Книга: Рискованное приключение
Назад: Глава 15
Дальше: Глава 17

Глава 16

Частити вошла в Уолгрейв-Хаус, испытывая привычный озноб и тяжесть на сердце. Всегда этот дом будет напоминать ей о ненавистном отце, позоре, побоях и ужасных ощущениях, когда ее обрили наголо. Теперь волосы отросли и ниспадали на спину густой массой Золотисто-каштановых локонов. Когда она впервые встретилась с Шоном, волосы только начали отрастать и даже сейчас едва доходили до плеч.
Ни одно из этих несчастий не произошло по вине Форта, хотя он и был среди тех, кто застал ее в постели с Вернхэмом. Разве мог он, да и кто-нибудь еще, заподозрить, что все было подстроено с благословения отца, стремившегося принудить ее к нежелательному браку! На протяжении всех своих страданий, когда отец в полной мере пользовался правом разгневанного родителя, чтобы сломить ее дух, у нее и в мыслях не было ждать помощи от Форта.
Они с колыбели усвоили: нельзя идти против воли могущественного Неподкупного.
Форт тем не менее чувствовал себя виноватым, и это еще более осложняло его отношение к Маллоранам.
Взаимовыручка лежала в основе принципов, которые Ротгар привил своим сводным братьям и сестрам. Даже кратковременного пребывания Форта в Ротгарском аббатстве оказалось достаточно, чтобы увидеть, какой очевидный контраст являет собой семья Уоров по сравнению с его собственной.
Впрочем, все уже в прошлом, и бессмысленно мучить себя воспоминаниями. Если бы только она могла убедить в этом брата!
Частити постучала в дверь спальни Форта, и его камердинер Дингвол, довольно странная личность, провел ее внутрь. Она не понимала, почему Форт по-прежнему держит его. К счастью, он выскользнул из комнаты, оставив ее с братом и еще одним посетителем.
— Джек Треверс, — представил его Форт довольно бодрым голосом, хотя его по-прежнему лихорадило. — Джек, ты знаком с моей сестрой Частити? Леди Шонрик Маллоран.
От Частити не ускользнуло минутное замешательство, прежде чем Треверс поцеловал ее протянутую руку. Несмотря на разъяснение истинных обстоятельств и тот факт, что королевская чета неоднократно принимала ее в Сент-Джеймском дворце, многие продолжали связывать имя Частити Уор с самым грандиозным скандалом последнего десятилетия.
— Вообще-то леди Реймор, — усмехнувшись, поправила она. — Король пожаловал Шону титул за… — Частити прикусила язык, вовремя спохватившись, так как предполагалось сохранить в тайне попытку покушения на жизнь короля.
— Не волнуйся, болтушка, — успокоил ее Форт. — Джек уже почти все знает. Слухи распространяются по городу со скоростью пожара. В газетах ничего, конечно, не будет, но история обрастает все новыми подробностями. Так что там насчет титула?
Частити проигнорировала горечь, прозвучавшую в его тоне, наклонилась и поцеловала брата в лоб.
— Король пожаловал Шону титул виконта за спасение своей жизни. Я не говорила тебе раньше, опасаясь ухудшить твое состояние, и без того плачевное.
Он поморщился от ее слов, но только заметил:
— Можно было не сомневаться, что Ротгар из всего извлечет выгоду.
— Тогда ему следовало самому получить титул герцога, не так ли? К тому же маркизу ничего не пришлось делать.
— Ротгару? — Форт отрывисто рассмеялся. — Этот человек ничего не делает просто так. Он сознательно отправил Шона, тогда как должен был отпустить меня и послать к королю.
— Боже правый! Да ты, оказывается, метишь в герцоги!
Он покраснел:
— Нет, конечно. Просто всем известно, что ожидает того, кто приносит монархам добрые вести.
— Очень хорошее известие: его величество сидит чуть ли не на бочке с порохом! Как же тогда насчет дурных новостей?
Форт откинулся на подушки.
— Мы препираемся, сестричка. Не слишком вежливо по отношению к нашему гостю.
Треверс поклонился:
— Вообще-то мне пора уходить. Так что, Форт, можешь спокойно браниться дальше. Никто не поймет тебя лучше, чем я, ведь у меня тоже есть сестры. Миледи. — С этими словами он вышел из комнаты.
Частити не хотела касаться очевидного смущения Треверса в ее присутствии, но Форт сказал:
— Мне очень жаль.
