Глава 4
Не успела Джулия появиться в артистическом фойе, как взгляды всех присутствующих обратились на нее. Актеры, занятые в «Укрощении строптивой», бесцеремонно принялись выспрашивать, как прошел вечер с лордом Савиджем.
Только Логан Скотт, казалось, был слишком занят, чтобы обратить внимание на приход Джулии. – Вы опоздали, миссис Уэнтуорт, – наконец бросил он, не поднимая головы.
– Извините, я проспала, – промямлила Джулия, направляясь к незанятому креслу. Девушка не солгала. Вернувшись домой, она еще долго не ложилась и коротала добрых полночи за бутылкой вина, бесцельно глядя в пространство. Лишь под утро ей удалось немного вздремнуть, но вскоре горничная объявила, что пора ехать на репетицию.
Пришлось встать и встретить день с красными, обведенными темными кругами глазами.
Из головы не выходил Савидж. Вчерашний вечер развеял страхи и сомнения, изводившие ее столько лет. Теперь ей уже больше не придется гадать о характере мужа – все оказалось куда хуже, чем она ожидала. Для нее он опаснее ядовитой змеи – великолепный мужчина, умный, сильный, целеустремленный, словом, тот, кто способен полностью подчинить себе женщину, так, что она навеки потеряется в его тени. В этом маркиз очень походил на ее отца. Но Джулия не желает быть женой волевого человека – слишком много усилий затрачено, чтобы стать Джессикой Уэнтуорт.
Однако было бы гораздо легче не считаться с Савиджем, если бы не его потрясшая душу уязвимость, нежность, с которой он притрагивался к ней, ошеломительное признание, что он мечтает жениться по любви. Может, под непроницаемой, бесстрастной внешностью таятся неведомые глубины, которые Джулия не успела обнаружить? И теперь уже не успеет.
Понимание этого приводило ее в отчаяние. Джулия сама сказала, что больше не хочет встречаться с маркизом, и в глубине души сознавала, что это к лучшему. Но почему же сердце болит так, словно она навеки потеряла что-то бесконечно дорогое?
– Вот и ты, – шепнула Арлисс, передавая ей чашку с чаем. Джулия с благодарностью приняла ее и немедленно поднесла к губам. – Значит, он не давал тебе уснуть всю ночь? – восторженно щебетала подруга. – Ты выглядишь ужасно усталой! Признайся, он хорош в постели?
Джулия грозно нахмурилась:
– Я не была с ним… во всяком случае, не таким образом.
– Разумеется, нет, – вмешался мистер Кервин, дородный мужчина лет шестидесяти, считавший себя умудренным жизнью светским человеком. Он был неотразим в ролях чадолюбивых отцов, бестолковых мужей, пьяниц и шутов, и публика обожала его остроты и ужимки. – Никогда ни в чем не признавайтесь, дорогая, ваша личная жизнь должна быть тайной для посторонних, – заметил он, дружески подмигнув.
Но саркастический голос Логана мгновенно отрезвил актеров:
– Миссис Уэнтуорт, не соблаговолите ли подойти? Я заполнил целую страницу перечислением ошибок, сделанных вами во вчерашнем спектакле вы, конечно, захотите меня выслушать?
Джулия кивнула и поставила чашку, удивляясь, чем недоволен Логан. Он должен радоваться: представление прекрасно принято публикой и критиками, и она выполнила долг перед театром, посетив дом лорда Савиджа. Что же еще?
Но прежде чем Скотт приступил к делу, дверь приоткрылась, и в щелке показалось растерянное лицо бутафора.
– Прошу прощения, – пробормотал он, ни к кому в особенности не обращаясь, и отыскал взглядом Джулию. – Посыльный только что принес вам какой-то сверток, миссис Уэнтуорт, и наказал немедленно передать.
Заинтригованная, девушка неторопливо поднялась. Бутафор протянул ей маленькую, завернутую в простую бумагу коробочку и, заметив хмурое лицо Логана, поспешил исчезнуть. У Джулии так и чесались руки посмотреть, что в коробочке, но она решительно отложила таинственный пакетик, зная, что сейчас лучше не раздражать Скотта. Однако собравшиеся столпились вокруг ее кресла, не сводя глаз с подарка и совершенно не обращая внимания на Логана, который нетерпеливо и с громким шелестом листал свои заметки.
– Ну? – процедил наконец он, сардонически скривив губы. – Так и быть, откройте эту чертову штуку, иначе они не успокоятся и никогда не начнут работать.
Арлисс даже приподнялась на носочки, заглядывая через плечо Джулии. Лицо ее раскраснелось, каштановые локоны буквально подпрыгивали от волнения.
– Это от него! Ну конечно же!
Джулия осторожно сняла бумагу и обнаружила сложенную записку. Все выжидающе подались вперед, но Джулия вцепилась в листочек, будто боясь, что письмо отнимут, и молча пробежала его глазами.
"Мадам!
Мне сказали, что эта вещица принадлежала когда-то знаменитой актрисе миссис Джордан. Только женщина, обладающая вашей грацией и красотой, сумеет вернуть ей утраченный блеск. Пожалуйста, примите этот скромный подарок, без всяких условий с моей стороны и обязательств с вашей. Надеюсь, он вам понравится.
Ваш покорный слуга, лорд Дамон Савидж".
