Глава 24

Кристофер уже готов был выйти из комнаты. Он опаздывал на встречу, о которой договорился на это утро. Но он никуда не пошел, увидев, как была расстроена его сестра.

Джон закрыл глаза и крепче обнял ее. Похоже, он догадался, о чем хотела сказать Нэнси, хотя и удивился сначала.

– Так что же случилось? – спросил Кристофер. Девушка освободилась из объятий Джона и, кажется, только сейчас заметила присутствие брата.

– Он избил мою служанку и изнасиловал ее несколько недель назад.

– Мартин? – переспросил Джон.

Кристофер почувствовал, как все внутри у него похолодело. Нэнси кивнула.

– И это все по моей вине, – повторила она. – Я могла бы предотвратить это, а возможно, и нападение на других женщин, о которых я ничего не знаю, если бы у меня тогда было достаточно мужества, чтобы рассказать об этом. Я была слишком эгоистичной.

– Нет, – ответил Джон. – Ты не можешь винить себя за зло, которое делает другой человек.

– Мартин изнасиловал Уинни? – переспросил Кристофер. – И избил ее? Почему же она сразу не сказала об этом, Нэнси? Я бы отхлестал его. Я и сейчас готов сделать это. – У него непроизвольно сжались кулаки. Он был готов наказать Мартина гораздо сильнее.

– Не так легко говорить об этом. Кристофер, – тихо ответила Нэнси. – Почти невозможно рассказать кому-то о таком позоре, унижении и чувстве собственной вины.

– Чувстве вины? – Кристофер с недоумением посмотрел на нее.

– Когда тебя изнасиловали, всегда чувствуешь себя виноватой, словно каким-то образом спровоцировала это.

Кристоферу показалось, что кровь отхлынула у него от лица. Нэнси уехала из Кингстона без всяких объяснений за неделю до его свадьбы, когда она, казалось, была так довольна всем и даже немного влюблена в Джона. И с тех пор Нэнси оставалась в Пенхэллоу, отказываясь даже думать о замужестве, несмотря на свою красоту и жизнелюбие.

– Это звучит так, словно ты говоришь, основываясь на личном опыте, – с трудом произнес Кристофер.

– Это так и есть.

Кристофер смотрел на сестру, и ему казалось, что ее лицо где-то далеко. Джон, как он заметил, обнимал Нэнси за плечи.

– Это был Мартин, – пояснил Джон. – Он избил и изнасиловал ее тогда. За день до внезапного отъезда Нэнси. Я сам узнал об этом всего два дня назад. Если бы я узнал раньше, то убил бы Мартина.

– Почему же ты не сделал этого в эти два дня? – спросил Кристофер. Он удивился спокойному звучанию своего голоса. Он не сводил глаз с бледного лица сестры.

– Потому что я не хотела никаких осложнений, – ответила Нэнси. – Я хотела оставить все это в прошлом. И хотя я всегда по известной причине ненавидела Мартина, я считала, что, возможно, он был в отчаянии из-за потери Элизабет, ведь они всю жизнь были как близнецы. Я принимала во внимание то, что ему было всего восемнадцать и он просто еще не мог контролировать свои порывы. Я не простила его, но я всегда успокаивала себя тем, что наверняка так он поступил только один раз в своей жизни.

Кристофер отвернулся и тяжело опустился в кресло. Он наклонился и закрыл лицо руками.

– За последние несколько дней я убедился в том, что это настоящий дьявол, вышедший из ада. Но то, что я сейчас узнал о нем, – это самое страшное.

Джон подвел Нэнси к софе. Девушка села, он продолжал обнимать ее за плечи.

– Узнал о нем? Что ты имеешь в виду? – спросил Джон.

Кристофер устало посмотрел на него.

– Элизабет и я, ты и Нэнси – он разрушил наши жизни. Холодно, расчетливо и безжалостно, – ответил Кристофер. – И все это время он очаровательно улыбался.

Джон и Нэнси уставились на него. – Помните танцовщицу, которая умерла после побоев? – спросил он. – Найджел Родес признался мне, что ему заплатили за то, чтобы он сказал, будто видел меня выходящим с ней из театра. Ему заплатил Мартин. Бедняжка, она была избита до смерти. Из всего услышанного я могу сделать вывод, что это похоже на почерк Мартина, не так ли? Джон опустил голову.

– Я был склонен думать так же, как и Нэнси, что Мартином двигал необузданный юношеский порыв, желание найти новую любовь, когда Элизабет полюбила тебя.