— О, только не начинай опять, — сердито проговорила она, садясь на стул у его кровати. — Это произошло не по твоей вине. Попробуй ты вмешаться — отец просто уничтожил бы тебя. В конце концов ты не был его единственной надеждой, и он не опасался, что династия прервется — есть еще и Виктор.
— Я должен был что-нибудь сделать.
— Что? Честно говоря, оглядываясь назад, я сомневаюсь, что стала бы что-нибудь менять. Если бы Вернхэм не залез в мою постель, я никогда бы не встретила Шона.
— Средоточие всех добродетелей.
Частити уставилась на плотно сжатые челюсти брата.
— Не можешь же ты ревновать к Шону!
— При чем здесь ревность? Чего у меня нет, так это нездоровых наклонностей. Но я предпочел бы сам оказать тебе помощь и поддержку.
Частити взяла его за руку и в который раз пожалела, что, не знает, как все уладить. В конечном итоге Форт оказался единственным, кто продолжает страдать.
— Ты помог мне, как только докопался до правды.
— Насколько я помню, я чуть не задушил тебя, когда узнал, что вы с Маллораном — любовники.
— Вполне понятная реакция. А теперь скажи, как ты себя чувствуешь?
Он согласился переменить тему:
— Лучше, чем вчера. Но не более того. У меня такое ощущение, что нога непомерно распухла, а под этой корзиной я вообще ничего не вижу. — Чтобы одеяло не касалось раны, над нижней частью его тела соорудили объемную плетеную конструкцию.
— Доктор говорит, что заживление проходит нормально.
— Проклятые живодеры! — Он взглянул на нее. — Час, может, посмотришь на рану? Я знаю, это не слишком приятно…
Частити едва сдержала радостное восклицание от того, что он обратился к ней с просьбой. Они отдалились друг от друга еще до скандала, а потом препятствием стала ее принадлежность семье Маллоранов.
— Не говори глупостей. — Она тут же встала и принялась снимать перчатки. — Разумеется, посмотрю. Ты опасаешься, что попала инфекция?
— Не знаю. Просто не доверяю никому из них. Все время улыбаются и твердят: если я пошевелюсь, то откроется кровотечение. А может, они просто не хотят, чтобы я понял…
Она нежно сжала его плечо:
— Я посмотрю и скажу тебе правду.
Оттолкнув его на подушки, когда он приподнялся, чтобы смотреть самому, она откинула одеяло.
— Верь мне. Я — твои глаза. — Она сняла плетеную опору с его туго перевязанной ноги. — Не уверена, что можно трогать бинты.
— О, пожалуйста. Всегда можно позвать кого-нибудь, кто перевяжет опять.
— Стоит ли? Нет никаких признаков заражения.
— Тогда не беспокойся и оставь все, как есть.
Она догадалась, что Форт дает ей возможность уклониться от неприятной процедуры, хотя сам, вероятно, извелся от тревоги.
— Никакого беспокойства. Мне придется передвинуть твою ногу, чтобы разбинтовать ее.
— Делай, что найдешь нужным. — Он положил руку на лицо, прикрыв глаза.
Приняв решение остановиться при первом признаке кровотечения, она осторожно приподняла его ногу и начала разматывать бинты.
— Если они прилипли, я не буду их отрывать. Тебе не больно?
— Нет.
Вероятно, он лжет, но потребность знать правду у него сильнее боли. Частити молча молилась, чтобы он ошибся и рана заживает. Что, если он потеряет ногу?
Бинты не прилипли и легко разматывались.
— Не похоже, что это первоначальные бинты.
— Брайт Маллоран перевязал меня на пристани. Доктора все безжалостно отодрали..
— О-ох.
— Еще как о-ох. Они спешили извлечь пулю. Заявили, что она засела чертовски глубоко, рядом с костью. С тех пор перевязку делали дважды. Ну как там?
Частити наконец сняла бинт и увидела стянутую швами глубокую рану.
— У тебя будет интересный шрам, — проговорила она, облегченно улыбаясь. — Краснота и припухлость не прошли, но нет причин для волнений.
Он наклонился вперед:
— Возьми зеркало и покажи мне.
Выпрямившись, Частити строго посмотрела на Форта:
— Почему у меня такое впечатление, что ты не идеальный пациент?
Тем не менее она сняла со стены овальное зеркало в позолоченной раме и держала его, пока он сосредоточенно осматривал ногу.
Наконец его лицо просияло.
