Глава 18
Эрос внимательно всматривался в ее лицо.
– Теперь ты знаешь.
Аланис в благоговении кивнула.
– Ты – его королевское высочество принц Стефано Андреа Сфорца, – пробормотала она, – пропавший герцог самого большого и богатого княжества Италии – Миланского.
История Милана была пропитана кровью. Милан, хотя имел хорошо защищенные от природы границы и аккумулировал большое богатство и силу, был разрушен Францией и Испанией. В непостоянном мире, вовлеченном в вечные войны, его не могли спасти от разрушения ни могущественные Сфорца, ни хитрые Висконти. Их великий талант пропал понапрасну вместе с природной силой земли, а их потомок стал жестоким морским разбойником, головорезом. И все же Аланис влюбилась в него.
– Ты поражена. Перед тобой принц, перед которым, согласно протоколу, ты должна преклонить голову.
– Передо мной человек, который лучше того, каким хочет, чтобы его считали, лучше того, каким сам себя считает. Я вижу человека, которого… могла бы полюбить.
– Спрячь когти. Стефано Сфорца больше не существует. Он – ржавый кусок металла на полу чулана.
Эрос быстро зашагал прочь.
– Эрос, постой! – крикнула Аланис в отчаянии и услышала, как захлопнулась одна из массивных дверей.
Волна страха обдала ее, как мышь, попавшуюся в мышеловку. Она стремилась прикоснуться к его душе и прикоснулась. Только теперь он не хотел иметь с ней ничего общего.
Самое лучшее сейчас было бы поплакать. Аланис вспомнила родителей, Тома. Неужели ей суждено до конца дней своих жить в одиночестве? У тебя есть сила самой сделать свою судьбу.
Она будет бороться за человека, которого любит. Аланис вышла в коридор, но Эроса нигде не было видно. В галерее первого этажа она наткнулась на Мустафу. Он криво улыбнулся.
– Миледи, вы нашли… ваш сундук?
– Я ищу твоего хозяина.
– Эль-Раис отправился на ночную верховую прогулку по морскому берегу. Передать ему, что вы хотите с ним поговорить, когда он вернется?
Может, он поехал к Лейле? После ее вчерашнего категорического отказа он вправе искать женщину, которая не станет упираться.
– Пожалуйста, передай. Когда бы он ни вернулся. Мне нужно с ним поговорить.
– Хорошо, миледи, непременно передам.
– Спасибо, Мустафа.
Кивнув, она направилась к себе. Она будет ждать его здесь и услышит, когда он вернется.
В коридоре хлопнула дверь. Аланис вылезла из ванны, которую только что приняла, завернулась в полотенце. Было около полуночи. Дрожащими руками она расчесала волосы и решила одеться.
Аланис открыла один из своих сундуков с приданым, нашла ночную сорочку невесты и надела ее. Шелк скорее подчеркивал, чем скрывал ее наготу.
Не теряя драгоценного времени, Аланис вышла из спальни и направилась в покои Эроса. Пересекла тускло освещенный коридор, толкнула одну створку массивных дверей и вошла.
Серебристые стены прихожей отражали мерцание одинокой ночной свечи. Аланис скользнула внутрь и услышала глухое ворчание леопарда, распластавшегося на прохладном мраморном полу. Она успокоила животное, смело погладив по пятнистой голове, и обогнула его большое тело.
Комната тонула в полумраке. Полотняные шторы лениво шевелились на ветру, впуская в спальню свежее дыхание ночи. Взгляд Аланис упал на огромную кровать по правую руку от нее. Отлитая из чистого серебра, она мягко поблескивала в лунном свете гравированной спинкой и столбиками.
– Эрос, – прошептала она.
Ее внимание привлекло движение в дальнем углу комнаты. Эрос сидел в кресле. Даже не видя его лица, Аланис чувствовала на себе его взгляд.
– Как же непостоянно сердце женщины, – пробормотал он себе под нос. – Неужели низкий смерд стал вдруг достоин тебя? Вчера еще я не дотягивал до твоих стандартов. Что изменилось? – спросил он с горечью.
– Ты назвал свое настоящее имя. Ты доверился мне. Скажи, что произошло, Эрос. Почему ты покинул Милан? Что стало с остальными членами твоей семьи?
Вспыхнувшая спичка осветила суровые черты его загорелого лица. От Эроса веяло вселенской усталостью, и не только физической. Со стуком поставив рядом с собой пустой стакан, он зажег свечу. Медальон валялся тут же грудой золота и воспоминаний.
– Ты пришла сюда не разговаривать, – произнес он хрипло. Его холодность привела Аланис в замешательство.
– Если хочешь, я уйду. Но сначала давай поговорим. Мы не можем оставить все как есть.
