Глава 4

Часы где-то поблизости пробили час. Рем размеренным шагом вошел в заведение Энни и на секунду прищурился: требовалось время, чтобы привыкнуть к брызгам света и суете, царящей внутри. Бордель Энни был одним из самых уютных и безопасных в Шэдвилле, и его хозяйка по праву гордилась тем, что может предложить посетителям на выбор не менее дюжины ликеров, музыку и танцы, длящиеся ночь напролет, и самых привлекательных и понятливых женщин. Все это способствовало тому, что заведение процветало, а число постоянных посетителей росло.

Рем быстро скользнул взглядом вдоль стен, где сидели девушки ожидая, чтобы их пригласили на танец, осмотрел зал, в центре которого подвыпившие матросы кружили своих ночных подруг. Но ему даже в голову не пришло искать среди хрипловато горланящей песни матросни своих людей — они твердо знали правило: сперва дело, потом удовольствие.

В дальнем углу зала за столом Рем заметил фигуру Бойда, а секундой спустя к нему подплыла Энни:

— Привет, Рем! Рада тебя видеть!

Гришэм сосредоточил все свое внимание на полноватой, миловидной женщине с льняными волосами, о которой он точно знал, что свои дела она ведет с крепкой мужской хваткой.

— Ах, Энни, любовь моя! — проворковал Ремингтон, целуя руку хозяйке заведения. — Никогда не видел тебя такой обворожительной! Правда, мы с тобой давно не виделись!

— Гришэм, я бы поверила твоим словам, если бы так хорошо тебя не знала! Но ведь мы с тобой знакомы с тех самых пор, как ты первый раз ушел в море. Твои губы исторгают лесть даже легче, чем заглатывают джин. Ни одна женщина не устои»против тебя, и тебе это чертовски хорошо известно.

— Да, хороший выговор ты мне сделала, — прищелкнул языком Ремингтон.

— А кроме того… сознайся… ведь вовсе не девушку ты ищешь сейчас. — Энни уперла кулачки в крутые бедра и кивнула в сторону Бойда. — Тебя ждут.

— Спасибо, любовь моя.

— Рем, — Энни удержала его, — не хочешь ли ты, чтобы я распорядилась твоим временем после того, как ты освободишься? Кэтрин свободна.

— Кэтрин никогда не бывает свободна.

Энни от души рассмеялась:

— Это правда, но она молода, красива и после твоего последнего визита к нам наотрез отказывается обслуживать других клиентов. Ты, несомненно, произвел на нее сильное впечатление, а я, несомненно, потеряла кругленькую сумму.

— Ты опустилась до вульгарной лести, — сухо отчитал ее Ремингтон. — Вовсе не моя мужская удаль является причиной постельной разборчивости Кэтрин. Хочу тебе напомнить, что я снабдил Кэтрин — а следовательно, и тебя — такой суммой денег, что она вполне может позволить себе быть разборчивой. Если я правильно посчитал, я вручил Кэтрин больше, чем она получает за месяц.

— Безусловно, это повлияло на ее положение. Если бы не твои деньги, Рем, я бы не позволила девушке хранить тебе верность. — Энни повела плечами. — Как бы то ни было, она желает быть только с тобой.

— Все-таки ты мне льстишь, но ты ведь знаешь мой принцип: сначала дело, потом удовольствие. Итак, Энни, сейчас моя голова занята делами. Пока я их не завершу, вряд ли я смогу стать приятной компанией для Кэтрин.

— Это очень спорное утверждение, но, так или иначе, как насчет того, чтобы повеселиться после того, как дела будут завершены?

— Давай поговорим об этом позже, хорошо? — Рем обворожительно улыбнулся. — Обещаю, ты не будешь на нас в обиде. Этот вечер будет для тебя весьма доходным: мои ребята пропустят по стаканчику и повеселятся с твоими темпераментными девушками. Ты не останешься в накладе.

— Не сомневаюсь в искренности твоих слов. Гришэм, поверь мне, даже несмотря на твою чертовски привлекательную внешность, я бы не позволила тебе и твоим ребятам устраивать здесь свои делишки, если бы не была уверена, что ваше присутствие окупит все сполна. Дело есть дело. — Энни нагло ухмыльнулась красавчику Гришэму.

Ремингтон запрокинул голову и расхохотался:

— Энни, ты бесподобна! Я не устаю восхищаться тобой!