— Выглядит неплохо, верно? Ощущения намного хуже. Будто ногу разнесло как минимум вдвое, а рана гноится. — Он обезоруживающе улыбнулся, напомнив ей, каким был до того, как несчастья обрушились на них. — Спасибо.
Губы Частити дрогнули и, вешая зеркало на место, она замешкалась, пытаясь справиться с волнением. Сестра желала ему счастья и верила, что оно возможно с Эльф, но препятствия, разделяющие их, слишком значительны.
С уверенной улыбкой на губах она снова забинтовала ему ногу.
— Не боишься, что будешь хромать?
— Говорят, нет. Но я не слишком доверяю елейным заверениям докторов. Хорошо, если буду жить и смогу двигаться. Буду даже благодарен, если меня перестанут считать достойной мишенью для дуэли.
Частити расправила одеяло на плетеной опоре.
— Знаешь, я очень рассержусь, если ты будешь драться с Шоном.
— Это в прошлом. Больничная койка — прекрасное место для размышлений. Если кто-нибудь и виноват во всем этом безумии, так это отец, а он вне пределов досягаемости. Я сыт по горло Маллоранами и теперь намерен направить всю энергию на исправление зла, порожденного отцом.
Частити с одобрением отнеслась к его планам улучшения условий жизни в графстве и поддержки достойных начинаний в парламенте. Но сердце ее не переставало болеть за Эльф, отвергнутую, по-видимому, вместе со всеми Маллоранами, и за Форта, которому, возможно, не суждено испытать любовь, подобную той, что выпала ей.
Она согласилась бы отложить отъезд из Англии, чтобы распутать клубок взаимоотношений, но сомневалась в возможности этого.
Они перешли к разговору на нейтральные темы, и Частити отметила про себя, что брат ни разу не упомянул Эльф и не поинтересовался, что с ней. Может быть, ему уже сообщили.
А может, ему и в самом деле все равно.
Вернулся Дингвол в сопровождении доктора, расточающего улыбки и поклоны, к которому Частити тоже отнеслась бы с недоверием, будь она его пациенткой. Но, судя по всему, лечение Форта было эффективным, поэтому она ничего не имела против его методов. Частити встала и взяла брата за руку, чтобы попрощаться.
Он держался, пока она не открыла дверь.
— Как леди Эльфлед? — спросил он. — С ней все в порядке?
— О, в полном, — ответила Частити и оставила его, выпорхнув из комнаты с крупицей надежды в сердце.
Эльф с воодушевлением отнеслась к подробному отчету о состоянии Форта, хотя предпочла бы записку с просьбой навестить его. Впрочем, она отлично понимала, что едва ли этого дождется. Чтобы сохранить рассудок, она занялась другими делами, для начала решив навестить Аманду и все ей объяснить.
Подруга выслушала ее с открытым от изумления ртом.
— Боже, Эльф. Такое могло случиться только с тобой.
— С ним это тоже случилось, — заметила Эльф, наливая себе чай.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты осталась такой же неугомонной и сумасбродной, как в детстве, и такой же везучей!
Эльф вздохнула:
— Я бы не сказала, что мне в чем-нибудь повезло. — Она положила сахар в кофе и помешала его ложечкой. — Кроме моей семьи, конечно.
Аманда заметно побледнела.
— Ты хочешь сказать, что они знают? Все?
— Разумеется, — пожала плечами Эльф. — Этот болван не мог не выложить все прямо в лицо Ротгару и Шону.
— Будь я проклята! И?..
— И что? — спросила Эльф с наигранным простодушием.
— И что случилось?
— Они дали мне работу.
— Нет! Не говори мне, что Ротгар отправил тебя драить кухню.
Эльф расхохоталась:
— Аманда! Конечно, нет. Мне поручена часть семейных предприятий. Не хочешь ли поехать со мной инспектировать шелковые склады?
— Шелк. Ну разве это не восхитительно! — Аманда вскочила на ноги, затем остановилась. — И это все? Ты пускаешься в безумное приключение, подвергаешься опасности, доводишь дело до скандала, а тебя ставят во главе семейной торговли шелком?
— Все. — Эльф не сочла нужным уточнять размах предприятий Маллоранов.
— Ну, по-моему, это крайне несправедливо. Мне, невинной жертве твоих проделок, пришлось выслушать суровые нотации о моем безрассудстве.
— Мне очень жаль, что я втянула тебя.
— О, не переживай. — Аманда широко улыбнулась. — Это было незабываемое приключение, правда?
— Да, — согласилась Эльф со вздохом. — Как минимум.