– Не затевай со мной игру, – предупредил он. – Я не попадусь на твои бесхитростные уловки, Аланис, поскольку имел дело с профессионалами, которым ты в подметки не годишься, которым ничего не стоит одурачить человека.
– Я и не собиралась этим заниматься. Я не из твоих… подружек, на любовь которых установлен ценник.
– Ты хуже, Аланис, – выдохнул он. – Ты охотишься на мою душу. Гарпия.
– Неужели ты так плохо думаешь о женщинах? Или не считаешь себя достойным бескорыстной любви?
– Убирайся! – прорычал Эрос, вскочив на ноги. – Возвращайся в свой серый мир и оставь меня в покое!
Аланис подошла к нему и коснулась его груди.
– Расскажи мне все.
В его глазах отразилась невыносимая боль. Аланис слегка подтолкнула его, и он рухнул в кресло. Встав напротив, она погрузила руки в его густые волосы. Он запрокинул голову, чтобы увидеть ее глаза.
– Ты знаешь, почему я пришла, – улыбнулась Аланис. – Я хочу тебя, а ты хочешь меня.
Обхватив ее бедра, Эрос прижался лицом к ее плоскому животу.
Обняв его, Аланис отдалась предвкушению. Сегодня ночью не будет невыносимых часов одиночества и тоски. Сегодня она разделит свою боль с Эросом.
Он порывисто встал, прижимая ее к себе. Она почувствовала биение его пульса.
– Я хочу, чтобы ты навсегда осталась со мной, – признался он.
– Между нами должна быть абсолютная честность. Твое прошлое, твои чувства не должны быть тайной.
– Я расскажу тебе все, что ты хочешь обо мне знать, Аланис, но должен предупредить, что кое-что тебе вряд ли понравится. Если у тебя есть сомнения, лучше уйти сейчас и вернуться домой с Саллахом. Чтобы потом ни о чем не сожалеть. Но если ты решила остаться со мной, – его голос смягчился, – ты станешь моей. Во всех отношениях. Никаких побегов. Никаких слез. Никаких сожалений.
Отсутствие сожаления – самое трудное из обещаний. Ей вспомнились слова Саллаха: «Рискни сердцем».
– Никаких сожалений, – прошептала Аланис и поцеловала его в плечо. – Возьми меня.
– Ты никогда не пожалеешь об этой ночи, amore. Клянусь.
Сегодня она от него не убежит. Он об этом позаботится. Эрос взял ее за руку и повел к своей постели.
На столике возле кровати он зажег свечу и откинул с плеч Аланис длинные пряди. Затем потянул завязки ее ночной сорочки.
Шелк упал к ее ногам каскадом волн. Эрос судорожно вздохнул.
– Ты еще прелестнее, чем я себе представлял, ninfa bionda. Ни одну женщину я не хотел так, как тебя. Ты сказала: «Возьми меня». Повтори это, Аланис.
Она обняла ладонями его лицо.
– Возьми меня, Эрос. Я хочу тебя. Как же я тебя хочу!
Эрос покрыл поцелуями все ее тело, в то время как рука скользнула вниз, к самому интимному уголку. Он проник пальцами в ее лоно.
Аланис застонала и приподняла бедра. Эрос продолжал работать пальцами.
– Эрос, я больше не могу…
– Я тоже. – Аланис почувствовала, что его плоть, твердая как камень, заполнила ее всю, разрывая на части.
– Эрос, остановись! – закричала она. Но он уже вошел в нее, и Аланис услышала, как он застонал. Боль была невыносимой. Эрос стал двигаться. – Остановись, Эрос, пожалуйста! Очень больно! – Аланис всхлипнула.
Он замер.
– Не плачь. – Он поцеловал ее в мокрые щеки и опухшие губы. – Больно больше не будет. Обещаю. Только приятно.
Боль отпустила. Аланис ощутила в себе его пульсацию. Он приподнялся на локтях и снова вошел в нее и стал медленно двигаться.
Аланис тоже стала двигаться, стараясь подстроиться под его ритм.
– Теперь лучше? – спросил Эрос.
– Да.
Его бедра двигались все быстрее.
– Я горю… сгораю в тебе, любовь моя.
Стиснув зубы, он удвоил скорость, стараясь сохранить самообладание.
Аланис била дрожь.
– Не мешай себе. – Он приковал ее взгляд. Его бедра взлетали и опускались. – Пусть все произойдет.
Ее тело требовало развязки. Она стонала, сжимая пальцы, в попытке взлететь на вершину блаженства. И когда это наконец произошло, Эрос, излив в нее семя, тяжело дыша, упал на кровать.
Дыхание Эроса стало ровным, и Аланис подумала, что он уснул. Спрятав лицо у него в волосах, она прошептала:
– Я люблю тебя.
