Глава 4

Многим британцам с их любовью к классической красоте и элегантности Пенхэллоу показался бы совсем некрасивым. Дом располагался в Девоншире возле самого побережья. Он напоминал средневековый замок, построенный несколько столетий назад. Невысокие круглые башни, квадратная сторожка с высокими узкими окнами возле полукруглых ворот, ведущих во внутренний двор, серые каменные стены, покрытые мхом. Вряд ли его можно было назвать достопримечательностью Англии.

За стенами также не было видно стремления создать внешнее великолепие, приспособить природу к идеалам гармонии и красоты. У западного крыла дома росли небольшие розовые кусты, укрытые от ветра деревьями, а перед домом было разбито несколько альпийских горок, которые все лето поражали буйством ярких красок. В восточной части поместья тянулись овощные грядки и цветники.

Дом находился всего в миле от морского побережья; долина, в которой он стоял, разделялась извилистой речкой, которая текла на восток, а через три мили круто поворачивала на юг и терялась в топких болотах, окруженных скалами возле самого моря. Если подниматься по лесистому склону с обратной стороны дома, то можно попасть на небольшое плато с грубой травой, где обычно пасут овец, а немного дальше скалистые утесы круто обрывались. Во время отливов там появлялась широкая полоса золотистого песчаного пляжа. Извилистая крутая тропинка вела к берегу моря.

Тем, кто любит одиночество и дикую природу, трудно найти более подходящее место, чем Пенхэллоу.

Именно к таким людям и принадлежала леди Нэнси Атуэлл. Она жила в доме одна, не считая слуг, после того как год назад умер ее отец. У нее было много знакомых и друзей, живших по соседству, девушка никогда не страдала от одиночества. Ей даже казалось, что одиночество гораздо приятнее шумных компаний. В Пенхэллоу Нэнси чувствовала себя свободной. Только один раз она покидала этот дом. Семь лет назад, когда ей исполнилось двадцать, ее вывезли в свет, в Лондон. Девушке понравилась суматоха и волнение, царящие в городе.

Все, кроме одного события. Именно оно заставило Нэнси поспешно вернуться домой и никуда больше не выезжать. Уже находясь дома, она очень переживала из-за того инцидента, который вынудил ее уехать. Девушка не боялась одиночества. Жизнь в Пенхэллоу не угнетала ее, ведь это был ее дом, и в нем она была счастлива.

В этот апрельский день Нэнси долго гуляла по берегу. Она сняла туфли и чулки и шла вдоль берега по воде, утопая ногами в мягком песке и чувствуя, как пальцы немеют от холода.

Поднимаясь по тропинке, Нэнси думала о своем брате. Ее пушистые волосы рассыпались по плечам, и временами порывистый ветер играл ими. Нэнси редко убирала волосы, только когда ждала гостей или в каких-то торжественных случаях.

Знает ли брат о смерти отца? Она сразу же ему написала, но ей было известно, что иногда письма в Америку шли почти год. А бывало, проходило и два года, прежде чем приходил ответ на ее послание.

Интересно, приедет ли он домой? Однажды он сказал, что никогда не вернется назад. Но за семь лет многое могло измениться, и Кристофер тоже наверняка изменился. Похоже, он добился больших успехов в бизнесе. Но ведь он вырос в таком же одиночестве, как и Нэнси. Отец не посылал его учиться в школу. Кристоферу было уже девятнадцать, когда он поступил в университет. Спокойный, серьезный, мечтательный паренек, абсолютно не знавший жизни, происходящей за пределами Пенхэллоу. Дальнейшие события это подтвердили.

Он наверняка изменился, подумала Нэнси, остановившись на вершине утеса, для того чтобы перевести дыхание и полюбоваться багровым солнцем, медленно садившимся за горизонт.

Налетевший ветерок разметал ее волосы, и она тряхнула головой, наслаждаясь этим радостным ощущением. Лучше не ждать его, по крайней мере сейчас. Возможно, он пришлет письмо, но вряд ли приедет. Не надо его ждать, и тогда не будет разочарования. Но надежда не оставляла девушку. Они были очень дружны в детстве, проводя почти все время вместе. Их отец любил одиночество, он целыми днями сидел в библиотеке за своими любимыми книгами.

Нэнси очень не хватало брата, особенно после смерти отца. Как она хотела, чтобы он вернулся домой! Но лучше не ждать его, а надеяться получить письмо. Правда, она получила от него подробное письмо почти год назад, но тогда он еще ничего не знал про папу.