Несколькими часами позже, посетив основные шелковые склады Лондона, Эльф завезла Аманду домой и приказала кучеру ехать к дому Сафо.
На этот раз она обставила свой приход со всей пышностью. Ее лакей постучал в парадную дверь и, получив заверение, что хозяйка дома и примет леди Эльфлед, вернулся к карете, чтобы помочь ей выйти.
Горничная проводила ее наверх, но не в гостиную, а в кабинет. Из трех высоких окон свет буквально заливал просторную комнату, где повсюду были беспорядочно разбросаны книги и бумаги. Сафо в свободном платье с заплетенными в длинную косу волосами подошла к Эльф и взяла ее за руки.
— Моя дорогая! Вы выглядите намного лучше.
Эльф улыбнулась, пораженная вспышкой теплых чувств, которые испытывала к этой странной женщине.
— Неудивительно, ведь я была похожа на жертву кораблекрушения, когда вторглась к вам в прошлый раз.
Сафо подвела ее к креслу, отпихнув стопку исписанной бумаги, чтобы освободить место.
— Мне приятно, что вы пришли именно ко мне.
— Я бы не решилась, если бы Аманда не сообщила всем, что я у вас.
— Тем не менее вы сочли возможным прийти сюда. Как лорд Уолгрейв? Я слышала, он ранен.
Эльф уловила вопросительную нотку в ее голосе.
— Боже, я не стреляла в него! — Она коротко поведала о заговоре шотландцев и его финале.
— Ну, — заявила Сафо, откидываясь на спинку кресла, — я на вас обоих очень сердита. Даже не подумали предложить мне принять участие в таком приключении. Я бы не отказалась составить вам компанию в лодке на реке.
Эльф фыркнула:
— Мне и в голову не пришло, что вам это может понравиться. Надеюсь, вы меня простите.
Сафо небрежно махнула красивой формы рукой, на которой сверкали тяжелые причудливые перстни. Рассеянно глядя на нее, Эльф задумалась: а смогла бы она носить просторные одеяния из роскошных восточных тканей и такие замысловатые массивные кольца?
— Не думаю, — ласково улыбнулась Сафо, словно читая ее мысли.
Эльф почувствовала, что краснеет.
— Наверное, нет. Мне это не идет, да и рост не тот. Но я хотела бы иметь собственный стиль. — С недовольным видом она расправила бледно-зеленую юбку. — Стоит мне надеть что-нибудь по собственному выбору, как все впадают в полуобморочное состояние от ужаса, и в конечном итоге приходится носить такие вот вещи.
Сафо задумчиво наклонила голову, окинув ее изучающим взглядом.
— Часто нам кажется, что изменение внешнего облика приведет к изменению нашей внутренней сущности, как бы нам того хотелось.
— Вы считаете… — Эльф удивленно воззрилась на нее. — Вы же не думаете, что мое пристрастие к ярким оттенкам вызвано стремлением к яркой, полной жизни? Это кажется…
— Странным? Пожалуй, но в этом есть доля правды. Так же как в ваших поступках. Я подозреваю, что ваше приключение не было выдержано в кремовых и бледно-зеленых тонах?
Эльф неловко заерзала при мысли об алом костюме, кружевных чулках и настроении, в котором она пребывала, когда покупала их.
— Как же быть? Мои друзья и родственники просто умрут, если я начну разгуливать в кричащих нарядах.
— Нужно найти нечто такое, что удовлетворит вас и дорогих вам людей, моя милая. Что бы вы хотели надеть сегодня?
Эльф подумала и рассмеялась:
— Кажется, мне уже все равно. Мы с Амандой только что побывали на четырех шелковых складах. Она готова была скупить все, а меня практически ничто не привлекло, не говоря уже о красном или фиолетовом.
— Тогда, быть может, вы изменились внутренне?
Эльф задумалась.
— Возможно. — Она не чувствовала себя удовлетворенной, так как мысли о Форте точили ее, но испытывала большую уверенность в себе и умиротворение.
— И все же, — повторила Сафо. — Что бы вы надели сегодня?
Эльф приподняла юбку, разглядывая ее. Это был рубчатый поплин с узкими, едва различимыми серыми полосками и гирляндами из крошечных листочков, вьющимися между ними.
— Я устала от этих мелких узоров, — проговорила она. — В них есть что-то… робкое. Они для юных девушек, а я уже не девушка.
Сафо кивнула, как бы призывая ее продолжать.
Эльф откинулась назад и закрыла глаза.