– А Уинстон Роулингс, – продолжал Кристофер, – который вместе со мной и несколькими другими людьми наблюдал за той карточной игрой в Оксфорде, когда фортуна отвернулась от Моррисона, может подтвердить еще два факта. Первый – я только смотрел за игрой, я виновен лишь в том, что не остановил ее, когда Моррисон сильно напился и не отдавал отчета в своих действиях. А второй – то, что Мартин выведал всю эту историю у Роулингса семь лет назад, за несколько дней до того, как тот уехал в Ирландию по поручению правительства.

– О Кристофер, – вымолвила Нэнси. Джон не поднимал головы.

– Господи! – вырвалось у него. – А я просто рассмеялся и сказал отцу, Мартину и Элизабет, что все это ерунда. Я ничего не сделал, чтобы опровергнуть эти обвинения. Неужели Мартин на это и рассчитывал? Неужели он так хорошо изучил нас? А мы совсем не знали его? Это поразительно!

– Но зачем он все это сделал? – спросила Нэнси. – Неужели человек может быть таким жестоким? Ведь всем было видно, что вы с Элизабет сильно любили друг друга, правда, Кристофер?

– Он просто одержим Элизабет, – пояснил Кристофер. – У него навязчивая идея, что никто, кроме него, не может обладать ею, и если не он, то никто. Джон, он никогда не пытался жениться на ней?

– Мой отец никогда бы не допустил этого, – заверил Джон, посмотрев наконец на Кристофера. – Но я и не слышал ни о чем подобном. Бедняжка Элизабет! Но Кристофер прав: Мартин просто одержим ею. Это болезненная одержимость.

– Сегодня утром я собирался выяснить, не связан ли Мартин с той женщиной, к которой меня позвали в записке, и не он ли подстроил так, что Элизабет вошла в этот дом вслед за мной и неверно истолковала увиденное. Мартин, конечно, был рядом с ней. Он был расстроен почти так же, как и она.

– Кристофер, но ведь это произошло почти семь лет назад, – вмешалась Нэнси.

– Знаю, – ответил он. – Я помню тот адрес, но я и не надеюсь, что эта женщина все еще живет там. Я только рассчитываю на то, что кто-то ее вспомнит и поможет мне отыскать ее.

– А не проще ли все выбить из самого Мартина? – сквозь зубы произнес Джон. – В Испании я много узнал о пытках, я видел некоторых из жертв.

– Сначала я попробую сделать по-своему, – ответил Кристофер.

– Это было единственное обвинение, над которым я не посмеялся, – признался Джон. – Все, что я сделал в твою защиту, – сказал, что эта связь наверняка прекратилась до твоей женитьбы. Я не верил, что ты мог изменять Элизабет. Мне была смешна сама мысль о том, что ты женился на ней только для того, чтобы содержать в достатке свою любовницу и ребенка. Но мне даже и в голову не пришло убедиться в правдивости истории с этой женщиной. Сейчас я так виню себя за это.

– Не надо, – ответил Кристофер. – Я сам должен был доказать свою невиновность. Но вместо этого я сбежал. Думаю, Мартин слишком хорошо изучил нас. Как ты полагаешь, развод тоже он подготовил? Ведь развод – это большая редкость, Особенно если выдвигаются обвинения против неверного мужа. – Похоже, ему помогал сам дьявол, – сказал Джон. – Он умело использовал честолюбие моего отца. Я хочу пойти с тобой, Кристофер. – Кристофер взглянул на них обоих.

– Сегодня утром у тебя есть другое дело, – напомнил он. – Я не хочу портить вам день.

Джон взял руку Нэнси и поцеловал ее, прежде чем встать. – Это подождет, – сказал он, ласково улыбнувшись девушке. – Кажется, сейчас не самый подходящий момент, да, Нэнси?

– Да, – согласилась она. Кристофер тоже встал.

– Тогда нам лучше поторопиться, – сказал он. – С Уинни все в порядке, Нэнси? Ей не нужен врач?

– Кажется, он у нее уже есть, – ответила Нэнси. – Антуан Бушар очень добр к ней, Кристофер.

– Ах да, любовная история, – произнес Кристофер. – Или, вернее, зарождающаяся любовь.

Он подошел к Нэнси и поцеловал ее в щеку.

– Нэнси, мне очень жаль, что тебе пришлось пережить все это в одиночку. Но я найду способ отомстить за то, что с тобой случилось. И за поломанную жизнь Элизабет.

– Ты позаботься об Элизабет, – мрачно произнес Джон. – А я сведу счеты за Нэнси.

