, а левая нашла медальон из слоновий кости.

Она не спросила, как он это сделал. Сделал, и все тут. Она обняла его.

— Спасибо! — прошептала она и притянула к себе его голову.

Он ласкал ее губами, и руками, и всем телом; она плыла куда-то на волнах бесконечного наслаждения. Декер был и бурей, и спокойной пристанью, и Джонна думала только о том, чтобы заключить в объятия и эту бурю, и эту пристань.

Потом Декер лежал на боку и смотрел на спящую Джонну. Под глазами у нее не было теней, в очертаниях губ — никакой суровости; лицо ее сияло умиротворением. Одна ее рука лежала поверх одеяла, у его груди, не прикасаясь к ней, с раскрытой ладонью. Он еще раз провел пальцем по самой середке этой ладони. Пальцы Джонны слегка сжались, потом опять раскрылись.

Она больше не просила у него подтверждений, что он ее любит. Она в основном поняла все верно. Ошибалась она только в одном.

— За тебя я бы и с Колином подрался, — сказал он еле слышно. Он откинул с ее щеки прядку темных волос. — Если бы до этого дошло, я бы подрался и с ним.

Декер пододвинулся ближе и улегся рядом с ней. Она что-то пробормотала во сне, потом затихла. Декер тоже сейчас же уснул.

Одной рукой открывая дверь спальни, Рейчел изо всех сил старалась удержать в другой поднос с завтраком. Сбитая с толку отсутствием Джонны, девушка замерла на пороге. Может, она не правильно поняла миссис Девис? Может, хозяйка уже уехала в гавань? Тогда, значит, поднос предназначается капитану Торну.

Рейчел стояла, покусывая губу. На лбу ее появилась морщинка. Прямо ли сидит на ней чепец? Нет ли пятен на переднике? А вдруг капитан будет недоволен тем, как у нее отглажено платье? Кто знает, чего можно ждать от нового хозяина дома!

Все остальные в доме радовались хозяину. Сомнения испытывала только Рейчел, но она не могла выразить эти сомнения жестами. Знают ли они, эти остальные, всю меру жестокости, на которую способен белый хозяин? Она посмотрела на свою искалеченную руку. Поднос с завтраком задрожал, и девушка подхватила его другой рукой. Она пыталась не вспоминать о своей участи, но рука не давала этого делать.

Рейчел хотела было выйти и вернуться на кухню, как вдруг заметила, что дверь в туалетную комнату открыта. Может быть, хозяйка там?

Проходя мимо зеркала, стоящего на туалетном столике, Рейчел бросила взгляд на свое отражение. Чепец сидел прямо, пятен на переднике не было. Хозяину не к чему будет придраться, и если она вынуждена познакомиться с капитаном, то по крайней мере ей нечего будет смущаться.

Войдя в туалетную комнату, Рейчел увидела, что Джонны нет и там. Девушка нерешительно замерла на пороге, глядя на дверь, ведущую в соседнюю комнату. Дверь была приоткрыта, но этого оказалось достаточно, чтобы Рейчел заметила в спальне какое-то движение. Она подошла поближе и заглянула в щель.

— Рейчел? — Джонна села в постели, увидев в приоткрытую дверь лицо девушки. — Это ты, Рейчел?

Девушка кивнула, не двигаясь с места. Потянувшись через спящего мужа, Джонна нащупала свой пеньюар. Накинув его и туго повязавшись поясом, молодая женщина предложила Рейчел войти. Указав на спящего, Джонна поднесла палец к губам, призывая Рейчел двигаться осторожно, чтобы не разбудить его. Только потом она поняла, что этот жест был совершенно излишен, поскольку Рейчел двигалась по дому в любое время дня совершенно бесшумно, как призрак, и, насколько знала Джонна, ни разу не произнесла ни слова.

Джонна сдвинула вещи, стоявшие на столике, и Рейчел поставила туда поднос. На нем был завтрак на одну персону. Джонна поняла, что завтрак предназначался ей, потому что Рейчел вышла из ее комнаты.

