Глава 19

– Цып-цып-цып, птичка моя. Иди сюда, не бойся.

Лолли рассыпала по земле арахис в надежде, что откуда-то появится последняя птица. Она нашла всех петухов, кроме одного, и сегодня осмелилась зайти в джунгли поглубже, далеко отойдя от северной окраины лагеря.

Деревья здесь были выше, толще и – если это только возможно – зеленее, и повсюду возвышались высокие холмы, покрытые огромными серыми камнями. Солнце еще не вошло в зенит, но было уже достаточно жарко, чтобы начала испаряться утренняя роса. С каждым днем воздух становился все более влажным и раскалялся сильнее, а сегодня над серыми остроконечными вершинами холмов продрейфовало несколько белых облачков с серыми краями, отяжелевшими от влаги.

Лолли шла вперед, держась извилистой узкой тропки, и разбрасывала орехи, призывая птицу. Она не заметила, как заросли поредели, а земля почему-то оказалась сплошь покрыта рытвинами. Лолли споткнулась, выпрямилась и посмотрела вокруг.

Помимо заметного отсутствия деревьев она обратила внимание на огромные дыры в земле по восемь футов в диаметре, которые попадались буквально на каждом шагу. Похоже, здесь расчистили большую площадку. Лолли посмотрела на джунгли, начинавшиеся за широкой просекой. Возможно, петух скрывался там. Она сунула руки в карманы, зачерпнула по пригоршне орехов и пошла вперед, прямо через просеку.

Где-то справа раздался громкий выстрел. Из огромной грязной канавы поднялся столб дыма. Лолли проследила за его движением и заметила в небе темную квадратную штуковину, которая медленно описывала дугу в воздухе. Она все стояла и смотрела, задрав голову в небо, когда до нее донесся топот бегущих ног. Она обернулась как раз в ту секунду, когда на нее набросился Сэм, сбил с ног, обхватил руками и покатился вместе с ней в густые заросли. Ее лицо оказалось прижатым к его груди, а тело закрыто мощным торсом великана. Лолли попыталась столкнуть его, но он лишь крепче подмял ее под себя.

Рядом с ними прогремел взрыв, взметнув в воздух камни и землю. Лолли и Сэм долго откашливались, пока пыль не улеглась. Сэм приподнялся и схватил за плечи Лолли.

– Ты в порядке? – спросил он.

Лолли вытирала грязь с лица.

– Думаю, да.

– Отлично, тогда я тебя сам убью. – Он рывком поднял ее с земли. – Идиотка! Какого черта ты бродишь по стрельбищу?

Лолли отвернулась от его бешеного взгляда и посмотрела на расчищенный участок:

– А, так вот это что!

Сэм выругался и, схватив ее за руку, повел в лагерь.

– Будешь сидеть под замком в своей лачуге, пока не придет записка от твоего отца. От тебя одни беды. Слишком серьезные беды, и будь я проклят, если позволю тебе сыграть в ящик после всего, что мне пришлось вытерпеть!

– Сэм! – Лолли попыталась отдернуть руку, но Сэм лишь крепче сжал пальцы.

– Заткнись!

– Прошу, не запирай меня. Умоляю. Я просто умру одна в той комнате. – Лолли принялась плакать.

Сэм остановился, повернулся и сверкнул на нее своим глазом.

– Даже не начинай, черт бы меня побрал!

– Но если ты меня запрешь, я не сумею исправить свою оплошность. Прошу тебя, Сэм, я не хотела заходить на это поле.

Он отпустил ее руку и пригладил пальцами свою шевелюру.

– Послушай, Лолли, я не могу одновременно присматривать за тобой и выполнять свои обязанности. Я должен обучать этих людей, а ты должна не мешаться под ногами.

– А ты не мог бы поручить мне что-нибудь?

– Нет. Мне недосуг играть роль няньки. – Он опять схватил ее за руку и потащил к бунгало.

