Книга: Заря страсти
На главную: Предисловие
Дальше: Глава 2

Элейн Барбьери
Заря страсти

Любимый, твоя вера и поддержка помогли мне написать эту книгу. Спасибо за то, что ты всегда рядом.

Глава 1

25 июня 1863 года
Взрывы артиллерийских снарядов сотрясали землю под ногами у Ривы, но она мужественно продолжала взбираться на холм. Поддерживая под руку пожилую даму, она осторожно обходила воронки от разорвавшихся снарядов; сердце колотилось у нее в груди как бешеное.
Собравшись с духом, она оглянулась на разоренный Виксберг. С высоты холма город был виден как на ладони, но это зрелище угнетало: улицы опустели, вереница перепуганных горожан тянулась вверх по холму, чтобы переждать очередную бомбардировку в укрытиях.
Рива отвела взгляд от дороги и посмотрела на небо: красные всполохи словно разорвали его на множество кровавых ошметков, осколки снарядов падали на опустевшие улицы смертоносным дождем.
— Все мышки — по норкам! — услышала Рива чей-то зычный окрик и поморщилась. Кто-то из солдат, видимо, пытался шутить. И то правда — с чем еще можно сравнить это печальное шествие: укрытия, которые построили солдаты и горожане, были смешны и явно не смогли бы выдержать натиск войск северян.
Размышления Ривы прервал жалобный стон пожилой дамы, которую она все это время старательно поддерживала под руку. Женщина споткнулась и упала так быстро, что Рива не сумела удержать ее.
— Тетя Теодора! — вскрикнула она, и тут же худая рука женщины уцепилась за локоть Ривы. — Ну же, тетя, постарайтесь подняться! — Молящий шепот остался безответным: женщина была слишком слаба. Рива запаниковала. Несмотря на хрупкое телосложение Теодоры, она не сможет донести ее до укрытия, и на помощь окружающих ей рассчитывать не приходится.
Рива в отчаянии огляделась. Мимо нее плыли угрюмые лица людей: женщины, старики, дети; у каждого были сумки с вещами и жалкими остатками провизии — осада Виксберга длилась уже больше месяца. Многие несли на руках совсем маленьких детей.
Рива вновь перевела взгляд на Теодору, которая отчаянно пыталась взять себя в руки и собраться с силами для дальнейшего пути.
— Все будет хорошо, тетя. — Рива старалась говорить спокойно и уверенно, но ей с трудом удавалось справляться с дрожью в голосе. — До укрытия осталось совсем немного.
Однако это «совсем немного» еще надо было как-то пройти сквозь свист пуль и разрывы снарядов, когда каждый шаг мог стать последним.
Теодора с трудом поднялась на ноги и крепко ухватилась за Риву, но не успели они сделать и несколько шагов, как невдалеке вонзился в землю неразорвавшийся снаряд. Взрыв мог произойти каждую минуту, но еще более страшные последствия могла повлечь за собой паника.
Рива почувствовала, как напряглись застывшие рядом фигуры: все понимали, что бежать некуда. Остекленевшим взглядом девушка следила за происходящим. Наконец грянул взрыв. К счастью, никто не пострадал, но от взрывной волны тетя Теодора опять потеряла равновесие и упала.
Рива поняла, что на сей раз уже не сможет поднять старушку, и слезы хлынули из ее глаз. Как она ни старалась сдержать эмоции, ощущение беспомощности разрывало ее сознание на куски.
И тут, как будто в тумане, рядом возникла знакомая мужская фигура. Брат! Сильные руки легко подняли тетю Теодору с земли, а через мгновение кто-то ободряюще коснулся плеча Ривы. Девушка резко отпрянула, но тут же поняла, что бояться нечего.
— Чарлз! — радостно воскликнула она.
Ох, ну вот, теперь Чарлз увидит, что она плакала, совершенно как беспомощный ребенок. Только этого ей не хватало!
Она все еще пыталась справиться с внезапно нахлынувшими слезами, когда они вошли в укрытие, и в свете керосиновой лампы Рива увидела лицо брата. Серый мундир конфедератов был залеплен грязью. Мундир Чарлза Уайтхолла, помогавшего нести тетю Теодору, выглядел ненамного лучше. Чарлз искоса взглянул на Риву и быстро отвел взгляд, а потом молодые люди аккуратно положили Теодору на циновку, служившую постелью.
