Глава 31

Выбравшись наутро из постели, полусонный Джош поплелся в гостиную, но, увидев спящих на полу мужчин, мальчик остановился как вкопанный. Зато его верный Амиго не испугался, а осторожно приблизился к одному из незнакомцев.

Едва ощутив прикосновение влажного собачьего носа к своему лицу, Флинт схватил свой кольт и сел. Его глаза наткнулись на настороженный взгляд Амиго.

— Что происходит? — зевая во весь рот, спросил пробудившийся Клив. Тут ему на глаза попался пес Джоша, и Клив принялся гладить собаку. — Привет, песик, откуда ты тут взялся?

— Это моя собака, — заявил Джош, выступая вперед.

— А ты-то кто такой? — ворчливо поинтересовался Флинт.

— Я Джошуа Маккензи. А вот что вы делаете в доме моего папы?

Клив внимательно пригляделся к ребенку.

— Стало быть, ты и есть Джошуа, — промолвил он. — Я твой дядя Клив. А это лохматое чудище рядом со мной — твой дядя Флинт.

Флинт ухмыльнулся.

— Привет, Джош!

— А почему мама все еще в постели? — спросил мальчуган.

— Спроси у нее, малыш, — проворчал Флинт, натягивая сапоги.

— Но она никогда не лежит в постели по утрам. Мама встает еще раньше, чем я. А сегодня я встал первый и уже успел одеться. — Джош с любопытством оглядывал своих родственников. — Я видел в окно двух коней. Это ваши скакуны?

— И что же это за лошади, Джош? — обратился к мальчику Клив.

— Такие же, как у моего папы.

— Значит, это точно наши кони, — сказал Клив.

— Но как же случилось, что у вас такие же лошади, как и у моего папы? — продолжал расспросы ребенок.

— Нам всем нравятся одинаковые лошади, малыш, — ответил ему Флинт.

— И нашим скакунам нравится стоять на свежем воздухе, Джош, — заметил Клив.

— Да этот паренек — настоящий Пинкертон, — подмигнул Флинт брату.

Тут из спальни выбежала Хани. Женщина на ходу скручивала волосы в большой узел.

— Доброе утро, мое золотко. Вижу, ты уже познакомился со своими дядями.

Джошуа подбежал к столу и сел на стул.

— Мама, а я встал раньше тебя, — засмеялся ребенок.

Хани ласково улыбнулась.

— Твои дяди приехали очень поздно, и мы заговорились, так что я даже проспала.

— А можно я зайду к папе?

— Как только я разожгу плиту и сварю кофе, мы вместе пойдем к нему. Ты же знаешь, что он любит пить кофе по утрам.

— Но я мог бы сбегать в тюрьму и попросить немного кофе у Мэтта, мама.

— А вдруг дядя Мэтт еще спит? Нет уж, давай подождем немного, — весело возразила Хани.

Клив подошел к мальчику и потрепал его по головке.

— Хани, — обратился он к золовке, — мы с Флинтом сходим в баню помыться.

— Можно и я с вами? — с надеждой спросил Джош.

— Тебе тоже надо вымыться? — изумился Флинт.

— Вообще-то я могу еще три дня не мыться, но мне так хочется пойти с вами. А когда мы вернемся, папа уже проснется и выпьет свой кофе.

— Что ж, малыш, хорошо, — согласился Флинт. — А этот пес пойдет с тобой?

Джошуа пришлось закинуть головку вверх, чтобы посмотреть в глаза своему огромному дяде.

— Амиго всегда ходит со мной, — заявил он. — Он любит меня. И никогда меня не оставит. Флинт погладил ребенка по голове.

— Что ж, малыш, у тебя есть хороший друг, и это замечательно. Только держи его подальше от ванны.

Стоя в дверях, Хани наблюдала, как Джош важно вышагивает между своих дядей-великанов.

Она не смогла сдержать счастливой улыбки.

Как только кофе был готов, Хани понесла поднос с завтраком в спальню мужа. Люк еще спал, но, услышав шум, открыл глаза.

