Глава 23

– Куда, черт подери, он подевал этот проклятый медальон? – Чезаре в ярости мерил шагами будуар, имевший одну из самых дурных репутаций в Риме, принадлежавший Леоноре Орсини Фарнезе.

Хотя она и вышла замуж за Родольфо Фарнезе, слабоумного кузена герцога Пармы, по крови она была Орсини, такой же неистовой, как клинки ее братьев, снискавшие им имя де Милитибус, Защитники Древнего Рима. Орсини всегда воевали и обладали в Риме огромной политической властью. По этой причине Леонора наряду с личными достоинствами имела для Чезаре особую ценность.

В зеркале туалетного столика он поймал взгляд ее изумрудно-зеленых глаз.

– Тебе не нужен медальон. Стефано мертв. Ла Фьгаилада осаждает Турин. Вандом контролирует Ломбардию. Поезжай к Людовику. В данный момент он владеет ситуацией на севере, а у тебя с ним соглашение.

Чезаре смотрел, как она расчесывает свои роскошные рыжие волосы. В прозрачном пеньюаре она выглядела необыкнонно желанной. Было нетрудно догадаться, что делало его столь привлекательным в глазах Леоноры. Она хотела стать принцессой Миланской.

Ее ярко накрашенные губы соблазнительно шевельнулись.

– Когда мы поженимся, сокровище мое?

– Скоро.

Он подошел к окну, выходившему на Лунготевере, думая, что жизнь в Дадо, палаццо Фарнезе, больше отвечает его запросам, чем могучие стены проклятого Кастелло-Сфорцеско. Ему делалось плохо от одной мысли, сколько золота понадобится, чтобы превратить серые развалины в обитаемые. Золота, которым еще предстояло завладеть. У Стефано есть золото, но ублюдок сказал, что заберет все с собой. Взглянув на спокойный зеленый Тибр, Чезаре представил жирных рыбин, которые должны были лично его благодарить за обед, но тут же прогнал малоприятную картину и мысленно прибавил к своему имени новый титул – принц Чезаре Галеаццо Сфорца. Неплохо.

– Как насчет Камиллы? – вернул его к реальности голос Леоноры.

– Кого? – обернулся Чезаре. Леонора закрыла глаза.

– Твоя жена. Ты должен что-то сделать с этой коровой. Она задирает нос, где бы ни появлялась, и называет себя принцессой.

– Я о ней позабочусь. А ты подумай о Родольфо, своем глупом муженьке. Как собираешься заставить идиота молчать? Старинным способом?

– Ты о яде? – сумрачно улыбнулось ему в зеркале ее отражение.

Чезаре подошел к ней и, запустив руки под пеньюар, обхватил ее грудь.

– Или пусть твои братья выведут его из строя.

Она шлепнула его по руке.

– Забудь о моих братьях. Если хочешь, чтобы они помогли тебе взять Милан, пе заставляй их становиться убийцами. Рим и так гудит от слухов, что ты держал Стефано в Остии и замучил до смерти. – Леонора встала и прошлась по комнате. – Говорят, он женился. На внучке какого-то английского герцога. Будь мой отец жив, он содрал бы со Стефано кожу за такое! Мы были обручены! У меня есть соответствующие бумаги.

– Можешь скормить их рыбам.

– Герцог Джанлуччо хотел для сына невесту с чистой римской кровью. Но этот трус сбежал, а мне пришлось лечь в постель к этой свинье, Родольфо.

– Не слишком долго, earamelia, – напомнил Чезаре со сластолюбивой улыбкой.

– Говорят, она голубоглазая блондинка, – ехидно заметила Леонора. – Интересно, где он ее откопал?

– Забудь Стефано. Сфорца и Орсини в конце концов окажутся вместе в постели. Только на этот раз, моя милая Роза Opсини, ты будешь спать с тем из кузенов, с кем нужно.

