Глава 9

За обеденным столом у нее были приятные соседи: мистер Липтон с одной стороны и сэр Клейтон Бэрд – с другой. Хотя в приветствии миссис Адамс чувствовалась прохладца, джентльмены были учтивы и даже любезны. Кэтрин отогнала мысль о том, что выглядит куда проще любой из присутствующих дам. На ней было все то же зеленое платье, которое она надевала к каждому званому вечеру в течение последних двух лет. И были жемчуга ее матери. Теперь Кэтрин носила их очень редко, только в особых случаях.

Однако то, что она была одета слишком уж просто, не имело значения. Кэтрин пришла сюда не для того, чтобы привлекать к себе внимание, – пришла просто развлечься. Когда же гости после обеда направились к бальному залу и смешались там с теми, кто не был приглашен на обед, то, разумеется, оказалось, что одета она ничуть не хуже, чем кое-кто из жен и дочерей арендаторов.

В первом туре партнером Кэтрин был один из арендаторов. Она улыбнулась ему. Можно начинать веселиться. Кэтрин всегда любила балы – гром оркестра, аромат цветов и духов, кружение и блеск ярких шелков и атласов, игру драгоценных камней при свете свечей.

Она надеялась, что виконт Роули отказался от двух вальсов, на которые пригласил ее. Да, несомненно. Любой танец с виконтом, а тем более вальс – это привлечет всеобщее внимание. А два вальса? Несомненно, он откажется. Он не сделал ни малейшей попытки подойти к ней в гостиной перед обедом. За столом его посадили как можно дальше от нее. И в бальном зале виконт избегал ее. Вот и сейчас он танцует с Эллен Хадсон в противоположном конце зала.

Но ведь он так и сказал… Сказал, что ему придется открыть бал с мисс Хадсон. А что, если он не отказался и от остальных своих планов? Сердце Кэтрин забилось быстрее.

Сегодня вечером виконта невозможно было спутать с его братом. Мистеру Адамсу чрезвычайно шел костюм различных оттенков синего цвета. Лорд же Роули был просто неотразим – весь в черно-белом.

Мистер Гаскойн пригласил Кэтрин на следующий танец, на кадриль. Он пустил в ход все свое обаяние и преуспел. Кэтрин понравились его улыбчивые глаза, понравилась его стройная фигура. И опять она задалась вопросом: отчего один человек, не менее красивый, чем другой, к тому же куда более обаятельный и легкий в общении, – почему он не вызывает у нее ничего, кроме симпатии? Особенно если учесть, что другой…

Ладно, возможно, это особенность ее натуры, возможно, она постоянно ошибается. Два джентльмена, которые сделали ей предложения за последние три года, – оба они были люди весьма достойные и неплохо относились бы к ней. Однако ей, чтобы согласиться на замужество, необходима по меньшей мере любовь.

По меньшей мере. И это еще не все.

Затем она танцевала с лордом Пелхэмом.

– В конце концов, миссис Уинтерс, – сказал он, с поклоном приглашая Кэтрин на танец и одобрительно оглядывая ее своими необыкновенно синими глазами, – почему только Нэту можно танцевать с самой красивой дамой в этом зале?

– Ах вы, льстец! – ответила она с улыбкой. – Но такие люди мне по душе, милорд.

С ним было легко говорить и смеяться. Однако говорить и смеяться не очень-то удавалось – слишком быстрый танец требовал внимания.

– Я полагаю, следующим будет вальс, – сказал лорд, провожая Кэтрин по завершении танца. – Я рад, что миссис Адамс настолько просвещенная дама, что прививает этот танец в деревне. Я же предпочитаю его всем другим. Вы умеете танцевать вальс, миссис Уинтерс?

– О да, – ответила она. – Вальс – прекрасный танец. Романтичный.

Однако сердце ее билось отчаянно, и ей показалось, что в зале вдруг стало очень жарко и очень душно. Кэтрин пожалела, что у нее нет с собой веера. Наверное, подумала она, охваченная паникой, ей лучше сбежать в дамскую комнату и отсидеться там, пока вальс еще не начался. Виконт все это время танцевал только с мисс Хадсон, миссис Адамс и леди Бэрд. И было бы очень странно, если бы первый вальс он танцевал с дамой, совершенно чужой в этом доме.

