Глава 7
На премьере «Миледи-обманщицы», новой пьесы Логана Скотта, зал был полон. Лакеи в ливреях с гербами самых знатных семейств столицы с утра толклись в очереди за билетами. На галерке публика победнее спорила и дралась из-за мест, так что несчастным капельдинерам приходилось туго.
Не обращая внимания на шум и крики, Дамон с Уильямом преспокойно устроились в ложе третьего яруса. На сцене надрывалась певица, специально нанятая, чтобы развлекать прибывающих зрителей.
– Ну и сборище, – проворчал Уильям, с любопытством поглядывая на брата. – С чего это ты вдруг решил отправиться на премьеру? Непохоже на тебя.
– Я один из патронов театра, – уклончиво ответил Дамон. – И хочу своими глазами видеть, на что идут мои деньги.
– Говорят, пьеса отличная, – заверил Уильям. – Жаль только, что ты не позволил привести с собой дам. Теперь в нашей ложе свободные места! Представляешь, я знаком с такими прелестными двойняшками, обе рыженькие…
– Тебе мало последних похождений? – раздраженно перебил Дамон. Лицо брата расплылось в улыбке.
– Кажется, ты хорошо знаешь меня, чтобы задавать подобные вопросы, – хмыкнул он, но, увидев, что Дамону отчего-то невесело, мгновенно проникся сочувствием:
– Думаешь о Полин?
По пути в Лондон Дамон рассказал Уиллу о претензиях бывшей любовницы и о том, что он твердо намерен поговорить с врачом.
– На твоем месте я не стал бы волноваться, – посоветовал Уильям. – Готов побиться об заклад на все свои деньги, что она лжет! Знает, что, если сумеет убедить тебя в своей беременности, ты ни за что не бросишь ее и ребенка и посчитаешь себя обязанным жениться.
– Я не настолько благороден, как ты думаешь, – иронически усмехнулся Дамон.
– Да другого такого романтика еще поискать надо! Всю жизнь приносил себя в жертву родным! Я никогда не был способен ни на что подобное!
– Ошибаешься! Все мои поступки продиктованы здоровым эгоизмом. Из кожи вон лез, лишь бы не покоряться чужой воле!
– И все из-за этой проклятой женитьбы, – со вздохом кивнул Уильям. – Хотя бы на одну ночь забудь Джулию Харгейт и наслаждайся пьесой!
– Увы, это невозможно. Я настаивал на приезде сюда только для того, чтобы увидеть ее.
– Кого? – охнул Уильям не веря своим ушам. Дамон, не потрудившись ничего объяснить, с легкой улыбкой глядел на брата.
– Хочешь сказать, Джулия здесь… в этом зале? – недоверчиво рассмеялся Уильям. – Да ты меня разыгрываешь!
– Я нашел ее, – хладнокровно ответил Дамон, упиваясь изумлением брата. – Я знаю, где она скрывается и где провела последние два года.
Уильям растерянно запустил пальцы в копну темных волос.
– Боже, поверить не могу… Как ты ее нашел? Уже успел поговорить? Почему она не… Дамон повелительно поднял руку:
– Подожди и все скоро поймешь. Что-то укоризненно ворча и качая головой, Уильям отвернулся и стал вглядываться в толпу, словно ожидая, что оттуда вот-вот выпорхнет Джулия Харгейт.
Певица наконец замолчала, заслужив жидкие аплодисменты. После ее ухода музыканты вновь настроили инструменты и заиграли веселую увертюру, возвещавшую начало спектакля. Возбужденный шепоток и приветственные крики пронеслись по залу.
Дамон представил Джулию, ожидавшую выхода. Должно быть, прислушивается к восторженному реву зрителей, прекрасно понимая, чего от нее хотят, Сердце маркиза раздирали ревность и гордость. Подумать только, почти две тысячи человек сгорают от нетерпения увидеть его жену! Миссис Джессика Уэнтуорт, предмет воздыханий едва ли не всего Лондона, муза поэтов и художников. Все очарованы ее талантом и красотой. Мужчины желают ее, женщины завидуют, почитатели преклоняются перед прославленной актрисой.
Расстанется ли Джулия со славой ради спокойной семейной жизни? Что может предложить ей Дамон? Богатство ничего не значит для Джулии, она доказала это, предпочтя свободу безбедному существованию. И что такое любовь единственного человека в сравнении со всеобщим обожанием?
Терзаемый неотступными мыслями, Дамон почти не обращал внимания на происходящее, хотя занавес уже раздвинулся. Задник изображал сверкающее синее море с уютным домом на берегу.
На сцену вышла стройная женщина, беззаботно раскачивая за длинные ленты шляпку и мечтательно глядя на воду. Джулия!
Публика разразилась оглушительной овацией. Другая актриса непременно поклонилась бы, но Джулия, не выходя из образа, терпеливо пережидала, пока стихнет шум. В легком голубом платье, с распущенными волосами, она поражала почти неземной красотой.
– Неотразима! – восхищенно прошептал Уильям. – Я бы отдал все на свете, чтобы отведать ее прелестей!
– Ни за что, пока я жив, – пробормотал Дамон, пригвоздив его к месту угрожающим взглядом. – Она моя.
Уильям недоумевая уставился на брата:
– Хочешь сказать, сделал ее своей любовницей? Не считаешь, что неплохо бы сначала избавиться от Полин?
– Нет, она не моя любовница. И имеет на меня куда большие права.
– Ничего не понимаю. Она не… – Уильям осекся и, что-то наконец поняв, ошеломленно приоткрыл рот. – Господи, неужели вы с ней… Нет! – Он энергично тряхнул головой. – Невероятно. Она… Джулия Харгейт? Возможно ли это?!
– Отец отказался от нее и лишил наследства, когда Джулия ушла из дому и стала актрисой. Поэтому и назвалась Джессикой Уэнтуорт.
Не отрывая глаз от сцены, Уильям горячо прошептал:
– Черт возьми, ну и счастливчик же ты! На твоем месте я бы ноги отцу целовал за то, что женил тебя на ней…
– Все не так-то просто, – угрюмо пробурчал Дамон. – Думаешь, достаточно объявить, что она моя жена, и утащить ее в Уорикшир?
– Конечно, сначала надо выяснить отношения с Полин…
– Дело вовсе не в Полин. Джулия не желает оставлять сцену.
– То есть не хочет быть твоей женой? – недоуменно допытывался Уильям. – Любая женщина в здравом уме и твердой памяти пошла бы на все, чтобы получить твои титул и состояние…
– Судя по всему, она вполне довольна своей жизнью.
– Жизнью актрисы? – скептически усмехнулся Уильям;
– Она независимая женщина, сумевшая многого добиться.
– Женщина, которая предпочитает карьеру замужеству? – возмутился Уильям. – Это просто неестественно.