— В следующий раз, когда вздумаете совершить прогулку по холму, мисс Тео, уж потрудитесь выбрать более подходящую обувь. Ваши туфли больше подходят для бала. Сдается мне, янки должны бы заранее предупредить, что начнут бомбардировку: ведь это не дело, что у наших леди совсем нет времени привести себя в порядок перед этим торжественным событием, — пошутил Чарлз, проверяя пульс Теодоры.
Риве вдруг показалось, что нет никакой войны и не бежали они ни в какое укрытие, а просто вышли на прогулку в неподходящих туфлях, отчего тетя Теодора разнервничалась и упала в обморок.
— Вы, несомненно, правы, любезнейший доктор Уайтхолл, — слабо улыбнулась Теодора. — Надо бы попросить генерала Пембертона передать эту просьбу лично генералу Гранту.
— Я обязательно скажу об этом генералу Пембертону, когда встречусь с ним в следующий раз.
Чарлз Уайтхолл одарил пожилую даму приятной улыбкой; его лицо выражало безмятежную уверенность в том, что ничего страшного ни с кем из них не случится. И лишь когда он обернулся к своему другу и Риве, в глазах его промелькнула тень беспокойства.
— С мисс Лонгворт все будет хорошо, — сделав над со бой усилие, проговорил Чарлз. — Просто ей надо немного отдохнуть. Паника последних дней, долгая пешая прогулка по холму, взрывы — все это не способствует улучшению самочувствия.
Рива опустилась на колени рядом с тетей. Она смотрела на бледное лицо Теодоры, видела потухший взгляд, и в сердце ее яростной волной поднималась ненависть к янки. Ко всем янки на свете! Подумать только, еще месяц назад ее тетя светилась радостью, была здорова, для каждого у нее находилось теплое слово и ласковый взгляд… Да что там говорить, даже сейчас здесь, лежа на циновке в укрытии, она умудрялась ободряюще улыбаться своей племяннице.
Осада Виксберга длилась уже тридцать восемь дней, силы армии конфедератов, да и самих горожан, были на исходе. Неудивительно, что сердце тети Теодоры стало сдавать. Сама Рива тоже едва-едва держалась.
Краем уха девушка уловила приглушенный разговор двух мужчин. Она мгновенно обернулась к брату:
— Фостер, скажи мне, тетя Теодора и правда здорова? Ей ответил Чарлз Уайтхолл:
— Нет никаких причин для беспокойства, Рива. Сейчас твоя тетя вне опасности. — Он слегка обнял ее за талию.
Некоторое время зеленые глаза Ривы недоверчиво сверлили непроницаемое лицо молодого доктора, но все же в конце концов она позволила уверить себя в том, что здоровье ее тети в порядке. Высвободившись из объятий Чарлза, она обратила настойчивый взгляд к брату:
— Фостер, ты принес нам какие-то дурные вести? Я чувствую, что-то случилось.
— Ничего не случилось, Рива.
Фостер спокойным жестом коснулся ее плеча, и она почувствовала, что здесь и сейчас им действительно ничто не угрожает. Брат был на шесть лет старше ее, но это не помешало их близкой дружбе и умению понимать друг друга с полуслова.
Они казались такими разными — Рива и Фостер; трудно было поверить в то, что это брат и сестра. Фостер — рослый, мускулистый, светловолосый, с серо-голубыми глазами, Рива — хрупкая зеленоглазая брюнетка. Но они всегда понимали друг друга с полуслова. Вот и сейчас Фостеру не удалось скрыть от сестры своего беспокойства.
— Понимаешь… — неуверенно начал он. — Я просто не могу смириться с тем, что именно сейчас вынужден оставить вас с тетей одних в городе.
— О чем ты говоришь? — воскликнула Рива.
— Дело в том, что необходимо доставить послание генералу Джонстону. Для выполнения этого задания генерал Пембертон искал офицера, хорошо знакомого с окрестностями Виксберга, ну и я… Наша победа напрямую зависит от помощи генерала Джонстона, Рива.
— Да, но почему именно ты должен ехать, Фостер? Здесь полно других офицеров, прекрасно знакомых с…
— Генерал считает, что я лучше всех могу справиться С» этим заданием.
— Да, но как же я…
— Тебе не надо беспокоиться, Рива. Вы с тетей не останетесь без поддержки. Чарлз специально приехал со мной, чтобы помочь вам, пока я буду в отъезде.
— Я вовсе не беспокоюсь за нашу безопасность, я боюсь за тебя, Фостер! Ты можешь попасть под обстрел…
— Чтобы этого не произошло, я собираюсь выехать сегодня ночью.