— Во мне есть чем восхититься, — согласилась Энни, наклоняясь к Рему так искусно, чтобы ему было хорошо видно вздымающееся наполнение платья с глубоким вырезом. — Мое давнишнее предложение все еще остается в силе. Я сама никогда не вхожу в близкие отношения со своими клиентами, но для тебя я готова сделать исключение.

Энни подмигнула Рему и уплыла, покачивая бедрами. Рем прищелкнул языком и направился к столику, за которым еще раньше увидел Бойда. Выражение светской непринужденности мгновенно сошло с лица графа, он опустился на свободный стул и устремил внимательный взгляд на двух молодцов, оказавшихся напротив него.

— Привет Тэмплар, здорово, Хэррис, — бросил им Рем.

— Привет, Гришэм, — ответил Тэмплар, на вид хрупкий, легкомысленный, застенчивый парень, который на поверку оказался совершенно другим. Этот субтильный юноша обладал стальными нервами и способностью вникать во все самые мелкие детали дела. — Зачем мы тебе понадобились?

Рем раскурил сигару и отпил изрядный глоток джина.

— А что вам уже поведал Бойд?

— То же, что и всегда, — ничего, — отозвался Хэррис, высокий человек с болезненно-желтоватым цветом лица, настолько невыразительного, что он мог смешаться с любой группой лиц без боязни быть опознанным. Полная неотличимость от других играла ему на руку: его быстрый ум просчитывал все варианты действий, блестящая память хранила все отмеченные детали, а звериное чутье подсказывало, когда следовало начинать действовать.

Рем сделал блестящий выбор помощников.

— Дело в том, что, как вам, несомненно, уже известно, необычно большое количество английских кораблей бесследно пропало за последние месяцы на море. Наша работа заключается в том, чтобы обнаружить причину этого.

— На самом деле ты хочешь знать — кто, — расставил точки над «и» Хэррис.

— Совершенно верно. Этим «кто» могут быть контрабандисты, иностранные суда или некие неизвестные преступники, орудующие прямо здесь, в Англии.

— Какой из версий, ты думаешь, следует заняться в первую очередь?

Рем принялся задумчиво рассматривать тлеющий кончик сигары.

— Давайте представим себе, что преступник или преступники — англичане. Ради чего они могут пойти на это?

— Ради денег, — не задумываясь, ответил Тэмплар.

— Ты имеешь в виду те деньги, которые можно выручить, продав награбленное?

— Или получив страховку, — спокойно дополнил Хэррис.

— Замечательно. — Рем одарил Хэрриса ослепительной улыбкой. — Таким образом, пока мы с Бойдом будем разрабатывать версии контрабандистов и вражеских агентов, вы займетесь нашими домашними делами. Это очень тонкое дело.

— Почему?

— Подумай сам, Тэмплар, если мотивом преступления являются страховые риски, то с кого преступник надеется их получить?

— С того, чей груз находился на пропавшем корабле.

— Или с владельца корабля, — добавил Хэррис. — Или со страховой компании.

— Правильно, — подтвердил граф Гришэм, — но в этом случае ему придется иметь дело с процветающими бизнесменами, с людьми, которые всеми силами постараются избежать обвинения в совершении преступления.

— Как ты думаешь, каким образом мы можем получить информацию от этих судовладельцев?

— Расспросите их, — спокойно предложил Рем.

— Мы не сможем сделать этого, Гришэм. — Хэррис поднялся из-за стола. — Как бы благоразумны и осторожны мы ни были, чтобы что-то узнать, мы все равно должны будем просмотреть официальные документы. А какую причину мы можем придумать, чтобы требовать для показа документы фирмы?

— Вам не понадобится никаких причин.

— Что это значит, черт возьми? Неужели твое имя обладает теперь такой силой, чтобы открыть нам доступ…

— Мое имя даже упоминать не следует, — отрубил Рем. — Никогда. Ни при каких обстоятельствах. — Он подался вперед, как олицетворение свернувшейся спиралью ярости. — Никогда раньше… и никогда впредь! Понятно, Хэррис? Хэррис покорно опустился на стул:

— Конечно, Гришэм Я просто хотел уточнить.

— Твое желание вполне понятно, — сжалился Рем, — но, как я уже сказал, вам не придется выдумывать причину. У вас будет предписание из магистрата.

— Что? — одновременно выдохнули Тэмплар и Хэррис.

— Я позабочусь о том, чтобы магистрат создал ситуацию, когда ему будет необходимо проверить финансовую отчетность некоторых компаний. — Рем достал из кармана сложенный листок бумаги.

— Каким образом?