Как раз когда они проходили мимо кухни, с крыльца спускался солдат:

– Командир!

Сэм остановился, дернув ее бедную руку, и крикнул:

– Что?

– Картилло ранен. Не может готовить.

Сэм тихо выругался, потом спросил:

– Что случилось?

– Нечаянно рубанул ножом по руке. Вердуго сейчас зашивает рану.

– Я пришлю кого-нибудь с полигона. – Сэм повернулся, чтобы тащить ее дальше, но Лолли уперлась каблуками в землю, отказываясь идти.

– Я сделаю это.

– Что ты сделаешь?

– Буду готовить.

– Нет, не будешь.

– Сэм, прошу тебя. Позволь мне это сделать. Мне нужно какое-то занятие, тогда у меня появится возможность сделать что-то хорошее для этих людей и как-то загладить свою вину. Прошу тебя.

– Нет.

– Но почему?

– Помнишь стирку?

– Но это была ошибка. Я совсем забыла о котлах. Кстати, ты тоже виноват.

– Я-то здесь при чем?

– Ты очень рассердился и сразу утащил меня в бунгало. У меня просто не было возможности вернуться к котлам.

– Я сказал – нет.

– Но...

– Нет. – И он опять потянул ее к бунгало.

Лолли спорила. Лолли умоляла. Наконец она прибегла к последнему аргументу:

– Ты боишься позволить мне готовить.

– Конечно, – сказал он.

– Да, боишься.

– Объясни, как ты пришла к такому блестящему выводу.

– Ты боишься, что если солдаты перестанут дуться на меня, то увидят, что я не так уж плоха...

– Железная логика, – перебил он. – Если они перестанут дуться, то начнут восхищаться тобой. Блестящее, абсолютно блестящее умозаключение.

– Мог бы обойтись и без сарказма. Я еще не договорила.

– Прошу. – Он взмахнул рукой. – Продолжай. – И тут же пробормотал: – Мне не терпится услышать остальное.

– Если я им понравлюсь, то и ты будешь вынужден признать, что я тебе нравлюсь. И вот с этим тебе никак не смириться.

Он молча уставился на нее.

– Ты не можешь признаться, что я тебе нравлюсь.

В ответ – молчание.

– Ты целовал меня и... хм... все остальное.

Было видно, что Сэму очень не по себе.

– Так и было.

Сэм закрыл единственный глаз, сделал глубокий вдох и, повернувшись, направился к лачуге, отведенной под кухню.

Несколько минут спустя Лолли тупо смотрела на цыпленка, которого Сэм сунул ей в руки, и хмурилась. Это была обезглавленная тушка. На большом кухонном столе лежало еще девятнадцать таких же тушек. Лолли держала мертвую птицу как можно дальше от себя и молча взирала на нее. Она не могла признаться Сэму, что за всю жизнь ей ни разу не пришлось готовить.

По правде говоря, после того раза, когда она решила вскипятить воду для чая и устроила небольшой пожар, кухарка запретила ей и близко подходить к кухне в Гикори-Хаус. Впрочем, она не очень сокрушалась по этому поводу, потому что насмерть перепугалась, когда из плиты на стену полыхнуло пламя. Все произошло очень быстро и громко, как извержение вулкана. Она лишь бросила спичку на колосники, отошла за чайником, и тут вдруг как бабахнет! Вся стена оказалась в огне.

Лолли смотрела на цыпленка с болтавшейся вялой шеей – жуткое зрелище. Она справится. Она знала, что справится. Лолли бросила тушку на гору мертвых птиц и прошлась по кухне, разглядывая незнакомые вещи.

В углу, рядом с мешками и бочонками, выставленными в ряд, лежали один в другом огромные черные котлы. На бочонках были надписи, но не английские. Лолли решила, что в мешках хранятся запасы муки, сахара и прочего. Еще там были банки, выставленные на кривой полке над бочонками. Лолли прошлась вдоль всего ряда, открывая и изучая их содержимое, в поисках чего-нибудь знакомого. Отбросив крышку последней банки, она заглянула внутрь.