– Джулия хочет сама принимать решения, и это неудивительно после всего, что сделал с ней лорд Харгейт.
– Понимаю еще, будь она синим чулком или уродиной, но с ее внешностью и воспитанием…
Окончательно сбитый с толку, Уильям уставился на сцену. Появление тучного старика в роли светского сноба, отца Кристины, вызвало громкий смех. Зрители не оставили вниманием и маленькую брюнетку, игравшую горничную героини. Вскоре к актерам присоединился и высокий белокурый поклонник, решивший завоевать капризную барышню и заодно угодить ее родителю. Беседа искрилась весельем и остроумием.
Кристина в исполнении Джулии была милой и ужасно одинокой девушкой, явно тяготившейся строгими условностями и непреложными правилами этикета. Вероятно, поэтому она и решается на приключение и, переодевшись горничной, отправляется одна в город, искусно изображенный на новом заднике и декорациях.
Затерянная среди оживленной толпы и тележек уличных торговцев, Кристина неторопливо бродит по улице, пока не сталкивается с мужественным красавцем. Стоило Логану выйти из-за кулис, как зрители разразились аплодисментами, такими же бурными, каких была удостоена Джулия. Но подобно ей Логан предпочел не прерывать действо.
Любому было ясно, что между молодыми людьми мгновенно возникло непреодолимое притяжение. Всем своим видом Джулия выражала настороженность и любопытство. Логан Скотт представился лакеем богатого лорда, но зрители сразу догадались, что это уловка и герой по каким-то причинам не желает выдать себя. В зале раздался громкий смех.
Не в силах скрыть взаимных чувств, парочка уговорилась встретиться снова, на сей раз тайком. С этого момента и начала развертываться любовная интрига.
Уильям с живым интересом наблюдал за происходящим на сцене. Актеры играли безупречно, и Логан был в ударе, но душой спектакля, несомненно, была Джулия. Она порхала по сцене, словно мотылек, таинственная, трепетная, легкая. Каждый жест казался необычайно естественным, каждая интонация – исполненной смысла и значения. Именно о такой женщине можно было мечтать – прелестной, неуловимой, ослепительной. И не будь Джулия великой актрисой, непременно получила бы признание после сегодняшнего вечера.
Дамон сгорал от ревности при виде юных «любовников». Скрипел зубами всякий раз, едва их руки встречались. А когда они целовались и в зале слышались завистливые вздохи, маркиз с трудом удерживался, чтобы не ринуться на сцену и не отбросить Логана ударом в челюсть.
В антракте Уильям нерешительно спросил брата:
– Как по-твоему, Джулия и этот мистер Скотт…
– Нет, – отрезал Дамон, прекрасно понимая, о чем думает брат.
– Судя по тому, как они держатся, все может быть.
– Они актеры, Уилл. И прекрасно играют свои роли.
– Уж слишком хорошо играют, – неуверенно пробормотал Уилл, еще больше растравив душу Дамона. Так вот каково это – быть женатым на актрисе: постоянные сомнения, ссоры, упреки… Только святой может это вынести, и видит Бог, Дамой не святой
Джулия, взволнованно повторяя про себя роль, дожидалась за кулисами своего выхода. Ну и жарко здесь!
Девушка осторожно вытерла рукавом пот со лба, боясь стереть грим. Пока все идет прекрасно, и, кажется, роль Кристины ей удалась.
Хохот и радостные выкрики – верный признак того, что спектакль имеет успех. Сейчас начнется одна из главных сцен, та самая, которую они с Логаном играли на уик-энде у Брендонов. Влюбленные узнают, что дурачили друг друга, и взаимные признания тронут сердца всех зрителей.
Почувствовав чье-то присутствие, девушка обернулась и заметила Логана. Лица актера почти не было видно в полумраке тускло освещенных кулис. Джулия улыбнулась ему, вопросительно подняв брови, и Логан весело подмигнул. Что это с ним?! Чтобы он снизошел до такой фамильярности!
– Рад, что ты не позволила личным неприятностям помешать работе, – сказал он. – Ты неплохо играешь сегодня.
– Откуда ты взял, что у меня неприятности? По-моему, я ни на что не жаловалась.
– В этом не было необходимости, – пожал плечами Логан. – Я слишком хорошо тебя знаю поверь, вот это – единственное, ради чего стоит жить. Сцена вовек тебя не подведет, пока будешь беззаветно ей преданна.
– И тебе никогда не надоедает? – тихо спросила Джулия, глядя на посеревшие от времени, вытертые, щербатые доски пола. – Неужели не хочется обрести то, чего не можешь получить здесь?
– Нет, – не задумываясь ответил Логан. – Все остальное для обыкновенных серых людишек, а мы с тобой выше их.
И, безошибочно уловив реплику партнера, протиснулся мимо Джулии и мгновенно превратился в Джеймса. Джулия, озабоченно хмурясь, рассеянно погладила складку ветхого бархатного занавеса и подалась вперед, чтобы лучше видеть сцену. Заметив Арлисс, ожидавшую в противоположной кулисе, она помахала подруге рукой и в ответ получила широкую улыбку. Слава Богу, кажется, пьесу ждет настоящий успех.
В воздухе витали едкие назойливые запахи краски, грима, пота и сальных свечей. Все, казалось, шло своим чередом, но Джулия, потянув носом, почувствовала что-то непривычное в этой удушливой атмосфере. Девушка настороженно огляделась. Все в полном порядке… Но никогда не подводившая интуиция подсказывала: что-то неладно. Уже всерьез встревоженная, Джулия повернулась к рабочим и плотникам, готовившим очередную смену декораций. Интересно, заметили они что-нибудь? Кажется, нет.
И тут Джулия неожиданно ощутила, что откуда-то потянуло дымом. Только не это! Стараясь не поддаваться панике, она вдохнула поглубже;
Может, это ее разыгравшееся воображение? Нет… она не ошиблась!
Девушка с заколотившимся от ужаса сердцем окончательно растерялась, не зная, куда броситься. Восемнадцать лет назад пламя уничтожило театры на Друри-Лейн и Ковент-Гарден. Сотни людей не только сгорели, задохнулись, но и оказались жертвами ужаса. Несмотря на то, что с огнем удалось справиться довольно быстро, множество несчастных были растоптаны обезумевшей толпой. Еще несколько секунд – и ей надо выходить на сцену… что-то говорить… Может, лучше предупредить публику?! Но она даже не знает, действительно ли что-то горит!
И словно в ответ на невысказанный вопрос задник вспыхнул ярким пламенем – должно быть, светильник стоял слишком близко, и теперь оранжевые языки жадно лизали покрытый краской холст. Актеры застыли от ужаса; в зале послышались пронзительные вопли.
– Господи, – прошептала Джулия. Рабочие, изрыгая проклятия, оттолкнули девушку, а сами ринулись на сцену.