Джулия осторожно вынула из коробочки синий бархатный мешочек и вытряхнула на ладонь содержимое. Арлисс громко охнула, а мистер Кервин одобряюще крякнул. Остальные актеры в безмолвном восхищении созерцали изумительную брошь в виде букета роз со сверкающими рубиновыми лепестками и изумрудными листьями. Вполне вероятно, она действительно принадлежала когда-то миссис Доре Джордан, давней любовнице королевского брата. Джулия часто получала украшения и драгоценности от поклонников, однако всегда отсылала их обратно. Но эта вещь… Ничего подобного ей не приходилось видеть. Должно быть, она стоит целое состояние!
Девушка, оцепенев, уставилась на крохотное сокровище.
– Я… мне придется ее вернуть, – с трудом выдавила она и услышала дружный хор протестов и возражений.
– С чего это вдруг?!
– Лучше прибереги, девочка, на черный день…
– Да маркиз так богат, что даже тысяча таких безделушек его не разорит!
– Не спеши, – настаивала Арлисс. – Прежде чем делать что-то очертя голову, неплохо бы подумать день-другой.
– Ладно, хватит с меня ваших восторгов, – охладил их пыл Логан, нетерпеливо теребя прядь волос с отливом красного дерева. – У нас слишком много дел, чтобы тратить время на обсуждение последних побед миссис Уэнтуорт.
Актеры послушно вернулись на свои места. Джулия в полном расстройстве нервно стиснула усыпанную цветными камнями брошь. Нет, надо немедленно отправить ее маркизу – только продажные женщины принимают от обожателей подобные подарки. И несмотря на все уверения в обратном, девушка прекрасно сознавала, что лорд Савидж пытается таким образом купить ее расположение: не настолько он бескорыстен, чтобы раздавать подобные сувениры, не требуя ничего взамен. Но тут неожиданная мысль словно громом поразила девушку. Лорд Савидж – ее муж, почему же она не имеет права оставить на память эту вещицу? Их несчастный брак лишил ее стольких радостей в жизни! Неужели она не заслужила хотя бы малого возмещения? Брошь просто изумительная и так ей идет!
«Победа миссис Уэнтуорт», – подумала она, краснея от смущения и восторга. Но скорее следует не радоваться, а бояться внезапного интереса лорда Савиджа к ней. Что за поразительная и злая шутка судьбы – собственный муж пытается ее завоевать. Однако эти опасные игры до добра не доведут!
Сунув украшение обратно в бархатный мешочек, Джулия вынудила себя прислушаться к глуховатому голосу Логана, педантично читавшего бесчисленные замечания. Остальные задавали вопросы, предлагали что-то добавить или изменить, но Джулия подавленно молчала. Наконец Логан отпустил актеров, и девушка направилась в свою гримерную, мечтая на несколько минут остаться одной.
– Миссис Уэнтуорт, – тихо окликнул Логан, когда Джулия проходила мимо. Девушка вопросительно взглянула на него.
– Да, мистер Скотт?
Лицо Логана, как всегда, оставалось невозмутимым, но чуть сведенные брови и тревожные искорки в глазах выдавали внутреннее смятение.
– Кажется, ужин с лордом Савиджем оказался не столь уж тяжелым испытанием?
– Именно, – подтвердила девушка. – Весьма приятный джентльмен.
– И ты согласилась снова с ним увидеться? На губах Логана внезапно заиграла полупрезрительная улыбка, словно он немедленно пожалел, освоем неуместном любопытстве.
– Нет, мистер Скотт, – сухо ответила Джулия, удивляясь, почему морщинки на лбу Логана неожиданно разгладились. Возможно, он боялся, что связь с Савиджем помешает ее карьере? Или… или им движет более глубокое чувство?
– Значит, все кончено, – с облегчением вздохнул Логан.
Пальцы Джулии сильнее сжали бархатный мешочек.
– Можете не сомневаться, мистер Скотт.
Леди Аштон лениво раскинулась на вышитом шелковом покрывале цвета слоновой кости; роскошное тело едва прикрывал полупрозрачный розовый пеньюар. В этот час в ее уютном лондонском доме не было никого, кроме слуг, да и те не позаботились объявить о приезде Дамона. Он сразу поднялся в спальню хозяйки, и та машинально пробормотала подобающее случаю нежное приветствие. В этот уик-энд они не виделись – Полин решила навестить сестру в Хартфордшире.
Сразу же по возвращении она послала Дамону короткую записку, надушенную и запечатанную позолоченным воском. Судя по требовательному, если не сказать вызывающему, тону, Дамон предположил, что Полин уже прослышала о его последних похождениях. Просто непонятно, как ей удается столь неусыпно наблюдать за любовником – разве что она наняла целый отряд сыщиков!
– Как дела, дорогой? – осведомилась Полин, поманив его тонкой белой рукой. Дамон послушно шагнул к постели, и Полин, с неожиданной силой притянув к себе его голову, страстно поцеловала в губы. Дамон вырвался из цепких объятий и с интересом уставился на женщину. Лицо горит, глаза сверкают возбуждением и торжеством. Похоже… похоже, она предвкушает что-то необыкновенное и не в силах дождаться, пока это произойдет. Или готовится к битве… Причем располагает оружием, которое наверняка принесет ей победу.
– Полин, я должен сказать тебе…
– Я все знаю, – спокойно перебила она. – Не поверишь, до чего унизительно выносить смешки и фальшивые соболезнования света, когда каждый старается первым доложить, что ты увлекся дешевой актрисулькой,
– Клянусь, я вовсе не хотел оскорбить тебя.
– Подумать, как хитро ты все устроил – дождался, пока я уеду к сестре! И какова она в постели, дорогой? Наверное, весьма занимательно распробовать прелести столь прославленной шлюхи…
– Между нами ничего не было.