Похоже на лярд. Сунула палец в банку. Жирное, как лярд. Должно быть, лярд. Зажав банку под мышкой, она повернулась и шагнула к огромным черным плитам. Их было четыре, все вдоль одной стены. Они стояли как огромные черные вулканы, готовые к извержению.

Нет, какая она все-таки глупая! Выпросила себе это дело и обязательно справится с ним. Ей подвернулся отличный шанс приготовить великолепный обед для мужчин. Мужчины любят, когда женщины им готовят. Они считают, что это и есть женское дело. Вся беда в том, что она ничего в нем не смыслит.

С тех пор как она устроила пожар в своем доме, она стала старше. Конечно, теперь она справится. Лолли подозрительно оглядела плиты. Жизнь научила ее кое-чему – будет благоразумнее попросить кого-нибудь разжечь огонь.

Лотли вышла на крыльцо и повертела головой. Сэм стоял возле бараков и разговаривал с солдатом, который сообщил ему о неприятности с поваром. Лолли спустилась по ступенькам и направилась к ним. Сэм замолчал на полуслове, обернулся и, раздраженно взглянув на нее, спросил:

– Ну, что еще?

– Не мог бы ты зажечь плиты? – Она показала через плечо в сторону кухни.

Он проследил, куда указывал ее палец, тяжело вздохнул и повернулся к солдату.

– Начинайте без меня, – сказал он. – Я приду через минуту.

Он прошествовал мимо Лолли, нетерпеливо распахнул дверь кухни и исчез за ней, прежде чем Лолли успела сделать несколько шагов. Лолли торопливо появилась на кухне как раз в ту минуту, когда Сэм закидывал дрова в топки. Наклонившись над одной из них, он поднес к дровам спичку и спросил:

– Тебе ведь приходилось раньше готовить, да?

– Не совсем. – Лолли не смела поднять на него глаза.

– Не совсем? Почему-то мне кажется, будто ты что-то недоговариваешь.

– Один раз я кипятила воду для чая. – Она взмахнула рукой, словно поведала о каком-то пустяке.

– Ну и?..

Да, его не проведешь.

– Начался небольшой пожар.

– Ну и?..

– На кухне обгорела одна стена. Но сейчас я знаю, что справлюсь. Кроме того, ты обещал.

– И я уже уверен, что пожалею об этом, – пробормотал Сэм. Он выпрямился и, подойдя к следующей плите, разжег огонь. – Как ты хочешь приготовить этих птиц? – спросил он. – Запечь или зажарить?

Лолли не решалась сделать выбор.

– И то и другое.

– Ладно. Сначала нужно удалить перья, потом разрезать цыплят на куски, обвалять эти куски в муке и зажарить в разогретом лярде. Поняла?

Лолли кивнула, повторяя про себя: удалить перья, разрезать на куски, обвалять в муке и зажарить в горячем лярде. Вроде бы все просто.

– Запечешь птиц на сковородках, сначала обсыплешь их специями, а потом поставишь в духовку. – Он указал на большие черные дверцы в плитах. – Ты хоть что-нибудь понимаешь в плитах?

– Нет, но уверена, что смогу научиться.

Он разжег третью плиту и захлопнул дверцу духовки.

– Иди сюда.

Она сделала несколько шагов, разделявших их, а Сэм обернулся и показал на черную ручку:

– Это заслонка. Опустишь ручку вниз, чтобы открыть заслонку, если нужно готовить на плите. Поднимешь вверх и закроешь для приготовления в духовке. – Он выжидательно посмотрел на нее.

– Вниз – заслонка открыта для приготовления на плите. Вверх – закрыта для приготовления в духовке, – с гордостью повторила Лолли.

– Правильно.

Сэм присел на корточки возле плиты.

– Видишь эту решетку?

Лолли перегнулась через его широкое плечо и кивнула:

– Ага.