— Ночью? — Да.
Рива уже была готова обрушиться на брата с упреками и предостережениями, когда их взгляды неожиданно пересеклись, и она увидела в светлых глазах Фостера уверенность в правильности принятого решения. Это означало, что спорить бесполезно. Что ж, ей остается только глубоко вздохнуть и… пожелать ему удачи.
— Когда ты едешь, Фостер?
— Через пару часов. Я должен как можно скорее прибыть в штаб генерала Пембертона для получения указаний, но по крайней мере рад, что оставляю вас с тетей Тео в надежных руках. — Он перевел взгляд на безмолвную фигуру друга, вежливо ожидавшего в сторонке. — Мне повезло, Рива, — Чарлз сам предложил свою помощь.
Рива рассеянно улыбнулась Чарлзу, и тут же что-то заставило все ее тело напрячься: в его карих глазах горели чувства гораздо более глубокие, чем простое желание помочь другу.
— Пока Фостер будет в отъезде, ты можешь во всем рассчитывать на меня, Рива. — Пока он говорил, его взгляд был прикован к ее губам. Казалось, он взял себя в руки только усилием воли. — Ты прекрасно знаешь, что я полностью предан вашей семье. С того дня, как твой брат впервые привел меня в ваш дом, вы стали для меня родными людьми.
Легкая улыбка скользнула по губам Ривы при воспоминании об этом дне. Тогда Чарлз был еще студентом-медиком. Кажется, это случилось несколько лет назад.
— О да, я помню тот день, — отозвалась Рива. — Ты тогда еще не был доктором, а я — я была ребенком.
— Прекрасным ребенком!
Рива была тронута этим неожиданным комплиментом и благодарно чмокнула Чарлза в щеку. Но еще более неожиданной оказалась его ответная реакция: он крепко обхватил ее за талию и пробормотал срывающимся голосом:
— Ваша семья очень дорога мне, Рива. Прошу, обещай, что, если что-то случится, ты позовешь меня, как позвала бы своего брата. В последние дни осады я уделял вам не слишком много внимания, но ты же понимаешь, сколько людей нуждались в моей помощи! Однако теперь все будет иначе, обещаю тебе.
Доктор Уайтхолл никогда не отличался пылкостью чувств, и Рива слегка растерялась; она даже покраснела.
В этот момент где-то совеем рядом прогремел взрыв, и сверху на них посыпались ошметки грязи, но, как это ни странно, Рива была почти благодарна янки за этот взрыв он избавил ее от деликатных объяснений с Чарлзом Уайтхоллом.
Рива бросила быстрый взгляд на Теодору, которая, с трудом открыв глаза, попыталась подняться, но тут же вновь бессильно откинулась на циновку и закрыла глаза.
Удостоверившись, что тете по крайней мере не стало хуже, Рива обернулась к брату. Она даже сумела изобразить на лице слабое подобие улыбки.
— У меня будет к тебе одна просьба, Фостер: когда ты прибудешь в штаб генерала Джонстона, передай ему, пожалуйста, что, если возникнет необходимость, женщины Виксберга готовы сражаться бок о бок со своими мужчинами. Передай ему, что мы верим: Бог на нашей стороне; осада не поколебала нашей уверенности в том, что мы боремся за правое дело.
Фостер коротко кивнул. Было заметно, что слова Ривы тронули его сердце. Стараясь не показать этого, он шагнул вперед и нежно обнял сестру. Нотки гордости прозвучали в его голосе:
— Сила Юга в сердцах наших женщин. Не позавидую тому янки, который посмеет на нее посягнуть. — Улыбнувшись, Фостер перевел взгляд на Чарлза: — Ну что, друг мой, пора нам покинуть это милое местечко. Понимаю, что ты был бы рад провести еще пару незабываемых часов в обществе моей сестренки в этой уютной норке, но надо помнить и о долге: тебя ждут твои пациенты, а мне еще нужно закончить кое-какие дела, прежде чем я отправлюсь в штаб генерала Джонстона.
Напоследок Чарлз вновь повторил свою просьбу:
— Рива, прошу, не забудь, что ты обещала сразу же позвать меня, как только тебе понадобится помощь.
Глубоко тронутая такой заботой, Рива ответила ему проникновенным взглядом.
— Спасибо, Чарлз, я не забуду, — тихо ответила она. Попрощавшись, мужчины покинули укрытие, и еще некоторое время Рива обеспокоенно следила, как они спускаются с холма, почти не обращая внимания на по-прежнему рвущиеся вокруг снаряды.