– Но прежде чем добавить красный цвет Орсини к своим змеям, я рекомендовала бы тебе проведать своего доброго друга, короля Франции. Какой это будет позор, если второй брачный контракт между нашими семьями постигнет судьба предыдущего…

Задремав в высоком кресле с подголовником, Аланис проснулась от утренней свежести, поднялась и закрыла окно. Густой туман спустился на темную зелень леса и терракотовые крыши деревень на склоне холма. С момента их приезда в Лукку прошла неделя, но красота тосканского пейзажа по-прежнему пленяла Аланис. Переведя взгляд на кровать, она улыбнулась.

– Доброе утро. – Тронула рукой лоб Эроса. Холодный. Слава Богу. Лихорадка наконец его отпустила. – Позвонить, чтобы принесли завтрак?

Сине-черные пальцы обхватили ее запястье.

– Не обращайся со мной, как с ребенком, Аланис. Лучше приляг рядом. Дай мне почувствовать тебя. – Аланис легла. Он обнял ее и вздохнул с облегчением. – От тебя так приятно пахнет. – Эрос поцеловал ее в шею.

– Как я соскучилась по тебе! – прошептала Аланис, положив голову ему на плечо.

– Я все время мечтал об этом, пока находился в Остии.

– Что он делал с тобой? – помолчав, спросила Аланис.

– Мой кузен? Заставил меня желать смерти. Но когда сказал, что ты в Риме и ищешь меня, во мне проснулась жажда жизни. – Он погладил ее по щеке. – Почему ты не вернулась в Англию?

– А ты хотел, чтобы я уехала?

– Нет.

– Я не вернулась в Англию потому, что раненых не бросают умирать на поле боя, – улыбнулась Аланис.

Впервые за эти дни его лицо просияло улыбкой.

– Очень дипломатичный ответ. Сразу видно, что ты внучка своего деда. Но почему ты отправилась за мной, Аланис? Скажи правду.

«Потому что не могу без тебя жить». Но не набралась смелости, чтобы признаться.

– Как могла я забыть тебя и вернуться домой? Ты… ты мой друг, – нежно улыбнулась Аланис.

Блеск в его глазах померк.

– Понятно. Кто опекал тебя все это время? Никколо?

– Он мой друг, Эрос.

– Такой же как я?

– Как ты мог подумать? – Она сняла с себя медальон и надела ему на шею. – Он принадлежит тебе.

– Спасибо. – Эрос сжал медальон в ладони.

Спустя неделю навестить друга приехал Саллах. Стоя перед зеркалом, Эрос с помощью мажордома Бернардо надевал черный сюртук.

– Будь я проклят, – пробормотал Саллах с восхищением. – Кое-кто выглядит совсем по-другому. И полнее.

– Теряюсь в догадках, – улыбнулся Эрос. Он подошел к комоду и достал кинжал. Сжав украшенную драгоценностями рукоятку, взмахнул им с ловкостью фокусника и вставил в висевшие на боку ножны. – Где Аланис?

– Пошла в деревню с Назрин. Сказала, что они вернутся к обеду. – При виде трех дородных капитанов Саллах нахмурился. – Признаться, я понимаю, почему ей захотелось подышать свежим воздухом. Ты в последнее время превратил свою комнату в штаб. С кем ты собираешься воевать? С французами на севере или кузеном в Риме?

Эрос стрельнул взглядом в Джованни.

– Где Никколо?

– Вернулся. – Джованни пожал плечами. – Но я могу отправить его с новым поручением.

– Пошли его в Венецию. – Эрос повернулся к Саллаху: – Нам нужно поговорить. – Он повел Саллаха к выходу. – Прежде чем ответить на твой вопрос, хочу знать, что происходило после того, как меня захватили. Может, ты объяснишь мне кое-что из того, что я услышал в Остии от Чезаре. И еще, – его тон посуровел, – я хочу знать, почему за Аланис по пятам ходит тень в мужском обличье.

– Ах, это. Не стоит беспокоиться, – заверил Саллах, когда они вышли на лестницу. – Просто он был добр к ней и всячески опекал, пока ты сидел в заточении.

– Я не умер.

– Чего ты от нее хочешь?