Нэнси начала быстро спускаться в долину, к дому. Уже темнело, но день прибавлялся и вечера становились длиннее. Впереди было лето.

Девушка почувствовала, что ее платье в песке, когда зашла в отделанный мрамором холл. Да и волосы растрепаны. Но ее никто не увидит, прислуги в холле не было, впрочем, слуги привыкли к ее необычному виду. Наступило время обеда, нужно было подняться наверх, чтобы переодеться, умыться и привести в порядок волосы.

Но не успела девушка дойти до лестницы, как до нее донесся какой-то звук. Нэнси остановилась и замерла. Похоже, лошади? Трудно было сказать наверняка, потому что никто давно не заезжал к ним, но она была уверена, что не ошиблась. В Пенхэллоу стояла такая тишина, что можно было различить любой едва слышный звук, особенно в такое время суток.

Нэнси нахмурилась. Кто бы это мог быть? Но не успела она что-то предположить или убедиться, что это действительно лошади, как тяжелые дубовые двери резко распахнулись и в холл вбежал невысокий плотный мужчина.

– Боже мой? – воскликнул по-французски человек, оглядываясь вокруг и не замечая девушку, которая стояла в тени с прижатой к груди рукой. – Где все? Да помогите кто-нибудь, ради Бога!

Двое слуг, один из которых был дворецким, выбежали из комнаты. Нэнси тоже шагнула вперед. Но она быстро отступила, когда в открытых дверях появился другой мужчина – высокий, в темном плаще и без шляпы. Он держал на руках женщину.

– Кристофер! – воскликнула Нэнси и снова выбежала вперед.

Он посмотрел на девушку, его лицо было суровым и бледным.

– Нэнси, – заговорил он, – мне нужно положить ее на кровать. Похоже, она сильно ушиблась. И доктора надо. – Он повернулся к дворецкому: – Хеммингс, пошлите за доктором.

Скажите ему, что это очень срочно.

– Что случилось? – Глаза у Нэнси округлились. У нее не было времени ни удивиться, ни обрадоваться. Она даже не успела заметить, как изменился ее брат.

– Она выпрыгнула из экипажа и ударилась головой о камень, – мрачно ответил Кристофер и прошел мимо нее к лестнице. – Антуан, присмотри за лошадьми.

Выпрыгнула из экипажа? У Нэнси не было возможности подумать над его словами. Она посмотрела на женщину, когда брат проходил мимо нее, и ей показалось, что это кошмарный сон. Элизабет!

– Элизабет? – вымолвила она, снова прижимая руку к груди.

Но Кристофер уже поднимался по лестнице, а слуги побежали выполнять указания. Девушка поспешила за братом.

– Неси ее в зеленую спальню. В этой комнате кровать всегда готова для гостей.

Кристофер направился к зеленой комнате. Нэнси обогнала его, поспешно открыла дверь и откинула покрывало. Он осторожно положил Элизабет, поправил ее платье, снял ботинки и укрыл одеялом.

– Мне кажется, она может умереть, – хриплым голосом произнес он. – Она не приходила в сознание, после того как это произошло. Это было в семи или восьми милях отсюда.

– Кристофер, – произнесла Нэнси, переведя взгляд с лежавшей без сознания женщины на него. – Что ты делаешь в Англии, да еще вместе с Элизабет?

Брат повернулся к ней, и Нэнси увидела, как он изменился.

Она увидела мужчину – мужчину, который выглядел хозяином своей судьбы. Этот несчастный случай, похоже, стал исключением, судя по его бледному лицу.

– Кажется, я опять начал с того, на чем остановился, – ответил он. – У меня снова неприятности, Нэнси. Я похитил ее.

– Похитил? – В голосе сестры послышался ужас.

Он повернулся к кровати и склонился над Элизабет, взяв ее за руку, чтобы проверить пульс.

– Совсем холодная, – пробормотал Кристофер. – Я был проездом в Лондоне и случайно узнал, что она собирается замуж за лорда Пула. Вот такое совпадение! Я не мог все так оставить, не смог оставить ее одну. Я похитил ее прямо у церкви.

Нэнси глубоко вздохнула. Она считала, что все неприятности позади. Как она молилась, чтобы все закончилось и для него, и для нее. Прошло почти семь лет, и эта старая история стала забываться. И вдруг Элизабет лежит без сознания в Пенхэллоу. Кристофер похитил девушку, украл с ее собственной свадьбы.