 

3 июля 1863 года
В укрытии, рассчитанном на небольшую семью — тетю Теодору, Риву, Фостера и их раба Генри, — собралось шестнадцать человек, и поэтому дышать было почти нечем. Фитилек керосиновой лампы то и дело мигал, угрожая совсем погаснуть.
За последние дни постоянные обстрелы разрушили несколько соседних укрытий, так что пришлось Риве и тете Тео потесниться. Правда, Генри на днях убило шальной пулей, а Фостер до сих пор не вернулся с задания.
Боже, его нет уже семь дней. Целую неделю! Рива заставляла себя не думать о самом страшном, но предательские слезы то и дело наворачивались ей на глаза. А тут еще смерть бедного Генри! Именно ему они с тетей обязаны тем, что их укрытие до сих пор не разрушено. Генри немало над ним потрудился: укрепил стены и потолок и даже застелил пол циновками, чтобы у женщин не мерзли ноги.
Генри — единственный из девяти рабов тети Тео, который не сбежал к янки; он оставался верным их семье до последнего дня своей жизни… так глупо оборвавшейся жизни! С тех пор как они с тетей были вынуждены покинуть усадьбу «Серебряные дубы» и перебраться в Виксберг, Генри всегда оставался с ними. И что же ему досталось в награду за преданность? Смерть от руки так называемых освободителей, вот что!
Впрочем, смерть теперь подстерегала повсюду, смерть вошла в Виксберг и не собиралась сдавать своих позиций. Во дворе маленького дома тети Тео разорвался снаряд. Рива была даже рада, что тетя уже ничего этого не видела — почти всю неделю она пролежала в полузабытьи.
Девушка перевела тревожный взгляд на дверь. Ей кажется или взрывы действительно стали реже и стрельба стихает? Она хотела бы с кем-нибудь поговорить об этом, но все вокруг спали.
На соседней циновке спала Эмили Дансворт; трое маленьких детей прильнули к ее груди, как котята прижимаются к маме-кошке. Чуть подальше устроилась беременная Мэрили Симмонс. Рива опасалась, что роды им придется принимать прямо здесь. Младший брат Мэрили и двое их рабов поочередно дежурили у входа в укрытие, но сейчас все трое крепко уснули.
Кроме них, в палатке были еще Эмма Уинслоу с двумя детьми и Констанс Пирс с сыновьями — подростком и совсем малышом. Все они тоже спали. За последние дни всем пришлось пережить много страшных минут, но здесь и сейчас они чувствовали себя в относительной безопасности.
Осторожно обойдя спящих, Рива выбралась из укрытия. Кажется, обстрел и вправду закончился. Теперь стрельба слышалась только где-то вдалеке.
Рива сделала несколько осторожных шагов и огляделась. Более мрачное зрелище трудно было себе представить. Землю вокруг испещрили черные воронки взорвавшихся снарядов, почернела даже трава, а в воздухе витал устойчивый запах пороха.
На фоне картины полного разрушения Рива увидела, как из-за холма неторопливо восходит солнце. Она тяжело вздохнула. Боже, сколько солдат армии Конфедерации уже никогда не увидят рассвета, потому что для них сегодняшняя ночь стала последней! Неужели среди них и ее брат? Неужели Фостер никогда не вернется?
Даже сейчас, когда канонада стихла, прогулка по холму была небезопасна, но сил сидеть в укрытии у Ривы больше не было, поэтому она решила рискнуть и, выбравшись на тропинку, дошла до того места, откуда открывался вид на Виксберг. В городе все это время продолжались бои. Как странно — здесь уже благословенная тишина, а там по-прежнему ад.
Рива тряхнула головой, отгоняя грустные мысли, и стала наблюдать за тем, как холмы начинали оживать. То там, то тут из укрытий показывались встрепанные головы, удивленные и ободренные тем, что стрельба стихла. Горожане выбирались из укрытий, переглядывались, перекидывались тихими репликами.
Рива, стоя в сторонке, смотрела на эту печальную пародию на мирную жизнь, как вдруг из-за холма показалась чья-то фигура. Человек приближался, и сначала Рива разглядела серый мундир армии конфедератов, а потом узнала знакомые черты. Чарлз!
Девушка кинулась к нему, и лицо ее осветилось улыбкой.
— Чарлз! Есть новости от Фостера? — Она взглянула ему в глаза, и улыбка тотчас растаяла, будто ее и не было вовсе. — Он ранен?
Чарлз торопливо покачал головой:
