Глава 4
Эйдриан шел к ней, ступая по низкой траве. София не могла отделаться от ощущения, что он обладает не только властной аурой, но и таинственным магнетизмом. И тут же отругала себя за трепет, который вызывала в ней его снисходительная улыбка.
Камилла преградила ему дорогу, что дало Эйдриану повод остановиться. Оцелот Камилла, размером не больше средней собаки, требовала осторожного обращения.
— Она живет среди людей с самого рождения, — объяснила герцогиня, подзывая Камиллу к себе. От ее глаз не укрылась реакция Эйдриана. — Не стоит бояться.
Он пожал плечами:
— Лишать свободы диких животных в научных целях — это я понимаю, но…
— …но содержать их в неволе ради женской забавы противоестественно. Вы это хотели сказать? Что ж, я согласна. Камилла принадлежала иностранному дипломату, который задумал жениться. Его невеста боялась ее, и он решил пристрелить Камиллу. Тогда я взяла ее к себе. — Она почесала Камиллу за ухом, и та потянулась, совсем как огромная полосатая кошка.
Эйдриан прислонился спиной к дереву, его вероломная привлекательность лишала Софию покоя. Ей казалось, что он гораздо ближе, чем был на самом деле.
— Все животные попали к вам подобным образом? Бездомные и брошенные?
— Нет, крупные животные достались мне вместе с загородным замком. Прошлый владелец содержал маленький зверинец. А когда он оставил замок, то и зверинец перешел ко мне. Одна птица развлекает вас, поэтому вам дают вдобавок другую. Вы готовы взять собаку, а ее братья умоляют взять и их.
— Конечно, жестоко отказывать. — Он протянул руку к Камилле. Она презрительно проигнорировала его жест.
— В отличие от моих слуг и собак Камилла относится к вам подозрительно.
— Я чужой. Ей не знаком мой запах. И в отличие от ваших собак она женского пола. Они часто гораздо осторожнее, чем мужские особи, но и их можно приручить терпеливым, хорошим обращением.
— Так вот почему вас послали за мной, мистер Берчард? Потому что вы знаете, как приручить женщину?
— Я говорил о четвероногом существе, не о человеке.
— Не увиливайте! Что вам рассказывали обо мне?
— Очень немного.
— Как я понимаю, вы были шокированы, увидев меня в подобной обстановке?
— Ваш выбор развлечений меня не касается. Найти вас и быстро доставить в Англию — вот моя миссия.
— Вы здорово потрудились. Чарлз рассказал мне, как вы за одно утро успели сделать столько, на что обычно уходит неделя. У вас есть какой-то опыт в подобных делах, вы занимались бизнесом или служили в армии?
— Не занимался ни тем, ни другим, хотя в молодости состоял в должности помощника министра иностранных дел. И иногда сопровождал послов, которые отличались такой беспомощностью, что без меня они не могли обойтись.
— И теперь вас послали за строптивой герцогиней, которая не желает возвращаться домой? — спросила она, чувствуя, как мурашки пробежали по спине при мысли о том, что ждало ее на родине.
Он заметил. Не говоря ни слова, снял сюртук и набросил ей на плечи.
Ничего особенного, так мог поступить любой джентльмен. Всего лишь приятная любезность. Тем не менее внимательный жест настолько проник в ее душу, что она дрогнула. Сердце, отвыкшее от подобных действий, зашлось в груди, что еще раз доказывало, насколько печально ее существование в чужой стране, несмотря на ее четвероногих друзей, развлечения и поклонников.
В нынешнем году май в Париже выдался на редкость холодный, но Эйдриан чувствовал себя вполне уютно без сюртука, в темном шейном платке и сером шелковом жилете. И казался совершенно неотразимым. Наверное, его и выбрали, потому что он мог заморочить голову любой женщине.
В глубине души София хотела, чтобы он продемонстрировал свое искусство обольщения. Ах, хотя бы на мгновение ощутить близость и потом лгать себе, что он не просто выполняет миссию, а действительно увлечен ею! Она имела опыт в подобных вещах.
