Глава 6
Хрипловатый голос Кэлена словно иголками колол кожу, вызывая где-то глубоко внутри странные желания. Он встал, увлекая ее за собой, и поставил на ноги. Прежде чем она смогла справиться с внезапно образовавшейся в душе пустотой, он стал снимать с нее платье, обнажая щиколотки и коленки.
Она чувствовала себя греховной и распутной. И что всего поразительнее, ей это нравилось. Кто и когда обвинял ее в чувственности? Называл женщиной, способной вскружить мужчине голову?
Непристойная дрожь послала озноб по ее животу, по мере того как подол платья поднимался все выше. А когда платье упало на пол, Рионной овладела паника.
Одетая только в одну сорочку, вряд ли служившую препятствием для его пытливого взгляда, она изнемогала от стыда и краснела все сильнее. Он смотрел на нее так, словно хотел проглотить живьем. Словно был хищником, охотившимся на добычу. Ей следовало бояться, но на самом деле она чувствовала приятное предвкушение.
— Мне не следовало так спешить. Нужно было получше насладиться зрелищем, но я нетерпелив и не смогу ни минуты дольше выносить такое возбуждение. Я просто должен увидеть тебя, девочка. И так хочу коснуться, что меня трясет.
Рионна никогда не падала в обморок. В жизни не теряла сознания, но сейчас колени предательски подгибались, а голова кружилась так, что она боялась упасть.
Она словно лишилась тела и плавала в каком-то восхитительном облаке сна, от которого не хотела пробуждаться. Только ее сны раньше не были такими чувственными, и в них не появлялся великолепный воин, стоявший перед ней. Охваченный дрожью желания. Глядя на нее, как на единственную в жизни женщину.
Он в мгновение ока избавил ее от сорочки, и на ней неожиданно осталась только перевязь, обхватившая груди. По ее телу прошел озноб, хотя она совсем не замерзла.
Он долго смотрел на перевязь, прежде чем поднять глаза.
— Странно скрывать такое сокровище женской красоты. Ты себя стыдишься?
Рионна поспешно опустила глаза.
— Нет… то есть да. Может быть. Они мешают, — выдавила она.
Кэлен хмыкнул:
— Я разрываюсь между желанием запретить тебе прятать их и позволить показывать только мне.
— Ты… тебе они нравятся?
— О да, девочка. Мужчины обожают подобные вещи. Но мне они понравятся больше, когда я сниму эту перевязь.
Он повернул ее к себе спиной, осторожно развязал концы полотняной ленты и стал разматывать, перекидывая с руки на руку, пока груди не вырвались на волю.
Он бесстыдно смотрел во все глаза, хотя не только на ее груди. Теперь, когда она была совсем обнажена, он не торопился, разглядывая ее тело с головы до кончиков пальцев. И вдруг взглянул в ее глаза. Из груди вырвалось хриплое дыхание.
— Ты прекрасна.
Его ладони заскользили по ее телу, благоговейно гладя. Ее груди отяжелели. Заныли. И напряглись. Соски сморщились и затвердели, умоляя о прикосновении.
Она затаила дыхание, когда он провел пальцами по соскам. Стрелы изысканного наслаждения пронзили живот до самого лона. Там, внизу, повлажнело. Она набухла и… горела.
И еще пыталась удержаться на ногах, но он наклонил голову, и губы сомкнулись на тугом соске. Рионна ахнула и пошатнулась.
Он со стоном подхватил ее, повернулся, шагнул к кровати и, не выпуская Рионну, упал на нее. Она ударилась спиной о соломенный матрас.
Его губы завладели ее губами так, что она задохнулась. Когда он поднял голову, она с трудом втянула в легкие воздух. Прежде чем Рионна смогла прийти в себя, он провел горячими губам по ее подбородку к шее, ниже и стал сильно сосать сосок. И с каждым движением его губ она стонала все громче под бушующими волнами страсти. Он обводил языком каждый бугорок, лизал и прикусывал, пока она не стала извиваться, окончательно потеряв голову.
Он вел себя как изголодавшийся человек, давно не видевший куска хлеба. И все же оставался необычайно нежен, хотя временами был груб, и это ее смущало.
Она хотела большего. Нуждалась в большем. Но не была уверена, чего хочет и в чем нуждается.
Он лизал ее грудь, пока один бутон не очутился на краю его губы. Он стал сосать его, прикусывая, тянул зубами, пока она, вскрикнув, не впилась ногтями в его широкие плечи.
— Кэлен, пожалуйста. Милосердия!
Он поднял голову. В глазах отражались пляшущие языки пламени.
— Милосердия? Но я не знаю, что это такое. Уверяю, ты будешь молить о большем. Обязательно.
Он целовал ложбинку между грудями и тихо бормотал:
— Ты прекрасна, Рионна. Никогда не прячь то, чем наградил тебя Господь. На тебе Божье благословение.
Она впитывала его слова сердцем, получая утешение, в котором нуждалась, сама того не ведая. Как может этот резкий, неподатливый человек говорить, подобно поэту? Он жесток. Его слова суровы. Он часто унижал ее. Не щадил чувства. А теперь ухаживает, как за возлюбленной.