– Неужели? – недоверчиво рассмеялась Полин. – Значит, она умнее, чем я думала. Решила поиграть с тобой в кошки-мышки. В точности моя тактика, помнишь? Я заставила тебя ждать целый месяц, прежде чем отдаться. Долгожданная победа всего слаще, не правда ли?
До этого момента Дамон сам не знал, чего хочет от Полин и каково его истинное отношение к ней. Она была его любовницей последние несколько месяцев – всегда живая, веселая, готовая исполнить любую прихоть. Дамон никогда не лгал Полин, ничего не требовал и щедро заплатил за привилегию проводить с ней ночи. И хотя, отправляясь сюда, он не собирался окончательно порвать с ней, все же сознавал, что эта связь начала приедаться. Их объединяло, пожалуй, только чисто физическое наслаждение. Она не давала себе труда даже понять его стремления, мечты и надежды, а он, в свою очередь, никогда не пытался проникнуть в ее душу и помыслы.
– В таком случае зачем ты позвала меня? – осведомился Дамон с холодным безразличием, и Полин на мгновение застыла. Подобного она не ожидала.
– Решила узнать, каковы твои намерения, дорогой. Собираешься сделать Джессику Уэнтуорт своей новой любовницей?
– Это тебя не касается.
– Бросаешь меня ради этой твари? Очередная игрушка, красивая безделка, от которой ты скоро устанешь и тогда… тогда вернешься ко мне.
Самоуверенность Полин сегодня раздражала сильнее, чем обычно. Дамон никогда и никому не позволял отчитывать себя, а тем более ей!
– Если мне вздумается полюбить другую, – мягко объяснил он, – клянусь, твоего разрешения не понадобится!
– Прекрасно, милорд. Но будет по крайней мере дозволено спросить, что станет со мной?
Дамон оценивающе оглядел соблазнительно пышное тело. Не пройдет и недели, как эта пылкая страстная красавица найдет себе нового покровителя. Он не питал никаких иллюзий насчет ее нежных чувств к нему – Полин, кажется, вообще не способна любить. Вряд ли разрыв оставит ее безутешной и ранит сердце!
– Ты прекрасно проживешь и без меня, – ответил Дамон. – Сомневаюсь, чтобы при взгляде на тебя какой-то мужчина мог остаться равнодушным. Мы неплохо проводили время, и я не хотел бы в этот последний вечер ссориться и выяснять отношения. Не стоит портить такие чудесные воспоминания. Я позабочусь о том, чтобы оплатить твои счета. И не уйду без прощального подарка. Только скажи, чего желаешь: новый экипаж, драгоценности, дом… все к твоим услугам.
Их взгляды скрестились.
– У меня уже есть прощальный подарок, – с непонятной Дамону легкой иронией бросила Полин. Она медленно положила руку на слегка округлившийся живот и недвусмысленно погладила нежную ткань пеньюара.
Дамон недоумевающе уставился на любовницу, еще не сообразив, что именно она пытается объяснить ему.
– Что бы мне попросить? – раздумчиво пробормотала Полин. – Думаю, немного денег, а взамен обязуюсь больше ничем не беспокоить тебя. Вполне обычное соглашение. Что ни говори, в таком положении оказываются сотни женщин, в то время как мужчины легко отрекаются от всяких обязательств по отношению к матерям своих внебрачных отпрысков. Но я знаю тебя, дорогой. Ты не похож на других.
– Ты утверждала, что принимаешь необходимые меры предосторожности, – хрипло прошептал Дамон.
– Иногда это не помогает.
– Я хочу, чтобы ты пошла к доктору.
– Уже ходила. Можешь поехать к нему и самолично удостовериться. – Немного помолчав, она нерешительно добавила:
– Ты, конечно, волен не верить мне и отрицать свое отцовство, но я сказала правду.
Мастерский ход, даже если Полин и блефует. И глазом не моргнула, не покраснела, держится спокойно. Что, если она в самом деле не лжет?
Ребенок… Его и Полин. Дамон всеми фибрами души противился этой мысли. Он никогда не позволял себе заходить слишком далеко, не слыл распутником, не гонялся за каждой юбкой, и до сих пор ни одна женщина не посмела назвать его отцом своего внебрачного ребенка. Полин права: мужчины мгновенно забывали о беременной любовнице, и только некоторые платили за обучение и воспитание побочных детей.
Мороз пошел по коже Дамона. Он поспешно отвернулся, чтобы Полин не увидела его ошеломленного лица. Теперь он не вправе бросить ее! Они навеки связаны ребенком. Полин прекрасно все рассчитала: угрызения совести не дадут Дамону покоя, если он не позаботится о ней и младенце. Отныне их жизни тесно переплелись.
И конечно, Полин пошла на эту крайнюю меру, чтобы стать его женой. Долг и честь требуют:
Дамон должен сделать ей предложение. И он так и поступил бы, если бы не одно препятствие.
– Я не могу жениться на тебе, – горько улыбнувшись, признался Дамон.
– Понимаю твои колебания, дорогой, однако не забывай, что тебе нужен наследник, иначе титул после тебя получит брат. А кроме того, ребенку необходимы забота и уход.
– Я уже женат.
Впервые посторонний человек узнал секрет Дамона. Он стиснул кулаки, охваченный приступом, бессильной ярости. Будь проклят отец за все, что сотворил с ним!
В комнате воцарилось такое мертвое молчание что Дамон невольно обернулся. Лицо Полин стало пепельно-серым – то ли от бешенства, то ли от потрясения.
– Что? – взвизгнула она наконец. – Значит, все эти сплетники не лгут? В жизни не поверила бы, чтобы такой человек, как ты…
– Это случилось много лет назад. Мне тогда было всего семь. Отец устроил мой брак.