– Что ты собирался с ней делать? – спросила Нэнси, Он едва заметно покачал головой и ничего не ответил.

– Она вся холодная, – глухо повторил он. – Как бы она не умерла.

Нэнси тоже не знала, что сказать. Все происходящее казалось совершенно нереальным. Почти через семь лет Кристофер снова оказался дома. Он рядом. Элизабет тоже здесь. Она ненавидела Элизабет. Ненависть вдруг снова наполнила девушку. Причиной отъезда Кристофера была Элизабет, а теперь она отравила его возвращение домой. Если она умрет, то и вовсе уничтожит его. Тогда Кристофер станет не только похитителем, но и убийцей.

– Где же этот доктор? – раздраженно произнес он, оглянувшись на дверь.

В этот момент в комнату вошла миссис Клавел, экономка. Она несла кувшин с горячей водой, полотенца и ночную рубашку. При виде неподвижной Элизабет женщина покачала головой. Вместо приветствия она потребовала от своего только что вернувшегося хозяина, чтобы он вышел из комнаты, дав ей возможность поудобнее устроить бедняжку. Затем она занялась больной.

Всю ночь он просил Бога оставить ей жизнь. “Пощади ее, – молил Кристофер, – и как только она встанет на ноги, я отвезу ее в Лондон, ни слова не скажу против, пусть она выходит замуж за Пула, я никогда больше не буду пытаться встретиться с ней”.

“Пощади ее, – умолял он позже, – я никогда никому не скажу о том, что случилось семь лет назад. Я оставлю все как есть, и пусть позор того, что я не совершал, лежит тяжелым грузом на моих плечах до конца моих дней, как это было все семь лет. Я забуду о том, что хотел доказать ей, что все это время она ошибалась во мне”.

“Пощади ее, – не переставал молиться Кристофер; ночь казалась ему бесконечной, а состояние Элизабет не улучшалось. – Господи, не дай ей умереть. Я останусь в Пенхэллоу до конца жизни. Я даже готов вернуться в Америку, если Ты оставишь ее в живых”.

Кристофер отправил миссис Клавел спать, несмотря на ее желание провести всю ночь возле больной. Уже далеко за полночь Нэнси тоже пошла спать, увидев, что Кристофер не собирается ложиться.

– Хоть один из нас утром должен быть бодрым, – пояснила она.

Кристофер остался в комнате. Иногда он сидел возле кровати Элизабет, прикасаясь к ее руке, но в основном ходил перед кроватью или стоял возле окна, глядя в темноту.

Все семь лет он презирал и ненавидел ее, презирал ее мягкость и безволие, ее недоверие и зависимость от семьи. Кристофер с удивлением обнаружил, что за все эти годы ему не удалось изгнать ее из своей памяти. Презрение и ненависть не принесли ничего хорошего. Ему следовало просто забыть ее, прогнать из своей жизни. Надо было оставить свое желание вернуть себе доброе имя. Кому это нужно, кроме него самого? Но он и так знает, что ни в чем не виновен, нет необходимости доказывать это себе.

А сейчас он убил ее или причинил много страданий. Доктор считает, что ушиб головы не угрожает ее жизни, хотя он не был вполне уверен в этом. Ссадины на теле были незначительными, но ведь именно Кристофер стал причиной этих ушибов. Он расстроил ее свадьбу и лишил шанса на счастье, которое она выбрала для себя или которое выбрала для нее ее семья.

“Сохрани ей жизнь”, – снова молил Кристофер. На этот раз он не ставил никаких условий. Только искренне и молча молился Богу, который, похоже, его не слышал.

Когда небо начало светлеть и появились первые признаки рассвета, он подошел к окну и устремил свой взор на долину, на скалы, что на другой стороне реки. Казалось странным, что он снова дома. Но у него не было того радостного чувства возвращения, которого он так ждал. Он даже не заметил, как добрался до дома.

С кровати донесся стон. Кристофер резко повернулся и, пройдя через комнату, встал рядом, сцепив руки за спиной. Элизабет лежала с закрытыми глазами, но ее голова слегка покачивалась из стороны в сторону.

“Сохрани ей жизнь”, – молча взмолился он.