– Иисусе сладчайший! – воскликнул Уильям, зачарованно уставясь на разливающееся по сцене неестественно яркое сияние. – Дамон, немедленно уходим!
В ложах творилось нечто невероятное – люди, сообразив, что происходит, кричали, дрались, отталкивали друг друга, стремясь добраться до выхода. Женщины пронзительно визжали, мужчины куликами прокладывали себе дорогу.
Дамон мгновенно понял, какая опасность им угрожает. Чудо, если актерам удастся потушить пожар. Водяные цистерны, установленные над сценой, вряд ли помогут, несмотря на лихорадочные усилия рабочих и бутафоров. Пламя быстро пожирало ткани и дерево. Сквозь клубы дыма Дамон заметил стройную фигурку Джулии, пытавшейся сбить огонь мокрой тряпкой. Бешенство и смертельный страх стиснули сердце Дамона. Она не ушла! Осталась и работает наравне с мужчинами!
– Черт бы тебя побрал! – завопил он, но голос потонул в испуганном реве толпы. Однако для Дамона в этот миг не существовало ничего, кроме отчаянной потребности быть рядом с Джулией.
Выбежав из ложи, он пробился к одной из величественных лестниц, ведущих в большое фойе на первом этаже. Люди скатывались вниз, падали, кричали. Уильям старался держаться подле брата, боясь, что потеряет его в свалке.
– Давай попробуем через боковой вход, – пропыхтел он. – Там меньше народу.
– Иди туда, – велел Дамон не оборачиваясь, – а мне надо за кулисы.
– Зачем? Джулия? Но там полно мужчин, которые о ней позаботятся. К тому времени как ты доберешься туда, она уже будет в безопасности, вот ты можешь оказаться в ловушке.
– Она не уйдет, – хрипло пробормотал Дамон, вцепившись в перила. Наконец ему удалось спуститься на несколько ступенек. Уильям, тяжело дыша, пытался не отстать от Дамона.
– Всякий, кто настолько глуп, что остается в этой геенне огненной, заслуживает своей участи. – – Но поняв, что Дамон не слушает его, выругался:. – Будь я проклят, если последую за тобой! Героя из меня не получится!
– Я требую, чтобы ты уходил!
– Нет! – разъяренно прошипел Уильям. – С таким везением, как у меня… Ты, пожалуй, погибнешь на пожаре, а мне придется взять на себя все твои обязанности… Нет уж, придется рискнуть.
Не слушая нытье брата, Дамон одолевал ступеньку за ступенькой. Наконец они очутились у дверей, за которыми находились партер и оркестровая яма, и мгновенно попали в настоящий бедлам.
Труднее всего было противостоять напору обезумевших от страха людей. Перепрыгивая через ряды кресел, Дамон снова увидел Джулию. Девушка по-прежнему яростно сбивала пламя, грозившее охватить занавес. Мужчины дружно гасили декорации, пытаясь обрушить задник, прежде чем загорится авансцена. Готовый в эту минуту удушить свою жену за неуместную отвагу, Дамон одним прыжком перескочил оркестровую яму и, подтянувшись, вспрыгнул на сцену,
Полуослепшая от дыма, Джулия, не обращая внимания на ожоги, продолжала трудиться наравне с остальными. Из саднившего горла вырывались горькие рыдания. Надо спасти театр любой ценой! Только сейчас Джулия поняла, что он значит для нее!
Краем глаза она заметила Логана, отчаянно старавшегося уберечь то единственное, чему он посвятил жизнь. Скотт не сделает ни шагу отсюда, даже если здание сгорит дотла.
Руки девушки дрожали от напряжения, лицо было залито потом. Где-то рядом прозвучали предостерегающие крики, но Джулия не подняла головы. Неожиданно что-то стремительно бросилось к ней, схватило, стиснуло и поволокло в сторону. Онемев от боли и потрясения, Джулия даже не пробовала защищаться. Раздался грохот, треск, что-то просвистело в воздухе, но девушка почти ничего не слышала: все заглушал тревожный стук сердца. Немного опомнившись, она сообразила, что это рабочие наконец сумели сорвать декорации, которые, по-видимому, неминуемо погребли бы ее под собой, не приди на помощь какой-то незнакомец. Тот, кто вовремя оттащил ее в безопасное место и сейчас так старательно отряхивал ее юбки… Нет, пожалуй, это больше походило на шлепки. Ладонь с такой силой опускалась на бедра и ягодицы девушки, что та невольно морщилась. Кашляя, задыхаясь, Джулия пыталась вырваться, пока с ужасом не осознала, что разлетевшиеся во все стороны горящие щепки и клочки ткани подожгли ее платье.
Когда опасность миновала, ее спаситель выпрямился, и Джулия ошеломленно уставилась в покрытое копотью разъяренное лицо. Сейчас в своем черном фраке, озаренный оранжевыми отблесками, Дамон казался самим дьяволом. Лоб блестел от пота, широкая грудь тяжело вздымалась.
– Дамон, – едва шевеля онемевшими губами, прошептала девушка. Судя по его виду, он был готов убить ее, но вместо этого обхватил за талию и, невзирая на протесты, потащил прочь.
– Джессика! – окликнул Логан Скотт и. словно на мгновение забыв обо всем, выпрямился:
– Ради Бога, уберите ее отсюда!
– С величайшим удовольствием, – пробормотал маркиз, еще крепче стиснув Джулию. Та, больше не противясь, позволила увести себя в артистическое фойе.
– Сюда, – выдавила она, прежде чем зашлась в приступе кашля, и была вынуждена приостановиться. В этот момент рядом возник ещё один мужчина, поразительно похожий на Дамона. Должно быть, это и есть его брат!
– Л-лорд Уильям? – заикаясь, выговорила девушка.
– Совершенно верно, – нетерпеливо бросил Дамон. – Позже успеете познакомиться. Сию секунду уходим.
Возмущенная его властным тоном и повелительными манерами, Джулия тем не менее направилась к выходу, но чуть не столкнулась с ворвавшейся в театр Арлисс, которая при виде подруги расплылась в улыбке.
– Джессика! Какое счастье! Когда я поняла, что ты осталась в театре, немедленно решила отыскать тебя…
Она хотела добавить еще что-то, но заметила двух высоких темноволосых незнакомцев, очевидно, сопровождавших подругу, и стрельнула в них кокетливым взглядом.
– Но, кажется, тебя уже успели спасти! Видно, и мне следовало бы остаться и подождать помощи!
Уильям выступил вперед и галантно предложил актрисе руку:
– Рад, что у вас хватило здравого смысла без промедления покинуть здание, мисс…
– Барри, – подсказала Арлисс, чьи зоркие глаза не упустили ни единой детали элегантного костюма красавца аристократа.