– Это тяга. Из-за нее, вероятно, и случился твой пожар в Гик-Хаус.

– Гикори-Хаус.

– Пускай в Гикори-Хаус. А теперь повнимательнее.

– Я и так внимательна. А вот ты – нет, иначе не называл бы все время мой дом Гик-Хаус.

– Ты хочешь научиться или нет?

– Да, только это несправедливо. Если я должна быть внимательной, то и тебе бы следовало повнимательнее прислушаться, когда я рассказывала, где живу.

– Мне не нужна справедливость, мне нужна тишина. – Он выпрямился, испепеляя ее взглядом.

– Я просто подумала, что ты мог бы уже запомнить, что...

– Сделай одолжение. Не думай, просто слушай.

Лолли вздохнула, посчитала про себя до пяти и только потом произнесла:

– Ладно. Я слушаю.

– Как я уже сказал, это решетка тяги. Ее поворачивают вот так, чтобы открыть отверстия. Чем больше отверстия ты открываешь, тем горячее пламя. А вот эта ручка, – он выпрямился и указал на черную ручку на трубе, отходящей от плиты, – называется задвижкой. Через нее поступает холодный воздух, чтобы плита не взорвалась. Очень важно, чтобы задвижка была все время открытой. Поняла?

– Тяга должна быть открыта.

– Задвижка должна быть открыта.

– Задвижка должна быть открыта, – покорно повторила Лолли.

Он целую минуту с сомнением разглядывал ее.

– Сэм, пожалуйста, позволь мне сделать это. Я уверена, что справлюсь. Правда. Дай мне шанс.

– Все, что угодно, лишь бы удержать тебя подальше от линии огня, – пробормотал он, переходя к последней плите. Он показал на черную ручку: – Что это?

– Заслонка, – гордо ответила Лолли.

Он удивился.

– Правильно. – Он указал на ручку на трубе и хитро посмотрел на Лолли: – А это что?

– Задвижка. – Лолли улыбнулась. – Ты думал провести меня, поэтому спросил не в том порядке, да?

– Просто хочу удостовериться, что ты все поняла. – Он наклонился к боковой решетке и собрался что-то сказать.

– Значит, ты проверяешь меня, да?

Он обреченно вздохнул.

– Это заслонка, – сообщила Лолли, вознамерившись доказать Сэму, что она справится с делом. – Ручка вниз – заслонка откроется, и можно готовить на плите. Ручка вверх – заслонка закрыта, и можно использовать духовку. Вот видишь, я была внимательна. – Лолли улыбнулась, внезапно осознав, что наконец-то в чем-то ему не уступит.

Сэм пожал плечами и разжег оставшуюся плиту.

– Действуй, они твои. – Сэм повернулся, чтобы уйти, но остановился, словно забыл что-то сказать. – Не вздумай меня искать. Когда будет готово, постучи в сковородку – и все придут.

Лолли кивнула и смотрела ему вслед, пока за ним не закрылась дверь. Она оглядела кухню. Теперь, когда она осталась одна, решимости в ней несколько поубавилось.

Что ж, подумала Лолли, нечего терять время. Она взялась за первую птицу, подняла за когтистые лапки и принялась рассматривать. Сэм сказал – удалить перья. Или срезать перья? Она поднесла цыпленка поближе и внимательно оглядела, повторяя про себя инструкцию Сэма: удалить перья, разрезать цыплят. Ладно, он сказал «удалить».

Итак, как же эти перья удаляются? Лолли поискала глазами, чем бы воспользоваться, и обнаружила на стене большие ножницы. Сняв их с гвоздика, она вернулась к столу. Срезать перья. Зажав крыло цыпленка между указательным и большим пальцем, она приподняла его над столом и срезала все перья.

Примерно час спустя она напевала «Дикси», срезая последнюю пушинку с двадцатого цыпленка. Швырнув тушку на гору к остальным, Лолли отмахнулась от перьев, летавших возле лица. Птицы немного походили на дикобразов. Наверное, эти маленькие колючки превратятся после приготовления в хрустящую корочку, решила Лолли.