— Нет-нет, у меня пока никаких новостей от Фостера. — Он приблизился к ней вплотную и обнял за талию, увлекая в сторону от линии укрытий. — Как тетя Тео? Как у вас прошла ночь? — Окинув ее жгучим и беспокойным взглядом и так и не дождавшись ответа, он продолжал: — В городе сейчас опасно. Впрочем, и здесь, конечно, тоже. Я так волнуюсь за тебя, Рива. Каждую минуту молюсь, чтобы с тобой ничего не случилось, потому что… — Он прервал себя на полуслове, тряхнул головой, будто отмахиваясь от ненужных мыслей, и закончил уже более спокойным голосом: — Прости, Рива, я трещу без умолку и говорю глупости. Просто когда я узнал, какие в городе ходят разные слухи, то первым делом подумал, как там ты… и тетя Тео.
— А что за слухи, Чарлз?
— Ну… так… просто слухи.
— Чарлз, ради всего святого, говори, что еще случилось?
— Ходят слухи, что сегодня на рассвете генерал Пембертон вывесил белый флаг.
— Белый флаг? Ты хочешь сказать, что мы сдались? Хочешь сказать, что все жертвы напрасны?
— Пока это только слухи: кто-то сказал кому-то, а тот передал дальше — ничего определенного…
— Но ты сам веришь в эти слухи?
— Трудно сказать… Рива похолодела.
— Чарлз, умоляю, скажи мне правду!
— Ну хорошо… — задумчиво протянул он, окинув ее странным взглядом. — Дело в том, что у меня есть кое-какая конфиденциальная информация. Надеюсь, ты понимаешь, что я говорю об этом только тебе. Может, и не надо было бы говорить, но я считаю, что лучше заранее подготовиться к худшему.
— К худшему?
— Да. Этой ночью был ранен нарочный из штаба генерала Пембертона; его привезли ко мне, и пока я делал ему перевязку, он бормотал о том, что генерал Пембертон хочет просить генерала Гранта о перемирии в честь Дня независимости. Следовательно, это произойдет завтра.
— Но, Чарлз, мы не должны сдаваться, тем более после всего, что уже вынесли!
— Тише, прошу тебя! — прошипел Чарлз, мягко прижимая палец к ее губам. — Нельзя допустить, чтобы среди жителей началась паника. Давай сохраним эту информацию в тайне.
— Ох, Чарлз, я просто не могу…
— И все-таки прошу, возьми себя в руки!
Рива, опустив голову, замолчала; Чарлз, взяв ее за подбородок, заставил ее посмотреть ему в глаза.
— Поверь, я бы отдал все на свете за то, чтобы сказать тебе сейчас, будто все это вранье, но нарочный передал мне, что генерал Пембертон планирует встретиться с генералом Грантом около полудня. Если днем обстрел прекратится, значит, генералы договорились.
— Похоже, генерал Пембертон не верит в то, что Фостеру удастся добраться до штаба генерала Джонстона, или у него есть информация, что Фостер схвачен, ранен, возможно, убит… О Боже, Чарлз!
— Ну что ты, все это не имеет никакого отношения к Фостеру, — мягко отозвался Чарлз, легко проводя пальцами по ее щеке. — Просто позиции генерала Джонстона находятся далеко от Виксберга, и ему в любом случае непросто прийти к нам на помощь…
— Ты думаешь, что с Чарлзом все в порядке? — Рива подняла на него свои прекрасные зеленые глаза. Было заметно, что Чарлз колеблется. Однако он сумел взять себя в руки и твердо ответил:
— Я полагаю, Фостер жив, хотя и не могу этого объяснить — просто чувствую, что с ним ничего не случилось. А ты?
— Да, — со слабой улыбкой отозвалась Рива. — Я тоже так чувствую. Дай Бог, чтобы мы оказались правы.
Даже сейчас Чарлз не мог отвести от Ривы глаз. Война не тронула ее цветущей красоты, и он мог бы — нет, он хотел бы! — любоваться ею часами.
Опасаясь, что эмоции могут перехлестнуть через край, он быстро объяснил девушке, как следует вести себя, если слухи о капитуляции окажутся верными.
— Если днем станет ясно, что осада Виксберга снята, вам с тетей надо обязательно вернуться в город. Запрись в доме. Если янки войдут в город, не нервничай, не делай резких движений, — холодная вежливость в данном случае лучше бурного проявления эмоций. Я приду, как только смогу.
Рива долго не отвечала. Чарлз терпеливо стоял рядом, держа ее за руку. Когда она наконец заговорила, голос ее звучал тихо и отрешенно:
— Хорошо, я все понимаю, Чарлз.
Оставшись одна, Рива устроила себе на холме наблюдательный пункт. Весь день прошел в тревожных предчувствиях, а под вечер она неожиданно услышала, как где-то вдалеке протрубила труба. Ни разу за время осады она не слышала такого звука. Постепенно стрельба сошла на нет: сначала смолкли огневые батареи армии конфедератов, потом замолчали и пушки северян. Тишина повисла над холмами, и Риву охватило отчаяние.