Но в таком случае он скорее всего вообще не собирается танцевать с ней. Возможно, именно поэтому ей захотелось убежать и спрятаться. Было бы обидно видеть, как он приглашает на танец другую.

Но тут к Кэтрин подошел сэр Клейтон Бэрд. Он беседовал с ней минуты две, а затем пригласил ее на вальс. О Господи! Это по крайней мере смягчит удар. Она уже протянула сэру Клейтону руку, но тут у нее за спиной раздался голос:

– Весьма сожалею, старина, но я уже пригласил даму на этот танец. Может быть, миссис Уинтерс оставит за вами какой-нибудь из следующих танцев.

Кэтрин резко повернулась. Опершись на уже протянутую руку виконта Роули, она даже не взглянула на сэра Клейтона и позволила вывести себя на середину зала. Хотя они стали одной из первых пар, хотя все взгляды, без сомнения, были обращены на них, все равно она была ужасно рада. Ведь именно этого она и ждала, ради этого и явилась на бал.

– Вы едва не отдали вальс моему зятю, миссис Уинтерс, – сказал виконт, не сводя с нее взгляда своих темных глаз. Они стояли лицом друг к другу, стояли в ожидании – музыка еще не заиграла. – Я бы очень рассердился. Вы ведь не знаете, каков я, когда рассержусь, не так ли?

– Вы хотите сказать, что лучше бы мне не знать этого? – спросила Кэтрин. – Полагаете, затрепетала бы от страха? Думаю, вы ошибаетесь, милорд.

Мне известно, что вы были офицером-кавалеристом во время войны, но я-то вовсе не один из ваших необученных новобранцев.

– Я никогда не приглашал на вальс кого-либо из моих необученных новобранцев, – парировал виконт. – Вот это был бы настоящий скандал!

Кэтрин невольно рассмеялась и была вознаграждена веселым блеском темных глаз.

– Так-то оно лучше, – заметил виконт. – Вы слишком редко смеетесь, миссис Уинтерс. Интересно, было ли такое время, когда вы смеялись от души?

– Того, кто лопается со смеху по любому поводу, милорд, я могу счесть либо очень неумным, либо очень незрелым человеком.

– А я уверен, – продолжал Роули, не обращая внимания на ее слова, – что такое время, безусловно, было. До того, как вы приехали в Боудли. Но почему именно сюда? Вы, наверное, были тогда совсем еще молоды. Осмелюсь предположить, что вы были очень романтичны и очень привязаны к вашему мужу. Когда же его не стало, вы поклялись никогда больше не смеяться.

О Господи! Боже! Скорее бы зазвучала музыка – только бы не вспоминать о прошлом.

– Или еще… – неумолимо продолжал виконт. – Ваш брак оказался столь неудачен, что вы приехали сюда, в деревню. Однако так и не научились вновь смеяться от души.

А ведь сегодня вечером она явилась сюда, чтобы повеселиться. Кэтрин поджала губы.

– Милорд, – сказала она, – вы позволяете себе дерзости.

Его брови взметнулись:

– А вы, мадам, испытываете мое терпение. Это было не самое лучшее вступление к вальсу – к танцу, который она только что назвала романтичным. Но тут заиграла музыка, виконт шагнул к партнерше, левой рукой обнял ее за талию, правой же взял за руку. Кэтрин положила левую руку ему на плечо, и они закружились в танце.

Когда-то она танцевала вальс. Часто танцевала. Вальс всегда был ее любимым танцем. И она часто представляла себе: как это, должно быть, замечательно – вальсировать с мужчиной, который что-то значит для тебя! В этом танце есть что-то сокровенное и романтичное – вот оно опять, это слово.

Однако в вальсе с лордом Роули не было ничего романтичного. Сначала возникло ощущение – столь жгучее и всеобъемлющее, что ей показалось, она вот-вот лишится чувств. Его рука, лежавшая на ее талии, жгла огнем. Кэтрин ощущала жар всего его тела, хотя их тела не соприкасались. Она чувствовала запах его одеколона. И не только одеколона. Ей казалось, она чувствует его душу, его сущность.