В его присутствии София не узнавала себя, становилась глупой. Более того, испытывала острое чувство ностальгии по родной стране. Она недаром избегала английской колонии в Париже. И совсем забыла, насколько приятно общаться с соотечественником. В такой момент ей казалось, что они очень близки, хотя совсем не знали друг друга.
— Мистер Берчард, я не просто так не живу в Англии, у меня есть причины, по которым я даже не езжу туда.
Эйдриан присел на другой конец скамьи, откуда мог наблюдать за Камиллой.
— Я понимаю, что у вас были причины, но сейчас пора забыть о них.
— Вы рассуждаете слишком самонадеянно. Неужели вы из тех мужчин, кто полагает, что у женщины нет забот, стоящих внимания?
— Я тот мужчина, который верит, что сейчас там такое время, когда всеобщее благо важнее любого личного интереса.
— Я понимаю, но мы должны найти иной способ моего представительства. Я дам вам письма, где будет написано все, чего от меня ждут. Я дам вам кольцо отца, и другие люди смогут говорить от моего имени.
— Вас должны видеть в ваших округах. Другого пути нет. — Повернувшись к Камилле, он протянул руку. Животное недовольно принюхивалось. — Если бы существовал другой способ, я с радостью освободил бы вас, не вдаваясь в причины вашего отказа семье и родине.
София подумала, что слышит приглашение довериться. Конечно, приятно… Но что она могла сказать? Что могла предъявить в свое оправдание? Ее история стара как мир — женщина, которая обнаружила, что родилась только для того, чтобы ее использовали. И вот теперь мужчина собирается увезти ее с собой, чтобы ее опять использовали.
Он элегантно покорил Камиллу, всего лишь пройдясь одним пальцем по ее носу. Мурлыкая от удовольствия, Камилла потянулась. Поднявшись на лапы и изогнувшись в спине, она терлась о его ногу. Без особого труда Эйдриан Берчард приручил существо женского пола.
София следила за движениями его руки как загипнотизированная. Его пальцы, пробираясь сквозь густую шерсть, почесывали спину оцелота. На какой-то момент ей почудилось, что его ладонь лежит на ее коже, согревая ее тело уверенной, властной лаской. О Господи, она чувствовала, что готова тоже заурчать вместе с Камиллой!
Еще один союзник потерян. Он сумел переманить Камиллу. За ужином она, без сомнения, останется одна.
Какая-то суета возле дома привлекла ее внимание.
«Что ж, — подумала она, — может, и не совсем одна».
Жак, Дитер, Аттила и Стефан вошли в сад. Заметив герцогиню, сидевшую под цветущей грушей, они направились к ней.
— Вы рассказали им, — проронила она.
— Да.
— Я не могу оставить их.
— Вы не можете спуститься с борта королевского корабля вместе с четверкой сопровождающих. И еще, прежде чем они подойдут к нам, спешу предупредить вас, что Жак решил, будто я имею на вас права.
— Вы хотите сказать, что позволили Жаку думать, что вы мой любовник? — спросила она, поднимая на него свои лучистые зеленые глаза.
— Он думает, что я человек из вашего прошлого. Или занимал место вашего любовника в прошлом, не знаю.
София разглядывала молодых людей, устремивших на нее свои взгляды. Их лица внезапно стали очень серьезными, более того, испуганными.
Она выдала самую очаровательную улыбку. Однако ее радушие не значило ничего, темный взгляд Эйдриана остановил их. Они застыли в тридцати шагах, обсуждая ситуацию.
Эйдриан вежливо заметил:
— Я бы мог помочь, если бы знал, за кого они меня принимают.
— Мне и так ясно. Пока я жила здесь, мне пришлось сочинить события моего прошлого, чтобы обезопасить себя, — объяснила она. — Случайно я привлекла внимание одного мужчины, пыл которого хотела охладить. И тогда я нашла лучший способ — выдумать себе мужа.
— Все хорошо, за исключением того, что вы никогда не были замужем. Ведь даже во Франции о такой женщине, как вы, наверняка известно все, начиная с рождения.
