Глава 8

К тому времени как Адам натянул сапоги и сюртук, чтобы выйти на прогулку, Мария уже успела вернуться в изумительной фривольной соломенной шляпке, украшенной цветами из шелка, и с потрепанной голубой шалью на плечах. Он предложил ей руку.

– Вы прелестно выглядите, мисс Кларк.

Она с показным кокетством захлопала ресницами, взяв его под руку.

– Как это любезно с вашей стороны, сэр. Если вы будете очень хорошо себя вести, я даже могу позволить вам называть меня по имени.

Он ухмыльнулся и распахнул перед ней дверь.

– Если вам не покажется, что я слишком тороплю события, можете звать меня Адам.

– Я ни за что не стала бы торопиться в чем бы то ни было, мистер Кларк, — решительно заявила она. — Я очень-очень воспитанная юная леди, так и знайте.

– Никому не пришло бы в голову подумать по-другому, — заверил ее Адам. Он был разочарован — весьма разочарован — тем, что она не позволила ему заняться с ней любовью, но теперь он понял, что она была права. Им нужно было время, время ухаживания, чтобы возобновить знакомство друг с другом, чтобы построить фундамент из взаимной приязни и дружбы. Желание — прекрасная вещь в браке, но одного желания недостаточно, особенно для женщины, чей муж ее не помнит.

Сейчас они не только заново узнавали друг друга, но и вели игру, которая доставляла им удовольствие сама по себе. Эта игра была даже лучше, чем та настоящая игра, которая зовется флиртом, ибо исход этой игры — брачное ложе — был предопределен. Жаль, что он не помнил, как выглядят ее изысканно округлые формы без одежды. Как досадно, зная, что они были любовниками, не иметь возможности извлечь из памяти воспоминания, касающиеся ее тела, или ее вкуса, или текстуры кожи.

Выйдя из дома, она повела его налево, в сторону, противоположную той, где располагались конюшни и хозяйственные постройки. Он впитывал в себя тепло ее руки, лежавшей на его предплечье, терпкий аромат лаванды, исходящий от ее одежды.

– Я ничего не знаю о моде, но ваша восхитительная шляпка выглядит так, что заставляет меня считать ее очень модной.

– Спасибо, сэр. — Мария вдруг сбросила с себя напускную претенциозность и прыснула от смеха. — Я столько раз переделывала эту шляпку, что уже забыла, как она выглядела изначально. Так что модной ее никак не назовешь. Лишние деньги всегда были редкостью, и я очень ловко научилась освежать наряды и шляпки с помощью лент или цветов.

Все ли благородные девицы с готовностью признаются в нехватке средств, или она так откровенна потому, что они женаты? Какова бы ни была причина, ее прямота вносила свежую струю в аромат их отношений.

– Вашу шаль труднее обвинить в том, что она модная.

Она теснее закуталась в шаль.

– Бабушка Роза связала мне эту шаль как-то на Рождество. Когда я накидываю ее на плечи, я чувствую себя так, словно это ее руки меня обнимают, поэтому я часто ее ношу.

За беззаботным тоном он расслышал грустные нотки, говорящие о том, какой одинокой она себя ощущает. Она вела необычную жизнь и мало походила на большинство благовоспитанных юных леди.

– Наверное, трудно было жить так — постоянно переезжая с места на место, нигде не пуская корни? Что вы делали, чтобы развлечь себя? Я подозреваю, что в некоторых домах хозяйкам не нравилось принимать у себя такую хорошенькую девушку, как вы.

Мария состроила гримасу.

– Вы проницательны. Всем нравилось общество моего отца, он был очень компанейским человеком. Но женщины часто думали, что я ищу мужа среди их сыновей, а невеста без приданого никому не нужна.

Он высказал мысль, которая долго его терзала:

– И поэтому вы выбрали себе мужа без гроша? Я был не в состоянии обеспечить вас приличным домом?

Она нахмурилась и отвернулась, словно не хотела отвечать.

– У вас был ум и перспективы. Я не беспокоилась о нашем будущем. Вам пришлось уехать вскоре после свадьбы, так что я решила, что разумно дождаться вашего возвращения, продолжая жить с отцом. — Она обвела рукой вокруг себя. — И тут в нашу жизнь пришел Хартли-Мэнор.