— Предоставьте это моим заботам. — Ремингтон расправил листок и продолжал: — Возьмите это. Раз уж я снабжаю вас официальным распоряжением магистрата, я хочу, чтобы вы, не медля, со всей чиновничьей мощью взялись за дело, прежде чем их, возможно, предупредят о готовящемся визите. Здесь записаны имена бизнесменов и магнатов судоходного дела. Я хочу, чтобы вы внимательнейшим образом изучили их финансовую отчетность, обращая внимание на не вовремя полученный доход или, наоборот, крупную трату денег. Если заметите что-либо необычное, сразу же докладывайте мне. Кроме финансовой проверки фирм, в ваши обязанности будет входить помощь Бойду в доках. Я уже нанял людей, чтобы они следили за всеми кораблями, двигающимися по Темзе, но мне нужны опытные чиновники, чтобы они могли грамотно допросить любого офицера, капитана корабля или просто грузчика, если те будут вызывать подозрение. Убеждайте и уговаривайте, а если это не поможет, срочно посылайте за мной. В каждом шкафу свой скелет, а я мастер их находить. Бойд тоже мастер своего дела. Я прихожу в восхищение от того, как умело Бойд развязывает подозреваемым языки.

— Бывает, — скромно согласился Бойд, наполняя себе кружку.

— Итак, — продолжал Рем, — Бойд отвечает за доки. Вы подчиняетесь его приказаниям беспрекословно. Это понятно? Хэррис и Тэмплар кивнули.

— Я что-нибудь упустил?

Вопрос Рема был адресован не парням с Боу-стрит, а Бойду.

— По-моему, все ясно.

— Хорошо. — Рем повернулся в Тэмплару и Хэррису: — У вас есть вопросы?

— Только один. — Тэмплар неудачно провел каблуком сапога по полу, и раздался неприятный скрип. — Насчет оплаты…

— Ах да, чуть не забыл, — прервал его Рем. — Перед нами стоит сложная задача, которая должна быть разрешена в кратчайшие сроки и без привлечения к ней общественного внимания. Если — а я бы предпочел сказать «когда» — вы поставите в этом деле точку, вы получите двойное вознаграждение.

— Двойное?

— Да. Это вам подходит?

Тэмплар поднял свою кружку в знак полного удовлетворения.

— Вы щедрый человек, Гришэм.

— И решительный, — добавил о себе Ремингтон и отставил свою кружку. — Я свяжусь с вами.

— Вы уходите? — Бойд слыл за человека, который в любой ситуации сохраняет спокойствие, но сейчас и он выглядел удивленным. — Вы не больны?

— На сегодня — все.

— Но…

— Развлекайтесь, джентльмены, — ухмыльнулся Ремингтон и поднялся, направляясь к выходу.

— Рем? — Бойд поймал бывшего командира за руку и перешел на шепот, чтобы никто посторонний не услышал их. — У тебя все в порядке?

— Конечно. Почему ты спрашиваешь?

— Ты чертовски хорошо знаешь, почему я спрашиваю. Это вовсе не в твоих правилах — отказываться от ночи с красивой женщиной. У тебя что… другие планы? Может, они касаются леди Саманты Баретт?

Только Бойд мог безнаказанно позволить себе такую смелость.

— Что, черт возьми, означают твои намеки? — окаменел Рем.

— Ты вернул ей экипаж?

— Да.

— И?

— И — ничего. Господи, она же ребенок!

— Этот ребенок произвел на тебя неизгладимое впечатление. Ты уверен, что ограничился только тем, что вернул ей экипаж?

— Неужели ты думаешь, что я завалил ее прямо в лондонском доме ее тетки? И вообще… не задирай меня, Бойд.

— Не пытайся прыгнуть выше головы, Рем.

— У меня есть свои соображения.

— У тебя они всегда есть.

— У меня совсем не те соображения, которые ты имеешь в виду. Ну ладно… если хочешь, я тебе все расскажу. Я еду домой. Если хочешь — присоединяйся. Но если ты предпочтешь принять участие в развлечении, которое придумала Энни, я тебя пойму. Говорить о Саманте, находясь в борделе, я не считаю возможным. Так что ты выбираешь?

— Ладно… я иду за пальто.

— Тебе налить еще?

— Нет, спасибо, больше некуда. — Бойд провел рукой под подбородком и поудобнее устроился в кресле с прямой спинкой.

Мужчины беседовали, сидя в кабинете в лондонском особняке графа Гришэма.

Ремингтон подлил себе бренди.