– Лорд Уильям Савидж, к вашим услугам, – почтительно поклонился он.
Дамон, закатив к небу глаза, вывел Джулию на воздух. Раздраженная его бесцеремонным обращением, девушка тотчас же вырвалась.
– Совсем незачем швырять меня из стороны в сторону, как мешок с мукой! – прошипела она, не обращая внимания на толпившихся кругом зевак.
– Радуйся, что я не придушил тебя! Без нужды подвергать себя опасности…
– Я хотела быть с ними! – горячо выпалила девушка. – И помочь чем смогу! Если театр сгорит, у меня ничего не останется.
– Кроме жизни и здоровья, – уничтожающе процедил Дамон. Очередной приступ кашля помешал Джулии подыскать достойный ответ, но она все же ухитрилась опалить его свирепым взором. Глядя в ее покрасневшее лицо с разводами сажи, Дамон неожиданно почувствовал, что гнев его тает, как лед на солнце. Он не представлял, что можно выглядеть такой храброй и в то же время трогательно-беззащитной. Вытащив из кармана платок, Дамон принялся вытирать ее чумазые щеки.
– Да стой же спокойно, – пробормотал он, придерживая Джулию, когда та попыталась отстраниться. Постепенно он ощутил, как напряжение покидает ее тело. Джулия даже подняла голову повыше, чтобы облегчить ему задачу. Дамон осторожно прикоснулся чистым краешком к ее векам.
– Уильям, – велел он, словно не замечая попыток брата увлечь хорошенькую актрису, – найди нашего кучера и вели ему подавать карету.
– По-моему, лучше нанять экипаж, – возразил Уильям, явно не собираясь лишаться общества Арлисс. – Площадь перед театром наверняка забита людьми, лошадьми, каретами… Просто чудо, если удастся отыскать…
– Делай как сказано, – перебил Дамон.
– Хорошо… так и быть, – махнул рукой Уильям и с надеждой уставился на Арлисс. – Никуда не уходите. Запрещаю вам трогаться с места. Я скоро вернусь.
Арлисс, кокетливо хихикнув, притворилась, что отдает честь, и проводила его восторженным взглядом.
– Я… я не знала, что ты будешь в театре сегодня, – выдохнула Джулия, всмотревшись в бесстрастное лицо мужа. И хотя нервы разгулялись до предела после только что пережитого ужаса, даже тревога за театр не могла затмить странных ощущений покоя и облегчения. Казалось, только в объятиях Дамона она в полной безопасности.
– У меня не было времени прислать письмо. Пришлось срочно увозить Уильяма из Уорикшира, но я вернулся в Лондон, как только смог.
Джулия с деланным безразличием пожала плечами:
– Ты вполне мог остаться в деревне. Меня не волновало твое возвращение.
– Зато меня волновало. Я хотел видеть тебя, особенно в ночь премьеры.
Девушка горько усмехнулась. Спектакль закончился крахом, и то, что должно было стать очередной ступенькой ее карьеры, уничтожено огнем. И хуже того – театр и вместе с ним все надежды на будущее могут вот-вот превратиться в пепел.
– Да, великолепное зрелище, не так ли? – устало пробормотала она.
– Куда интереснее, чем я ожидал, – с улыбкой признался Дамон. Он, казалось, без слов понимал, что она испытывает в этот момент, насколько потрясена ударом судьбы. Какая несправедливость – столько трудов и жертв в один миг пошло прахом!
Джулия смотрела в серебристо-серые глаза, словно черпая в их блеске силу и спокойствие. Сегодня Дамон спас ей жизнь или по меньшей мере уберег от опасности. Почему он так рисковал ради нее? Возможно, посчитал, что обязан защитить ту, которая формально остается его женой.
– Спасибо тебе, – неловко поблагодарила девушка. – Спасибо за все, что… сделал.
Дамон осторожно обвел кончиком пальца ее дрожащий подбородок.
– Я никогда не допущу, чтобы с тобой случилась беда.
Девушка жарко вспыхнула от смущения. Ей хотелось опустить голову, но Дамон не позволил. Всей душой, сердцем и телом она жаждала его прикосновения. Кажется, он собирается поцеловать ее? До этой минуты Джулия и не сознавала, как мечтает о его поцелуях, как хочет, забыв обо всем, отдаться его ласкам. Она всегда недолюбливала волевых сильных мужчин, но сейчас с невыразимым облегчением предоставила Дамону заботиться о ней.
– Знаю, ты человек долга, – прошептала она, – но совсем не обязательно…
– Долг не имеет с этим ничего общего.
– Мисс Барри! Слава Богу! – воскликнул, кто-то из темноты. – Я всюду разыскивал вас! Вы не пострадали? Не обожглись?
Обернувшись, Джулия оказалась лицом к лицу с Майклом Фиском. Тот подбежал к Арлисс и бесцеремонно схватил ее за плечи. Грязный, в порванной рубашке, художник тем не менее был великолепен.
– Я здорова и невредима, – сообщила Арлисс, явно довольная таким неприкрытым обожанием. – Не стоило волноваться, мистер Фиск…
– Я был вне себя от тревоги за вас!
– Мистер Фиск, – не выдержав, вмешалась Джулия, – что с театром? Пожар потушили?
– Кажется, да, – кивнул Фиск, не отпуская Арлисс. – Несколько человек пострадали в давке, но я не слышал, чтобы кто-то погиб.
– Благодарение Господу, – выдохнула Джулия. – Значит, после небольшого ремонта «Кепитл» снова откроется?
– Боюсь, небольшим ремонтом не обойтись, – возразил художник. – Потребуются месяцы упорного труда, и еще непонятно, где взять денег. Этот сезон для нас, считайте пропал.
– Как? – растерянно пролепетала Джулия поежившись, как от озноба. Что же теперь делать? А если Логан не захочет платить жалованье актерам до следующего сезона? Конечно, у нее есть сбережения, но надолго ли их хватит?
От тяжелых мыслей девушку отвлек жизнерадостный голос Уильяма:
– Сейчас кучер подаст карету, братец. Что же до меня, предпочитаю не ждать. Самое время выпить что-нибудь покрепче и развлечься в приятном обществе.
Он многозначительно взглянул на Арлисс, мгновенно подметив ее колебания и вызывающий вид незнакомого молодого человека, обнимавшего ее.
– Мисс Барри не из таких женщин, – сухо сообщил Майкл, притягивая к себе Арлисс. Однако по глазам актрисы можно было без труда догадаться, о чем она думает. Женщина переводила оценивающий взгляд с одного мужчины на другого. Фиск, влюбленный, полный робких надежд, и Уильям Савидж, бесшабашный легкомысленный красавчик, готовый на любую авантюру. Арлисс медленно, словно под гипнозом, высвободилась из объятий художника и шагнула вперед. Джулия с тоской и отчаянием поняла, что подруга приняла роковое решение. Она никогда не могла устоять перед привлекательным аристократом, даже если тот хотел всего лишь провести с ней веселую ночку. Джулия безмолвно, одними глазами молила Арлисс не совершать очередной ошибки.