– Если это очередные уловки…
– К сожалению, нет. Полин немного пришла в себя.
– Боже! Но зачем, черт возьми, делать из этого тайну? И где ты все это время прятал жену?
– Я видел ее лишь однажды, в тот день, когда мы поженились. Родные решили, что мы будем воспитываться порознь и «воссоединимся», когда станем взрослыми. – Глубоко вздохнув, Дамон добавил:
– Но этого так и не произошло. Неизвестно, под каким соусом преподнесли ей все, что с нами проделали. Мой отец постоянно твердил, как мне повезло войти в богатую семью, не заботясь при этом о выборе жены. Я возненавидел его зато, что он сломал мою жизнь, пусть даже причины были достаточно вескими. Каждый раз, когда меня пытались познакомить с Джулией, я отказывался, а она…
– Джулия… – тупо повторила Полин.
– Она, кажется, тоже не испытывала ни малейшего желания меня видеть. Но три года назад, когда я наконец собрался распутать этот узел, Джулия исчезла. С тех пор мне так и не удалось ее отыскать.
– То есть как это «исчезла»? Неужели никто не знает, где она? А ее семья?
– Даже если родственникам и друзьям известно что-то, все хранят молчание. Я нанял сыщиков, но они обыскали всю Европу и ничего не обнаружили.
– Но к чему Джулии скрываться? А если с ней что-то стряслось? – с надеждой выдохнула Полин. – Возможно, она давно в могиле. Ну да… или попала в катастрофу, изуродована… или даже приняла монашеские обеты и живет в монастыре…
– Мне приходило в голову то же самое, но пока я не получил никаких доказательств.
– Будь она жива, уж конечно, объявилась бы, хотя бы затем, чтобы получить титул герцогини!
– Или ей попросту не по душе такой муж, как я, – пожал плечами Дамон.
Полин, по-видимому, пыталась справиться с противоречивыми эмоциями: гнев и желание терзали ее до такой степени, что на висках и шее выступили тонкие голубые жилки.
– А как насчет миссис Уэнтуорт? – спросила женщина дрожащим голосом. – Собираешься коллекционировать любовниц?
– Она не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к Джулии Харгейт.
– Да, если не считать того, что эта дрянь станет моей преемницей, – прорычала Полин. – И тебе нет дела ни до меня, ни до нашего ребенка.
Глядя в разъяренное лицо бывшей любовницы, Дамон почему-то вспомнил бирюзовые глаза Джессики Уэнтуорт и игру лунного света на белоснежной коже. Она сказала, что не собирается вступать с ним в связь, а ничего иного он ей не может предложить…
– Больше мы не увидимся, – спокойно ответил Дамон. – Она заслуживает лучшей участи.
– А я?
– За себя и ребенка не волнуйся. Я позабочусь о вас. Но между нами все кончено, Полин.
Женщина мгновенно успокоилась, очевидно, решив, что Дамон передумает и все останется по-прежнему.
– Естественно, – уже мягче промолвила она. – Я знала, что ты не оставишь меня в беде, дорогой.
Полин умоляюще потянулась к нему; красные губы маняще приоткрылись в безмолвном приглашении. Но Дамон покачал головой и шагнул к двери. Потребовалась вся многолетняя выдержка, чтобы не ринуться прочь из этой душистой клетки.
– Дамон, мы должны поговорить.
– Потом, – пробормотал он, стараясь как можно скорее добраться до выхода. Он не хотел ни объясняться, ни ласкать ее, и единственным его желанием было выбросить из головы все мысли и пусть ненадолго, но забыться.
В лавке мадам Лефевр одуряюще пахло краской, тканями и крепким чаем. И хотя в Лондоне было немало куда более роскошных магазинов, с модной мебелью, обитой бархатом, и зеркальными стенами, ни один не привлекал столько богатых и разборчивых клиентов. Джулия тоже любила простые, но элегантные фасоны платьев веселой француженки и мягкие шелка, муслины и шерсть, из которых та создавала свои шедевры.
Увидев Джулию, мадам Лефевр немедленно оборвала на полуслове разговор с посетительницей и сердечно приветствовала актрису. Француженка весьма ценила ее не только за все возрастающую известность, но и потому, что Джулия всегда в срок оплачивала счета в отличие от других дам, которым приходилось уговаривать скупых мужей раскошелиться.
– Миссис Уэнтуорт, вы приехали слишком рано. Платье еще не готово для примерки! – воскликнула мадам, подводя Джулию к столу, заваленному выкройками, лоскутками и куклами, одетыми по последней моде. – Не будете так любезны немного подождать…
– Разумеется, мадам.
Они обменялись улыбками, глядя друг на друга с уважением женщин, привыкших тяжким трудом зарабатывать себе на жизнь. Джулия села в потертое кресло, отказалась от чая и принялась разглядывать листки с изображением новейших парижских мод.
– Я скоро вернусь, – пообещала хозяйка, исчезая в глубине лавки за муслиновой занавеской.
В те времена для демонстрации изделий служили фарфоровые куклы, Джулия залюбовалась облегающим утренним платьем с перекрещенными на груди лентами, но, почувствовав на себе чей-то взгляд, подняла голову. Привлекательная темноволосая жейщина, слегка улыбаясь, небрежно перебирала крошечную оборку вокруг кукольной шейки.
Ответная улыбка замерла на губах девушки. Боже, да это леди Аштон! И надо же так случиться! Только этого не хватало! Она, вне всякого сомнения, уже знает о новом увлечении любовника!