— Спасибо, — шепотом сказала она.

Рейчел кивнула в знак того, что она поняла. Почти против своего желания она устремила глаза на спящего. Капитан Декер лежал к ней спиной. Видны были только голое плечо и густая шапка темных волос.

Рейчел бросила взгляд на него, и Джонна заметила в этом взгляде любопытство и страх. Она и сама часто испытывала те же самые чувства. Чего не было во взгляде негритянки, так это восхищения, но оно и понятно: девушка видела только спину Декера, и восхищаться было, в сущности, нечем.

— Пожалуйста, попроси приготовить что-нибудь и для моего мужа, — сказала Джонна.

Рейчел, которую тихо произнесенная фраза Джонны оторвала от созерцания, вздрогнула и смутилась, как будто ее застали на месте преступления.

— Ты поняла? — спросила Джонна.

Рейчел быстро кивнула и выбежала из комнаты через ту же дверь, в которую вошла.

Глядя ей вслед, Джонна вспомнила прощальные слова Делорес. Если Рейчел действительно так хорошо понимает, что ей говорят, значит, она может и говорить. А если это так, почему она предпочитает молчать?

Декер лениво вытянулся, зевнул, потом перевернулся на спину. Джонна не сразу заметила, что он проснулся. Она сидела, устремив взгляд на противоположную стену, и лоб ее пересекала маленькая морщинка. Декер с удовольствием наблюдал за ней в те минуты, когда она задумывалась.

— Я многое дал бы, чтобы узнать, о чем ты думаешь, — проговорил он наконец.

Лоб Джонны разгладился. Она взглянула на Декера, и ее взгляд смягчился.

— Прежде чем ты стал моим мужем, я хотела заключить с тобой более выгодную сделку, — сказала она. — Если бы я стала твоей любовницей, ты стал бы очень богатым человеком.

Усмехнувшись, он притянул ее к себе и крепко поцеловал.

— А я и есть богатый человек, — сказал он и подчеркнул значение своих слов, легко коснувшись ее губ. Потом протянул руку к подносу с завтраком.

— Это мне, — сказала Джонна. — Рейчел сейчас принесет завтрак для тебя.

Он не обратил внимания на ее слова, сел на кровати и поставил поднос себе на колени.

— Рейчел, — сказал он, открывая кастрюльку с овсяной кашей и тут же отдавая ее Джонне. — Я не помню этого имени. Это еще один из твоих добрых поступков?

— Вряд ли, — ответила Джонна. Она взяла у него овсянку и ложку, лежащую на подносе. — Если кто-нибудь и совершает здесь добрые поступки — а я не уверена, что это так, — значит, это делает миссис Девис.

Джонна искоса взглянула на молчавшего мужа. Он казался совершенно довольным, обнаружив на подносе гренки, и теперь был занят, намазывая их мармеладом.

— Ты голоден?

Он не извинился, а только сказал:

— Умираю с голоду.

Он откусил чуть ли не половину куска разом, и Джонна улыбнулась. Декер с довольным видом поглощал гренки.

— Я подумала, не поехать ли нам утром в гавань вместе?

Декер проглотил хлеб и бросил на Джонну открытый взгляд.

— В этом нет необходимости, — ответил он. — Я же не командую кораблем. К рейсу мне готовиться не нужно: ведь ты собираешься перестраивать «Охотницу».

Спина Джонны слегка напряглась. Она потерла затылок, пытаясь снять это напряжение. Этот разговор, чего доброго, превратится в спор. А этого она никак не хотела.

— А какое дело было у тебя на верфях вчера?

— Я хотел поговорить с одним кораблестроителем, — ответил Декер. — Не только ты одна думаешь о кораблях.

— Ты разговаривал с мистером Маккинни?

— Я ничего не сказал о мистере Маккинни. Твой корабельщик не единственный на верфях.

Джонна положила ложку на недоеденную овсянку.

— Ты собрался обратиться со своими идеями к кому-то другому? Даже не обсудив их со мной?