— Видимо, я начинаю бояться выбирать сама, а моя горничная считает, что самое безопасное — не рисковать. — Она попыталась вообразить платье, которое бы ей понравилось, но через некоторое время открыла глаза и беспомощно пожала плечами. — Наверное, у меня просто нет никаких талантов в этой области.
— Тем не менее ваш брат утверждает, что вы выбираете ткани для дома с большим искусством и знанием дела.
Видимо, речь о Ротгаре. Эльф едва не поддалась искушению спросить у Сафо, каковы их отношения с маркизом, но устояла.
— Боюсь, это разные вещи.
— Или все дело в том, что, будучи поставлены перед необходимостью принимать решение, вы делаете безошибочный выбор.
— Наверное. Мне надо представить себя в виде кровати и решить, какие занавески будут лучше всего смотреться!
Смеясь, женщины встали, и Эльф повернулась к Сафо:
— Я так признательна вам за все.
— Я привыкла помогать женщинам, — просто сказала поэтесса. — Но вы для меня скорее как сестра.
Эльф осмелилась уточнить:
— Из-за Ротгара?
— Разумеется.
Судя по всему, Сафо не возражала против вопросов, и Эльф спросила:
— Кто он для вас?
— Определенно, не мой покровитель, — с улыбкой ответила Сафо. — Нашим отношениям непросто найти название, но мы ими дорожим. Иногда мы любовники, но это, пожалуй, продолжение дружбы, а не та сила, которая притягивает вас с Уолгрейвом друг к другу.
— Притягивает нас! — воскликнула Эльф с горьким смехом. — Скорее, отталкивает.
— Да, совсем другая сила. Впрочем, это становится похожим на лекцию в Королевском научном обществе.
Эльф фыркнула, натянула перчатки и задала последний вопрос, который давно вертелся у нее на языке.
— Вы выйдете замуж за него?
— Это вас тревожит?
— Нет, — не совсем искренне ответила Эльф.
— Мы не собираемся вступать в брак, — сказала Сафо, провожая ее к лестнице. — Наши узы крепки, но это не те узы, на которых держится прочный брак.
Эльф задержалась у двери, так как вопрос о браке очень ее волновал.
— Почему?
— Подумайте сами, Эльф. — Сафо широким жестом унизанных кольцами рук обвела дом. — Я довольна своим положением, а он — своим. Ни один из нас не будет счастлив, если откажется от него. То, что нам нужно, можно иметь и без брака, ничем не жертвуя.
— Значит, брак требует жертв?
— Безусловно, но на них следует идти только в том случае, если выигрыш равен или превышает потери. — Она рассмеялась. — Я опять заговорила как ученый муж, а любовь не имеет ничего общего с наукой. Прошу вас, Эльф, приходите снова, когда пожелаете.
— Приду. Благодарю вас.
Эльф вернулась к своей карете, чувствуя, что ее голова вот-вот взорвется под напором новых волнующих идей. Тем лучше — она избавится от всех невзгод сразу.
Приехав домой, она тотчас вызвала Шанталь и придирчиво перебрала весь свой гардероб. Все верно. Ее одежда, бесспорно, красива и изящна, но уныла и однообразна, за исключением нескольких кричащих нарядов, приобретенных ею в мятежные минуты.
Кричащие — еще мягко сказано.
Она повертела в руках платье с ярким узором из тигров. Возможно, сама ткань смотрелась неплохо, но и модистка, и Шанталь в один голос предупреждали ее, что для платья она не годится. Похоже, тогда она злилась на весь белый свет.
Эльф даже зажмурилась при виде ядовито-желтого цвета. Бог знает, какое внутреннее смятение подвигло ее на подобное приобретение. Она ни за что не наденет его!
Оставалось не так уж много свидетельств ее чудачеств. Когда в прошлом году появилась одетая в лохмотья Частити, Шанталь воспользовалась возможностью избавиться от большинства вещей леди Эльф, грозящих ей ночными кошмарами. Эльф, правда, немного сожалела о малиновом шелковом платье, но Частити выглядела в нем великолепно, а ей оно все равно оказалось не к лицу.
Она дала разрешение Шанталь выбросить все, что та сочтет нужным, и горничная чуть не расплакалась от счастья. Возможно, вскоре она наберется смелости заказать новые наряды по своему вкусу и посмотрит, что из этого получится.
Это в числе прочего позволит ей занять себя, пока Форт не окрепнет достаточно, чтобы она могла снова наброситься на него.
Назад: Глава 15
Дальше: Глава 17