Джон торопливо поцеловал Нэнси в губы, затем они вышли из комнаты.

Люси Фенвик уже не жила в том доме с меблированными комнатами, куда Кристофер однажды приходил к ней. Но они с Джоном и не надеялись, что найдут ее там. В этом доме, как им стало известно, жильцы менялись довольно часто. Никто из нынешних его обитателей, с кем им удалось переговорить, не помнил эту женщину.

Но к тому времени когда два джентльмена все еще опрашивали соседей, пришла женщина, которая вспомнила Люси Фенвик, по крайней мере она так утверждала. Она говорила, что Люси не была шлюхой, наоборот, она очень следила за собой. Она всем сказала, что унаследовала деньги от своей старой тетки, и уехала в Америку. Вот и все, что смогла вспомнить старушка. Все это было так давно.

Эта старушка была очень польщена тем вниманием, которое уделили ей два господина, слушавшие ее рассказ. И она очень расстроилась, когда больше не могла ответить на их многочисленные вопросы. Принимала ли мисс Фенвик посетителей? Кто-нибудь из мужчин навещал ее регулярно? Этого старушка не могла вспомнить.

Кристофер и Джон замолчали. Было очевидно, что здесь больше не удастся узнать ничего важного. И если действительно Люси Фенвик уехала в Америку, ее билет, без сомнения, оплатил Мартин, поэтому выходит, что следы ее терялись. Нужно думать, с чего теперь начинать новый этап поисков.

– На вашем месте, господа, – посоветовала старушка, – я бы поговорила с домовладельцем. Он здесь уже давно и всех знает.

Джон кивнул. Домовладелец был следующим в списке тех, кто мог дать им какую-то информацию. Они воодушевились – может, этот человек действительно что-нибудь вспомнит.

Домовладелец, небритый и грязный мужчина, с расцарапанными укусами вшей, которых можно было увидеть сквозь его рваную рубашку, не вызывал особого доверия. Его глаза слегка подернулись поволокой от принятого с утра джина. Но тем не менее он вспомнил Люси Фенвик.

– Она отличалась от других жильцов, – сказал он Кристоферу. – Разговаривала всегда так вежливо. Она укатила в Америку, после того как оказалась в щекотливом положении.

– В щекотливом положении? – Кристофер удивленно приподнял брови.

– Она была свидетелем в каком-то деле о разводе, – ответил мужчина, сделав паузу, чтобы произвести больший эффект. – У кого-то из высоких особ. Потом она быстро умчалась в Америку. Деньги пришли от ее старой тетки или бабки, как она говорила. Но нам известно кое-что другое. – Тут он усмехнулся и почесал затылок.

– Правда? – спросил Кристофер. – Вы думаете, что деньги появились из другого источника? Мужчина кивнул и громко зевнул.

– Их дал тот же человек, который оплачивал ее проживание здесь. Вот тебе и скромница! Клянусь стопкой хорошего джина, – сказал мужчина. – Правда, это совсем не мое дело.

– Конечно, – согласился Кристофер, обменявшись взглядом с Джоном. – А кто платил за нее, можно узнать?

Домовладелец почесался и пожевал губы. Его глазки хитро посмотрели на Кристофера, а затем на Джона.

– Вам нравится хороший джин, не так ли? – спросил Джон, вынимая из кармана монету и поигрывая ею. – Вы должны позволить нам наполнить вашу уже почти пустую бутылку, сэр. Это был дворянин?

– Нет, это уж точно, – ответил человек, почесывая грязной рукой заросший подбородок и стараясь не смотреть на сверкавшую монету. – Это торговец. Дайте-ка вспомнить. Перкинс? Преветт? Пауэлл? Пауэрс? Точно, Пауэрс. – Он задумался на мгновение. – Да, так его звали, Пауэрс. Он очень хотел казаться дворянином, но, несмотря на свои дорогие пальто, трости и шляпы, он был такой же дворянин, как и я.

Мистер Пауэрс, торговец. Этого слишком мало для поисков, решили Кристофер и Джон, когда возвращались в свой респектабельный район Лондона. Но к сожалению, домовладелец больше ничего не знал.

Кристофер был в отчаянии.

– Этого слишком мало, – говорил он. – Мы не знаем имени этого торговца, не знаем, чем он занимается. Мы даже не знаем, жив ли он и в Лондоне ли сейчас. Может, он отправился в Африку или Китай. Возможно, что его фамилия вымышленная. Может, это был сам Мартин.

