Эпилог

Прошел год.

Замок Кревича, обычно оживленный, окутывало непривычное безмолвие. Радолф стоял в одиночестве в большом зале и неподвижно смотрел на колеблющиеся языки пламени.

Он только что едва не поколотил Жервуа, хотя тот всего лишь предложил ему кружку эля. Впрочем, он не хотел обидеть капитана, и тот охотно принял его извинения и даже выразил господину искреннее сочувствие. Жервуа отлично понимал, что чувствует сейчас Радолф, – ведь Элис тоже ждала ребенка.

Радолф вздохнул. Он очень любил Лили. Она была его радостью, его сердцем, смыслом его жизни. Если с ней что-нибудь случится, если ее отнимут у него...

Все это он испытывал впервые. Прежде Радолф привык отдавать приказы и видеть, как они тотчас выполняются, но он не мог приказать младенцу не причинять боль матери, как не мог велеть Лили не испытывать эту боль. Ему оставалось только ждать.

Внезапно Радолфа обдала волна страха, и его пальцы впились мертвой хваткой в каминную полку. За дверью что-то происходило.

Радолф круто обернулся, его лицо залила мертвенная бледность. Элис Реннок тихо подошла к нему, ее маленькая округлая фигура еще сильнее раздалась за эти дни, поскольку у нее в утробе рос ее с Жервуа младенец. Яркие глаза Элис смотрели на Радолфа с состраданием, смешанным с усталостью. В этих глазах Радолф старался найти ответ на вопрос о состоянии жены, но все было тщетно.

Что это могло значить? Правда, в его присутствии Элис всегда нервничала, а его вид в эту минуту мог внушить страх кому угодно – он слишком долго не знал покоя, слоняясь без дела за стенами спальни и прислушиваясь к каждому звуку, доносящемуся из-за двери. В конце концов, не выдержав, он спустился в зал, чтобы остаться наедине с затянувшимся ожиданием.

– Вы можете войти, лорд Радолф.

Войти и увидеть что?

Но прежде чем он успел спросить, Элис отошла от него, и Радолф нетвердой походкой последовал за ней. Если Лили умерла, жизнь для него просто кончится...

В комнате было тепло и пахло травами. По сравнению с остальным замком здесь царило приятное оживление. У Радолфа вдруг возникло чувство, будто он погрузился в сон.

Лили лежала в постели в окружении серебристой волны своих аккуратно расчесанных волос. У огня, уютно устроившись, расположилась похожая на откормленную кошку Гадрен. Элис улыбалась свертку, который осторожно держала в руках.

При появлении мужа Лили обратила к нему бледное сияющее лицо, и ее серые глаза наполнились слезами.

– Радолф, у тебя дочь! – Ее голос дрожал от волнения и счастья.

Некоторое время Радолф не мог произнести ни слова. Лили была такой веселой и радостной, а ведь он представлял ее холодной и безжизненной.

Наконец он медленно подошел к кровати и, рухнув на колени, вдохнул знакомый запах, от которого у него закружилась голова.

Лили испуганно пискнула, когда он дотронулся до нее, но, поняв, кто перед ней, радостно протянула руки и заключила мужа в объятия.

Заметив, что он словно слегка не в себе, она удивленно спросила:

– Радолф, любовь моя, в чем дело? Ты нездоров?

Она тут же покрыла его лицо горячими поцелуями; ее руки ласкали и гладили его, словно хотели залечить его боль.

Схватив руку Лили, Радолф прижал ее к своим губам; он чувствовал биение ее сердца, видел, как вздымается от дыхания ее грудь. Она жива. Грозовые тучи вдруг рассеялись, как в тот день, когда они одержали победу над армией Хью, и вновь засветило солнце, теплое и ободряющее.

Радолф поднял голову; его голос прозвучал тихо, почти как шепот:

– Если бы вы умерли, миледи, я бы потерял смысл жизни.

С ресниц Лили сорвалась слезинка, когда Радолф наклонился над ней и нежно прижался губами к ее губам.

– Я – Меч Короля, – продолжил он более твердо. – Если король поручит мне сразиться на поле брани, я сражусь; если отправит меня на войну, я выиграю ее. Но, как оказалось, я не могу выносить твоей боли. Я лучше сам умру, чем буду бессильно стоять рядом, наблюдая за твоими страданиями.

Выражение лица Лили смягчилось, и она нежно погладила его по голове.

– Не волнуйся, Радолф, я сильная. Взгляни лучше на свою дочь, а то она подумает, что не нужна тебе.

Элис услужливо протянула Лили небольшой сверток, из которого выглядывало личико спящего младенца. Оно было круглым и милым, с бледным пухом волос, темными ресничками и пухлым маленьким ротиком.

Одного взгляда на него Радолфу оказалось достаточно, чтобы его сердце оттаяло. Он замер и неуверенно посмотрел на Лили.

– Можно. – Она с улыбкой кивнула.

Радолф погладил щечку дочери и, когда та зашевелилась, позволил ее крохотной ручонке вцепиться в свой палец.

– Вот видишь, – прошептала Лили, стараясь не заплакать при виде Радолфа, великого воина, рядом с этим маленьким комочком, – теперь у тебя есть дочь.

Дочь... Его и Лили сокровище. Их любовь вдруг стала реальнее и долговечнее. Ибо как могла она умереть, если у них есть кто-то, кто понесет ее дальше?

Радолф склонился над женой и, нежно поцеловав ее, тихо произнес:

– Нет, Лили, любовь моя, не у меня, а у нас.