Джулия виновато покраснела, но тут же постаралась успокоиться и взять себя в руки. Согласившись поужинать с лордом Савиджем, она не совершила никакого преступления и, в конце концов, имеет же право за все эти годы хотя бы раз побыть наедине с собственным мужем!
В отличие от девушки леди Аштон держалась с изумительным самообладанием и, казалось, ничуть не была взволнована случайной встречей.
– Миссис Уэнтуорт, – сладко пропела она, – как приятно снова видеть вас!
Джулия с трудом выдавила приветливую улыбку.
– Какой сюрприз!
– Ошибаетесь, милочка, это я попросила мадам назначить нам примерку одновременно в надежде, что мы успеем поговорить.
Стараясь не выказать неловкости, Джулия недоуменно подняла тонкую изогнутую бровь.
– Вы предмет всеобщего восхищения, миссис Уэнтуорт, – заметила леди Аштон, отложив одну куклу и взяв другую. Взгляд ее оценивающе скользнул по стройной фигуре девушки. – Прелестны, талантливы и недосягаемы почти для всех мужчин. Повсюду продаются гравюры и литографии с вашим изображением… Готова поклясться, вы самая знаменитая актриса в Лондоне! И уж конечно, можете заполучить любого мужчину, на которого упадет ваш взор. Кто устоит перед вами?
Воцарилось напряженное молчание. Джулия невольно отдала должное актерским способностям дамы. Скорее всего та взбешена, унижена или оскорблена, но сумела остаться невозмутимой.
– Не совсем понимаю, о чем вы? – вежливо заметила наконец Джулия.
– Пытаюсь объяснить, – пожала плечами Полин, – что ни одна женщина, включая меня, разумеется, не может соперничать с такой известной особой, как вы.
Джулия смело взглянула на нее:
– Видите ли, я не имею ни малейшего желания с кем-либо соперничать.
Леди Аштон тихо рассмеялась, хотя в глазах стыл ледяной холод.
– Весьма утешительное известие. Остается надеяться, что женщина вашей внешности и обаяния не снизойдет до того, чтобы отбить мужчину, который принадлежит другой.
Намек был довольно прозрачен.
«Не пытайся отнять то, что было и остается моим», – предостерегал взгляд леди Аштон.
«Вам нечего бояться», – так же безмолвно заверяла Джулия.
Полин первая отвернулась, делая вид, что любуется кружевной отделкой кукольного наряда.
– Я впервые у мадам Лефевр, – сказала она, осторожно положив куклу. – В следующие несколько месяцев мне понадобится немало платьев.
– И вы будете неотразимы в любом, – машинально пробормотала Джулия, искренне считая, что с такой фигурой леди Аштон будет выглядеть ослепительной в любой дерюге.
– Боюсь, недолго мне осталось, – вздохнула Полин, любовно погладив себя по животу. – Еще немного, и перемен не утаить!
Модные картинки задрожали в руках Джулии, и она поспешно бросила их на колени. Господи Иисусе! Младенец – ребенок лорда Савиджа! Она не вынесет этого!
Сознавая, однако, что леди Аштон пристально смотрит на нее, девушка притворилась, что целиком поглощена особенно изящным фасоном знает ли маркиз о беременности любовницы? А если знает, как отнесся…
Должно быть, пришел в ярость. Почувствовал себя в ловушке. И конечно, взвалил на свои плечи еще один груз. Он не из тех, кто безжалостно бросит женщину, которая носит его дитя. Правда, маркиз уверял, что не собирается жениться на леди Аштон, что важнее всего любовь. Но теперь его мечты развеялись в прах. Джулии отчего-то захотелось пожалеть его, посочувствовать, но что ни говори, а Савидж сам во всем виноват. Он и эта расчетливая дама – идеальная пара: оба темноволосые, необычайно красивые и наделены поистине дьявольской способностью добиваться желаемого любой ценой.
Ну что ж, лорд Савидж собственными руками вырыл себе яму, а для Джулии сейчас главное – держаться от него подальше. Пусть выясняют отношения, если хотят, а ей надо заботиться о себе.
В этот момент, к невыразимому облегчению Джулии, послышался приятный голосок мадам Лефевр, зовущей ее на примерку. Девушка встала и даже нашла в себе силы вымученно улыбнуться леди Аштон.
– До свидания, – пробормотала она, – желаю вам счастья.
Брюнетка кивнула, очевидно, довольная исходом беседы.
Накануне Джулия получила письмо от матери и поэтому точно знала, что отца не будет дома. Он часто ездил в Лондон повидаться с приятелями по клубу или посовещаться с поверенными. Джулии удавалось навещать Ив почти каждый месяц, тем более что поместье находилось всего в часе езды от столицы. Девушка никогда не знала, в каком состоянии застанет мать, – иногда Ив казалась почти здоровой, временами с трудом узнавала дочь.
Сегодня Джулия с облегчением увидела Ив, сидевшую в будуаре. Колени больной прикрывало легкое вышитое одеяло. Взгляд матери был безмятежен, на щеках играл румянец. На полу у ее ног стояла рабочая корзинка с незаконченной вышивкой. Ив протянула руки, и Джулия, бросившись вперед, горячо обняла мать.
– Ты меня задушишь, – смеясь, отбивалась та. – Господи, кажется, что-то случилось за время, прошедшее с нашей последней встречи.
– Я принесла тебе подарок.
Развязав шнурки ридикюля, Джулия вынула крошечный мешочек и вытряхнула на руку сверкающую рубиновую брошь.
– Это подарок от поклонника, – небрежно бросила она. – Я решила, что тебе он подойдет больше.