— А тебе все не остановиться, — поддел Ремингтона Бойд. — Скажи, ты пьешь ради удовольствия или для храбрости?

— Бойд, давай договоримся, сегодня я вне досягаемости твоего жала, хорошо?

Едва граф поднес рюмку к губам, перед глазами его возникла картина: мертвенно-бледное лицо Саманты после того, как она одним глотком выпила полстакана бренди. Ее прелестная, но неудачная попытка предстать в образе опытной женщины тут же отразилась на лице выражением глубокого разочарования. Тогда Ремингтон будто кожей ощутил ненужный стыд, испытываемый девушкой, и ему захотелось поддержать ее и развеселить. Посещение книжного магазина было блестящим выходом из ситуации. Он видел, что она полностью растворилась в придуманном мире, и это было ему более приятно, чем…

— Рем?

Вопрошающий голос Бойда вывел Гришэма из состояния мечтательной задумчивости.

— Что?

— Что с тобой сегодня? Ты смотришь на бренди так, будто в рюмке кто-то притаился.

— Прошу прощения. — Рем отпил немного, отставил рюмку и спросил: — Как ты думаешь, Тэмплар и Хэррис справятся?

— Ты и сам знаешь, что они справятся. Полагаю, мы не для того сюда приехали, чтобы говорить о Тэмпларе и Хэррисе. И вообще мы не собирались говорить о делах. Мы приехали сюда, чтобы спокойно поговорить о Саманте Баретт.

— Позволю себе не согласиться с тобой, Бойд. Саманта Баретт — это как раз и есть дело. Бойд нахмурился:

— Ты совсем потерял рассудок, Рем. Граф тотчас выудил откуда-то копию списка судовладельцев, который вручил ему Бриггс.

— Ты внимательно прочел названия фирм, упоминаемых в этом списке?

— Конечно.

— Ты обратил внимание, что одна из них — судостроительная компания Бареттов?

— Какое откровение! Тебе и раньше было известно, что Саманта сестра Дрэйка Баретта.

— Когда сегодня днем я просматривал «Таймс», Саманта заметила…

— Так ты возил Саманту к Хэтчарду? — Брови Бойда непроизвольно поползли на лоб. — А я-то думал, что ты только возвратил ей отремонтированный экипаж…

— Я возвратил ей экипаж, а потом предложил отвезти ее в книжный магазин, чтобы она купила себе новую порцию рыцарских романов. Вряд ли это похоже на любовную связь.

— Само собой…

Рем откашлялся, стараясь не обращать внимания на неприкрытое недоверие, прозвучавшее в тоне приятеля, и продолжал:

— Как я уже сказал, Саманта заметила, что я читаю статью об исчезнувших английских кораблях, и мы немного поболтали об этом. Оказалось, что она в курсе того, что происходит с нашими судами. Она знает значительно больше, чем я предполагал.

— Рем… — Бойд всем телом подался вперед, — ты хочешь мне сказать, что девочка, которую в разговоре со мной ты настойчиво именуешь ребенком, владеет какой-то информацией о том, кто виновен в…

— Вовсе нет. Даже если она что-то и знает, она не отдает себе отчета в том, что владеет тайной. Но она, несомненно, присутствовала при многочисленных разговорах своего брата с компаньонами и конкурентами, содержание которых нам было бы очень невредно знать. — Рем положил ногу на ногу. — Бойд, если, проводя с ней время, я вызову ее на разговор о пропавших кораблях, весьма вероятно, что она сообщит мне сведения, для получения которых другими путями мне потребуются долгие недели.

— А если в ней проснется подозрение? Рем слегка улыбнулся:

— Саманта — самая доверчивая женщина, которую я когда-либо встречал. Ей и в голову не придет воображать что-нибудь иное, кроме чистой и верной дружбы.

— Дружбы? А что если невинное дитя воспылает к тебе совсем другими чувствами?

Улыбка на лице Рема потухла. Он крепко стиснул зубы.

— Совершенно необязательно, чтобы результатом наших отношений были чувства.

— Я мог бы оспорить это утверждение, но ты слишком упрям, чтобы прислушаться ко мне. Давай обсудим детали. Как далеко ты собираешься зайти?

— Я не собираюсь причинять ей вред, если ты спрашиваешь об этом.

— Так ты собираешься, использовав девушку, избавиться от нее?

— Черт тебя подери, Бойд! Давно ли ты стал благородным джентльменом?!