Эрос со вздохом провел рукой по волосам.

– Когда думаю об этом, прихожу в ужас.

– У тебя есть два варианта: жениться на ней или расстаться. Но помни, что за пирата она замуж не выйдет, чтобы жить на забытом Богом берегу. Кроме тебя, у нее есть ответственность и перед другими.

– Отвечать за меня она не обязана.

– Аланис так не думает. Она спасла тебе жизнь, если ты до сих пор этого не понял. Я не раз готов был прекратить поиски, однако Аланис слышать об этом не желала.

– Не Аланис меня спасла, а монахиня.

– Ошибаешься. Аланис на все готова ради тебя. Она добилась приема у понтифика. А это нелегко.

– Саллах, по-моему, ты чего-то не договариваешь.

– Ты должна спросить у него, что за армию он собирает.

При виде группы вооруженных наемников, таращивших на них глаза у местной таверны, Назрин нахмурилась. Из кузни доносился звон металла. Снаружи мясной лавки висели птичьи и оленьи туши вперемежку с пучками петрушки. На каменных террасах, украшенных красной геранью, продавались запотевшие от росы фрукты и овощи. Аланис нравилась эта деревушка с крохотными улочками, очаровательными площадями и доносившимся из пекарни ароматом свежего хлеба. Ей хотелось, чтобы Эрос нашел время вдвоем с ней прогуляться по деревенским улочкам.

– Их тысячи и тысячи, – продолжала Назрин, – и в соседних деревнях, насколько мне известно, тоже расквартированы солдаты. Уж не собирается ли он идти на Милан?

– Не знаю, своими планами он не делится, – вздохнула Аланис.

– Большинство рекрутов – бывшие моряки с его кораблей. Но он вербует людей и в других провинциях Италии. Чезаре – всего лишь человек, а не крепость. Думаю, у Эроса на уме еще что-то, кроме вендетты. Попробуй выведать у него, что к чему. В конце концов, – добавила Назрин, – тебе быть следующей герцогиней Миланской. – Аланис молчала. Назрин села рядом с ней на скамью. – Моя дорогая девочка, только не говори, что для тебя это новость. Он без ума от тебя. И принц. Вряд ли он устоит перед соблазном вернуть себе свое княжество, свое наследство. Когда я представляю дворцы, в которых ты будешь жить, всю эту роскошь… – Она вздохнула. – Ты станешь королевской особой. Я по-матерински горжусь тобой.

– Умоляю, Назрин, давай не будем об этом. Он еще не выздоровел, а ты уже планируешь обручение и свадьбу. К тому же в Милане война, в которой участвуют Испания, Франция и альянс. Как сможет Эрос одолеть такую силищу?

– Что тебя тревожит? – спросила Назрин. – Ты уже несколько дней места себе не находишь.

– Не думаю, Назрин, что состоится ломбардская свадьба. Эрос не женится, пока не восстановит свой статус в Милане. А он, похоже, не спешит ни с одним, ни с другим. Меня также волнует дедушка. Но если напишу ему, он отправит за мной генерала Мальборо с армией.

– Тебе нужно принять решение, дорогая. Саллах просил Эроса организовать наш отъезд. Ты едешь с нами или остаешься с Эросом?

– А если Эрос меня не любит? – высказала Аланис свои опасения.

– Трудно себе представить мужчину, которого бы оставила равнодушным такая любовь.

На скамью упали высокие тени. Аланис подняла голову и увидела трех солдат, пяливших на них глаза.

– Даже не думайте, – услышала она знакомый голос и с облегчением вздохнула, увидев Нико. Прогнав наглецов, он поклонился. – Синьора. Миледи. Прошу прощения. Этих солдат сегодня же уволят. Эрос хочет, чтобы все здесь было тихо. Нам не нужны пьяные ссоры из-за женщин.

– Никколо, – улыбнулась Аланис. – Мы собирались вернуться в замок. Ты нас проводишь?

Он просиял, когда она взяла его под руку, и они двинулись в обратный путь.