 

4 июля 1863 года 8.30
Впервые за последнюю неделю Рива проснулась в своей собственной постели в виксбергском доме тети Тео. Утро выдалось тихим и солнечным, но девушка, лежа в постели, напряженно прислушивалась к звукам за окном. Так ничего и не услышав, она впервые подумала, что стрельба — не самое страшное в жизни. Для тех, кто вынужден сдаться, гораздо страшнее, когда все звуки стихают — это означает, что надеяться больше не на что.
Встав и одевшись, Рива заглянула в комнату к тете Тео, а убедившись, что та еще спит, быстро выскользнула на улицу.
Теперь уже всем вокруг стало очевидно, что генерал Пембертон сдал город, хотя официального объявления о капитуляции еще не прозвучало. Надеяться действительно больше было не на что и не на кого.
От грустных мыслей Риву отвлекло появление одинокого всадника вдалеке. Присмотревшись, она заметила на всаднике синий мундир армии северян. Не поверив своим глазам, Рива присмотрелась внимательнее. Сомнений не оставалось — это действительно был северянин.
Сердце девушки предательски застучало. Она стояла, будто оцепенев, следя взглядом за одинокой фигурой на лошади. Неожиданно в голове ее промелькнула мысль, что это только «первая ласточка» и скоро в оставленный южанами город войдет вся армии противника. Оцепенение прошло, и Рива во весь опор побежала к дому тети Тео.
Вбежав в дом и едва успев отдышаться, она услышала голос тети:
— Дорогая, это ты?
Глубоко вздохнув, Рива постаралась ответить как можно спокойнее:
— Да-да, тетя Тео, это я. — Она поднялась на второй этаж и вошла в небольшую комнату. — Все кончено: мы проиграли. Виксберг сдан.