Постель была удобной, в комнате – тепло. Приоткрыв тяжелые веки, девушка увидела мерцающие розовые блики. Должно быть, в комнате горел камин. Элизабет очнулась.

Действительно, угли в камине раскалились докрасна, на них танцевали яркие языки пламени, а клубы дыма исчезали в трубе. Рядом с кроватью на столике стояла зажженная свеча. Неяркий свет пробивался в окно. Похоже, наступало утро.

Девушка не смогла сразу вспомнить, где находится. Она успела заметить, что комната была квадратной, с высоким потолком. Полог над кроватью был из зеленой парчи, которая слабо мерцала при свете свечи. Балдахин над ее головой тоже был зеленым. Возле окна кто-то стоял, но ей не удалось разглядеть, кто именно. :

Элизабет повернула голову, и боль пронзила её тело. Она услышала свой стон и снова закрыла глаза. Боль пульсировала в висках, словно по ним стучали молотком. Она, по-видимому, ушиблась, потому что обычная головная боль не могла быть такой нестерпимой. Девушка попыталась осторожно ощупать свое тело. Правое колено саднило, как будто было оцарапано или порезано, так же как и правый локоть. Ребра сильно болели.

“Я, наверное, упала, – подумала Элизабет, – и кто-то оказался настолько любезным, что уложил меня в кровать и раздел”. На ней была удобная теплая фланелевая рубашка, но Элизабет не привыкла носить вещи из фланели.

Она открыла глаза и снова увидела огонь и отражавшиеся на парчовом балдахине блики света. Элизабет осторожно, не поворачивая резко головы, стала смотреть на стоявшего у окна человека. Но он уже ушел оттуда и теперь молча стоял возле кровати, глядя на нее. По крайней мере ей так показалось. Свеча отбрасывала тени на его лицо, а пробивавшийся в окно слабый свет делал его совершенно неразличимым.

Это был высокий, широкоплечий мужчина с тонкой талией.

Его темные волосы нуждались в стрижке, а может, и нет. Такая прическа тоже шла ему. Он казался необыкновенно привлекательным, хотя лица его она так и не разглядела. Мужчина стоял очень тихо. Он не двинулся с места, не наклонился к ней и ничего не сказал.

Она была незваной гостьей. Похоже, она доставила ему беспокойство, когда с ней произошел несчастный случай возле его дома и он был вынужден принять ее у себя. Как неловко!

– Где я? – спросила девушка.

Молчание продолжалось. Затем приятный мужской голос ответил:

– Ты в Пенхэллоу. Мы были недалеко отсюда, когда с тобой произошло несчастье.

– Несчастье? – переспросила она.

– Ты выпала из экипажа, – пояснил мужчина. – И ударилась головой о камень,

– Вот почему такая боль, – произнесла девушка, закрыв на мгновение глаза. Потом ее глаза снова открылись, и она посмотрела на него. – Кто вы?

Мужчина так долго и молча смотрел на нее, что Элизабет подумала, что он не собирается отвечать. Затем он обошел кровать и встал так, чтобы она могла хорошо видеть его лицо. Это было суровое, немного узкое лицо с орлиным носом, тонкими губами и пытливыми глазами. Кажется, голубыми. Похоже, этот человек редко улыбался, на лице отразилось страдание. Удивительно привлекательное лицо, подумала она, очень волевое, хотя его трудно назвать красивым.

– Кристофер Атуэлл, – ответил он. – Граф Тревельян. Кристофер. – Это имя не подходило ему. Имя было веселое, а этот мужчина не похож на счастливого человека. А может, он просто встревожился из-за нее? Ведь с ней произошел несчастный случай. Наверное, она была без сознания? Возможно, он беспокоился, что она долго не приходила в себя? Но почему он заботится о ней?

Неожиданно Элизабет охватил страх. Несколько глубоких вдохов помогли ей взять себя в руки. Она облизнула пересохшие губы.

– Кто я? – спросила она, непроизвольно выпалив вопрос. Ей показалось, что эти слова произнес кто-то другой.

Молчание на этот раз оказалось еще более долгим; мужчина смотрел на нее. Выражение его лица совсем не изменилось. Правда, девушка заметила, как на его виске запульсировала жилка.

– Элизабет, – произнес он наконец. Она увидела, как сжались его губы. – Элизабет Атуэлл. Графиня Тревельян. Моя жена.