А потом ее охватило ликование. Виконт был превосходным танцором, он кружил ее по бальному залу уверенно, не сбиваясь с ритма и не сталкиваясь с другими парами. Она же чувствовала, что еще никогда в жизни не была так близка к тому, что называют “танцем в воздухе”. И никогда не была так безмерно счастлива.

Но в какой-то момент Кэтрин почувствовала себя неловко. Она случайно перехватила взгляд миссис Адамс. Перехватила в тот момент, когда эта леди провальсировала мимо них со своим мужем. На лице миссис Адамс играла улыбка, в глазах же горела ярость.

Тут Кэтрин поняла, что кружилась в вальсе так, словно для нее не существовало ничего на свете, кроме мужчины, с которым она танцевала. Она вдруг осознала, что они кружатся по бальному залу, заполненному множеством гостей, и что этот танец когда-нибудь закончится. Танец закончится, но оставалась целая жизнь, которую ей придется прожить здесь, среди этих людей, – вот только виконта Роули, который очень скоро уедет, тут не будет.

Интересно, что же с ней произошло за эти пятнадцать – двадцать минут? Кэтрин посмотрела на виконта: что выражает его лицо?

Виконт смотрел на нее не отрываясь.

– Господи, как же меня тянет к вам, Кэтрин Уинтерс. – Однако слова эти, казалось, противоречили его холодному взгляду.

А Кэтрин подумала о том, что именно это имеют в виду те, кто осуждает вальс. Этот танец пробуждает страсти, которые не должно пробуждать. А ведь ей предстоит вновь вальсировать с ним перед ужином.

– Я вижу, милорд, – заметила она, – что вы начинаете повторяться. Мы уже говорили об этом. Вопрос исчерпан.

– Так ли? – Сейчас он смотрел на ее губы. – Так ли, Кэтрин?

Она понимала, что виконт – опытный и умелый соблазнитель. Повеса. Он был не первый такой в ее жизни. Роули знал, какой властью над ней обладает, когда произносит ее имя. И Кэтрин действительно была тронута.

Она промолчала. Потупившись, уставилась на булавку с бриллиантом, сверкавшую в складках его галстука.

– Я рад, – сказал виконт, когда музыка наконец смолкла и он вел Кэтрин через зал. – Рад, что вы не ответили на мой последний вопрос, мадам. Мне было бы крайне неприятно назвать вас обманщицей, Вальс перед ужином – не вздумайте отдать его кому-нибудь другому. Не сердите меня, вам понравится. – Он поднес к губам ее руку и поцеловал. Потом повернулся и отошел.

Кэтрин решила, что теперь уж ей необходимо уйти. Уйти, не дожидаясь последнего вальса перед ужином. Пора это прекратить. Рушится все, что она старательно создавала в течение нескольких лет. И возможно, потребуется еще пять лет, чтобы восстановить душевное равновесие, снова обрести покой, которого она лишилась несколько недель назад. И даже не исключено, ей никогда уже не удастся вернуться к той жизни, которую она вела. Потому что останутся воспоминания. Но и уехать она не может. Пугала сама мысль – начать все снова среди совершенно чужих людей. Впрочем, она в любом случае не смогла бы уехать. Ей следует остаться здесь – на всю жизнь.

Она приехала в Боудли-Хаус с его преподобием и миссис Ловеринг. Может, они соберутся домой, не дожидаясь конца бала, как это уже случалось, размышляла Кэтрин. Хотя маловероятно, что они откажутся от ужина ради того, чтобы пораньше лечь спать. Она искала их без особой надежды найти. Искала и не находила.

В конце концов дворецкий ей сообщил, что пастор уже отбыл, потому что его вызвали к миссис Лэмбтон, которая плохо себя почувствовала, а так как до фермы, где жила миссис Лэмбтон вместе со своим сыном Перси, не менее пяти миль, то пастор решил сначала завезти домой миссис Ловеринг. Стало быть, они уехали, либо забыв про нее, либо решили, что еще слишком рано и что она все равно захочет остаться. Ведь ее мог после окончания вечера отвезти домой и кто-нибудь другой…

Конечно, кто-нибудь найдется. Да любой из соседей был бы рад по пути домой подвезти ее до деревни, до самых ворот дома. Мистер Адамс, чтобы отправить ее домой, вызвал бы экипаж. Положение, в котором она оказалась, не было таким уж безвыходным. Даже пешком дойти – не так далеко, хотя сегодня облачно, и поэтому ночь довольно темная. Все-таки она побаивается ходить ночью одна. А для того чтобы в самый разгар бала попросить кого-нибудь отвезти ее домой, необходимо немедленно придумать себе какую-то ужасную хворь.

