Глава 9

Такого волнения из-за бала свет не видывал с тех нор, как принцесса Шарлотта посетила свое первое публичное празднество в Виндзорском замке. Хотя многие были уверены, что герцогиня Бомонт распростится со своей репутацией уже через несколько недель после прибытия в Лондон, – что ни говори, а все слышали истории о любовниках, которых она безжалостно бросала в Париже, – общество еще не отвергло ее, и, следовательно, каждый стремился посетить ее бал.

– Необходимо этим воспользоваться, – заявила мисс Шарлотта Тэтлок своей сестре Мэй. – Богу известно, эта герцогиня к следующей неделе может оказаться персоной нон грата.

– Я бы попросила тебя не говорить загадками, – фыркнула Мэй. Она смотрела в окно экипажа, пытаясь понять, чья карета следует за ними.

– Это не загадки, а латынь.

– Не вижу разницы. И кроме того, я знаю, почему ты так рвешься на этот бал.

– Повеселиться?

– О нет, дорогая Шарлотта! Ты просто надеешься, что ее дядюшка приедет в город повидаться с племянницей. Лорд Барнаби Рив.

– Я и забыла о нем, – довольно неубедительно пробормотала Шарлотта. – Разве он не отправился в деревню? Конечно, его не будет на балу. И ты не хуже меня знаешь, что он повредился рассудком.

– Как все члены семейства Рив, – заключила Мэй. – Разве ты не слышала, что герцогиня хочет представить обществу дочь Безумного Маркиза? Полагаю, в «Уайтсе» уже заключают пари относительно ее чудачеств, если можно так выразиться. Оказывается, Безумный Маркиз и Ривы – какие-то дальние родственники, так что все сходится.

Своей пустой болтовней Мэй могла свести с ума кого угодно!

– Я хочу своими глазами видеть, как все будет устроено, – не отступала Шарлотта. – Говорят, она намерена подать фрукты на ложе из пармских фиалок. Иногда фрукты укладывают на мох, и тут нет ничего оригинального. Но фиалки? Они обойдутся ей не меньше чем в триста фунтов.

– А мне ужасно любопытно увидеть ее наряд. Если, конечно, она соизволит его надеть. Герцогиня может повториться и приказать внести ее на блюде.

– Лично я не верю этой сказке. Должно быть, крайне неудобно лежать на холодном блюде и подвергаться постоянной опасности упасть на пол.

Судя по выражению лица, Мэй не согласилась с сестрой, но в этот момент экипаж остановился перед Бомонт-Хаусом.

– Только не говори, что забыла бал герцогини Клаверстилл, особенно после того, как едва не опозорила себя, танцуя всю ночь с Барнаби Ривом.

Шарлотта была самого невысокого мнения об умственных способностях сестры, и последняя фраза Мэй это подтверждала. Как могла Шарлотта забыть тот бал, на котором она влюбилась в Барнаби Рива? Хотя он так и не попросил ее руки и вскоре покинул Лондон, она его так и не забыла…

Вокруг царила сущая какофония: орали лакеи, переговаривались выходившие из карет гости. Сегодня Мэй надела очень ей идущее голубое муслиновое платье с небольшими фижмами. Шарлотта, гордившаяся собственной элегантностью, была ослепительна в узорчатом шелке. К сожалению, это все, что можно было сказать о сестрах. Никакого сравнения с тем балом, где Шарлотта всю ночь танцевала с лордом Барнаби Ривом, в полной уверенности, что выйдет замуж в ближайшие несколько месяцев.

– Давай поскорее войдем, – обратилась она к сестре, поправляя на плечах палантин из английских кружев. – Нужно еще представиться герцогине!

Но оказалось, что первым, кого они увидели, был сам герцог.

– У него ужасно злой вид, – прошептала Мэй, приблизившись к длинной цепочке гостей, спешивших поздороваться с хозяевами. – Понять не могу, почему ее светлость вернулась из Парижа. Вряд ли они будут счастливы вместе.

– Возможно, она устала от Франции. Я слышала, что летом там ужасно жарко.

– Нет, тут что-то другое, – возразила Мэй, с того рода энергией, которая предполагала, что Шарлотте всю ночь напролет придется слушать высказывания сестры на эту тему.

– Добрый вечер, – с поклоном приветствовал герцог. Девушки почтительно присели в реверансе.

– Герцогиня только что проследовала в бальную комнату, – сообщил герцог, неодобрительно хмурясь. – Уверен, она будет счастлива видеть вас, мисс Тэтлок и мисс Шарлотта.

– Господи, – прошептала Мэй, когда они поспешно отошли. – Он такой грозный! Смотри, Шарлотта, неужели это Вильерс? Вон там, на другом конце комнаты?! Не может быть! Он никогда не разговаривает с Бомонтом!