Судя по всему, спора им не избежать, несмотря на все ее старания.

— А где мое место на верфи Ремингтон, Джонна? Где место, которое я могу считать своим?

— Рядом со мной, — сказала она. — Ты мой муж.

— Это если говорить о нашем браке, — спокойно сказал он. — Но не о твоем деле. Не нужно смешивать эти две вещи.

— Ты же сказал Колину, что не хочешь владеть никакой частью моего дела.

— Я и не хочу. — Он откусил еще кусок хлеба. — Я предложил свои услуги Шеридану и говорил с еще одним кораблестроителем. По-моему, нетрудно понять, что я не хочу иметь ничего общего с твоим делом.

— Это говорит только о том, что ты хочешь его разрушить!

Слова эти наполнили всю комнату, а потом их, как одеялом, накрыла тяжелая, давящая тишина. У Джонны перехватило горло, и сердце у нее сжалось. Она смотрела на свои руки, удивляясь их неподвижности. Ее внезапно охватил страшный испуг.

Декер передвинул поднос ей на колени, поднял одеяло и выскользнул из постели. Пол был холодный. Ни он, ни Джонна не позаботились о том, чтобы ночью подбросить в камин поленьев. В результате в камине осталась только зола. Декер надел брюки и рубашку.

— Декер! — произнесла она хриплым шепотом, но Декер уже исчез в туалетной и неслышно закрыл за собой дверь.

Отставив поднос, Джонна пошла за мужем. Он стоял над комодом и искал носки в верхнем ящике. И даже не обернулся.

Фиалковые глаза Джонны блестели. На ресницах сверкали слезы. Одна слезинка скатилась по щеке. Джонна протянула руку к Декеру.

— Уйди от меня, Джонна!..

От его ледяного голоса она вздрогнула, но осталась стоять на месте.

— Разве ты не понимаешь, как мне страшно? — спросила она еле слышно, судорожно сглотнув. — Что, если я ошиблась в тебе? Вдруг ты ничем не отличаешься от других мужчин, которым нужна не я сама, а моя собственность? — Она с трудом перевела дух. Это было похоже на сухой всхлип. — Джек и твой брат много лет удивлялись, зачем я держу при себе Гранта Шеридана. Я хорошо его знаю, знаю его интересы. Но ты выходишь за рамки моего понимания. И я не знаю, что я должна о тебе думать.

Декер задвинул ящик, так и не найдя носков, и повернулся к Джонне. Она поглаживала медальон из слоновой кости, словно волшебный амулет.

— У меня должно быть определенное место, — спокойно сказал Декер. — Я не могу быть партнером в браке, а за его пределами — никем. Может быть, ты действительно собираешься кое-что переделать на «Охотнице», но сначала ты отняла ее у меня. Не важно, что ты при этом говорила. Я знаю, что это — наказание за какую-то воображаемую обиду. Я ни за что…

Она сделала шаг вперед и умоляюще посмотрела на него.

— Нет, — сказала она, — ты ошибаешься. Все было не так. Я сделала это потому, что мне хотелось быть с тобой, в этом доме. Я не смогла придумать ничего другого.

— Ты намерена держать меня на привязи? Джонна вздрогнула, хотя вопрос был задан самым спокойным тоном.

— Ты нарочно не хочешь понять меня. — Еще одна слезинка скатилась по ее щеке. — Я не знаю, как все это уладить! Декер и виду не подал, что ее отчаяние тронуло его.

— Ты сама захотела жить в разных комнатах, — напомнил он. — Сейчас ты противоречишь самой себе.

— Ты не понимаешь… — Она вытерла слезы тыльной стороной ладони, плечи ее поникли. — Ты не м-можешь понять…

Декер действительно не мог ее понять — ведь она не раскрыла ему своей тайны. Никогда еще Джонна не казалась ему такой одинокой.

— Иди сюда, Джонна. — Он заметил, что она колеблется. Нижняя губа у нее задрожала, а глаза засверкали, омытые потоком слез. Декер протянул к ней руку. — Джонна!