– Где ты был? Три дня я тебя не видела, – посетовала Аланис.

– Эрос посылал меня в Геную. Нужны еще корабли. – Он вздохнул и протянул Аланис коробочку в элегантной упаковке. – Не сочтите за дерзость, я привез вам подарок.

Аланис открыла коробочку.

– Карамель! Моя любимая.

– Знаю. Помню по Риму. Это особый генуэзский деликатес.

– Спасибо. Я рада, что ты вернулся. Идем в дом. Поиграем в вист.

– Не думаю, что Эросу это понравится, – возразил Нико. – Провожу вас и уйду.

– Для чего эта армия? – спросила Аланис.

– Спросите Эроса. Вам он скажет скорее, чем мне.

Подойдя к замку, Нико взял ее руку в перчатке и поднес к губам. Потом повернулся на каблуках и пошел прочь, насвистывая матросскую песенку.

Прежде чем войти в дом, Назрин остановила Аланис:

– Не давай надежды этому парню, к добру это не приведет. Эль-Амар хоть и миланский принц, но замашки у него магрибского корсара. Кто-то может пострадать из-за его ревности. И скорее всего твой друг-моряк.

Без десяти семь в дверь, соединяющую герцогские апартаменты, забарабанили.

– Войдите! – крикнула Аланис, сидя перед зеркалом. Горничная делала ей прическу.

В комнату вошел Эрос, неотразимый в вечернем костюме. Поймав в зеркале ее взгляд, поздоровался:

– Буонасэра.

И хмуро улыбнулся. На его шее пенился белоснежный галстук. В мочке уха горел новый бриллиант взамен утерянного в Остии. С головы до ног – принц Северной Италии, с короткими черными волосами и синими глазами Ломбардии.

– Поскорее заканчивай, – сказал он горничной.

– Si, Monsignore. Subito, – кивнула она с улыбкой. Эрос прошел к окну и отдернул шикарные шторы из камчатного полотна. Внутрь хлынул золотисто-красный свет заходящего солнца.

– Хочу показать тебе нечто особенное, – сказал он. – Если не поторопимся, то ничего не увидим.

Поблагодарив горничную, Аланис поднялась. Они остались одни.

Эрос пересек комнату и, обняв Аланис, поцеловал ее в шею.

– Как мог я прожить шесть недель, не видя тебя? – пробормотал он.

– Эрос…

Она закрыла глаза в ожидании поцелуя.

– Санто-Микеле, – простонал он. – Как нам пережить трехчасовой ужин? Может, останемся здесь?

– Ты хотел мне что-то показать, – напомнила Аланис, покусывая его за мочку уха.

Эрос расстроился.

– Ладно. Идем.

Эрос взял ее за руку и повел за собой в коридор и оттуда на лестницу, поднимавшуюся спиралью на башню. Обняв Аланис за плечи, он прошептал:

– Посмотри вокруг.

Она не сдержала восторга. На далекие деревни и полоски виноградников тихо опускался вечер. Окутанные пурпурным туманом, густые заросли дуба и каштанов перемежались с кипарисами. Под лучами заходящего солнца терракотовые крыши горели бронзой. С древних колоколен, разбросанных на склонах холмов, доносился звон, оповещая о времени. Далеко на горизонте змеилась река Арно, в ее водах купались купола Флоренции.

– Видишь белые пики на севере? Это Миланские Альпы и вечнозеленые горные пастбища под ними.

– Твой дом, – прошептала Аланис.

– Мой дом.

Они смотрели вдаль, пока не погас последний луч солнца.

– Саллах мне все рассказал, – промолвил Эрос. – Сиди Мусса, римские тюрьмы, визит к папе Клименту. Как ты узнала, что я в Риме? Саллах не смог этого объяснить.

– Сиди Мусса сказал Назрин, что тебя отвезли в Вечный город, куда ведут все дороги. Я вспомнила свои уроки латыни: «Все дороги ведут в Рим».

Он нежно поцеловал ее в губы.