– Должно быть, знаком с герцогиней… Тут открываются весьма интересные возможности!

– Какие именно?

Иногда Мэй бывала на удивление несообразительной.

– Может быть, Вильерс обратит внимание на жену Бомонта, – терпеливо объяснила Шарлотта. – Кажется, у Вильерса сейчас нет любовницы, так ведь?

– Кто знает? Этот человек увлекается исключительно шахматами.

– Знаю, но между матчами он одержал множество побед над светскими дамами.

– Он так груб! – пожаловалась Мэй, взбивая волосы. – Я его просто не выношу! Может, стоит отдать Маддлу два танца, как по-твоему? А вот и он!

Шарлотта про себя застонала. У ее старшей сестры наконец появился поклонник, Хорас Маддл. Но она была счастлива за Мэй. Искренне счастлива.

И почему бы нет? Оба неумны, беспечны и будут прекрасно существовать вдвоем в каком-нибудь жалком провинциальном городишке. А она будет жить…

Шарлотта отвернулась. В этот момент одна из подруг призывно ей махнула. Улыбнувшись, девушка направилась к кружку молодых матрон, своих ровесниц, увлеченно обсуждавших детей и их болезни. По мнению Шарлотты, не мешало бы время от времени менять тему.

Но сегодня женщины увлеченно сплетничали о герцогине.

– Видели, что на ней надето? – немедленно спросила леди Эстер Визи.

– Я вообще ее не видела. Она оставила приезжающих гостей, и Бомонт с величайшим раздражением выполнял обязанности хозяина.

– Вот она, – выдохнула Эстер. – Справа.

Шарлотта бросила взгляд в сторону Джеммы, стараясь не выглядеть слишком любопытной. Поправила шарф, улыбнулась стоявшей рядом знакомой. И только тогда пристальнее вгляделась в герцогиню, волосы которой были забраны наверх и уложены массой локонов, украшенных золотыми, инкрустированными драгоценными камнями цветами. Наряд ее был так изыскан, что Шарлотта ощутила укол зависти. Чудесное платье лимонного цвета из итальянского шелка! Верхняя юбка – распашная, в разрез которой выглядывает нижняя, собранная мелкими складками и расшитая розами.

– Видишь, с кем она говорит? – прошептала Эстер.

– А… знаю, – кивнула Шарлотта, не спуская прищуренных глаз со смеющейся герцогини. – Делакруа. Я думала, она оставила его в Париже.

– Он последовал за ней.

– Неужели осмелился? Как дерзко с его стороны!

– Слышала? Ее брат перебрался в Бомонт-Хаус вместе со своим сыном!

Шарлотта тихо ахнула:

– Поразительно, что герцог допустил такое неприличие.

– Да, и теперь все снова гадают, кто мать мальчишки. Вчера леди Пиддлтон клялась, будто точно знает, что это ребенок Мэри Страи. Правда, есть такие, кто утверждает, что любовница Гриффина уехала в Америку и бросила мальчишку на его попечение.

– Америка? Звучит не слишком правдоподобно.

– Но так говорят. Понять не могу, почему бы Гриффину попросту не отослать его в деревню, как поступил бы всякий порядочный джентльмен.

– Я никогда не видела его в обществе Мэри Страи.

– Но это еще ничего не значит, – возразила Эстер с неопровержимой логикой. – Имя ее знакомым – легион, как говорится в Библии, хотя я не уверена, что цитирую правильно. Кстати, твоя сестра, похоже, очень близка с Маддлом.

– Верно, – признала Шарлотта. – Похоже, в нашем доме скоро будет свадьба.

– А потом мы возьмемся за тебя, – утешила Эстер. – Выйти замуж никогда не поздно!

Шарлотта невольно скрипнула зубами.

– Я живу надеждой.

– Ну, это вполне…

Но какую бы очередную мудрость ни собиралась изречь Эстер, конец фразы пропал втуне, поскольку муж склонился перед ней и увлек танцевать, невзирая на энергичные протесты.

– Корбин и Вильерс договорились о шахматной партии, – сообщил он, – которую я не пропущу ни за что на свете, поэтому не будем откладывать наш танец.

Шарлотта вздохнула. В браках ее друзей и знакомых не было ничего привлекательного, но тем не менее трудно не мечтать о муже.

Она выпрямилась, делая вид, что вовсе не осталась в полном одиночестве. Впрочем, она уже привыкла…

Прозвучали первые аккорды. Начинался полонез.

Шарлотта опустила глаза.

Неожиданно перед ней возникла пара лаковых туфель.

– Не окажете мне честь?

Рука в перчатке потянулась к ней. Девушка подняла глаза. Да это герцог Бомонт!

– Ваша светлость, – пробормотала она.

– Мисс Шарлотта! Могу я пригласить вас на танец?

Сердце девушки пропустило удар. Конечно, он женатый мужчина, но так отчаянно красив!