Он целовал ее тело, двигаясь все ниже, пока не накрыл губами пупок. Прикусил чувствительную плоть.
И снова на ее коже выступили гусиные мурашки. Но он, к ее полному потрясению, опускался все ниже. Раздвинул ее бедра так, что его голова оказалась над венериным бугорком.
Он не может. Не осмелится…
О Боже, он осмелился.
Запустил пальцы в кустик волос, скрывавший пульсирующий центр ее женственности, разделил ноющие набухшие складки. Она была так ошеломлена, что не смогла возразить, когда он прижался поцелуем к ее влажной плоти.
Она дрожала так, что тряслись даже бедра и колени. Груди напряглись, упруго торчали и так нестерпимо ныли, что хотелось сбросить кожу.
И тут он лизнул ее. Прежде чем обвести языком крохотный комочек нервов, о существовании которого она раньше не подозревала.
Он нежно поцеловал ее и стал сосать крошечный бугорок, пока Рионна не превратилась в сгусток желания. О да, он точно не солгал насчет поцелуев.
В ней все сильнее копилось ощущение чего-то неизбежного. Тело превратилось в туго сжатую пружину. Наслаждение расцветало, становясь почти болезненным, спускаясь все ниже, до пульсирующего бутона, который Кэлен продолжал немилосердно терзать.
Сейчас она просто разлетится на миллионы осколков, но каждый раз, когда Рионна думала, что это произойдет, наслаждение только усиливалось, доводя ее до безумия.
— Кэлен! Пожалуйста, я не знаю, что делать!
Он продолжал целовать ее изнемогающую плоть.
А когда поднял голову, глаза горели хищным светом.
— Дай себе волю, девочка! Ты борешься с неизбежным. Клянусь, я не сделаю тебе больно. Тебе будет хорошо. Расслабься и позволь мне любить тебя.
Его слова накрыли ее теплым покрывалом и успокоили разгулявшиеся нервы. Когда его губы снова коснулись ее, она вздрогнула и закрыла глаза, напряжение снова стало расти. И все началось сначала.
— Ты на вкус, как чистый мед. Никогда не пробовал ничего слаще. Я схожу с ума от желания. Ты все, что я искал в женщине, Рионна. Не скрывай этого и не стыдись.
Слезы обожгли ее глаза. Она трепетала с головы до ног, не только от наслаждения, но и от эмоций, копившихся в груди. Эмоций, которые выпустил на свободу он.
Сегодня она впервые чувствовала себя женщиной. Прекрасной и желанной. Какой и должна быть невеста. Именно так она должна была себя чувствовать в день своей свадьбы. Не отвергнутой невестой, нежеланной и ненужной заменой.
Его язык снова обвел набухший бутон и скользнул внутрь, ошеломив ее силой ощущений. Она выгнулась и наконец освободилась от мучительного давления, накопившегося где-то внутри.
Это было необыкновенным, потрясающим и абсолютно чудесным событием в ее жизни. Она летала. Взмыла невозможно высоко и очень мягко опустилась на землю.
Закрыла глаза и растеклась по постели, словно все кости расплавились и больше она никогда не шевельнет даже пальцем.
Тело все еще билось в конвульсиях, и крохотные волны бурлили в крови. Плоть между ног пульсировала, слегка ныла как напоминание о его поцелуях.
Она в жизни не представляла, что может быть такое. Это неприлично… ни одна женщина не рассказывала ей ничего подобного. Он не просто поцеловал ее, как обещал. Он лизал ее. Сосал…
Неужели существуют еще более интимные вещи между супругами?
Рионна довольно улыбнулась, пораженная тем, насколько она счастлива в этот момент. Не важно, что будет завтра, она навечно сохранит в памяти эту ночь.
Она почувствовала, что Кэлен встал с кровати. Но не нашла в себе сил открыть глаза и посмотреть, в чем дело.
Через минуту он снова лег и накрыл их мехами. Его разгоряченное тело обожгло ее.
Не имея опыта в подобных делах, она не знала, что должна делать. Отец с матерью никогда не спали в одной комнате и уж точно не спали в одной постели. Зато и Мэйрин, и Кили каждую ночь спали с мужьями. Те просто не позволили бы им спать отдельно, да и сами подруги этого не хотели. Но может, так принято только у Маккабе? Может, они так стремятся владеть своими женщинами, что не выпускают их из виду? Или просто хотят защитить…
Рионна решила, что ей все равно. Что с ней может случиться? Заслужит осуждение Кэлена? Он и так постоянно журит ее.
Она повернулась и прижалась к мужу. Сначала ей показалось, что она сделала что-то не так, потому что он заметно напрягся. Но постепенно расслабился, а потом обнял ее за талию и привлек к себе, так что она прижалась носом к ложбинке между его ключицами.
— Кэлен!
— Что, девочка?
— Ты был прав.
— В чем именно?
— Поцелуи. Это так чудесно. И еще ты прав насчет того… есть… много других… мест… где поцелуи доставляют наслаждение.
На этот раз он тихо хмыкнул:
— Спи, Рионна. Завтра нужно рано вставать. Впереди тяжелый путь.
Она вздохнула, закрыла глаза и, перед тем как заснуть, подумала, что все это осуществление брака не так уж плохо…