— Доброе утро, — весело проговорила Хани. Наклонившись, она поцеловала мужа в щеку.

— Доброе утро, сойка. Мне это приснилось или мои братья в самом деле приехали?

— Не приснилось, они и вправду тут.

— Так где же они?

— Все ушли в баню. — Хани провела пальцем по подбородку мужа. — Тебе бы побриться, дорогой. Я смогу тебе помочь.

— Ни за что, — возмутился Люк.

— Это мы еще посмотрим. А пока ешь свой завтрак, — бросила молодая женщина через плечо, выходя из комнаты.

Когда Люк позавтракал, Хани вернулась. В руках у нее был поднос с бритвенными принадлежностями и тазик с горячей водой.

— Что ты собираешься делать? — спросил Люк.

— Держи. — Хани сунула ему в руки тазик, а сама, усевшись на кровать, подоткнула под подбородок Люка полотенце.

— Похоже, я не первый мужчина, которого тебе приходится брить, — проворчал Люк, пока его жена взбивала в чашечке мыльную пену. Он едва успел закрыть рот, потому что Хани принялась яростно намыливать его щеки.

— А теперь молчи и не шевелись. Не хотелось бы порезать тебя, Маккензи.

Хани осторожно водила бритвой по щекам Люка, стараясь не встречаться с его красноречивым взглядом.

— Так кого же еще тебе доводилось брить? — спросил Люк, как только Хани опустила бритву в воду, чтобы сполоснуть ее.

— Отца, когда он бывал слишком пьян, чтобы бриться самому, — ответила Хани и, закусив губу, стала скоблить подбородок мужа.

— А кого еще? — спросил Люк, когда жена вытирала его лицо полотенцем.

— В чем дело, Маккензи? — Откинувшись назад, она полюбовалась на свою работу. — Видишь, я справилась отлично и даже ни разу не порезала тебя. — Взяв из рук мужа тазик, Хани повернулась к двери, но Люк ухитрился ухватить ее за руку.

— Не убегай так быстро, сойка, — проговорил он, похлопав по кровати рядом с собой.

Хани уселась и положила руки ему на грудь.

— Кажется, тебе немного лучше, а? — игриво улыбнулась она.

— Да, — ответил Люк, глядя ей прямо в глаза. — Я люблю тебя, сойка.

— Я тоже люблю тебя, Люк. — Она наклонилась и легко поцеловала его.

— Я очень боялся, что после случившегося ты станешь иначе относиться ко мне.

— Не понимаю, о чем ты? — удивилась молодая женщина.

— Знаешь, женщины такие непостоянные.

— У меня такое впечатление, что ты или поговорил с Флинтом, или у тебя по-прежнему жар. — Она положила ладонь ему на лоб. — Да, тебя все еще лихорадит.

— Ох, малышка, подержи руку на лбу подольше. У тебя такая прохладная ладонь. Если только мне удастся встать с этой постели, мы проведем настоящую брачную ночь.

— Так вот о чем ты думал! Неудивительно, что ты горишь огнем! А я-то огорчилась, полагая, что ты болен, — рассмеялась Хани.

При звуке ее смеха сердце Люка забилось быстрее. Он взглянул ей прямо в глаза, а потом перевел взор на ее губы. Хани почувствовала, как тяжело застучала у нее в висках кровь, как задрожали колени.

Схватив жену за руки, Люк потянул ее к себе. Их губы встретились. Хани блаженно закрыла глаза и отдалась во власть сладкой истомы, охватившей все ее существо.

Рука Люка проворно скользнула ей за корсаж и принялась ласкать ее грудь.

— Люк, — отстраняясь от мужа, простонала Хани, — ты еще слишком слаб для этого.

Его темные глаза, не отрываясь, смотрели на нее.

— Как только я поправлюсь, сойка, у нас с тобой будет самая бурная брачная ночь, о которой только можно мечтать. А до того мгновения, черт возьми, я буду все время думать об этом!