– Красивая, умная Аланис. Ты спасла меня второй раз. Я благодарю тебя всем сердцем.

– Пожалуйста, – улыбнулась она. – Хотя я не заслуживаю благодарности.

Его глаза заблестели.

– Ты готова сделать то же самое для всех своих друзей?

Настал момент истины, которого она боялась. Повернувшись к Эросу, Аланис обняла его за талию, посмотрела ему в глаза, и вздохнула.

– Я люблю тебя, – призналась она. – Это любовь с первого взгляда. А ты любишь меня?

Эрос молчал. Казалось, прошла целая вечность. Аланис отстранилась от него и, едва сдерживая слезы, направилась к ступенькам.

Саллаха и Назрин Аланис нашла в большой столовой.

– Где Прекрасный Принц? – спросил Саллах.

– Что случилось? – встревожилась Назрин.

По щеке Аланис покатилась слеза.

– Ничего. Он на башне. Простите, я не голодна. А сейчас я вас оставлю. Спокойной ночи.

Саллах и Назрин обменялись встревоженными взглядами.

– Пойду посмотрю, что случилось, – сказал Саллах и вышел. Эроса он встретил в галерее, где герцоги Сфорца выставили свои сияющие доспехи и портреты предков.

– Вот ты где! – произнес Саллах с деланной веселостью. Эрос не удостоил его взглядом, накинул на плечи плащ и устремился к лестнице. Саллах бросился за ним.

– Эрос, постой! В чем дело?

Но Эрос уже направился к выходу и, не проронив ни слова, хлопнул дверью и растворился в ночи.

Порыв ветра всколыхнул спертый воздух в таверне «Судьба-злодейка». За одним из столиков, где Джованни вместе с другими играл в азартные игры, время от времени вспыхивали ссоры и брань. Игроки горячо спорили из-за каждого пенни, оглашая помещение криками. Джованни оторвал взгляд от карт, которые держал в руке, и помрачнел, увидев Эроса. Джованни махнул ему рукой.

– Вот уж никак не ожидал увидеть тебя здесь сегодня, – хмыкнул он, когда Эрос сел рядом. – От кого ты прячешься? От своего белокурого ангела или от себя?

– Есть вещи, которые я не обсуждаю ни с кем. – Эрос подал знак трактирщику, чтобы принес кружку вина, и бросил на стол мешочек с монетами.

– Открой мне один маленький секрет, Эрос, – наклонился к нему Джованни. – Если бы у меня была такая женщина, как у тебя, я не сидел бы сейчас здесь. – Он опустил взгляд на нижнюю часть тела Эроса и озабоченно нахмурился. – Надеюсь, твой похититель не причинил тебе… невосполнимый ущерб.

– Нет, но я причиню его тебе, если не заткнешься.

Джованни покачал головой.

– Я тебя не понимаю. Здесь есть человек, – он указал подбородком на соседний столик, – который отдал бы руку на отсечение, чтобы быть сегодня на твоем месте. Похоже, ты не в своем уме.

Эрос посмотрел в дальний угол таверны, где сидел Никколо. Эрос почернел от ярости, от которой у Джованни волосы встали дыбом. Нико, должно быть, тоже ее почувствовал, поднял глаза и уставился на Эроса.

– Только ничего не делай, о чем будешь потом жалеть, – посоветовал Джованни. – Бедняга и так несчастен.

– Я ничего не сделаю, только держи его подальше от нее и от меня.

Нико бросил на стол несколько монет и ушел. Эрос расслабился.

– Знаешь, он никогда не предпримет ничего такого, что тебя уязвит. Проблема в том, что последние дни он сам не свой. Но кто его упрекнет? Ты воскрес из мертвых и спишь с женщиной, в которую он влюблен. Он разрывается между преданностью тебе и своими чувствами к ней. При этом зная, что у него нет ни единого шанса. Мало того, что она с самого начала принадлежала тебе, так ты к тому же оказался принцем, особой королевской крови.

Подошел трактирщик с вином.