Как ни нравилась ей драгоценность, Джулия не могла оставить брошку у себя. Ей хотелось избавиться от всяческих напоминаний о лорде Савидже.
– О Джулия… – тихо ахнула Ив при виде крохотного букета.
– Надень-ка, – попросила Джулия и сама приколола украшение к белому жабо матери. – Ну вот, теперь розы всегда с тобой, и не важно какое время года на дворе.
– Мне не стоило бы это принимать, – нерешительно пробормотала Ив, осторожно дотрагиваясь до изящной вещицы. – Такая дорогая. И если твой отец увидит…
– Он никогда ничего подобного не замечает. В крайнем случае скажешь, что брошку оставила тебе недавно умершая подруга, – успокаивала Джулия встревоженную мать. – Не отказывайся, мама, прошу, не огорчай меня.
– Ну хорошо, – кивнула наконец Ив и поцеловала дочь. – Расскажи лучше о своем поклоннике. Наверное, из-за него ты так повеселела. Или мистер Скотт дал тебе роль в новой пьесе?
– Ни то ни другое, – слегка покраснев, призналась Джулия. – Я… я видела его, мама.
Ив непонимающе уставилась на девушку, но вскоре на нее нашло озарение. Губы беззвучно зашевелились.
– Как?! – прошептала она.
– По чистой случайности. Встретились на балу. Я услышала его имя, обернулась, и он подошел. Только Савидж не знает, кто я. Так и не смогла ему сказать.
Ив медленно покачала головой. На виске лихорадочно забилась жилка.
– О Джулия, – в ужасе выдохнула она.
– Он пригласил меня на ужин, – продолжала девушка, чувствуя неимоверное облегчение оттого, что может излить душу. – Точнее говоря, заманил. Пообещал мистеру Скотту большое пожертвование в обмен на вечер в моем обществе, поэтому пришлось согласиться.
– Ты ужинала с лордом Савиджем? Джулия нерешительно кивнула.
– Да, неделю назад, в его лондонском доме.
– И не призналась…
– Смалодушничала. А он ничего не подозревает. Для него я всего лишь актриса, имевшая счастье ему понравиться. – Она чуть сильнее сжала костлявую руку матери. – Представляешь, заявил мне, что холост. По-видимому отказывается признать этот брак
Лицо Ив виновато сморщилось:
– Что ты думаешь о нем, Джулия? Находишь привлекательным?
– Ну… – Джулия смущенно потупилась и принялась теребить юбку, сминая тонкий муслин. – Его считают красивым. И конечно, лорд Савидж человек необычный. – Девушка робко улыбнулась:
– Кажется, у нас множество одинаковых недостатков. Маркиз, как и я, постоянно настороже, никому не доверяет, стремится быть независимым и сам управлять своей жизнью, чтобы ни один человек больше не посмел поступить с ним так, как собственный отец. Неудивительно, что он даже не попытался меня найти! Сомневаюсь, что Савидж вообще думает о некой Джулии Харгейт, разве что надеется на мое благополучное исчезновение с лица земли.
– Это не так, Джулия, – слабо запротестовала мать и отвела взгляд, будто стыдясь того, что должна сейчас открыть. – Три года назад лорд Савидж приехал в Харгейт-холл и потребовал объяснить, где ты скрываешься. Мы, конечно, ничего не сказали, кроме того, что ты за границей и окончательно порвала с родными. С тех пор к нам время от времени наведывались нанятые им сыщики и справлялись о тебе. Видимо, лорд Савидж давно разыскивает тебя.
Джулия ошеломленно уставилась на мать.
– Почему?.. Почему же мне неизвестно об этом?
– Я посчитала, что ты еще не готова встретиться с лордом Савиджем. Хотела, чтобы ты сама все решила. И пожелай ты увидеть мужа, пришла бы к нему по доброй воле. Отец же не посмел открыть правду, боясь, что ты поведешь себя дерзко и вызывающе и потеряешь титул и положение, которые он смог приобрести для тебя.
Джулия с раздраженным возгласом вскочила и принялась метаться по комнате.
– Когда же вам наконец надоест играть мной? Скрыть от меня такое! Мне в голову не приходило, что Савидж захочет найти меня.
– Это что-нибудь изменило бы? – мягко осведомилась мать. – Ты сразу стала бы относиться к мужу по-другому?
– Не знаю. Но у меня есть право самой распоряжаться собственной жизнью.
– У тебя всегда было это право, – заметила мать. – Ты могла бы давно поговорить с ним, но предпочла исчезнуть. На днях ты даже провела вечер с лордом Савиджем и все же ни в чем не призналась. Как я могу понять, чего ты хочешь, дорогая, если ты сама этого не знаешь?
Джулия в отчаянии заломила руки.
– Знаю! Жажду избавиться от него! Наш брак давно надо было признать недействительным! Уверена и лорд Савидж желает того же, особенно после всего, что мне сообщила леди Аштон.
– Кто такая леди Аштон? И при чем тут она?
– Его любовница, – мрачно буркнула Джулия. – И к тому же уверяет, что беременна от него.
– Беременна?! – вскрикнула Ив, хотя обычно приходила в ужас от столь неделикатных выражений. – Господи, как все запуталось!
– Вовсе нет. Наоборот, по-моему, все проще простого. Теперь я без всяких угрызений совести могу окончательно порвать с лордом Савиджем.
– Джулия, умоляю, подумай хорошенько!
Сгоряча можно наломать дров.
– Сгоряча?! Да у меня годы ушли на то, чтобы наконец решиться! Годы! Вряд ли кто-то может упрекнуть меня в необдуманных поступках!