 

Полдень
За рекой возле холмов отряды армии северян под звуки боевого марша направлялись к покоренному Виксбергу. Огневые батареи южан молчали, и даже вся окрестная природа как будто затаилась в ожидании.
Улицы Виксберга встретили победителей гробовой тишиной. Двое подвыпивших негров прокричали приветствия — и все. Двери домов были заперты, ставни закрыты, создавалось впечатление, что, несмотря на поздний час, город еще не проснулся.

 

15.00
Рива вновь осмотрела город с холма. Как часто, пока длилась осада, она поднималась сюда, чтобы посмотреть, не передвинулась ли линия фронта, не удалось ли конфедератам оттеснить противника. Но даже тогда картина не выглядела такой угнетающей, как теперь.
Город заняли вражеские солдаты: они громили лавки, врывались в оставленные дома, крушили все на своем пути. Некоторые устраивали щедрые трапезы прямо посреди улицы. Зачастую к ним присоединялись и оголодавшие за время осады солдаты Конфедерации. Видя такое, Рива не находила себе места от стыда и гнева.
Со стороны реки к городу двигались повозки с провиантом — сомнительная милость победителей по отношению к побежденным.
В конце концов Рива решила, что видела уже достаточно и ей пора вернуться к тетушке, чтобы запереться в доме, как велел Чарлз.

 

17.00
Стоя на крыльце Лонгворт-Хауса, Рива и Теодора провожали бесстрастным взглядом колонны армии северян. Улицы были запружены синими мундирами, и жителям Виксберга не оставалось ничего другого, как принять свое поражение с высоко поднятой головой. Это была нечестная победа: город просто взяли измором; и все же женщины были готовы и дальше голодать и прятаться в укрытиях столько, сколько будет необходимо, но генералы решили иначе.
Рива искоса взглянула на тетю — лицо седовласой леди оставалось непроницаемым. Ни капли слабости, ни слезинки. И тогда девушка почувствовала невольную гордость: какие бы еще испытания ни уготовила им судьба, они примут их с честью.
Неожиданно Рива поймала на себе взгляд одного из вражеских офицеров, проезжавших мимо их дома в колонне армии северян. Черные глаза прожгли ее любопытным взглядом и тут же будто исчезли, растворились в общей суматохе. Повинуясь какому-то непонятному порыву, Рива еще пару минут пыталась разглядеть незнакомца среди других «синих мундиров», но тщетно.
Вскоре парад победителей закончился, и они с тетей, не сказав друг другу ни слова, вернулись в дом.
Дальше: Глава 2