– Монсеньор, – поклонился он, сияя. – Вино – за счет заведения в память об отце вашего высочества, великого герцога Джанлуччо, которого я имел честь обслуживать в «Ланце спеццате» много-много лет назад.

Эрос сначала опешил, но потом его черты разгладились и потеплели. Он встал, и его лицо озарила сердечная улыбка.

– Земляк? Миланец?

– Меня зовут Баттиста. – Трактирщик снял фартук и, распахнув рубаху, гордо продемонстрировал живот и, вытатуированный на груди пурпурный лист. – Тридцать лет службы.

– Ты служил в «Дробленой чечевице», особой гвардии?

Трактирщик выпятил грудь.

– Да, монсеньор. В Виджевано, Новаре и Гальяте, с честью и доблестью, чтобы не посрамить герцога, да упокой, Господи, его душу.

– Это великая честь для меня пожать руку солдату-ветерану из Милана.

Эрос пожал ему руку и усмехнулся, заметив, что Баттиста окидывает взглядом соседей, чтобы удостовериться, что они все видят.

– «Принц Стефано умен и смел в любом деле», – продекламировал Баттиста. – «Чистейший и благороднейший господин, способный красиво говорить и вести себя по-королевски, достойный будущий герцог Милана». Эти слова были произнесены миланским летописцем по случаю тринадцатилетия его высочества, а сейчас мы празднуем возвращение его высочества.

– Празднуете его возвращение? – удивился Эрос, нахмурившись.

– Шестнадцать лет ждали мы, что его высочество вернется и поднимет Вайпера на борьбу с нашими поработителями, – продолжил грустно Баттиста. – С тех пор как распространился слух, что принц Стефано вернулся и собирает армию для освобождения Милана, сюда прибывают люди, чтобы в нее записаться. Ибо кто, как не Сфорца, сможет повести миланцев против французов и испанцев? Принц – воин, способный вынести годы войны, который знает, что нужно народу и как защитить себя от аристократов, который провел годы в изгнании и не понаслышке знает о жестокостях, предубеждении и несправедливостях, что терпит простой люд. Его высочество – наша единственная и последняя надежда на спасение, герой, который так необходим Милану.

Эрос, потеряв дар речи, смотрел на человека. Джованни видел, что ему неловко. Он и сам испытал некоторую ностальгию по родной Сицилии после стольких лет отсутствия.

– Как писал наш великий Цицерон, – объявил Батиста. – «Люди могут быть невежественными, но они с готовностью следуют за тем, кого считают достойным доверия». От лица миланцев я приветствую его высочество! – Он низко поклонился и вернулся на свое место за стойкой.

Эрос сел.

Джованни перетасовал колоду и протянул Эросу.

– Давай, Барбазан, раскошеливайся! Француз с загребущими руками. Он думает, что фортуна – это женщина, с которой он не может расстаться.

– Фортуна – это женщина, – ответил Барбазан, – и, как любая женщина, друзья мои, должна быть бита, потому что благоволит к молодым людям, которые, подчиняя ее себе, не думают об осторожности.

– Со своей сестрой я тебя не познакомлю, – буркнул Греко, изучая карты в своей руке.

– Фортуна – куртизанка, – вставил Эрос и вытащил из колоды карту. – Сегодня она тебе улыбается, а завтра отвернется от тебя.

Он долго смотрел на карты.

Это были обычные карты Таро Висконти, имевшие повсеместное распространение, поэтому заторможенность Эроса Джованни списал на его настроение и вздрогнул от неожиданности вместе со всеми, когда Эрос вдруг вскочил и, с проклятиями швырнув карты на стол, выбежал из таверны.

– Что это было? – спросил Греко. – Он так пялился на карту, как будто читал по ней свое будущее. Уж не одного ли из своих предков он там увидел?

– Не лезьте не в свое дело! – шикнул Джованни, когда друзья за столом засмеялись.

Собрав карты Эроса, он сбросил последнюю на пол и закрыл каблуком. И только когда все увлеклись новой партией, он сдвинул сапог в сторону. Под ним картинкой вверх лежала карта «Любовники».