Как там говорил Сэм?

– Вспомнила, – вслух произнесла Лолли. – Запекать цыплят на сковородках в духовках.

Сковородки... хм. Она посмотрела на стены, где была развешана закопченная кухонная утварь. На некоторых сковородках, квадратных и достаточно больших, могли бы поместиться несколько цыплят. Наверное, эти подойдут, решила Лолли и направилась к противоположной стене, чтобы снять пару сковородок с гвоздей.

Поставив сковородки на плиту, она взялась за цыплят. Какие же они все-таки колючие. Должна получиться хорошая хрустящая корочка. Лолли с трудом втиснула пять тушек на сковородку, а затем таким же образом наполнила вторую. Открыв дверцу духовки, она с грохотом стащила сковородку с плиты и забила ее в духовку, после чего захлопнула дверцу. То же самое она проделала со второй сковородкой.

«Вот так! – подумала Лолли, потирая руки. – Все сделано!»

Она вернулась к столу, за которым предстояло разрезать остальные тушки. Вытянув нож из ближайшего бочонка, она принялась распиливать тушку пополам, но нож оказался чересчур тупой. Тогда она разглядела другой нож – с толстым треугольным лезвием и огромной ручкой – и решила, что именно такой ей и нужен. Она выдернула его из бочонка и разложила цыпленка на столе. Взмахнув огромным ножом над головой, она рубанула им изо всей силы по тушке. Раздался громкий хруст.

Лолли рубила до тех пор, пока цыпленок не превратился в целую гору кусочков, из которых можно было узнать только шею и лапы. Увидев свое творение, она пожала плечами. Все равно еда на тарелке никогда не похожа на то, из чего она сделана, рассуждала Лолли, продолжая свою бойню до тех пор, пока половина тушек не оказалась растерзанной на костистые, колючие куски.

Лолли решительным шагом направилась к бочке с мукой, зачерпнула целую миску и вернулась к столу. Поставив миску, она обваляла в муке каждый кусок, как велел Сэм. Лолли даже вошла во вкус, подбрасывая колючие кусочки в муке. Она напевала за работой, а от стола уже поднялось белое облачко. Разделавшись с последним куском, она решила, что стряпать довольно забавно. Тут Лолли чихнула, отчего вокруг нее образовалось новое облако муки и перьев.

Надо было, наверное, избавиться от перьев после того, как она их срезала. Отмахнувшись от перьев, Лолли посмотрела на свою одежду. И брюки, и рубашку покрывал толстый слой муки и перьев. Она попыталась отчиститься, но мука лишь сильнее въелась в ткань, а перья принялись летать по всей кухне, как семена одуванчиков в марте. В конце концов, Лолли сдалась и подошла к плитам-чудовищам.

Она сняла со стены огромные чугунные сковородки, все шесть штук, и расставила их на плитах – по две на каждую плиту, больше не помещалось. Потом Лолли достала банку с лярдом, зачерпнула целую ложку и попыталась стряхнуть на первую сковородку. Жир пристал к ложке. Понадобилась целая минута, чтобы комок лярда с шипением упал на раскаленное дно.

Воодушевленная таким успехом, она принялась стучать по краям сковородок, выбивая жир с ложки и с удовлетворением наблюдая, как он растекается по дну. Это было весело и совсем не трудно. Подойдя к столу, она набрала целую пригоршню колючих кусочков, облепленных мукой; и вернулась к плитам, где побросала их на сковородки. Через несколько минут все тушки с шипением жарились.

Но с чем же их подать? Лолли обыскала все мешки и бочонки, пока не наткнулась на рис. Отлично. Обернувшись к плитам, она убедилась, что цыплята благополучно жарятся и утерла пот со лба. Трудно все-таки управляться на кухне, да и в помещении стало по-настоящему жарко.