— Благородство здесь ни при чем. Это трезвый расчет. Дрэйк Баретт могущественный, влиятельный и — заметь — горячий человек. Ты накличешь на себя беду, если будешь играть с чувствами его сестры.

— Беду? Опомнись, Бойд! Мы ведем дело, связанное с интересом нашей державы!

— Скажи, пожалуйста, ты что… будешь ссылаться на правительственный кризис, когда герцог Аллонширский вызовет тебя на дуэль?

— А ему нет нужды знать о наших разговорах. И если я буду благоразумен, он ни о чем и не узнает. Камердинер Дрэйка поведал мне о том, что в настоящее время герцог обеспокоен скорым появлением на свет второго наследника. Сомневаюсь, чтобы он появился в Лондоне во время этого сезона.

— Беркшир находится в нескольких часах езды от Лондона, а слухи намного опережают любой вид транспорта.

— Ну все! Хватит! — взорвался Рем. — Судьба подкинула мне шанс, и я должен им воспользоваться. Не понимаю, что, черт возьми, с тобой случилось, Бойд? Наша с тобой задача заключается в том, чтобы отвести беду от отечества.

— Ты прав, но наша святая обязанность заключается и в том, чтобы торжествовала справедливость, — произнес Бойд, а глаза его говорили о том, что он прекрасно понимает, какие чувства руководят поведением его друга. Понимает и сочувствует. — Впрочем, это твое дело, Рем.

Ремингтон отвел взгляд и принялся пристально рассматривать микроскопическое пятнышко на ковре.

— Давай не будем ссориться из-за Саманты Баретт, — наконец предложил граф. — Она всего лишь крохотная ниточка, за которую надо потянуть, чтобы распутать огромный клубок тайн. Послезавтра ночью балом у Олмака откроется сезона. Ты только вообрази, сколько полезной информации я смогу там почерпнуть!

— Ну да, — согласился Бойд, — как всегда.

Вращение в светских кругах было бесспорной — и успешной — сферой деятельности графа Гришэма. Связь Рема с военно-морским министерством оставалась тайной для большого света. В глазах высокородных и высокопоставленных господ он был лихим повесой, который, оставив морскую службу, поспешил окунуться в удовольствия жизни. Рем вовсю использовал впечатление о себе как о гуляке и дамском угоднике: он посещал один за другим все объявленные балы, очаровывал мужчин и женщин и, дождавшись, когда они теряли всякую осторожность, выуживал те сведения, за которыми охотился.

Очень часто оказывалось, что представители древних и состоятельных родов, чьи фамилии значились в книге пэров Англии, потеряв расположение королевской семьи или просто глупо растранжирив состояние, становились предателями и ворами. Если Рему случалось услышать об известном лорде, находившемся в стесненных обстоятельствах, который вдруг начинал сорить деньгами, или о члене палаты лордов, которого вдруг начинали посещать таинственные зарубежные гости, он бил во все колокола, звон которых был хорошо слышен там, где следили за безопасностью страны. В девяти случаях из десяти инстинкт его не подводил, и преступников вовремя обезвреживали.

— Высший свет — в который уж раз — не заметит, как лишится своих секретов, — сказал Бойд. — Жаль только, что ему не суждено восхититься тем, как блестяще ты ведешь свою игру.

— Не блестяще, Бойд, а разумно. Что касается света, то совершенно естественно, что он таков, каков он есть. Пусть дамы и господа знают меня только с той стороны, какой я к ним поворачиваюсь. Кара ждет только тех, кто ее заслуживает.

— Помни об этом, когда будешь иметь дело с Самантой Баретт, — спокойно напутствовал друга Бойд, удивляя Рема тонкостью восприятия.

— Я сделаю все от меня зависящее, чтобы Саманта и ее чувства не пострадали от общения со мной, — нахмурившись, произнес Рем.

Бойд слегка откашлялся:

— Итак, мы остановились на том, что ты отвез Саманту к Хэтчарду. Надеюсь, она осталась довольна романами?

— Я полагаю, слова «осталась довольна» весьма невзрачны для описания отношения этой особы к любовным романам. — Рэм усмехнулся, вспомнив выражение лица слуги, которому предстояло перетащить в экипаж кипы книг, которые Саманте удалось отобрать в лавке всего за один час. — Стопка книг была выше, чем сама девушка. Правда, она уверяла, что ей будет достаточно двух недель, чтобы их все перечитать.

— Значит, через две недели тебе снова придется вести ее в лавку, не так ли? — лукаво осведомился Бойд, внимательно следя за выражением лица своего приятеля.

— Полагаю, что да.