– Как долго мы были в разлуке?

– Для меня — целую вечность.

– Почему мне пришлось вас покинуть? Чем я занимался?

– Вы участвовали в довольно секретной работе на правительство. Вы никогда не говорили мне о своих занятиях. Я думала, вы не хотите, чтобы я вас об этом спрашивала. — Сменив тему, она с грустью сказала: — Прогулка была бы более романтичной, если бы сад был ухоженным. Но он совсем зарос, а у меня не было времени вплотную заняться им. Берк не тратил на поместье ни одного пенни. Миссис Бекетт, кухарка, говорит, что раньше здесь был садовник, но он умер, а замены ему так и не нашлось. А теперь сад больше похож на непролазные заросли.

Она преувеличивала, но не сильно. Цветники больше напоминали лабиринт, деревья имели раскидистые кроны, а на клумбах и бордюрах цветы росли неопрятными клочками. Даже весной сад казался заброшенным. А уж к середине лета некоторые участки станут вообще непроходимыми.

– Работы потребуется много, — согласился он, когда они проходили по щербатой, выложенной кирпичом дорожке. — Но сад разбит с умом, и растения чувствуют себя неплохо. — Он придержал ветку, чтобы Мария смогла пройти. — Вы не будете возражать, если я приложу руки к саду?

Она бросила на него быстрый взгляд.

– Садоводство кажется вам знакомым?

– Похоже на то. — Он неосознанно размял пальцы. — Мне хочется поработать руками, взяться за что-то и улучшить это что-то.

– Тогда с сада можно и начать. Все, что вы ни сделали бы, будет во благо. Я могу нанять людей из деревни вам в помощь, если хотите.

– Неплохая мысль. Но вначале я должен решить, что необходимо сделать в первую очередь. — Он поднял руку и переплел пальцы с ее пальцами. Она затаила дыхание. Перчаток на ней не было, кожа соприкоснулась с кожей. Они продолжили путь. Помолчав, он сказал: — Я вижу сад в ином свете теперь, когда я готов решить его судьбу.

Она засмеялась.

– Заросли молят о том, чтобы их заметили. В этом саду есть места, куда я ни разу не заглядывала. Времени на все не хватает.

– Тогда мы должны все исследовать. Куда ведет эта тропинка?

– Представления не имею. Но хотелось бы выяснить. — Она подошла ближе к тому месту, где тропинка сужалась, проскользнув между двумя живыми изгородями.

– Кусты на самом деле не мешало бы постричь. — Он посмотрел на свои руки, которые соскучились по делу, и задался вопросом о том, к какому же все-таки сословию он принадлежит. — Я не вполне укладываюсь в представление о джентльмене?

– Для меня вы всегда джентльмен. — Она пальцем прочертила линию посередине его правой ладони сверху вниз. Ее прикосновение немедленно нашло в нем отклик — возбуждающе эротический.

Он напомнил себе, что сейчас они проходят этап ухаживания, и он не может завалить ее на траву и вновь открыть для себя это чудесное нежное тело. Он сделал глубокий вдох, чтобы взять под контроль самые неуправляемые части своего тела, и продолжил путь. Тропинка, уходящая вправо, привела их в отдельный маленький сад. Две каменные стены, слегка поросшие мхом, встречались под прямым углом, отсекая участок склона холма. Две другие стены были образованы разросшимся кустарником. Тюльпаны вот-вот готовы были зацвести. Возле южной стены разрослось плодовое дерево. Другая стена была увита плющом, который обещал стать ярко-красным к осени. Там же росло красивое раскидистое дерево, создававшее тень. Он остановился и затаил дыхание.

– Это кажется… знакомым.

Она резко вскинула голову:

– Вы бывали здесь прежде?

– Нет, — медленно проговорил он, стараясь проанализировать тот образ, что промелькнул в его памяти. — Скорее, атмосфера мне знакома.

– В каком смысле? — спросила она, пытаясь побудить его вспомнить еще что-нибудь.