Аланис сидела перед зеркалом, вынимая из прически заколки. Лицо ее было мокро от слез. «Эрос, я люблю тебя. А ты любишь меня?»

– Идиотка! – фыркнула она.

По крайней мере теперь она знает, что он ее не любит.

Кто-то постучал в дверь. Повернув голову, она заметила, как под дверь подсунули записку. Может, он все же любит ее. Она бросилась к двери и дрожащими пальцами развернула послание. «Встреться со мной у пруда с лилиями». Схватив пелерину, она выскочила наружу и, сбежав по каменным ступеням, помчалась к уединенному водоему. Спиной к ней стояла темная фигура, наблюдая за утками. Аланис замерла, хватая ртом воздух.

– Эрос.

Он повернулся, и от ее радости не осталось и следа.

– Леди Аланис, – смущенно улыбнулся Нико. – Простите, что вытащил вас сюда среди ночи, но я должен был вас увидеть. Эрос сейчас в деревенской таверне пьет и играет в карты. Вернется не скоро. Это наша последняя возможность поговорить наедине. Выслушайте меня, прошу вас.

– Говори. Но почему ты считаешь, что это наша последняя возможность поговорить наедине?

– Эрос отправляет меня в Венецию, и я собираюсь остаться там, если вы поедете со мной.

– В Венецию? – удивилась Аланис.

– Лучшего города на земле я не знаю. Я там родился.

– Ты? Венецианец? Лев в Лиге святого Марка?

– Республиканец, – ответил он с гордостью. – Моя семья была бедной, и в возрасте двенадцати лет я ушел в море, чтобы заработать денег. Служил на купеческом судне, когда на нас напали алжирские корсары.

– Как ты бежал?

– Я не бежал. Меня доставили в Алжир и заставили строить стену. Там и нашел меня Эрос. Я был рабом. А он уже водил дружбу с раисами. Узнав, что я итальянец, он поговорил с агой, капитаном Баньо, и вытащил меня оттуда. С тех пор я с ним.

– Ты знал, кто он?

– Мы знали, что он из Милана. Эрос бесстрашен и властолюбив, как и все миланцы.

– А что тебе известно о Сфорца? – полюбопытствовала Аланис.

– Они были могущественными, пока не пришли французы, а за ними – испанцы. Хвастались, что папа был их капелланом, император – их кондотьером, Венеция – камергером, а французский король – придворным. Их все боялись. Даже Козимо де Медичи платил им дань, лишь бы не трогали Флоренцию.

– Что случилось? Как Франция завоевала Милан?

– Аристократы перессорились между собой и стали поддерживать всяких авантюристов, внешних и внутренних, которые отвечали их личным амбициям. Внутренние разногласия, вражда, ревность, порок, симония… Милан принадлежал Марсу, миледи. Весь мир их ненавидел.

– Подождите еще немного, – взмолился Нико. – Поехали со мной в Венецию. Я буду о вас заботиться. У меня есть небольшие сбережения. Я открою торговую линию. И жизнь положу на то, чтобы сделать вас счастливой. Если только… – Он встал на одно колено. – Вы окажете мне честь стать моей женой.

– Твоей женой? – изумилась Аланис.

– Леди Аланис, я люблю вас. Вы самая благородная, самая милая и самая красивая женщина на свете. Вы гораздо выше меня по положению, но я могу сделать вас счастливой. Вы заслуживаете лучшего, чем тот, чье сердце на замке, хотя он и принц.

– Я… я польщена, но не могу принять твое предложение. Я…

– Для вас существует только Эрос, – с печалью в голосе произнес Нико.

Он привлек ее к себе и прикоснулся губами к ее губам.

Заржала лошадь. Аланис резко повернулась. На дорожке, ведущей к конюшням, появился всадник в плаще. Он смотрел на нее. От его холодного презрения в ее жилах застыла кровь.

Тронув поводья, всадник подстегнул коня и ускакал. «Ты потеряла его, – сказала себе Аланис. – Впрочем, он никогда не был твоим».