— Но я выдумала особенного мужа. Кто-то совершенно невероятный и очень опасный, обладающий жутким характером. Он как будто участвовал в пяти дуэлях, и на его счету четверо убитых. Если он узнает смельчака, уделяющего мне особое внимание, можно только предположить, что он с ним сделает.
— Как вы объяснили, почему он опасный и почему его нет рядом с вами?
— Он выполняет секретную миссию английского правительства. И уже несколько лет находится по делам службы в Турции и на Балканах.
Эйдриан недоверчиво покачал головой:
— Какая нелепая сказка!
— Вы думаете? — удивилась она и продолжала: — Но более того, даже мой отец никогда не знал о нашей женитьбе, поэтому мы не могли жить открыто.
Трое молодых людей пытались собраться с духом. Аттилу избрали главным.
— И со смертью вашего батюшки вы…
— Жак пришел к заключению, что, видимо, приехал мой таинственный супруг, чтобы предъявить на меня права, — она вздохнула, — я совершенно забыла, что открыла Жаку свой секрет, когда мы познакомились.
Аттила вышел вперед и изысканно поклонился:
— Мистер Берчард, мы бы хотели переговорить с вами. София округлила глаза.
— Предоставьте это мне, мистер Берчард. Я сама поговорю с моими друзьями… Я должна объяснить ошибку.
Эйдриан наклонился к ней:
— Джентльмены желают говорить со мной, моя дорогая. И еще нам пора отбросить официальный тон. Я должен внести ясность и не готов продолжать игру.
Она уставилась на него. «Моя дорогая»? «Игру»? О Господи! Он, кажется, вошел в роль. Эйдриан обратил внимание на Аттилу. Тот с трудом проглотил комок в горле, так что дернулся кадык.
— Мистер Берчард, мы чувствуем некоторую необходимость разобраться в происходящем, — начал Аттила. — Софи, как оказалось, ваша жена. Она столь великодушна, что оказывала гостеприимство бедным художникам, приехавшим в этот чудесный город, весьма разорительный для их кошельков.. Ее салон открыт для ведущих представителей искусства, что само по себе бесценно. Короче, нам четверым посчастливилось ощутить на себе покровительство такой грандиозной женщины. Мы не хотели бы, чтобы вы усомнились в том, что наши отношения с ней носили исключительно невинный характер.
София почувствовала, как к ее щекам приливает кровь. — Аттила, произошло смешное недоразумение… — пробормотала она.
— На самом деле я никогда не предполагал, что кто-то из вас мог оскорбить мою жену, — перебил Эйдриан. — За исключением принца Стефана, разумеется.
Трое мужчин вздохнули с облегчением, Стефан занял вызывающую позу, но выглядел неважно.
— Будем считать, что мы уладили дело. Пока… пока я не расспрошу саму леди и не узнаю правду.
Глаза Аттилы расширились от ужаса. Он упал на колени перед Софией:
— О, kedvesem (милая (венг.).), из-за нас вы попали в такое нелепое положение! Мы оказали вам плохую услугу. Мы всего лишь думали развеять подозрения, которые, как вы заметили, присутствуют у мистера Берчарда. Ситуацию можно рассматривать как обычное заблуждение супруга, не сознающего вашего исключительного благородства.
— В том случае, если он…
— Посмотрим, чем все закончится, — прервал Эйдриан. — После того как я переговорю с герцогиней и узнаю, кто позволял себе непристойные предложения, я разберусь с каждым из вас.
Ничего не скажешь, плохая перспектива. Стефан побледнел, да и все приуныли. В свое время каждый делал подобное предложение раз-другой. В нем не заключалось ничего неожиданного. Если вам оказывают покровительство и вы уверены, что патрон будет счастлив принять вашу благодарность… Когда щедрый дар исходил от женщины, подразумевалось, что юному представителю богемы ясно, какой вид услуг от него ждут.
Аттила взял руку Софии и прижался к ней губами.