– В том, что он отгорожен от прочего сада и дарит чувство… безопасности, защищенности, покоя. — Он закрыл глаза и попытался вспомнить тот, другой сад. — У меня есть смутное воспоминание о похожем месте, хотя ярких цветов там было намного больше. В одном углу был фонтан со… со слоном посредине? Я думаю, что там был слон.

– Должно быть, этот сад находился не в Англии.

– Конечно, не в Англии, — уверенно подтвердил Адам. — Но я представления не имею, где он был. — Он открыл глаза и пристально осмотрел сад. Листва была разных оттенков зеленого и разной формы. Приятное сочетание фактуры и цвета. Кирпичные дорожки были выложены в форме рыбьего хребта, а крупные валуны, вероятно, предназначались для сидения. — Но я думаю, что оба этих сада задуманы как место для безмятежного созерцания или молитвы.

– Кстати, о покое и безмятежности. Вот кухаркина кошка по имени Аннабелла…

Животное растянулось на солнышке неподалеку от фруктового дерева. При приближении Марии кошка открыла глаза, но возражать против того, чтобы ее подняли и потискали, не стала.

Адаму пришло на ум, что кошка очень идет Марии. Она была неотразима со светлым локоном, упавшим на плечо, и черно-белой кошкой, мурлыкавшей в ее руках. А ласковое выражение лица делало ее еще красивее.

– Жизнью на кухне, стало быть, объясняются роскошные формы этого животного.

– Роскошные формы — слишком вежливое выражение, — сказала Мария и засмеялась. — Она славная толстушка. Иногда она даже снисходит до того, что спит в моей постели по ночам.

Адам медленно повернулся вокруг своей оси, думая о том, другом саде. Теперь он вспомнил его яснее. Вода в фонтане лилась из слоновьего хобота, но то был не слон, а человек с головой слона. Очень не по-английски. Воздух был обжигающе жарким, и в тени зеленого дерева сидела женщина. Он не мог ясно видеть ее, но точно знал, что она темноволоса и красива…

Мария с кошкой на руках присела на ближайший камень.

– Я теперь вижу, что такое окружение здорово успокаивает нервы.

– Я расчищу этот садик и превращу его в сад для медитации. Это будет мой первый проект. — Он присел на камень рядом с ней и погладил Аннабеллу по шелковистой спинке. Пальцы его находились в провокационной близости от груди Марии. — Если бы я за вами ухаживал, мисс Кларк, я бы воспользовался уединением и сорвал бы у вас поцелуй.

Он прижался губами к ее губам так нежно, словно это был их первый поцелуй. Она то ли вскрикнула, то ли застонала. Поцелуй, который задумывался как невинно игривый, стремительно превращался в нечто совсем иное. Он наклонился к ней, ладонью накрыв ее грудь. Аннабелла возмущенно мяукнула и соскочила с колен Марии.

Резкий звук, изданный кошкой, привел Марию в чувство. Она вскрикнула и отстранилась.

– Я позволила бы вам себя поцеловать, но не более. Потому что я очень благовоспитанная юная леди.

Рука его сжалась в кулак. Тело его настойчиво требовало утоления желания, но он обещал ей не торопить события. Она заслуживала того, чтобы он сдержал слово.

– Поскольку я не настоящий джентльмен, я просил бы прощения за свое недостойное поведение, при этом искренне надеясь повторить то, что мы начали, как можно скорее.

Она натянуто засмеялась, торопливо поднялась и отряхнула юбки.

– Я думаю, вы гораздо порядочнее, чем многие прочие ухажеры.

– Но это не обычное ухаживание. — Он встал. Голова у него слегка кружилась. Предлагая ей руку, он сказал: — Так вернемся к нашим изысканиям?

– Пожалуй. При условии, что мы будем избегать укромных уголков сада. Для прогулки подойдет огород. Овощи совсем не романтичны.

Улыбка его была несколько вымученной, когда она приняла его руку. Он вновь напомнил себе, что ей требуется время, чтобы принять перемены в нем. Он теперь не тот, каким был прежде, и из того, что они женаты, отнюдь не следует, что она вновь пустит его в свою постель.

С нелегким сердцем он подумал о том, не является ли амнезия основанием для аннулирования брака. Он надеялся, что не является.