Ответа не последовало. Аланис не знала, слышал он ее или нет.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Эрос.
– Прекрасно, – прошептала Аланис, – а ты?
– Я чувствую себя счастливым, – ответил Эрос и пылко ее поцеловал.
После долгой паузы Аланис спросила:
– Эрос, ты женат?
– Нет.
– А был?
– Нет.
– А как это было у тебя в первый раз?
Он округлил глаза.
– Кем была твоя первая женщина?
– Она была горничной в доме герцога Д'Эсте, где я воспитывался с двенадцатилетнего возраста. Мне было пятнадцать. Ей – двадцать пять. Ее звали Алессандра. Как-то ночью она пришла ко мне в спальню, и я сделал то, чего она от меня хотела. Никакой романтики.
– А была женщина, которую ты любил и которая предала тебя?
– Я никогда никого не любил.
Эрос встал, ополоснул лицо, подошел к окну и задумался. Аланис потянулась за ночной сорочкой, когда Эрос нарушил молчание:
– Это было в 1689 году. До Рождества Христова оставалось два дня. Стояли плотные холода. В Милане было темно и тревожно. Обычно на другое утро мой отец ходил к обедне в церковь Сан-Франческо. Но следующее утро для него не наступило.
Аланис уронила сорочку и, откинувшись на подушки, натянула на себя одеяло.
– Я возвращался домой из Феррары, где находился на воспитании у герцога Д'Эсте, члена нашей семьи и союзника. – Эрос со вздохом провел по волосам. – Согласно обычаю, обучением будущего герцога должен заниматься не отец, а кто-то другой. У меня было много наставников. По четырнадцать часов в день я изучал философию, искусство, науку, астрономию, языки и многое другое, чтобы потом занять свое место среди равных. У меня были учителя фехтования, танцев, верховой езды. На турнирах я завоевал право нести знамя Вайперов, но в основном я изучал военное искусство. Потому что для Милана сила – это все, и управлять им мог только сильный герцог.
– Неудивительно, что ты стал в Алжире раисом, внушающим страх, – прошептала она. – Тебя воспитывали как бесстрашного суверена, чтобы ты занял место твоего отца, Вайпера Миланского. – Эрос был любимцем короля Франции и имел свободный доступ в Версаль. Король Людовик наверняка знал юного Стефано Сфорца с детства. – Ты что, совсем не проводил время со своей семьей, пока рос? – спросила Аланис.
– Проводил. Я приезжал домой на каникулы. Отец возил меня по Ломбардии, Эмилии и другим провинциям, знакомя с моими будущими владениями. Это было лучшее, хотя и очень трудное для меня время, – Эрос грустно улыбнулся. – Матушка всегда жаловалась, что практически не видит меня, что отец сбывает, что я всего лишь подросток, а не один из его стойких титанов. Отец был жестким ломбардским герцогом. В отличие от меня, маменькиного сынка, испорченного ребенка, хотя многие считали, что я вылитый отец.
Аланис не ошиблась в нем. Эрос обладал нежной, отзывчивой душой. Такого ребенка могла воспитать только любящая мать.
– Когда в тот вечер я въехал в Порта-Джовиа, то сразу понял, что что-то произошло. Испанские войска за городом проверяли каждого прохожего. Как ты знаешь, Милан сотни лет был оккупирован испанцами, но они позволили моему отцу укреплять престиж города, сделав его миротворцем и сборщиком налогов в области. Это избавляло их от огромных затрат на установление новой системы. Отец ненавидел свою роль марионетки. Он мечтал об объединенной, сильной Италии, которую не посмеют грабить французы, испанцы и другие мародеры, когда их собственная казна пустеет. По примеру Итальянской Лиги, созданной Франческо Сфорца и Козимоде Медичи, он организовал тайные общества, ставившие перед собой единственную цель – объединить все итальянские государства. В Неаполе, Пьемонте и Болонье стали проникаться идеей, хотя были озабочены скорее укреплением своих конституций для защиты от суверенов-абсолютистов, чем великой национальной целью, но там по крайней мере называли полуостров Италией. – Эрос вздохнул, прислонившись лбом к резной стойке. – Кто-то донес испанцам. Мой дядя, младший брат моего отца. – Эрос выругался. – Когда я вошел в Большой зал, навстречу мне выбежала Джельсомина, вся в слезах. Испанцы заперли моего отца в башне. Я бросился туда, где обнаружил Карло с испанскими офицерами. Увидев меня, он рассмеялся и сказал: «Видите, кого я сдал вам? Не только герцога, но и графа Павию. Теперь можно не беспокоиться о мести наследника». Меня схватили и… убили моего отца прямо на моих глазах. – Он закрыл глаза. Старая боль исказила его лицо. – После этого события развивались со страшной скоростью. Я вырвался, перерезал кинжалом дяде горло, схватил медальон отца и бежал. Меня приговорили к смерти. Я не знал, кому из наших союзников можно доверять. Венеция была настроена к нам враждебно. Остальные затаились. Ни один итальянский герцог не рискнул бы портить отношения с испанцами, скрывая у себя объявленного в розыск молодого герцога Миланского, даже папа римский. Я остался один. У меня не было времени, чтобы собрать миланские батальоны, а если бы и было, я все равно не смог бы бросить вызов Испании, не имея поддержки со стороны хотя бы одного из влиятельных государств полуострова. Оставаться в Италии было смерти подобно. Я забрал Джельсомину и ночью переправился в Геную, где мы сели на первый же корабль, поднявший паруса.