Внезапно Бойд как бы сник.

— Кажется, мне пора немного отдохнуть. Нас ждут жаркие деньки. — Он встал. — Каким образом ты собираешься поддерживать отношения с магистратом? Может быть, тебе будет удобнее, если встречаться с Бриггсом буду я?

Рем облегченно вздохнул:

— Я собирался послать ему записку — шифрованную, разумеется — с одним из моих слуг, но так как ты здесь, а не у Энни… — Рем подошел к письменному столу, достал тончайший листик бумаги и перо. — Бриггс должен получить записку до рассвета, так чтобы люди из министерства успели подготовите все необходимое к завтрашнему полудню. Надеюсь, что так и будет.

— Сказано — сделано, — отозвался Бойд. Он подошел к окну и взглянул на чернильно-черное небо. — Пока темно, я отправлюсь к Бриггсу. Потом сосну пару часов и — в доки. — Он криво улыбнулся: — Постараюсь не заспаться, чтобы успеть позавтракать с нашими друзьями-наблюдателями прямо на пристани.

— Замечательно. — Рем закончил писать шифровку, сложил листок бумаги и протянул его Бойду. — Не мог бы ты подойти сюда завтра до сумерек? У меня уже будет информация из министерства.

— Хорошо, я зайду. Твой повар готовит лучше, чем мой. Рем даже не улыбнулся.

— На суше мы сильно избаловались, мой друг. Ты помнишь, что нам приходилось есть в море?

По усталому лицу Бойда пробежали темные тени.

— Рем, меня мучат не менее тягостные воспоминания, чем тебя, но те страшные дни мы уже пережили.

— Но меня до сих пор мучат по ночам кошмары… Все как наяву, — прошептал Рем. — А тебя? У тебя бывает такое?

— Иногда.

— И ты никогда не ропщешь на то, что тебе была уготована именно такая участь?

— Нет. — Бойд пригладил волосы. — И тебе не советую. Это бесполезно. Нам давно даны ответы на все вопросы. — Он поднял указательный палец вверх: — Я записался во флот, чтобы избежать давления со стороны матери и не дать ей возможности втянуть меня в текстильный бизнес. Ты же мечтал оставить свой след в истории и никак не хотел угомониться. — Распрямив средний палец, Бойд продолжал: — Я оставил военно-морской флот, потому что больше не хотел служить. Я чувствовал, что должен сделать что-то полезное, и ты дал мне эту возможность. Ты подал в отставку, потому что не смог больше смотреть, как льется невинная кровь, и твоя мечта о героическом поступке трансформировалась в мечту о справедливости. Что касается всего остального — смерти, жизненной пустоты, — на эти вопросы нет ответов, Рем. И не ищи их. Ты только зря мучишь себя. Ты не можешь изменить порядок вещей. Мы в руках нашей судьбы. Когда ты только поймешь это?

— Может быть, никогда.

— Никогда — это слишком длинный отрезок жизни, друг мой. — Бойд похлопал Рема по плечу. — Не пора ли примириться с самим собой?

— Не знаю, возможно ли это в таком уродливом и несправедливом мире, как наш.

— Но в нем есть место и красоте. Присмотрись внимательнее.

— Лучше я буду ее избегать. Красота рождает чувства, а я стараюсь избегать любых чувств, кроме убежденности и страсти. В своих убеждениях я нахожу утешение, а объятия страстных женщин развлекают меня.

— Ты все еще ищешь какие-то идеалы.

— Ты ошибаешься, Бойд. Мечты умерли очень давно. Вместе с мальчиком, который их придумал. Теперь я сугубый реалист и твердо стою на нашей грешной земле.

Бойд взглянул другу прямо в глаза:

— Теперь этого уже недостаточно. Год назад ты отметил свое тридцатилетие, я — двумя годами раньше. Может быть, в жизни нам суждено сделать несколько больше, чем выполнение то одной ответственной задачи, то другой?

У Рема от удивления брови поползли на лоб.

— Я и не догадывался, что ты чувствуешь себя несчастным.

— Не несчастным, Рем, просто одиноким Даже заезженные жизнью моряки должны иметь нечто осязаемое, к чему можно было бы вернуться в старости, разве не так? Нечто, что принадлежит только им.

Рем резко отвернулся от собеседника.

— Не знаю, Бойд. Честное слово, не знаю.

— Да… ты не знаешь, — печально согласился Бойд, натягивая пальто. — Молю Бога, чтобы это изменилось, Рем. Спокойной ночи.