Уильям вопросительно поднял черные брови и озорно блеснул глазами:
– Не составите ли мне компанию на сегодня, моя прелесть?
Арлисс не нуждалась в дальнейших приглашениях. Бросив на Фиска полный сожаления взгляд, она с кокетливой улыбкой подошла к Уильяму и взяла его под руку.
– Куда мы сейчас едем? – поинтересовалась она. Уильям рассмеялся, пробормотал Дамону несколько прощальных слов и галантно поднес к губам сведенную напряжением руку Джулии.
– Мое почтение, миссис… Уэнтуорт. По едва заметной запинке Джулия поняла, что Дамон все рассказал брату. Раздраженная дерзостью молодого человека, она лишь холодно кивнула в ответ. Майкл, ничем не выдавая разочарования, бесстрастно смотрел вслед Арлисс.
– Мне очень жаль, – тихо пробормотала девушка. Фиск кивнул, выдавил невеселую улыбку направился обратно в здание. Джулия, хмурясь проводила взглядом художника и осуждающе поджала губы:
– Ты мог бы остановить своего братца! Майкл – человек порядочный и без ума от Арлисс.
– Она была вольна отказаться.
– Да, но, как видно, сделала неверный выбор! Сильно сомневаюсь в благородных намерениях лорда Уильяма по отношению к Арлисс!
– Это еще слабо сказано, – сухо заметил Дамон. – Уильяму нужно лишь одно, и твоя подружка недвусмысленно дала ему понять, что готова на все. – И, заметив приближавшуюся карету, взял Джулию за руку. – Вот и экипаж. Едем.
Девушка покачала головой:
– Я должна вернуться и посмотреть…
– Сегодня ты все равно не сможешь ничего сделать. Пойдем же, я ни на шаг от тебя не отойду.
– Если надеешься на повторение той ночи…
– Такая мысль приходила мне в голову, – сознался Дамон, весело блестя глазами. – Но я не собирался настаивать. Если хочешь, мы просто выпьем немного и поговорим. Я открою бутылку двадцатипятилетнего французского арманьяка, лучшего бренди, которое ты когда-либо пробовала.
Предложение звучало заманчиво, чтобы не сказать больше. Конечно, не бренди соблазнял ее, а скорее опасная, неодолимая потребность быть с ним, снова ощутить тепло и покой. Рядом с Дамоном Джулия становилась совершенно другой женщиной – безвольной и слабой, во всем покорной своему повелителю. Кажется, она окончательно потеряла голову.
– Пожалуй, не стоит.
– Боишься остаться наедине со мной? – мягко поддразнил он.
Теперь это прозвучало вызовом. Джулия смело выдержала его немигающий взгляд и неожиданно забыла об осторожности. Что ж, сегодня все идет кувырком! А завтра… завтра она обдумает ситуацию на трезвую голову. Ну а пока ей необходимо немного старого бренди и тепло рук Дамона.
– Я, конечно, пожалею об этом… – вздохнула она, шагнув к маркизу. Тот улыбнулся и помог ей подняться в карету. Что-то коротко приказав кучеру, он сел рядом, и лошади тронули. Джулия с облегченным вздохом откинулась на бархатные подушки и смежила было веки, но тут же вновь открыла глаза, почувствовав, что Дамон смотрит на нее, вернее, на то, что осталось от ее костюма – бледно-зеленого платья, зашнурованного спереди золочеными лентами. Заметив, как жадно уставился Дамон на ее облегающий корсаж, девушка укоризненно покачала головой:
– Почему ты глазеешь на меня с таким видом?
Дамон неохотно оторвался от чарующего зрелища,
– С каким именно?
– Словно сидишь за столом, а я – одно из блюд.
Маркиз весело засмеялся, но Джулия решительно скрестила руки на груди:
– Я считала, что той ночью ты вполне удовлетворил; свое любопытство!
– Ошибаешься, мой аппетит разыгрался еще больше, – заверил Дамон, но, заметив ее смущение, мгновенно стал серьезным и с обманчивой небрежностью облокотился о спинку сиденья.
– Я сделал тебе больно, – тихо сказал он. – Но так всегда бывает в первый раз.
Жаркий румянец разлился по лицу и шее Джулии. Она словно воочию увидела их сплетенные тела, вновь испытала боль слияния, исступленное наслаждение отдаваться и владеть… Конечно, она не была наивной дурочкой и примерно знала, чего ожидать, но не представляла, как тесно свяжет их эта близость. Невероятно, что многие люди считают подобные отношения ни к чему не обязывающими, мимолетными забавами. Пережитое навсегда и необратимо изменило Джулию, сделало не только опытнее, но и мудрее.
– Ничего страшного, – пробормотала она, избегая его взгляда.
– В следующий раз будет лучше.
Теперь, кажется, вспыхнули даже корни волос. Должно быть, он заметил ее смущение и наслаждается им.
– Следующего раза не будет, – выдохнула девушка. – Это нечестно!
– Нечестно? – удивился Дамон.
– Разумеется! Или забыл о леди Аштон и ее нерожденном младенце?
Лицо Дамона мгновенно помрачнело. Джулия поняла, что ему неприятна эта тема.
– Я отнюдь не уверен, что она сказала правду. И попытаюсь все выяснить. Но даже если Полин и беременна, я не могу жениться на ней, иначе, клянусь, не вынесу такой жизни и попросту придушу ее!
Джулия впервые ощутила к нему нечто вроде сочувствия. Дамон был человеком гордым и никогда не плясал ни под чью дудку и уж тем более не позволил бы манипулировать собой такой особе, как леди Аштон.
Девушке захотелось обнять его, утешить, но, стойко сопротивляясь непрошеному порыву, она лишь крепче сжала кулачки и забилась в угол.
– Должно быть, тебе нелегко приходится…
– Не будем говорить сегодня о Полин, – резко бросил Дамон, но лицо его тут же смягчилось, а губы раздвинулись в улыбке. Сунув руку в карман, он извлек маленький бархатный мешочек.
– Я привез тебе подарок.
Но Джулия не спешила протянуть руку.
– Спасибо, не надо, – смущенно пробормотала она. – Мне ни к чему…
– Это твое по праву. Ты должна была получить его восемнадцать лет назад.
Девушка нерешительно взяла мешочек и распустила шнурок. Внутри оказалось что-то твердое и холодное. Джулия разжала ладонь и затаила дыхание при виде великолепного кольца с огромным бриллиантом в тяжелой золотой оправе. Голубоватый камень испускал яркие снопы искр.