Лолли зачерпнула миску риса и подошла к плите. Она понимала, что рис необходимо сварить, поэтому стянула с полки пару больших горшков и поставила их на четвертую плиту. Затем подошла к бочке с водой, набрала полную миску и вернулась к плите.

Это пришлось проделать несколько раз, так что пот по лицу уже катил градом, зато горшки были наполнены. Она насыпала рис, по две больших миски в каждый горшок. К тому времени, когда она закончила, горшки были полны до краев. Она прикрыла их крышками и отошла проверить, как жарятся цыплята.

С ложкой в руке она подошла к первой плите и сунула ложку в сковородку, чтобы перевернуть мясо. Ничего не вышло. Жир брызгал во все стороны, а Лолли, увертываясь от горячих капель, пыталась перевернуть кусочки. В воздухе запахло горелым, от плиты начал подниматься дымок.

Бросив взгляд на остальные сковородки, Лолли поняла, что плиты чересчур раскалились. Она металась как молния между плитами, пытаясь содрать горящее мясо со сковородок. Пока она работала, жир брызгал ей на руки и рубашку.

Внезапно на четвертой плите зашипела вода. Лолли повернулась на звук и увидела, как через края горшков потекла вязкая лавина риса. На пол полетели крышки, а вместе с ними кипящий поток липкой водянистой каши. Проливаясь на плиту, он посылал к потолку облако пара, которое смешивалось с чадом от горящих цыплят.

Лолли запаниковала и заметалась от плиты к плите, а Рис тем временем шлепался на пол. На дверце духовки начали запекаться липкие вязкие полоски рисовой каши. Плиты слишком раскалились. Ей нужно опустить заслонку, чтобы уменьшить тепло.

Или все-таки закрыть задвижку?

Проклятие! Она забыла, какая из них для чего предназначена. Успокойся, велела себе Лолли, стараясь не обращать внимания на извержение рисового вулкана. Отмахиваясь от дыма, она сосредоточилась.

Заслонка – это то, что заслоняет, уменьшая жар. Задвижка регулирует подачу воздуха. Дым повалил клубами, которые становились все чернее и чернее. Рис шипел и продолжал плюхаться на пол. Чрезвычайная ситуация требовала чрезвычайных мер. Лолли схватилась за обе ручки и разом их задвинула.

Взрыв заставил повернуть голову всех солдат на стрельбище, включая Сэма. Его первой мыслью было, что их атакуют испанцы, но тут к ногам приземлился полусгоревший-полусырой колючий цыпленок.

– Вот черт! – Сэм выронил из рук картечь и бросился бежать к кухне, через несколько секунд после взрыва он уже заворачивал за угол.

Там, где когда-то была тростниковая крыша, клубился черный дым, повсюду летали куриные перья, опускаясь на землю снежинками. Передняя дверь висела на одной петле, а когда Сэм шагнул через порог, он споткнулся о заднюю дверь. Бочки полопались, жестяные банки перекатывались по полу, а одна стена кухни была совершенно белой, похоже, от муки.

– Лолли! – завопил Сэм, переступая через обломки и что-то вязкое и белое. – Лолли! – Он зашел дальше в бывшую кухню, от которой остались одни стены, но вместо девушки обнаружил всего лишь пятифутовую дырку в противоположной стене.

Сэм прошел сквозь нее и увидел на земле помятую фигурку всего в нескольких шагах. Он кинулся вперед и опустился рядом с ней на колени. Девушка была в глубоком обмороке и едва дышала.

– Лолли, ответь мне. Ну же, очнись.

Она даже не шевельнулась. Сэм ощупал ее, внимательно глядя, как она лежит. Действуя очень осторожно, он подвел руки под безжизненное тело, поднял девушку и направился с ней к бунгало. Его взгляд не отрывался от ее бледного лица, в котором не осталось ни кровинки. Белые веки были закрыты. На щеках, покрытых расчесами и царапинами, полосы сажи. Из рассеченной губы текла тонкая струйка крови, а светлые волосы с черными подпалинами укоротились дюймов на пять.