Похоже, ей не удастся уйти с бала до самого конца.

Кэтрин улыбнулась – сэр Клейтон направлялся к ней, чтобы пригласить на танец.

Она распалила его. Он и припомнить не мог, чтобы когда-нибудь оказывался во власти соблазнительницы – если Кэтрин Уинтерс действительно являлась таковой. Впрочем, он склонен был считать, что она не вполне понимает, что делает. Однако результат оказался именно таким, какого Кэтрин могла бы желать, если бы действительно хотела соблазнить виконта.

Она должна принадлежать ему.

Роули, однако, сомневался, что был бы так же одержим ею, если бы она стала его любовницей тогда, во время его первого посещения, хотя в то время был уверен, что она ею станет. Сейчас он ни в чем не был уверен. Конечно, если бы он овладел ею тогда и это уже продолжалось бы две недели, он бы чувствовал удовлетворение. Хотя, возможно, желание его все равно не угасло бы. А впрочем… Кэтрин, конечно же, необычайно красивая женщина, но, безусловно, он уже не был бы увлечен ею так же, как сейчас.

У него даже промелькнула мысль: не изменить ли свои планы? Ведь ничто не помешало бы ему сделать ей предложение, если уж таков его выбор, размышлял виконт. Однако он отбросил эту идею. Он не собирается жениться. А ведь всего три года назад Роули ухаживал за Горацией и даже с величайшей поспешностью обручился с ней… Однако этот опыт завершился для него плачевно. Он полюбил женщину, а она вскоре бросила его ради какого-то повесы. Тогда он плохо разбирался в женщинах, и худо пришлось бы ему, женись он на Горации. Нет, он не женится, пока не встретит женщину, которая станет частью его души.

Хотя, конечно же, все это романтическая чепуха.

Разумеется, он не женится на Кэтрин Уинтерс только потому, что это, возможно, единственный способ уложить ее в постель. Кроме того, он почти ничего не знает о ней. Взять в жены женщину, совершенно тебе неизвестную? Как бы хороша собой она ни была – это чистейшее безумие.

Однако все разумные доводы, все размышления, которым он предавался во время танцев, разговоров и нетерпеливого ожидания вальса перед ужином, – все это ничуть не охладило его пыл. Кэтрин нужна ему, и, видит Бог, чтобы заполучить ее, он пойдет на все. На все, кроме насилия.

Виконт был чрезвычайно раздосадован, внезапно обнаружив, что Кэтрин нигде не видно. А между тем другие джентльмены уже приглашали дам к последнему вальсу перед ужином.

– Эллен свободна, Роули, – раздался веселый голос Клариссы у его плеча. – Позвольте, я провожу вас к ней.

– Прошу прощения, Кларисса, – ответил виконт – ответил гораздо резче, чем ему хотелось, – но второй раз я танцую с ней после ужина. А на этот танец я ангажировал другую даму.

– Да? И кого же?

Виконт был слишком раздражен, чтобы оправдываться. И вообще, с какой стати ему оправдываться? Он все равно отыщет ее и будет вальсировать с ней на глазах у всех.

– Кэтрин Уинтерс, – ответил он.

– Миссис Уинтерс? – проговорила Кларисса. – Вот как! Она должна быть весьма довольна, Роули. Такое внимание с вашей стороны… Ведь это – второй танец, который вы собираетесь танцевать с ней?

– Еще раз прошу прощения, – сказал он, отходя в сторону.

Было совершенно очевидно, что Кэтрин нет в бальном зале. Может, она на террасе? А может, в гостиной, где играют в карты? Где она спряталась? Спряталась от него? Или сбежала? Уехала домой? Однако он собственными глазами видел, как его преподобие мистер Ловеринг уезжал и Кэтрин с ним не уехала. Поскольку же она приехала с пастором, то теперь ей нужно дождаться кого-то, кто отвезет ее домой после бала. Если она не ушла пешком. Нет, конечно, она не настолько безрассудна, чтобы решиться на это. Где же она?