– У тебя ведь никогда не было обручального кольца, – заметил Дамон.
– Я не…
– Примерь.
Джулии ужасно хотелось посмотреть, как выглядит перстень на ее пальце, но она боялась пошевелиться. Кольцо и все, что оно знаменует, – не для нее. Их брак долго не продлится. Принесенные обеты не имели смысла – послушное бормотание детей, не ведающих о том, что с ними делают.
Девушка беспомощно взглянула на Дамона, одновременно тронутая и в тоже время испуганная его несказанной щедростью.
– Возьми его обратно, – умоляюще попросила она. Грустно усмехнувшись, Дамон потянулся за кольцом, но прежде чем Джулия успела запротестовать, сжал ее запястье и надел драгоценность на безымянный палец левой руки. Чуть велико, но это не важно.
Джулия зачарованно уставилась на переливающийся камень.
– Оно принадлежало моей матери, – пояснил Дамон. – Она захотела бы, чтобы кольцо перешло к тебе.
– Пытаешься меня подкупить? – пошутила девушка, поднося к глазам руку, чтобы полюбоваться перстнем.
– Скорее, соблазнить.
– И что потребуешь взамен? Дамон вмиг стал сама невинность.
– Считай это возмещением за все, что пришлось перенести из-за этого брака.
– Не настолько я наивна, – покачала головой девушка, снимая с пальца широкий золотой обруч. – Бескорыстным тебя никак не назовешь. Спасибо, но я не могу принять такой дорогой подарок.
– Если откажешься, я выброшу его из, окна.
– Не решишься, – недоверчиво усмехнулась Джулия.
Глаза Дамона сверкнули поистине дьявольским огнем, и Джулия с ужасом поняла, что он в самом деле исполнит обещанное и швырнет бесценное украшение в пыль.
– Оно твое. Поступай с ним как хочешь, – объявил маркиз, подставляя ладонь. – Выкинешь сама или прикажешь мне?
Девушка испуганно сжала кольцо в кулаке.
– Ни за что не позволю тебе сделать такую глупость.
Дамон, довольно улыбаясь, опустил руку.
– В таком случае, надеюсь, его ты не станешь передаривать матери?
Джулия, виновато потупившись, снова надела перстень, хотя в душе росло подозрение, что новоявленному мужу слишком легко удается взять над ней верх.
– Ты все же чего-то добиваешься, – проворчала она. – И не отпирайся – неплохо я узнала тебя за это время.
– Я хочу лишь того, что ты сама готова мне дать, – прошептал Дамон, придвигаясь к ней – Ну а теперь, объясните, миссис Уэнтуорт, каковы, по-вашему мнению, должны быть наши отношения?
Джулия прокляла внезапное пробуждение чувств и свое тело, предательски жаждавшее его прикосновений. Он так целеустремлен и уверен – качества, которыми она всегда восхищалась в мужчине. И то обстоятельство, что он не принадлежит к театральному окружению, еще больше интриговало девушку. Всем известно, что актеры – самые непостоянные существа на свете, живущие, подобно цыганам, в ярком, неестественно праздничном мире, в вечном круговороте спектаклей, где комедия сменялась драмой. До сих пор ей почти не встречались такие люди, как Дамон.
– Думаю… мы могли бы стать… друзьями, – нерешительно пробормотала она. – У нас нет причин ссориться. Что ни говори, а мы добиваемся одного и того же.
– Чего же именно?
– Стремимся освободиться друг от друга. Тогда я смогу спокойно заниматься своим делом, а ты – выполнить свои обязательства по отношению к леди Аштон.
– Ты все время напоминаешь о ней. Зачем тебе это?
– Потому что беспокоюсь за…
– Сомневаюсь. По-моему, ты делаешь все, чтобы воздвигнуть между нами стену.
– А если и так? – парировала Джулия, но голос ее дрогнул. Он совсем рядом – мускулистое бедро прижато к ее ноге, рука покоится на спинке ее сиденья. Кажется, так легко прилечь на колени Дамона, притянуть к себе его голову, отдаться ласкам этих губ и пальцев.
Джулия глубоко вздохнула и попыталась унять нервную дрожь.
– Разве я не вправе защитить себя?
– Тебе нет нужды защищаться от меня. Разве я принудил тебя к чему-то?
– С-тех пор как мы встретились, – грустно засмеялась Джулия, – меня лестью и угрозами заставили принять приглашение на ужин, соблазнили, лишили невинности и приневолили принять в подарок кольцо…
– Как быть, если у тебя слабость к драгоценностям? – улыбнулся Дамон, но, заметив расстроенное лицо девушки, тихо признался:
– Что же касается невинности… поверь, такого бесценного дара я не ожидал. И счастлив, как мальчишка.
Джулия закрыла глаза и мгновенно ощутила легкое, как пушинка, прикосновение его губ ко лбу… векам… переносице… щекам… От нее потребовались все силы, чтобы не повернуть голову, не припасть к его рту.
Джулия прокляла внезапное пробуждение чувств и свое тело, предательски жаждавшее его прикосновений. Он так целеустремлен и уверен – качества, которыми она всегда восхищалась в мужчине. И то обстоятельство, что он не принадлежит к театральному окружению, еще больше интриговало девушку.. Всем известно, что актеры – самые непостоянные существа на свете, живущие, подобно цыганам, в ярком, неестественно праздничном мире, в вечном круговороте спектаклей, где комедия сменялась драмой. До сих пор ей почти не встречались такие люди, как Дамон.
– Думаю… мы могли бы стать… друзьями, – нерешительно пробормотала она. – У нас нет причин ссориться, Что ни говори, а мы добиваемся одного и того же
– Чего же именно?
– Стремимся освободиться друг от друга. Тогда я смогу спокойно заниматься своим делом, а – ты – выполнить свои обязательства по отношению к леди Аштон.
– Ты все время напоминаешь о ней. Зачем тебе это?
– Потому что беспокоюсь за…
– Сомневаюсь. По-моему, ты делаешь все, чтобы воздвигнуть между нами стену.
– А если и так? – парировала Джулия, но голос ее дрогнул. Он совсем рядом – мускулистое бедро прижато к ее ноге, рука покоится на спинке ее сиденья. Кажется, так легко прилечь на колени Дамона, притянуть к себе его голову, отдаться ласкам этих губ и пальцев.
Джулия глубоко вздохнула и попыталась унять нервную дрожь.
– Разве я не вправе защитить себя?
– Тебе нет нужды защищаться от меня. Разве я принудил тебя к чему-то?
– С-тех пор как мы встретились, – грустно засмеялась Джулия, – меня лестью и угрозами заставили принять приглашение на ужин, соблазнили, лишили невинности и приневолили принять в подарок кольцо…
– Как быть, если у тебя слабость к драгоценностям? – улыбнулся Дамон, но, заметив расстроенное лицо девушки, тихо признался:
– Что же касается невинности… поверь, такого бесценного дара я не ожидал. И счастлив, как мальчишка.