– Но ты всю жизнь старалась избавиться от прошлого и боялась Савиджа как огня! – пожала плечами Ив. – Думаю, в этой ситуации лучше всего встретиться с мужем, вместе обсудить, что делать, и потом…
– Какой он мне муж? Только по имени! И этот так называемый брак не что иное, как гнусный фарс! Любой адвокат подтвердит это, и мне останется лишь письменно уведомить лорда Савиджа, что я больше не считаюсь его женой.
– И что потом? Станешь прятаться всю оставшуюся жизнь, а я до самой смерти должна видеть тебя тайком? Неужели никогда не помиришься с отцом и не простишь его?
При упоминании об отце Джулия стиснула кулаки.
– Ему мое прощение ни к чему.
– Пусть даже и так, но постарайся найти в своем сердце капельку милосердия, если не ради него, то хотя бы ради себя, – умоляюще прошептала Ив. – Ты уже не упрямая девчонка, Джулия, а взрослая, независимая, сильная духом женщина. В этом мне до тебя далеко. Однако даже самый стойкий человек не должен никогда забывать о доброте и всепрощении. Горечь и ненависть способны непоправимо отравить твою душу. Я так тревожусь за тебя. Несмотря ни на что, я все-таки еще лелею те же мечты, что и каждая мать, и прошу у Бога хорошего мужа для дочери, дом и детей…
– Между мной и лордом Савиджем ничего не будет, – процедила Джулия.
– Но по крайней мере хоть поговори с ним!
– Ни за что… – начала было Джулия и тут же осеклась – в дверь осторожно постучали. Это оказалась Полли, горничная, прослужившая у Харгейтов почти двадцать лет. Джулия любила эту суровую, но незлую женщину с маленьким совиным личиком за то, что она была беззаветно предана хозяйке.
– Мэм, – обратилась горничная к Ив – тут посетитель к лорду Харгейту. Я сказала, что хозяина нет дома, но он попросил разрешения поговорить с вами.
Ив встревожено нахмурилась. Слабое здоровье редко позволяло ей принимать незваных визитеров.
– Я слишком мало побыла с дочерью. Попросите его приехать позже, – покачала она головой.
– Конечно, мэм, но видите ли, это… лорд Савидж.
– Лорд Савидж? – ошеломленно переспросила Джулия и, когда Полли кивнула, разразилась потоком проклятий, повергших обеих женщин в неописуемое смущение. – Он не должен знать, что я здесь, – бросила девушка, устремляясь в соседнюю комнату. – Мама, попроси его подняться и выясни, что он хочет… Но ни слова обо мне.
– А ты? – недоумевающе спросила Ив.
– Спрячусь и послушаю. Пожалуйста, мама, не проговорись… Я еще ничего не решила.
И Джулия, послав воздушный поцелуй, исчезла.
* * *
До этого дня Дамон бывал в поместье Харгейтов всего дважды – в день свадьбы и три года назад, когда принялся разыскивать Джулию. Он хорошо помнил леди Харгейт – тихую серую мышку, никогда не повышавшую голоса. Лорд Харгейт, как и следовало ожидать, оказался бесчувственным и надменным типом, из тех, кто вечно задирает нос и считает себя выше простых смертных. Маркиз часто гадал, в кого пошла Джулия – в застенчивую мать или чванливого отца. В этом случае из двух зол трудно выбрать меньшее!
Дамон терпеливо дожидался в холле. Обстановка роскошная, но угнетающая, почти как в церкви – высокие сводчатые потолки, запах воска, которым натирали мебель. Как прошло детство маленькой Джулии в этой удушающей атмосфере? Часто ли звенел ее смех и раздавался веселый голос в мрачных стенах? Или малышка тихо играла в дальнем уголке, погруженная в мечты и грезы? И пусть детские годы Дамона тоже нельзя было назвать счастливыми, все же ему наверняка пришлось намного легче.
Где сейчас Джулия? Куда скрылась из этого неприветливого холодного места? Скрылась…
Перед глазами вновь встала Джессика Уэнтуорт. Она еще сказала, что любой человек старается забыть о прошлом. Что многое хотела бы изгладить из своей памяти или изменить…
Вернувшаяся горничная прервала грустные мысли Дамона:
– Леди Харгейт примет вас, милорд, только ненадолго – она не совсем здорова.
– Разумеется, я понимаю.
Служанка повела его наверх, по коридору с резными панелями, устланному толстым ковром. Дамон сам хорошенько не знал, что скажет леди Харгейт. Он предпочел бы потолковать с отцом Джулии, заставить его признаться, куда уехала дочь. К сожалению, вряд ли истинный джентльмен будет угрожать слабой женщине или запугивать ее.
Больная мать… И в этом у них с Джулией много общего. Мать Дамона давно умерла от чахотки, истаяв на глазах от жестокой хвори и тревоги за семью. Как немилосердна оказалась к ней судьба! Женщине, которая стремилась к спокойному, ничем не омраченному существованию, выпала доля стать женой игрока! Но в то время Дамон был бессилен защитить ее от отца и подарить надежду на будущее, и сознание этого будет всю жизнь преследовать его. Именно поэтому он не оставит Джулию Харгейт и не возьмет на душу еще один грех. Честь и достоинство требовали помочь ей.
Но теперь у него долг еще и перед Полин. Правда, здесь дело другое: Джулия, как и он, жертва обстоятельств, которых она не сумела изменить, Полин же сделала все, чтобы завлечь его в сети брака, и ее беременность никак не назовешь случайной!