И тут его осенило: единственное возможное место – музыкальная гостиная. Виконт заглянул туда.

В комнате было не очень темно – свет проникал через незанавешенные французские окна. Однако Кэтрин сидела довольно далеко от окна, и он с трудом разглядел ее. Она сидела за фортепьяно, лицом к клавиатуре, но не играла. Вальс, звучавший в бальном зале, был слышен и здесь. Она даже не оглянулась, когда он отворил дверь и вошел. Виконт пересек комнату и оказался рядом с ней.

– Это мой танец, не так ли? – спросил он.

– Я вовсе не хотела этого.

– Этого? – Он почувствовал, что надежда его оживает. Она не хотела этого, но это случилось?

Кэтрин молчала, легонько водя пальцами по клавишам.

– Мне двадцать пять лет, – сказала она наконец. – И живу здесь уже пять лет. У меня есть друзья и знакомые, а мой коттедж стал для меня настоящим домом. У меня есть собака, которую я люблю и которая любит меня. Я была счастлива.

– Счастливы? Кэтрин, неужели ваш брак был настолько невыносим, что ваша... нет, не жизнь, а подобие жизни, – неужели это казалось вам счастьем?

– Я не позволяла вам обращаться ко мне по имени, – сказала Кэтрин.

– В таком случае отплатите мне тем же, зовите меня Рексом, – парировал виконт. – Вас влечет ко мне так же, как и меня к вам.

Она невесело рассмеялась:

– Мужчины и женщины, они слишком разные.

Я хочу лишь одного – душевного мира и покоя.

– Какая скука! – усмехнулся виконт.

– Я думаю иначе. – Она не собиралась обсуждать с ним этот вопрос.

Виконт молча ждал.

– Вы были счастливы с вашим мужем? – спросил он, наконец.

Кэтрин с минуту молчала.

– Я не могу отделить счастье от несчастья, – проговорила она. – Одно слишком скоро проходит, другое слишком долго длится. Моя семейная жизнь не должна вас интересовать. И я не должна вас интересовать. Прошу вас, возвращайтесь в зал, милорд, и пригласите на вальс какую-нибудь другую женщину. Любая будет рада этому.

– Я хочу танцевать с вами, – сказал он.

– Нет.

– Отчего же? – Он пристально смотрел на нее сверху вниз. Даже очертания ее шеи, едва различимые в полумраке, казались соблазнительными.

Кэтрин пожала плечами.

– Я не нравлюсь себе такая.

– Какая? Живая? – спросил он. – Вы прекрасно танцуете, прекрасно чувствуете музыку и полностью отдаетесь ей.

– Я не люблю привлекать к себе внимание, – сказала Кэтрин. – Второй танец с вами – это будет воспринято как нечто чрезвычайное. Вашей невестке и первый-то пришелся не по душе. А мне здесь жить и жить. Всю жизнь. Я не могу позволить, чтобы меня коснулся хотя бы намек на сплетню.

Роули поставил ногу на табурет и уперся локтем в колено.

– Вам вовсе не нужно оставаться здесь, – сказал он. – Вы можете уехать со мной. Я найду для вас дом где-нибудь, и вам станет все равно, что о вас думают другие – все, кроме меня.

Кэтрин снова рассмеялась.

– Приют любви? – спросила она. – Чтобы радовать только одного человека? Ужасно заманчиво!

– И все же очевидно, что однажды подобное предложение вы сочли достаточно соблазнительным, – заметил он. – Когда вы вышли замуж. Если только ваше замужество не обусловлено чем-нибудь другим, а не любовью. Но такого я представить себе не могу.

– Это было давным-давно, – сказала она. – И пожалуйста, не нужно, чтобы кто-нибудь застал нас здесь. – Она глубоко вздохнула. – Пожалуйста.

– Это мой танец. Идемте. – Виконт убрал ногу с табурета и протянул ей руку.

– Нет, – сказала Кэтрин. – Слишком поздно. Вальс давно уже начался.

– В таком случае давайте танцевать здесь. Музыку слышно, места вполне хватает – и никаких ковров на полу.

– Здесь? – Только теперь она посмотрела на него.

– Пойдемте, – сказал он снова.