Джулия закрыла глаза и мгновенно ощутила легкое, как пушинка, прикосновение его губ ко лбу… векам… переносице… щекам… От нее потребовались все силы, чтобы не повернуть голову, не припасть к его рту.
– Той ночью ты была такой сладостной, – прошептал Дамон. – И прекрасной. Никогда еще мне не приходилось испытывать ничего подобного, и я не могу забыть тебя и хочу снова и снова.
Джулия, задыхаясь, обвела языком пересохшие горящие губы.
– Но твое желание еще не закон. Мне кажется, это нехорошо и постыдно.
– А я где-то слышал, что если мужчина спит со своей женой, это вовсе не грешно.
Он нежно провел рукой по ее полуобнаженной груди, и на гладкой коже тут же выступили мурашки. Дыхание Джулии стало неровным и частым. Она застыла в напряженном молчаливом ожидании.
– Значит, – мягко заметил Дамон, – ты толкуешь о дружбе. Что ж, против этого трудно возразить. – Он потянул за шнуровку корсажа, и края послушно разошлись. – Пожалуй, ты права. Мы могли бы стать очень близкими друзьями.
Теплые губы прижались к бешено бьющейся на шее жилке; рука скользнула в вырез лифа, под белую рубашку, едва прикрывавшую нежную плоть.
Джулия тихо охнула: длинные пальцы чуть сжали белоснежное полушарие, гладя, дразня, пока сосок не превратился в твердый, ноющий камешек.
По телу разлились жар и слабость, лишавшие воли. Она смогла только бессвязно запротестовать, когда Дамон подхватил ее, уложил себе на колени я закрыл рот поцелуем. Джулия, забыв стыд, приличия и материнские наставления, упивалась блаженством, которое он так щедро ей дарил.
Внезапный толчок разъединил их губы, и Джулия вновь потянулась к Дамону, но тот отстранился и вместо этого осыпал поцелуями ее нежную шею и припал к ложбинке между грудями. Корсаж соскользнул ниже и Дамон слегка прикусил розовую вершинку. Джулия, вскрикнув, с силой прижала к себе его голову, лихорадочно гладя густую массу темных волос. Его язык скользил по чувствительной маковке, так что сосок еще больше отвердел и восстал, пока девушка со слабым стоном не выгнулась навстречу дерзким ласкам. Пальцы Дамона неспешно играли с другой грудью, а сам он жадно прислушивался к тихим беспомощным звукам, рвущимся из горла Джулии.
Перед глазами у нее все кружилось, воздуха не хватало. Она жаждала еще и еще, но Дамон рывком поднял ее и посмотрел в разрумянившееся лицо.
– Скажи, что не хочешь этого, – свирепо прошептал он. – Поклянись, что можешь видеть меня, говорить, не думая об этом, не желая меня так же безумно, как я – тебя. А потом утверждай, если сумеешь, что удовольствуешься дружбой.
Трепещущая, Джулия припала к нему, не обращая внимания на то, что крахмальная рубашка больно натирает обнаженные груди. Казалось, все связные мысли вылетели из головы, а говорить она совсем разучилась.
– Но я хочу тебя, – всхлипнула девушка, боясь собственных примитивных инстинктов и терзаний, ждущих ее, если она все-таки позволит себя покорить. Она не должна думать о любви, не имеет права попадать в зависимость от Дамона. Это лишит ее силы и веры в себя. И тогда жизнь Джулии станет еще более невыносимой, чем годы, проведенные под пятой деспота отца. Этому человеку удастся завладеть ее душой.
Дамон откинул ее волосы, поцеловал голое плечо и прижал к себе с такой яростью, что Джулия ощутила силу его желания. Она прильнула к нему, дрожа от нетерпения, мгновенно отбросив все сомнения, и теперь уже Дамон скрипнул зубами:
– Не надо… иначе я возьму тебя прямо здесь и сейчас
И снова вихрь исступленных поцелуев – грубых, властных, опьяняющих, пламенных, упоительных…
Карета остановилась. Они приехали? Так скоро? Джулия, отодвинувшись, принялась неловко шнуровать корсаж трясущимися пальцами. Наконец ей удалось привести себя в относительный порядок, и девушка, подняв голову, встретила устремленный на нее взгляд Дамона.
– Пойдем со мной, – попросил он, и по его напряженному голосу и пылающим глазам Джулия без слов поняла, что произойдет, если она послушается.
«Нет!» – едва не вскрикнула девушка, но слова почему-то не шли с языка. Она хотела быть с ним, исцелить тянущую, неотвязную боль внизу живота, испытать еще раз безграничные покой и удовлетворение. Еще одна ночь с ним… всего одна ночь, что тут плохого?
Стыдясь своей слабости, снедаемая соблазном, она боролась с собой, но Дамон принял решение за нее, открыв дверцу кареты и крепко стиснув руку Джулии. Та безвольно последовала за ним. Лакей поспешил распахнуть парадную дверь, и они переступили порог особняка. В холле не было ни души должно быть, слуги уже спали. Лакей исчез, и, как только они остались одни, Дамон сжал Джулию в объятиях и поцеловал. Она чуть приподнялась на носочки, и обняла его широкие плечи. Губы Дамона скользнули к ее ушку… он шептал что-то невыносимо возбуждающее и нежное, но Джулия, краем глаза заметив какое-то движение, насторожилась. Их не должны видеть в такой позе! Оттолкнув Дамона, она широко раскрытыми глазами уставилась на прекрасное видение. Дамон удивленно повернул голову и застыл.
По ступенькам медленно спускалась женщина. Округлые бедра грациозно покачивались, темные распущенные волосы падали на плечи. Складки тонкого одеяния, скроенного в виде широких воланов полупрозрачного розовато-желтого газа, колыхались вокруг ног. Наряд волшебницы, привыкшей завлекать мужчин. Она была босой, словно только что встала с постели и решила встретить нежданных гостей.
– Полин… – ошарашено пробормотал маркиз.
Джулия отступила, машинально одергивая платье. Несмотря на жесткий, недобрый взгляд, Полин была невыразимо прелестна со своими разметавшимися шелковистыми локонами и раскосыми кошачьими глазами.
– Хотела удивить тебя, дорогой, – мягко пояснила леди Аштон. Казалось, она единственная из присутствующих сохраняет самообладание. – Откуда мне было знать, что это ты мастер делать сюрпризы? Между нами еще ничего не решено, и я не ожидала, что сегодня ты станешь развлекаться с другой.
Она наконец ступила в холл и кокетливо сложила руки под грудью, так что белоснежные холмики соблазнительно напряглись.