Девушка быстро чмокнула его в щеку и поспешила прочь из комнаты с тазиком в руках. Сердце ее бешено колотилось, щеки пылали багровым румянцем. Она улыбалась — мысли о ночи любви бередили ее сознание не меньше Люка.

Когда Хани вернулась в спальню, муж лежал на животе, положив голову на руки.

— У тебя, наверное, вся спина затекла, — проговорила молодая женщина. — Хочешь, я тебе сделаю массаж?

— Мне не надо дважды предлагать, — согласился Люк.

Хани сняла с полки баночку с бальзамом и принялась втирать в напряженные мышцы мужа целебную мазь, стараясь не задевать раны. Она всей кожей чувствовала, как Люк постепенно расслабляется. Растерев мужу спину, Хани постепенно перешла к ногам и, осмотрев рану, с облегчением заключила, что она благополучно затягивается.

— А теперь руки, — скомандовала она.

Люк послушно распластал руки по кровати, и девушка стала ритмично массировать их. Ей так не хотелось останавливаться, так хотелось, чтобы они могли стиснуть друг друга в объятиях и бесконечно заниматься любовью…

Услышав у дома громкие голоса, Хани была вынуждена оставить Люка и вышла навстречу родным. Надувшийся от гордости Джош важно восседал на широких плечах дяди Флинта. Теперь, после бани, Флинт показался девушке совсем другим — более сильным и крепким. Мощные мускулы переливались под тонкой тканью рубашки, когда Флинт опускал племянника на пол. Хани пришла к выводу, что борода старит Флинта — ведь он был на год младше ее мужа. Хани обратила внимание и на то, что у всех трех братьев были одинаковые, широко расставленные сапфировые глаза с длинными густыми ресницами.

— Мама, вот и мы! — закричал Джош. Мальчик подбежал к Хани, и она крепко обняла его.

— Похоже, ты тоже мылся — у тебя еще влажные волосы, — заметила она, отстраняясь от ребенка и оглядывая его с головы до ног.

— Да уж, мы выбрали из его головы всех блох, — подмигнул ей Флинт. Джош расхохотался:

— Ах, мамочка, дядя Флинт шутит, у меня нет блох!

Сердце Хани дрогнуло при виде отцовского выражения в глазах мальчика; когда Люку было весело, он улыбался точно так же.

— Бьюсь об заклад, дядя Флинт, что у вас блохи!

— Думаю, это не мои, а собачьи.

— Не-ет! — схватилась за голову Хани. — Только не это! Надеюсь, Амиго не сидел вместе с вами в ванне?

— Совсем немного, мамочка! Амиго не любит принимать ванну. А можно мне теперь увидеть папу?

— Да, золотко, конечно, можно. Он ждет тебя. Джош схватил Флинта за руку.

— Пойдем, дядя Флинт, пойдем к папе! Тут в дом вошел Клив.

— Я задержался потолковать с шерифом. Кажется, Стоктону никто не будет помогать до тех пор, пока Люк не уедет отсюда. Я сказал Мэтту, что в случае чего он может рассчитывать на меня и Флинта.

— Это замечательно, Клив. Мэтт — очень хороший молодой человек. Люк говорил, что из него получится отличный шериф.

— Не понимаю, что за глупцы избирают это поприще, — проворчал Клив.

Хани была иного мнения, но, не желая спорить, сменила тему разговора.

— Хочешь есть? — предложила она.

— Нет, мы поели в ресторане.

Хани изумленно поглядела на него.

— Но почему?

— Мы не хотели доставлять тебе хлопот, Хани.

— Вы же братья Люка! Как вы могли думать о каких-то хлопотах? Представляешь, насколько хуже станет Люку, когда он узнает о вашем поступке?

Клив ухмыльнулся.

— Мы вовсе не хотели обидеть тебя, так что нечего прожигать меня своими голубыми глазами. Просто мы с Флинтом решили, что у тебя и без нас дел по горло — у тебя семья — муж и сын. Так что к чему тебе еще парочка голодных Маккензи на шею?