– Как она? – К Сэму подбежал Джим, а вслед за ним Гомес и остальные солдаты.

– Не знаю. Она без сознания. – Сэм поднялся на крыльцо, Джим распахнул перед ним дверь, и Сэм отнес ее на кровать. – Принеси мне воды и полотенце.

Он посмотрел, как ровно вздымается ее грудь, и убедился, что дышит она хорошо. Глядя на ее лицо, на подпаленные волосы, он хотел дать самому себе пинка. Нужно было прислушаться к своему внутреннему голосу, запереть ее в бунгало до тех пор, пока не настанет время везти ее к отцу. Сэм еще не встречал никого, кто творил бы больше разрушений, чем эта маленькая женщина, способная вывести из себя кого угодно.

Внимание Сэма отвлек Джим, который принес ведро с водой и полотенце.

– Спасибо. – Он намочил полотенце в ведре и начал смывать сажу и запекшуюся кровь.

– Я, могу чем-то помочь? – спросил Джим.

– Нет. Займись людьми, ладно?

– Конечно.

Сэм обтер ей лицо, руки и шею, затем выжал полотенце и, сделав компресс, положил ей на лоб. Впереди у него было время, очень много времени, чтобы сидеть рядом с ней, смотреть на ее лицо и заниматься самобичеванием.

Она заставила дать ей дело, хотя он знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. И вообще, вряд ли найдется дело, с которым эта женщина могла бы справиться... впрочем, тут он, наверное, не прав. Все-таки она сумела пройти сквозь джунгли, иногда даже не отставала от него. Она не закатывала истерики, если не считать того раза у залива, когда она поняла, что они упустили корабль с выкупом.

Была в ней какая-то сила, заставлявшая идти вперед, внутренняя стойкость, не позволившая ей стать такой, какой она могла бы быть, – избалованной, изнеженной богачкой, думающей только о себе. Именно такой ярлык он ей и приклеил в их первую встречу, но ошибся. Вовсе она не задавака и не избалованное чадо. Просто ее необходимо было успокоить, подбодрить, принять такой, как есть. Она стремилась всем понравиться, хотя было видно, что она сама не верит в такую возможность.

Почему? Почему девушка, у которой было все – деньги, семья, связи, – так низко себя ценила? Он, разумеется, и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей, но ведь не он причина тому, что она разуверилась в себе. Однако теперь именно он виноват, что она пострадала и лежит такая неподвижная, что он даже забыл о партизанах, оружии и деньгах.

Единственное, что он сейчас ощущал, – это собственную беспомощность и, как ни странно, вину. Как ей удалось пробудить в нем это чувство, он не понимал, но она умудрилась сделать то, что не удалось ни одному человеку на свете. Он переживал, хотя ему самому это не очень нравилось. Сэм верил, что переживания делают человека предубежденным, а он всегда гордился своей способностью принимать беспристрастные решения.

И все же теперь, глядя на Лолли, он ощутил такую сильную потребность взять ее под свое крыло, что чуть сам не устыдился. Он не мог припомнить, когда в последний раз ему хотелось кого-то защитить, если вообще такое было. Это желание у него появилось с первой секунды, когда она, спотыкаясь и орудуя острым зонтиком, вошла в его жизнь, хоть он и признался себе в этом только сейчас.

Всю свою поганую жизнь наемника он ничего не защищал, кроме собственной задницы, да и то это была для него своего рода игра. Его приятно будоражило то, что он смотрит смерти в лицо, плюет на нее и всегда выходит победителем. Но когда дело касалось Лолли, все, что он чувствовал, – неотступный страх за нее.

От этой мысли Сэм тяжело вздохнул. Он перевел взгляд за окно и, уставившись на небо, которое с закатом приобрело розовый оттенок, став точно такого же цвета, как платье в оборочку и смертоносный зонтик, Сэм подумал, что, возможно, ему самому необходима защита.