— Istenem, Istenem! (Господи, Господи! (венг.)). Моя прекрасная леди, если бы я знал! Жак рассказал нам, но только сегодня утром… Мы пользовались вашей добротой, не подозревая, насколько она опасна для вас. Я так виноват…
— О, ради Бога, я все собираюсь объяснить вам, что он не…
— Ей ничто не угрожает. Вам — да, — вступил в разговор Эйдриан. — Дело в том, что по прошествии многих лет моя милая София забыла, кто ее господин. Что ж, мне придется напомнить ей, но, уверяю вас, для нее нет ничего опасного. Жак держался сзади, но теперь вышел вперед:
— Вы говорите как какой-то бандит с большой дороги, а не джентльмен. Совершенно недопустимо, если вы, пусть даже в гневе, тронете ее хоть пальцем. Она рассказывала, что вы жестокий, дикий человек, но такой грубости я никак не ожидал.
Темная бровь взметнулась над еще более темным глазом.
— Так вы вот как говорили обо мне своим любовникам, моя дорогая? Жестокий, дикий…
Она поднялась и заставила Аттилу встать.
— Ради всего святого, Берчард, взгляните, что вы сделали. Жак, он не собирался кусать меня. Как не собирается обидеть кого-то из вас. — Она скинула с плеч сюртук Эйдриана и бросила ему. — Ну как? Вы насладились? Довольны? Скажите им, что поступили так из лучших побуждений. — Она смотрела на своих друзей, повернувшись спиной к Эйдриану. — Он не мой муж. Я впервые увидела его вчера ночью. Стефан подтвердит, что мне пришлось заглянуть в его визитку, чтобы узнать его имя.
— Обычная уловка, чтобы скрыть наши отношения, — раздался голос Эйдриана из-за ее спины. — Отречение от меня не приведет ни к чему хорошему, моя дорогая.
— Он лжет и распоряжается, не имея на то никакого права.
— Если у мужа нет прав, то скажите мне, джентльмены, у кого они есть?
— Он приехал, чтобы заставить меня вернуться в Англию. Я ответила ему, что не поеду, но вместе с тем, мои дорогие, мне кажется, путешествовать так прекрасно! Вы не прочь присоединиться ко мне? Я решила посетить Италию.
Застыв, словно живая картина, ее поклонники смотрели на нее, не скрывая удивления.
После пяти секунд полного оцепенения Аттила пришел в себя и, хлопнув в ладоши, ликующе воскликнул:
— Италия?
Голос, отнюдь не радостный, послышался как раз из-за спины Софии:
— Италия?
— Сначала Венеция, — защебетала она, прерывисто дыша, — Равенна, затем Рим и, наконец, Флоренция! Мы арендуем виллу на Тосканских холмах. Поверьте мне, путешествие будет грандиозно. Всем вам необходимо…
Она ощутила за своей спиной теплое мужское дыхание. Сильные руки властно обхватили ее за талию.
— Я вынужден прекратить ваши излияния, моя дорогая. Она тщетно пыталась вырваться.
— Друзья мои, все, что вам нужно, чтобы осуществить наши планы, — избавиться от этого человека, который ворвался в мою жизнь против моей воли. Свяжите его и отнесите на самый медленный корабль, плывущий в Англию.
Обмениваясь взглядами, они обдумывали ее предложение. Выступив на шаг вперед, Жак махнул рукой.
— Италия! — радостно крикнула она, пообещав ему приз.
— Смерть, — холодно возразил Эйдриан, снимая сюртук. Капитулируя, Жак поднял руки, с жалкой улыбкой глядя на нее.
— Несправедливо. — Она повернулась к своему противнику. — Вы всех запугали.
— А что мне остается делать? Сейчас же улыбнитесь мне, или я выставлю их вон, чтобы удостовериться, что они больше не смогут помочь вам в осуществлении очередного глупейшего плана, зреющего в вашей хорошенькой головке.
Он все еще не отпускал ее. Она чувствовала тепло его сильных рук через пояс, платье и корсет. Берчард не давал ей сдвинуться с места, несмотря на тщетные попытки сопротивления.
— Господи, — произнес он, провожая взглядом понуро уходящих из сада поклонников, — да они просто четверо жалких скитальцев. Совсем как животные в вашей гостиной.
Его близость сводила ее с ума, лишала сил, вселяла тревогу и будила желание.