Кэтрин нерешительно поднялась с места. Когда же он обнял ее за талию и взял ее руку, она положила другую руку на его плечо, и они закружились по темной комнате в такт музыке – закружились легко и изящно. Кэтрин действительно прекрасно танцевала. Виконт вел, и она чутко отзывалась на его движения.

Они танцевали молча. Сначала танцевали по всем правилам, соблюдая надлежащую дистанцию. Но в какой-то момент, при очередном повороте, свет упал на ее лицо, и виконт заметил, что она танцует с закрытыми глазами. Тогда он привлек ее к себе, так, чтобы чувствовать ее бедра, чтобы время от времени ее груди касались его груди. Он прижимал Кэтрин к себе все крепче, а потом положил ее ладонь себе на сердце. Голова Кэтрин склонилась к его плечу, и она обняла виконта за шею.

Наконец музыка смолкла, и они остановились.

Он чувствовал ее хрупкость, ее податливость и тепло. От нее пахло мылом, и запах этот казался гораздо соблазнительнее аромата самых дорогих духов, которыми пользовались все прежние его любовницы. Он замер. И едва смел дышать, боясь нарушить очарование момента.

Но тут Кэтрин подняла голову и заглянула ему в глаза. Виконт не видел выражения ее лица, однако ощущал жар ее тела. Он склонил голову и поцеловал Кэтрин.

На сей раз губы ее были чуть приоткрыты. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на его поцелуй. Казалось, она полностью расслабилась – словно после любовных ласк. Но ведь это только видимость любовных ласк, подумал виконт с сожалением, когда Кэтрин наконец чуть отстранилась.

– У вас это прекрасно получается, – сказала она. – Полагаю, у вас все прекрасно получается. Вы, однако, опытный обольститель. Впрочем, довольно. Мне пора идти.

Выждать. Надо немного выждать. Не следует настаивать. Того, что было, пока достаточно. Но если это и произойдет – это не будет обольщением. Все произойдет с ее полного согласия. Наверное, она сама этого не осознает.

– Что ж, пойдемте, – предложил он. – Надо поспешить, пока там еще не все съели.

– Нет, – ответила Кэтрин. – Я говорю не об ужине. Я собираюсь домой.

– Кто вас проводит? – Он нахмурился. – Разве преподобный Ловеринг вернулся?

– У меня есть провожатый, – ответила Кэтрин. – Вот же, вы видите, я даже захватила свой плащ.

Виконт не взглянул, но предположил, что плащ висит на стуле.

– Вы не умеете лгать, – сказал он. – Вы намеревались идти пешком одна. Иначе зачем сидели здесь? У вас не хватило смелости?

– С чего вы взяли? У нас тут не водятся дикие звери, и грабителей нет. Бояться совершенно нечего.

Однако по ее тону он понял, что не ошибся в своем предположении. Кэтрин хотела уйти домой одна, но испугалась. А просить Клода или кого-нибудь еще отвезти ее в экипаже – слишком рано, как она полагала. Поэтому и спряталась в музыкальной гостиной, надеясь, вероятно, что ее не найдут здесь до самого окончания бала.

– Подождите меня здесь, – сказал он. – Я схожу наверх за плащом и провожу вас домой.

– Вы этого не сделаете! – воскликнула Кэтрин, в голосе ее звучало негодование. – Я пойду одна.

– Ждите здесь. – Роули прижал палец к ее губам. – И не вздумайте убежать, Кэтрин. Если вы сбежите, я подниму ужасный шум. Соберу людей на поиски, и мы обшарим всю округу. Вы попадете в неловкое положение. Вам лучше дождаться меня.

– Нет, – упорствовала Кэтрин. – Нет. Что, если нас заметят…

– Не заметят. – Уже в дверях он оглянулся. – Ждите!

– В таком случае я пойду к ужину, – заявила она. Однако виконт уже вышел. И закрыл за собой дверь, сделав вид, что не услышал ее последних слов. Даже если бы он заранее все рассчитал, ничего лучшего не получилось бы. Кэтрин же ничего заранее не рассчитывала. Роули был уверен в этом. Но он должен сделать так, чтобы она была рада случившемуся. Чтобы не жалела об этом. Кэтрин.

Он не помнил, чтобы когда-либо был так увлечен женщиной.