Она вложила пальцы в его ладонь, и они направились к центру зала. Шарлотта старалась не смотреть по сторонам, чтобы увидеть, заметили ли гости, что она танцует с самим хозяином…

Она поспешно взглянула на герцога. Конечно, он был печально известен своей вспыльчивостью, и с ее стороны было бы глупо провоцировать его. Зато как политик он известен всей Англии!

У нее два выхода: молчать минут двадцать, в продолжение всего танца, или попытаться завести беседу. Сам герцог, очевидно, считал, что его долг заканчивается вместе с полонезом.

– Я читала вашу последнюю речь в палате лордов, ваша светлость, – заговорила она.

Герцог немного оживился:

– В «Лондон газетт»? Боюсь, что большинство палаты согласилось с моими оппонентами. Жаль, но что поделать?

– Уверены, что правы относительно намерения мистера Фокса сделать Ост-Индскую компанию подотчетной членам комиссии?

– Уверен ли я, что это откровенная попытка захватить богатства компании? Разумеется.

На этот раз он поморщился, очевидно, недовольный вопросом.

– Я упомянула об этом, поскольку была потрясена формулировками самого билля. И хотя сочувствую вашему желанию провести внеочередные выборы, но разве подобные компании не должны ни перед кем отчитываться? Кто-то должен взять их под контроль, ваша светлость.

– Но виги хотят взять компанию под контроль, только чтобы поживиться самим.

– Как трудно провести черту между антикоррупционными мерами и обычной жадностью, – заметила Шарлотта. – Мне пришло в голову…

Она осеклась и сжала губы.

– Что именно вам пришло в голову? – заинтересовался герцог, слегка наклоняясь. Сердце Шарлотты снова куда-то покатилось. – Проклятие, сейчас смена партнеров. Нам нужно расходиться. Не забудьте вашу мысль, – предупредил он. Через минуту они вновь воссоединились, и Шарлотта взглянула на него, сквозь кольцо их поднятых рук:

– Надеюсь, вы понимаете, что мне довелось только прочесть статьи в «Газетт»?

– На этот раз они были довольно точны, что для них крайне необычно.

– Я подумала, что, возможно, в следующей речи вам следует сделать больший упор на тему государственной измены, – посоветовала она. – Насколько я поняла, вы ищете союзников в борьбе с Фоксом. Но на вашем месте я затеяла бы эту дискуссию в поддержку короля, а не против министра. Не забывайте, Фокс очень популярен.

Герцог прищурился.

– Полагаю, я мог бы последовать вашему совету. Но Фокс создает неприятные проблемы, и его просто необходимо сместить.

– Сообщите в палате лордов, что всякий, кто проголосует за билль, может считаться врагом короля. И не стоит упоминать имя Фокса.

На какой-то момент он сбился с такта, но тут же взял себя в руки.

– Мисс Шарлотта, я благодарен судьбе, что пригласил вас на танец.

Сердце Шарлотты сильно забилась. Герцог отвел ее в сторону.

– Вы, случайно, не успели прочитать в «Газетт» изложение дебатов между лордом Темплом и Фоксом?

Роберта знала, что ей необходимо быть в бальном зале. Для этого требовалось всего лишь спуститься на первый этаж и оказаться в возбужденной атмосфере всеобщего веселья. Вот уже сорок минут, как она была полностью готова.

Беда в том, что платье абсолютно не соответствовало ни ее характеру, ни заданной цели.

Девушка снова взглянула в зеркало.

– Вы будете идеальным олицетворением молодости и невинности, – объявила Джемма сегодня утром. – Оденем вас крайне просто, разбросаем то тут, то там несколько розовых бутонов… да, еще нить жемчуга. Просто и элегантно.

– Но я не хочу быть идеальным олицетворением чего бы то ни было, – запротестовала Роберта. Однако Джемма упорно стояла на своем:

– Понимаю, в душе вы истинная Рив. Но ваше первое появление в свете должно произвести неизгладимое впечатление наивности и свежести. Позже вы сможете показать себя и истинном свете. После того как выйдете замуж.

Роберта вздохнула.

Она так мечтала об этом бале. Но как трудно притворяться послушной и скромной!

Она снова попыталась опустить глаза. Но ни одна девушка не смогла бы оставаться невинной, прожив столько лет в обществе ее отца!

Она чувствовала себя полной дурой. Волком в овечьей шкуре.

И тут дверь распахнулась.

– Вот вы где! – вскричала Джемма. – Выглядите восхитительно!

Роберта снова повернулась к зеркалу. Волосы были тщательно завиты, напудрены и украшены яблоневым цветом приставленной к ней камеристкой. Шею охватывала нить крупного жемчуга. Фижмы были достаточно велики, чтобы казаться элегантными, и в то же время не слишком громоздкими, чтобы не мешать в танце. На губах и щеках лежал тончайший слой румян.