Исчезновение невесты с собственной свадьбы произвело в Лондоне сенсацию. Почти весь цвет общества находился уже в церкви, когда Мартин Ханивуд торопливо прошел по проходу и что-то тихо сказал жениху; затем они оба скрылись, чтобы переговорить со священником. Присутствующие начали перешептываться – ведь невеста опаздывала уже на пятнадцать минут. Шепот перерос во взволнованный гул, когда Мартин всем сообщил о случившемся.

Вскоре Ганновер-сквер была заполнена народом: на одной стороне собрались представители высшего общества, на другой толпились бедняки и случайные прохожие. Все оглядывались вокруг, словно надеялись увидеть незнакомца в маске, скрывшегося вместе с леди Элизабет Уорд. Все, кто видел похищение, высказывали свои версии случившегося. Их слушателями были те, кто видел то же самое. Гости, пришедшие на церемонию бракосочетания, делали вид, что не замечают этих людей.

Едва произошло похищение, Мартин тотчас же прыгнул в карету герцога и попытался догнать всадника, но, пока ее разворачивали, сводная сестра и похититель скрылись из виду. Все решили, что неподалеку от площади их поджидал экипаж. Мартину пришлось вернуться. Он направился в церковь, где ему предстояло выполнить весьма неприятную обязанность – сообщить присутствующим о случившемся.

Все решили, что мотивом похищения было желание получить солидный выкуп. Гости разошлись по домам в ожидании новостей. Без сомнения, герцог Чичели заплатит назначенную сумму. Все знали, что он богат как Крез и без колебаний отдаст все ради спасения дочери. Но всем не терпелось узнать, каков же будет размер выкупа.

Основные участники этих событий вели себя так, как и предполагалось. Старый герцог рвал и метал. Но его гнев не имел смысла, пока похититель не был пойман. Герцог божился, что не даст ни пенни этому негодяю,но все знали, что, когда дойдет до дела, он выложит требуемую сумму.

Кристина горько и безутешно плакала. Но никто не обращал на нее никакого внимания, кроме тех, кому за ее присмотр хорошо платили.

Манли Хилл, лорд Пул, был вне себя от ярости. Он повторял Мартину, что закрыл глаза на прошлое и выбрал леди Элизабет в жены, а тут такое! У этой женщины удивительная способность быть участницей скандалов.

– Вряд ли ее можно считать виновницей двух скандалов, в которые она оказалась вовлечена, – заступился Мартин. Но негодование лорда Пула было понятно: его публично унизили. Лорд возглавлял партию вигов в столице, а военные победы правительства тори нанесли большой ущерб авторитету их партии. Не так давно он надеялся, что его партия победит: ей помогут народные выступления против войны. Лорд Пул был очень амбициозным человеком, он наверняка рассчитывал поднять свой авторитет, женившись на представительнице семейства сторонников тори.

– Кто бы это ни был, – гневно выговаривал он Мартину, – пусть и не думает обращаться ко мне за выкупом. Элизабет еще мне не жена и, может, никогда ею не станет. Возможно, они сговорились. Откуда нам знать, что все это не подстроено и что похититель не ее любовник?!

Из всех присутствующих о случившемся переживал только Мартин. Чопорные гости и горожане оживленно обсуждали похищение, которое на время даже затмило победные торжества. Отчим Мартина думал только о публичном оскорблении. Кристина хотела утешения для себя. Лорда Пула заботил собственный авторитет и достоинство.

Только один Мартин думал об Элизабет, по крайней мере ему так казалось. Он корил себя за то, что согласился привезти се в Лондон прошлой осенью, ведь они столько лет мирно и спокойно жили в поместье. Ему следовало уговорить ее оставаться там, хотя Элизабет было трудно переубедить, если она что-то решила. Он корил себя за то, что не так крепко держал сестру за руку, когда помогал ей выйти из экипажа, за то, что не смог предугадать намерений всадника, который застал их врасплох. Ведь он мог снова втолкнуть ее в экипаж, но не сообразил.

А теперь она одна, в руках этого человека в маске, возможно, страдает от унижений и неудобств. Она наверняка перепугана. Может пройти целая ночь, прежде чем принесут записку с требованием выкупа и за ее освобождение будет заплачено.

Отчаяние и нетерпение переполняли Мартина, пока он ждал письма. Его обычно добродушное лицо стало злым и напряженным, глаза потемнели от гнева. Слуги старались не попадаться ему на глаза.

Наступила ночь, но никаких известий от похитителей не было.