– Тебе было шестнадцать, а Джельсомине – шесть? – спросила Аланис. Эрос мрачно кивнул. – Как вы оказались в Алжире?
– Старым как мир способом. Нашу генуэзскую галеру захватили алжирские корсары. Меня бросили в Баньо, темницу, где держали невольников. Джельсомину продали для работы на кухне в богатую семью. Но я убедил одного из раисов, что применение моих сил на строительстве укреплений для защиты от испанских пушек было плохим использованием ресурсов. Мой потенциал разрушителя превосходил терпимость к кирпичам. – Эрос невесело улыбнулся. – Таофик оценил ситуацию. Он точно знал, как развить во мне это полезное свойство. Потом я встретил Сану. Отыскал сестру и поручил ее заботам старой женщины. Остальное ты знаешь. Благородный миланский принц стал никчемной скотиной, лишенной каких бы то ни было человеческих качеств.
Повторенные им ее слова заставили Аланис поморщиться.
– Ты не лишен человеческих качеств.
Наполовину он был безжалостным змеем, единственным из оставшихся в живых наследников, наполовину – потерпевшим крушение принцем, снедаемым ностальгией.
– Я делал для Таофика ужасные вещи, от которых у тебя волосы встали бы дыбом.
Их взгляды встретились.
– Почему ты не вернулся? – спросила она тихо.
– Не вернулся? – усмехнулся Эрос. – Куда?
– Ты должен править Миланом. Заяви о своих правах императору Священной Римской империи.
– Не будь наивной, Аланис. Иосиф не отдаст мне Милан по моему требованию. За него борется весь мир. Да и с чего ты решила, что мне нужен Милан?
Аланис нахмурилась. В этой истории чего-то не хватало. Эрос рассказал ей не все.
– Что случилось с твоей матерью? – спросила она.
– Ты, как всегда, проницательна. – Эрос горько улыбнулся. – Моя мать… – он произнес это слово, как проклятие, – была любовницей Карло. Отец не доверял своему брату, уверенный, что предатель мечтает занять его место. О Новой лиге было известно лишь нам с матерью. Она предала своего мужа и сына, чтобы расчистить путь к трону принца для своего любовника.
– Как ты об этом узнал? – спросила Аланис. – Что произошло?
– Мой отец был гордым человеком, – ответил Эрос. – Когда нас держали в Баньо и стало ясно, что живыми мы оттуда не выйдем, он не пытался просить испанцев сохранить нам жизнь, но попросил брата позаботиться о своей жене и дочери. Карло рассмеялся и сказал, что моя мать ждет его в его покоях, чтобы отпраздновать общий успех. Я, конечно, не поверил его словам. Пошел проверить. Она была там. Заперлась и не открывала дверь даже моей шестилетней сестре, которая, рыдая, умоляла впустить ее к матери.
– Видимо, твой отец сделал что-то такое, что заставило ее возненавидеть его, – предположила Аланис в шоке.
– Ты не понимаешь! – прорычал Эрос. – Моя мать приговорила к смерти меня! – Он ударил кулаком себя в грудь. – Не только отца, но и меня, потому что я был его наследником! Следующим по очереди! В Италии узурпатор избавляется от страха мести, уничтожая всю линию принцев, правивших страной прежде. Когда моя мать замышляла с Карло план свержения моего отца, она подписывала мой смертный приговор и знала это! Что это за мать, которая обрекает сына на гибель? – Он вздохнул. – Я был сыном своей матери, Аланис. Я обожал ее. Она значила для меня все, даже больше, чем отец, – признался он. Ошеломленная, Аланис поднесла его руку к губам и поцеловала.
– Что стало с ней?
– Не знаю и не хочу знать, – ответил Эрос ледяным тоном.
– Кто еще знает правду о тебе? Саллах? Джованни? – спросила Аланис.
– Только ты.
– А твоя сестра?
– Она думает, что матери нет в живых.
Аланис обняла его.
– Ты больше не одинок, – прошептала она.