Горничная ввела его в гостиную с розовыми обоями, где в большом кресле, чопорно выпрямившись и поджав губы, восседала леди Харгейт. Дамону показались неуловимо знакомыми ее поза и неулыбчивое лицо. Леди величественно протянула ему руку. Совсем такая, какой он ее запомнил, – настоящая пичужка, предпочитающая роскошную клетку широкому вольному миру. Правда, в молодости она, судя по всему, была прелестна.
– Садитесь поближе, – пригласила Ив, и Дамон немедленно повиновался.
– Леди Харгейт, прошу простить меня за несвоевременный визит…
– Рада видеть вас, – мягко перебила она, – хотя мы и нечасто встречаемся. Расскажите, как ваша семья.
– Брат Уильям здоров. К несчастью, не могу сказать того же об отце. Он очень слаб.
– Как жаль, – искренне вырвалось у Ив.
Дамон немного помолчал, не зная, как объяснить цель приезда. Ему не до светской болтовни, да и леди Харгейт выразительно поглядывает на него, вероятно, ожидая, когда разговор зайдет о Джулии.
– Вы не получали известий от дочери? – резко бросил он наконец. – Прошло три года. Неужели никаких новостей?
– А вы продолжаете свои поиски, лорд Савидж? – уклончиво, но без всякой неприязни осведомилась в свою очередь леди Харгейт. Дамон молча кивнул.
– Да, но пока безуспешно. Джулии Харгейт, должно быть, вообще не существует.
Девушка прижалась ухом к двери, опасаясь, что ее застанут за столь недостойным занятием, но не в силах ничего с собой поделать. Ей ужасно хотелось знать, каким образом Савидж попытается разузнать правду.
– И что будет, если вы все-таки отыщете мою дочь? Каковы ваши намерения, милорд?
– Судя по всему, Джулия либо не желает, либо боится занять принадлежащее ей по праву место моей супруги. И видит Бог, я не виню ее! Мы совсем чужие. Хочу лишь убедиться, что она здорова и ни в чем не нуждается. Ну а потом поступлю так, как будет угодно ей.
– А если она захочет остаться с вами и когда-нибудь принять титул герцогини?
– В таком случае пусть скажет об этом сама, – мрачно пробурчал Дамон, неожиданно потеряв самообладание. – Позвольте мне лично услышать это из ее уст! Черт возьми, я имею право знать, чего она добивается, хотя бы для того, чтобы раз и навсегда прекратить поиски!
Дамон мгновенно пожалел о своей несдержанности, испугавшись, что оскорбил это хрупкое создание.
– Прошу прощения, – пробормотал он, но Ив отмахнулась, сочувственно и с неожиданным пониманием глядя на гостя.
– Поверьте, лорд Савидж, больше всего на свете моя дочь стремится сама выбирать дорогу в жизни и, признаюсь, все эти годы ненавидела отца за то, как он поступил с ней. Уверена, что и вы испытываете то же самое.
И неожиданно эмоции захлестнули Дамона словно прорвавший плотину поток. Во всем мире не было человека, которому он мог бы полностью довериться. Даже брату. Он стоически переносил собственные беды и неприятности, зная, что не сумеет переложить их на чьи-либо плечи. Но в этот момент потребность выговориться оказалась сильнее привычной замкнутости.
Дамон нервно переплел пальцы.
– Да, вы правы, – хрипло пробормотал он, отводя глаза. – Я понимаю, что пережила Джулия почему не может смириться с тем, что сотворили с нами лорд Харгейт и мой отец. И я, сознавая, что ваша дочь не причастна к этому гнусному деянию, все-таки винил ее за то, к чему она не имеет касательства. Много лет я ненавидел ее почти так же сильно, как отца, азартного игрока, беспутного мота, едва не доведшего нас до разорения. Пытался забыть о ее существовании. Но смерть матери и болезнь отца вынудили меня с головой уйти в семейные дела и на время забыть о своих. Однако Джулия всегда была в моих мыслях: я чувствовал себя не вправе любить кого-то, завести семью. Только выяснив с ней отношения, я мог считать себя свободным от всех обязательств.
– Я и представить не могла, что вы оба так отнесетесь к этому браку, – прошептала Ив. – Как ни странно, но тогда этот поступок казался разумным. Две знатных семьи позаботились о том, чтобы у их детей была достойная супружеская жизнь. Я радовалась, зная, что будущее моей дочери обеспечено и что когда-нибудь у нее будут титул и состояние. Возможно, любая другая девушка была бы рада своей судьбе, но только не Джулия. К несчастью, мне не приходило в голову, что она уйдет из этого дома навсегда. У нее несгибаемая воля и поистине мужской характер.
– На кого она похожа? – едва выговорил Дамон.
– Ни на меня, ни на отца. Даже в детстве она полагалась лишь на собственные суждения и редко прислушивалась к нашим. Мне, конечно, хотелось бы, чтобы она не была столь независима, – вряд ли это качество подобает женщине. Но в душе Джулия мечтательница, страстная натура и очень уязвима. И крайне непредсказуема.
И тут Дамон, глядя на леди Харгейт, заметил, как среди белоснежных рюшей жабо что-то блеснуло. Женщина продолжала говорить, но ее голос заглушил безумный стук его сердца. Кровь шумела в ушах, доводя его едва ли не до потери сознания. Дамон опустил голову, чтобы скрыть свои мысли, но внезапное озарение чуть не лишило его рассудка. Единственное, на что он был способен сейчас, – не выдать себя.
На леди Харгейт красовалась рубиновая брошь, подаренная им Джессике Уэнтуорт. Другой такой не было в целом мире, и Ив не могла получить драгоценность иным путем, кроме… Кроме как… от дочери… Джессики Уэнтуорт… Джулии Харгейт.