– Люди, подобные этому хитрому домовладельцу, сразу отличат настоящего дворянина, – заговорил Джон. – У них наметанный глаз. А тот, кто вносил плату за Люси, был торговцем. В этом мы можем быть уверены. Это не Мартин.

Кристофер вздохнул:

– Ну что ж, теперь хоть известно, что мы ищем человека не из высшего общества. Это значительно сужает круг поисков. Джон рассмеялся.

– Давай не будем загадывать, – сказал он. – Что нам действительно нужно, так это пойти к одному моему знакомому торговцу и поговорить об этом с ним. Может, он знаком с Пауэрсом. А если нет, то, возможно, он как-то поможет отыскать его. Но мы должны проявить терпение. Помни, еще не все потеряно. Если все поиски окажутся бесполезными, то остаются испанские пытки. – Судя по тону, Джон совсем не шутил.

Знакомый Джона не знал торговца Пауэрса, ничего не слышал он и о его партнерах. Но он охотно взялся помочь отыскать этого человека.

– Если он в Лондоне, я найду его за пару дней, полковник, – коротко ответил он. Поклонившись Кристоферу, он добавил: – Вы можете положиться на меня, милорд.

Им пришлось удовлетвориться этим обещанием.

Лорд Пул в нервном возбуждении ходил по своим комнатам. Он был очень рад появлению Мартина.

– Ну что ж, – заговорил Пул, – все подготовлено для двух следующих вечеров. Остается убедить принцессу Уэльскую, что в ее интересах появиться в опере, когда там будет ее муж с высокими гостями. Так она покажет всем, что держится на расстоянии не по своей воле, а по несправедливому распоряжению мужа.

– Это очень умный ход, – ответил Мартин. – И вы, Пул, собираетесь открыто выступить в поддержку ее королевского высочества?

– Я публично выражу ей свое уважение в ее ложе, – ответил Пул, – и Элизабет будет рядом со мной. А тогда во время приема и представления в Карлтон-Хаусе, которые состоятся на следующий день, мы посмотрим, как меня будут принимать. Бьюсь об заклад, что многие высокие гости одобрят мой поступок, а остальные посмотрят на меня с большим уважением.

– Да, – согласился Мартин, – вот если бы только Лиззи вела себя подобающим образом. Но я восхищаюсь вашим мужеством, Пул. Вы все хорошо рассчитали.

Радостное возбуждение Пула исчезло. Он нахмурился.

– Ты думаешь, Лиззи не согласится? – спросил он. – На что ты вчера намекал мне, Ханивуд? Я начинаю думать, что лучше бы мне никогда не встречать твою сестру.

– Ее совершенно не в чем винить, – торопливо заверил Мартин. – Конечно, я уверен, здесь ее вины нет. Но я могу быть необъективным. Я просто обожаю Лиззи.

– Ближе к делу, пожалуйста, – резко оборвал его Пул. – В чем ее вина?

– Да, думаю, она все-таки виновата, – ответил Мартин, опустившись в стоявшее рядом кресло и мрачно уставившись в пол. – Я не могу больше покрывать ее, особенно когда ее поступки причиняют вред ни в чем не повинному человеку. Я имею в виду вас.

Лорд Пул искоса посмотрел на него, непроизвольно сжимая и разжимая руки.

– Это похищение, – заговорил Мартин. – Мне очень не нравилось все это, но меня убедили не рассказывать правду. Однако теперь я должен все рассказать. Похитителем был Тревельян. Он увез Лиззи в Пенхэллоу, где она находилась в его руках. Она и сейчас была бы там, если бы я не разыскал ее и не воззвал к совести. Вы, Кристина, ее отец, честь – все было бы забыто в порыве ее страсти к Тревельяну.

– А история с потерей памяти? – спросил лорд Пул сдавленным голосом. Мартин пожал плечами.

– Боюсь, что это выдумка, – ответил он. – Но я уверен, что она думает о вас и намерена выйти за вас замуж. Видите ли, Тревельян хочет увезти ее назад, в Девоншир, но Лиззи нравится жить в Лондоне, ей нравится та жизнь, которую можете предложить ей вы. Так что нужно все раскрыть.

– Дрянь? – плюнул сквозь зубы лорд Пул. – Я убью ее.

– И вас повесят за это? – воскликнул Мартин. – Я буду оплакивать ее. Пул. Но сначала я должен подумать о вас, поскольку вы оказались невинной жертвой.

– Помолвка должна быть разорвана, – заявил лорд Пул. – Быстро и тихо. Я нанесу визит Чичели. Я посоветую ей без промедления вернуться в Кингстон. Пусть эта шлюха будет рада тому, что про нее никто ничего не узнает.