Роберта жеманно похлопала ресницами.

Единственное, что ей по-настоящему нравилось, были изящные розовые туфельки. Они – и кокетливая мушка на скуле.

– Вам не по душе этот наряд? – вдруг спросила Джемма, появляясь за ее плечом. – Я права?

– О нет, напротив, – поспешно заверила Роберта. – С моей стороны было бы крайне неблагодарным капризничать, и даю слово, что просто обожаю это платье. Я в жизни еще не выглядела так чудесно к тому же, – добавила она в порыве откровенности, – я впервые воспользовалась пудрой.

– Голова очень чешется? Сама я стараюсь обходиться без подобных крайностей, хотя иногда это просто необходимо.

– Но я правда очень благодарна вам, Джемма.

Джемма прищурилась и посмотрела в зеркало.

– А что бы вы хотели надеть?

Роберта отлично знала правильный ответ.

– Именно то, что сейчас на мне. Ну что, пора спускаться вниз?

Однако Джемма коварно улыбнулась:

– Вообразите себя обольстительницей. Сумеете?

Роберта мельком глянула на хорошенькую пастушку в зеркале.

– Не уверена, – вздохнула она.

– Но хотели бы узнать точно?

– Не думаю, что Вильерса заинтересует девическая скромность, – призналась Роберта. – Он не из тех, кто ухаживает за молоденькими девушками, так ведь?

– Разумеется, – рассмеялась Джемма.

– Поэтому какой же смысл носить такую одежду? На него это не произведет впечатления! – с отчаянием выпалила Роберта. – А на остальное мне плевать!

– Но прежде чем приметесь за Вильерса, вам необходимо одурачить общество, – пояснила Джемма. – Все они подобны овцам, и если что-то вобьют себе в голову, пиши пропало. Переубедить их невозможно. Если сегодня вы будете вести себя скромно и застенчиво, таковой вас и посчитают. И все сплетни о компаньонках вашего отца быстро стихнут. Тогда, и только тогда, вы начнете получать приглашения на балы и приемы, где встретите Вильерса. Кстати, он сейчас внизу.

– Правда? – прошептала Роберта, борясь с головокружением и слабостью, медленно распространявшимися от пальцев ног до самых корней волос.

– Добейтесь успеха сегодня вечером, а завтра утром на вас посыплется дождь приглашений. И Вильерс будет присутствовать почти везде, куда бы вы ни поехали.

– Я готова! – объявила Роберта, хватая перчатки.

– Изобразите покорность. Роберта жеманно поджала губы.

– Прекрасно. А невинность?

Роберта склонила голову набок и одарила Джемму бессмысленной улыбкой.

– Невинна, но не настолько же! Вы, очевидно, вполне овладели искусством притворяться, хотя не могу понять, как вам это удалось, при такой уединенной жизни.

– О, когда живешь с поэтом, появляется много возможностей кривить душой, – пояснила Роберта и в одиночку направилась к лестнице: ширина юбок Джеммы просто не позволяла идти с ней рядом.

– Например, далеко не всегда рекомендуется сообщать отцу мое истинное мнение об очередном его произведении.

– Умелое вранье – чрезвычайно полезный вид спорта, – изрекла Джемма. И, словно чтобы доказать свои слова, она остановилась, едва переступив порог бального зала, и представила Роберту компании матрон как свою близкую родственницу, с которой была давно знакома. Потом она что-то прошептала, и Роберта уловила слово «наследница».

Одна из мамаш, как по волшебству, извлекла буквально из воздуха и немедленно предъявила обществу своего неуклюжего юнца сына и познакомила его с Робертой. Та жеманно похлопала ресницами и позволила лорду Роллинзу увести себя к танцующим.

Час спустя она уже была твердо уверена, что весь Лондон считает ее невинным, хотя и богатым ангелочком из провинции.

– Но так оно и есть, – подтвердила проходившая мимо Джемма. – Вспомните одиннадцать персиковых деревьев!

– Не нужны мне персиковые деревья, – буркнула Роберта. – Уверена, что у Вильерса есть собственный плодовый сад!

– Но у женщины всегда должна быть дополнительная мишень. Мужчина про запас, – наставляла Джемма.

Однако у Роберты не было мужчины про запас. И она не хотела иного мужа, кроме Вильерса.

Она уже успела мельком увидеть герцога на другом конце комнаты, и ее ощущение правильности задуманного почти лишило ее сознания. Герцог был поистине неотразим в камзоле, вышитом маками. Подобная ткань на любом другом человеке казалась бы женственной, но на нем лишь подчеркивала черные волосы и резковатые черты лица.

Роберта вовсе не была глупа. Вильерса не завлечешь жеманством и пудреными локонами! Если она хочет выйти за него замуж, придется вести очень сложную игру.