Она положила руки ему на плечи, и он обнял ее.

Эту сцену и застала внезапно появившаяся Рейчел. По привычке она пришла в комнату Джонны, но поняв свою ошибку, решила пройти в спальню Декера через туалетную. Увидев обнявшуюся чету, девушка пожалела, что избрала короткий путь.

Декер стоял лицом к двери и смотрел на нее поверх Джонны. Поднос в руке девушки задрожал, но тихо всхлипывающая Джонна этого не расслышала. Декер понял, что Рейчел узнала его, по мгновенному выражению, мелькнувшему в ее выпуклых глазах.

От изумления она приоткрыла рот, и коленки у нее немного подогнулись.

Декер едва заметно покачал головой, и она все поняла. Его взгляд упал на поднос, потом на руки девушки. Последние сомнения в том, кто она такая, исчезли, когда он увидел покрытую рубцами кожу у большого пальца правой руки. «Она избавилась от кандалов, откусив мясо с собственной руки». Это была та самая девушка, которую он вызволил из мерзкого дома Мишель Моро в Чарлстоне. Что же еще рассказал о ней Грэм Денисон? Она совсем не говорит по-английски, а ее родного языка никто не знает. «Интересно, — подумал Декер, — как же она обходится здесь, в доме Джонны?»

Он жестом показал, чтобы она вышла. Хотя ее удивление улеглось, она не сразу поняла его. Пришлось повторить. И только когда он услышал, что девушка вышла через дверь его комнаты, он снова посмотрел на Джонну, на сияющую корону ее волос.

Она лбом прижалась к его плечу, и от ее слез его рубашка стала влажной. Гладя ее по волосам, он вдыхал их аромат — пьянящую смесь лаванды и мускуса. Он не мог не улыбнуться, тайком от нее. Джонне всегда удавалось вызвать у него улыбку. На свете не существует более совершенного произведения искусства, чем женщина, на которой он женился.

Пусть она хранит свою тайну, это не важно. Есть вещи, которые Декер может понять, даже если она о них не говорит. Постоянно меняющаяся прислуга в ее доме, преобладание чернокожих слуг, даже высказанное ею мнение о рабовладении — все это внезапно наполнилось смыслом.

Существует только одно объяснение появлению чернокожих девушек в доме Джонны: особняк на Бикон-Хилле служит станцией «подземной железной дороги».

Пусть она отрицает, что является «кондуктором», Декер ни за что этому не поверит. Миссис Девис, очевидно, тоже участвует в этом, возможно, и другие служанки тоже, но без одобрения Джонны этим никто не мог бы заниматься. Декер задумался о безразличном отношении Джонны к тому, как ведется хозяйство в доме. Это всегда казалось ему странным: дела она ведет сама, а хозяйство поручила миссис Девис.

Интересно также, какова во всем этом роль Джека Куинси. Джек отвечал за наем рабочих для гавани и верфи. Сколько беглых рабов наняла компания «Морские перевозки Ремингтон» с одобрения Джонны? Сколько раз прятал он, Джек, рабов на борту ее кораблей и привозил их к ней в дом?

Ему казалось, что их цели исключают друг друга, а выяснилось, что цель у них общая.

Джонна подняла к нему залитое слезами лицо.

— Я не знаю, как все это исправить, — прошептала она еще раз.

Он прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке.

— Тебе не нужно ничего исправлять, — сказал он. — Ты не сделала ничего плохого. Совершенно ничего.

Кажется, он в этом уверен. Ей очень хотелось бы разделить с ним эту уверенность. Она медленно покачала головой.

— Нет, — возразила она, — должен быть какой-то способ, каким я могла бы показать тебе…

— Джонна… — Его голос призывал к осторожности. Но она отбросила прочь всякую осторожность:

— Ты все еще хочешь «Охотницу»?

Декер ответил не задумываясь:

— Да.

— Тогда она твоя!