— Не пытайтесь узнать, какое отношение они имеют ко мне. К тому же не только они жили здесь, были и другие за восемь лет, что я в Париже.
Его пальцы сжались с новой силой, словно он проверял, смогут ли они сомкнуться на ее талии. Она изогнулась, но он не отпускал ее.
— В таком случае, если один из них ваш любовник и готов рисковать всем ради вас, мне следует предупредить его, что с моим возвращением ни одна из его услуг не требуется.
Он привлек ее еще ближе к себе. Невольно ощутив его напряжение, она ахнула и отступила назад.
— Как вы смеете?! Вы забыли, с кем имеете дело! Наверняка существует закон, запрещающий ограничивать мою свободу. Просто неслыханно…
Его губы заставили ее замолчать.
Поцелуй длился недолго, хотя ей казалось — вечно. Эйдриан даже не пытался обнять ее, его руки по-прежнему лежали на ее талии. Со стороны это скорее походило на поцелуй прощания или приветствия между старыми друзьями, едва ли в нем присутствовала страсть. Некоторая вольность, и только, чтобы обескуражить Жака и остальных.
Но его нежность ошеломила Софию. Вкус сладкой истомы пронзил ее сердце ностальгией и желанием. Давно забытые эмоции пробудились внутри ее, пугая своей силой, от которой она почти задыхалась. И София сдалась, забыв о всяком сопротивлении. Она покорилась, дрожа и слабея. Юбки шуршали подле его ног, еще немного — и она сама начнет отвечать ему…
Эйдриан медлил. Он ласкал ее лицо быстрыми, трепетными прикосновениями, но оставаясь в рамках благоразумия.
Остановившись, он не торопился отпускать ее. Его теплая ладонь все еще лежала на ее щеке, даря ощущение нежности и комфорта. Ее возмущение иссякло, не успев родиться. Их глаза встретились. В них она увидела понимание того, что с ней происходит. Поцелуй, хотя и не имел ничего общего с сексом, был так опасно соблазнителен!
Эйдриан отошел, бросив взгляд на ее поклонников. Она зарделась, поймав улыбку Аттилы и хмурый взгляд Жака.
— Договоритесь с ними, о чем хотели. Если вы настаиваете, пусть следуют за вами примерно через месяц. Но только не Стефан.
— Почему?
— Вы ничего не помните? Не помните, как он напоил вас прошлой ночью?
— Напоил меня?
— Вы потеряли способность что-либо воспринимать, очень быстро пришли в невменяемое состояние. Ваш польский принц намеревался воспользоваться вашей беспомощностью, не спрашивая вашего позволения. Не знаю, что бы последовало дальше. Шантаж?
— Признаюсь, что кое-что припоминаю. И это меня заставляет задуматься о том, что на самом деле у него на уме. Если все так, как вы говорите, то приношу вам свою благодарность. Я сама хотела просить его об отъезде, а теперь не стану откладывать.
— Теперь в вашей просьбе нет необходимости, ведь вы сами уезжаете утром.
Его самонадеянный тон исключал отказ, что задевало ее самолюбие. Скорей всего он решил, что поцелуй дал ему полное право распоряжаться.
Он сделал несколько шагов к дому.
— Вы что-нибудь ели сегодня? Если нет, то поешьте, иначе не избежать приступа морской болезни при переправе.
— Идите, Берчард. Я приду позже. Мне нужно поговорить с ними.
— Я настаиваю, чтобы вы говорили в моем присутствии. Мне придется задержаться у вас допоздна, так как я не уверен, что все будет готово к рассвету. Если вы дадите мне слово, что не попытаетесь улизнуть в Италию или еще куда-нибудь, я найду себе комнату и не переступлю порога ваших апартаментов.
Камилла скулила, требуя освобождения. София отвязала поводок от ветки груши. Оцелот тут же подошел к Эйдриану, чтобы потереться о его ногу.
Эйдриан ждал. София неохотно подошла к нему и Камилле, и они втроем направились к дому.
Пусть он думает, что победил. Но настанет утро, и она не поедет с ним в Англию.