– Что это случилось с вами, милочка? – осведомилась она, с ухмылкой глядя на Джулию. – Какое жалкое зрелище! И от вас обоих несет дымом.
– Несчастье в театре, – коротко ответила Джулия.
– Вот как? – Полин вопросительно подняла брови:
– Последнее время, милый, ты, кажется, стал горячим поклонником искусств!
– Какого черта ты здесь делаешь? – грубо спросил Дамон.
Полин с оскорбленным видом положила на живот Тонкую руку, словно желая напомнить о своем деликатном положении.
– Я думала, нам необходимо поговорить, и поскольку ты, по всей видимости, избегаешь меня, пришлось потрудиться и приехать самой. А вам, дорогая, лучше удалиться. Мы в свидетелях не нуждаемся. Уверена, что вы легко найдете себе партнера на ночь.
Джулия похолодела от ярости и унижения.
– Вы совершенно правы, – не повышая голоса откликнулась она. – Мне действительно хотелось бы убраться от вас обоих как можно дальше.
– Подожди, – попросил Дамон, пытаясь взять ее за руку, но Джулия отскочила как ошпаренная. Полин удовлетворенно улыбнулась, но, посчитав, что еще не окончательно добила соперницу, промурлыкала:
– Миссис Уэнтуорт, вы, кажется, считаете, что близки с лордом Савиджем, но, уверяю, многого о нем не знаете. Подозреваю, он запамятовал поведать вам о том интересном обстоятельстве, что давно женат.
Джулия, уже взявшаяся за ручку двери, остановилась.
– Ошибаетесь, – спокойно возразила она, – знаю.
Полин удивленно распахнула глаза, но тут же презрительно поморщилась:
– Господи, да вы ничем не лучше последней уличной кошки! Бросаться на шею человеку, который женат на одной и наградил ребенком другую! В жизни не встречала столь бесстыдного создания!
– Полин, – угрожающе начал Дамон, но Джулия не дала ему договорить.
– Подумать только, вы рассуждаете о морали, полуголая, в одном пеньюаре, находясь при этом в доме женатого человека.
Ей страшно хотелось бросить правду в лицо этой женщине, увидеть, как съежится и увянет на глазах Полин, но Джулия огромным усилием воли сдержалась и переступила порог. Прежде чем выйти в ночь, она оглянулась на Дамона, но тот, словно не замечая ее, уставился на Полин. Ревность опалила девушку. В этот момент она сама не знала, на кого злится больше – на него или себя.
Сбежав по ступенькам крыльца, Джулия окликнула лакея:
– Велите кучеру немедленно подать карету. Я уезжаю.
Тот поспешил выполнить приказ. Девушка зябко потерла руки. Куда теперь? Домой? Нет, она не сможет остаться совсем одна. Ей необходимо выговориться, исповедаться единственному в мире человеку, который вернет ей здравый смысл и ощущение реальности.
После ухода Джулии в холле воцарилась тишина. Дамон не спускал с Полин беспощадно уничтожающего взгляда, пока ее торжествующая улыбка не поблекла.
– Ax, дорогой, я просто не в силах упрекать тебя за твое увлечение этой… дрянью, – с деланной беспечностью заявила наконец женщина. – Конечно, она довольно привлекательна хоть и невыносимо вульгарна.
– Ты зря приехала сюда, – бросил Дамон. До этой минуты он не питал особой неприязни к Полин. Да, он подозревал ее, злился, раздражался, но никогда не испытывал такого неистового, граничившего с ненавистью гнева. Она, словно жернов на шее, беспардонно повисла на нем, грозя утащить за собой в темный, глубокий омут. И, как выяснилось, обладала способностью пробуждать в Дамоне самые темные стороны его натуры.
Не обращая внимания; на перекошенное лицо бывшего любовника, Полин шагнула ближе и прижалась к напрягшемуся телу Дамона своим, мягким, надушенным, манящим.
– Мне было так тоскливо без тебя, – пробормотала она, – что я просто не могла больше ждать.
– Ты уже поговорила с доктором? Полин воровато отвела глаза.
– Еще нет, но непременно поеду к нему в самое ближайшее время. – Нежные руки обвили его плечи. – Ну а сейчас…
– Что ж, я сам договорюсь о визите к нему, – сказал Дамон, равнодушно отталкивая Полин.
Та, явно встревоженная, попыталась уговорить его:
– К чему тебе это?
– Надо.
Доктор Чеймберс – человек занятой. Кроме того, без моего согласия он не станет ничего объяснять.
– Послушай хорошенько, Полин, – со зловещим спокойствием предупредил Дамон, – больше, я не потерплю никаких игр.
Женщина оскорблено вздернула подбородок.
– Не смей угрожать мне! Я никогда еще не видела тебя в таком состоянии и нахожу это довольно неприятным.
– Неприятным?
–
Сухо
Переспросил Дамон. – Поверь, это не идет ни в какое сравнение с тем, что тебя ждет, если я докопаюсь до истины.
– Я не лгала тебе! – воскликнула Полин, глядя ему в глаза.
– В таком случае я требую, чтобы твою беременность подтвердил врач, которому дорога его репутация. Это твой единственный шанс остаться невредимой. Поверь, я не задумываясь собственноручно сверну тебе шею.
– Ты взбешен, потому что я помешала тебе переспать с этой дешевой шлюшкой…
– Еще одно слово, и я выброшу тебя на улицу, – дрожащим от ярости голосом предупредил Дамон.
Полин поняла, что зашла слишком далеко.
– Вижу, ты хочешь ее, – наконец процедила она. – Почти так же сильно, как и меня когда-то. Но не думай, что я спокойно отойду в сторону и дам ей завладеть тобой. Я добьюсь всего, что мне полагается по праву. – Она вызывающе уставилась в его словно высеченное из гранита лицо и почти кокетливо спросила:
– Неужели я была таким бременем для тебя? Раньше нам было хорошо вдвоем – к чему менять что-то? Если наши игры в постели приелись тебе, я придумаю новые. И подарю наслаждение всеми мыслимыми способами, на которые никогда не осмелится другая…
– Все кончено, Полин, – холодно перебил он.
Женщина распахнула глаза.
– Что именно?
– Наша связь.
– А дитя?
– Если ты произведешь его на свет через девять месяцев, я решу, как выполнить свой долг по отношению к нему. Если же нет, значит, тебе придется просить о помощи настоящего отца ребенка, потому что я не спал с тобой вот уже несколько недель, и, помоги мне Господи, вообще никогда больше не увижу.
– Я жду ребенка, – резко бросила она, и каждое слово разрывало тишину подобно удару хлыста. – Ты еще подавишься своими угрозами, Дамон. И пожалеешь о том, что так вел себя.
– Возможно. – Он стиснул ее руку и потащил наверх. – Сейчас ты оденешься и уберешься из моего дома ко всем чертям.