Мартин тяжело вздохнул и закрыл лицо руками.

– Мне следовало бы радоваться, что вы готовы позволить ей так легко отделаться, лорд Пул, – сказал он. – Но здесь должна восторжествовать справедливость. Справедливость по отношению к вам. Вы ведь должны были стать моим родственником – и чуть не стали им. Вы хорошо подумали обо всем? Если не будет известна настоящая причина разрыва помолвки, начнутся сплетни и кривотолки, которые могут обернуться против вас, поскольку виновным будут считать вас. И вы превратитесь в посмешище.

Лорд Пул подошел к окну и выглянул на улицу.

– Тогда что ты предлагаешь? – спросил он.

– О Господи, – вырвалось у Мартина, – как я могу говорить такое? О, бедняжка Лиззи. Может, во всем этом нет ее вины. Ведь он похитил ее, правда? Кто знает, может, он силой принудил ее сначала быть с ним? Но нет, я должен оставаться твердым. Когда все это будет позади, я поеду в Кингстон вместе с ней и помогу ей понять свои ошибки и научиться жить дальше. Вы должны публично отвергнуть ее, Пул. – Лорд Пул нахмурился, стоя у окна.

– И чем больше будет людей, тем лучше, – советовал Мартин. – Возможно, в опере. Или лучше в Карлтон-Хаусе. Пусть все узнают правду. Пусть люди поймут, почему вы отказались от нее. Этим вы заслужите симпатию женщин и уважение мужчин. Вы всем покажете, что вы человек твердых принципов и не отступите от них. А когда виги придут к власти, я думаю, они изберут вас своим лидером.

– А она получит то, что заслужила, шлюха, – пробормотал Пул.

Мартин вздохнул.

– Я распространю слух там, где она была в эти дни, – заговорил лорд Пул. – А когда настанет момент быть представленными королеве, то я откажусь сопровождать ее к трону. В этот момент все взгляды будут устремлены на нее. И все еще долго будут судачить об этом. Это должно сработать. Это все равно что сорвать с нее одежду и публично высечь. Она больше никогда не осмелится появиться в обществе.

– О Господи, – дрожащим голосом произнес Мартин, – может, нам удастся убедить моего отчима отослать ее домой прямо сейчас?

Лорд Пул посмотрел на Мартина, и в его глазах промелькнуло презрение.

– Ты, Ханивуд, слишком добр, это тебе мешает, – сказал он. – Особенно когда дело касается твоей бесценной сводной сестры. Нет, мы сделаем все так, как я сказал. Она должна быть наказана.

Мартин огорченно посмотрел на него.

– Да, – признал он. – Боюсь, что вы правы. Ну хорошо, Пул. Я позабочусь о том, чтобы Тревельян не показался в Карлтон-Хаусе. Ах, бедняжка Лиззи.

Вскоре Мартин ушел. “Нужно будет заскочить к Тревельяну”, – подумал он. Его план должен осуществиться. Через несколько дней все будет кончено, и Лиззи навсегда будет принадлежать только ему.

Но Мартин никак не мог избавиться от слов Пула о том, что Лиззи надо публично высечь. Мартин был готов убить его за эти слова. И сейчас он зло стиснул зубы. Ведь он слушал, как Пул обзывал Лиззи дрянью и шлюхой и планировал наказание, которое унизит ее гораздо сильнее, чем удары кнута. А ведь это он сам подкинул Пулу эту идею, напоминал себе Мартин. И ненависть к лорду Пулу обратилась против него самого. У него не было выбора. Лиззи не оставила ему выбора.

Ох Лиззи!

Руки Мартина сжимались, пока он шел. Сначала нужно увидеться с Тревельяном. Но Мартин уже знал, куда он отправится после. Он может не дожидаться вечера, да в этом и нет необходимости. Эти девочки работают днем и ночью, если есть посетители, готовые им платить. Мартин никак не мог решить, хотелось ли ему больше самому взять в руки кнут и стегать шлюху, наблюдая, как на ее нежном теле будут проступать ярко-красные полосы, или дать кнут ей, а самому сбросить одежду и распластаться на кровати, чтобы страдать в болезненном экстазе от чувства вины за наказание, на которое он обрек Лиззи.

“Я буду утешать ее”, – поклялся себе Мартин. По его спине пробежала дрожь от ожидания резкой боли, которой он с радостью подвергнет себя позже. Он потратит всю свою жизнь на то, чтобы утешать Лиззи.