Подбоченившись, Хани хмуро проговорила:

— Нет уж, я предпочитаю, чтобы за обеденным столом сидело как можно больше этих самих Маккензи.

Щелкнув каблуками, Клив шутливо отдал ей салют и гаркнул во все горло:

— Слушаюсь, мэм!

Зайдя в спальню к брату, Клив не унимался:

— Послушай-ка, Большой Брат, как это тебе в голову пришло жениться на одной из янки?

— Ты только заметил? — усмехнулся Люк, покосившись на жену. Он сел, и Хани заботливо подложила ему под спину еще одну подушку.

— Перестань суетиться вокруг меня, сойка, я же не инвалид какой-нибудь.

— Уймись, Большой Брат, вот что я тебе скажу, — проворчал Флинт. — Уверен, ты точно так же заботился бы о больном, окажись кто-нибудь из нас на твоем месте.

— Да она же ни на шаг от меня не отходит, — пожаловался Люк. — Представляю, как она намучилась со мной за последние дни.

— Вовсе и не за последние дни, — улыбнулась Хани младшим братьям мужа. — Я всегда с тобой мучилась.

Джош уселся в изножье кровати и благоговейно смотрел на своих дядей.

— А знаете, парни, — вдруг заявил мальчик, — вы — самые высокие из всех людей, что я встречал. Думаю, вы даже выше папы.

— Джош, — промолвил Клив, — когда-то давно твоя бабушка измеряла нас. Рост твоего папы был шесть футов два дюйма, Флинт оказался на дюйм выше него, ну а я — еще на один дюйм выше Флинта.

Встретив озадаченный взгляд племянника, Флинт пояснил:

— Это означает, что из нас троих папа — самый низкий, а Клив — самый высокий.

Казалось, Джош был чем-то смущен.

— Что-нибудь не так, малыш? — спросил Флинт.

— Тогда почему же, — хмуря от напряжения лоб, спросил мальчуган, — вы называете папу Большой Брат, а дядю Клива все зовут Маленький Брат?

Флинт не сумел сдержать улыбки.

— Думаю, малыш, это объяснит тебе твоя мама.

Хани раскраснелась от смеха и не успела успокоиться, как вдруг в дверь постучали. Девушка поспешила отворить дверь и увидела на пороге Мэтта Бреннана.

У нового шерифа был столь озабоченный вид, что Хани без объяснений поняла: что-то случилось.

— Доброе утро, миссис Маккензи, — хмуро проговорил Мэтт. — Я подумал, что вам следует знать.

— Входи, Мэтт, — пригласила Хани. Вышедшие навстречу Бреннану Флинт и Клив вопросительно смотрели на него.

— Только что с севера приехал Уилл Хатчинс. По пути он заходил в какой-то портовый кабачок. Уилл сидел за стаканчиком виски, как вдруг в кабачок вломилась банда — целая дюжина. Среди них был и Чарли Уолден. Бандиты пили и орали, а Уилл вслушивался в их разговоры. Хатчинс слыхал, как Уолден хвастался, что направляется в Стоктон, чтобы навсегда покончить с шерифом.

— Так ты говоришь, со слов Уилла, их было около дюжины? — переспросил Клив. Мэтт кивнул.

— Я решил, что вам не помешает знать, — проговорил молодой шериф.

— Да, Мэтт. Спасибо, что сказал нам, — промолвил Клив.

Проводив Бреннана, Хани повернулась к братьям. Оба были в глубокой задумчивости.

— Что ж, — наконец сказал Клив, — все не так плохо.

— Как ты можешь говорить такое? — возмутилась Хани. — Уилл сообщил, что их дюжина! — Чувствуя, что вот-вот разрыдается, Хани повернулась к Флинту.

Глаза Флинта сверкнули холодным огнем.

— Как солнце не поднимается трижды в день, так смешно сомневаться в том, что трое Маккензи не справятся с дюжиной бандитов, Маленькая Сестра, — заявил он.