Глава 1

– Его светлость дома, миледи.

Для большинства женщин подобное заявление было в порядке вещей и не содержало ничего примечательного, по Изабелле, леди Грейсон, так редко доводилось его слышать, что она не могла и припомнить, когда ее дворецкий последний раз произносил эти слова.

Изабелла задержалась в холле, медленно стягивая перчатки, прежде чем передать их лакею. Она пыталась выиграть время, чтобы взять себя в руки и убедиться, что внешне не заметно, как бешено колотится у нее сердце.

Грейсон вернулся.

Изабелла не могла не задуматься почему. Он отказывался читать письма, которые она посылала его управляющему, и ни разу не написал ей. Прочитав послание старой мегеры, его матери, она поняла, что разбило ему сердце в тот день, когда он покинул Лондон и оставил ее. Она могла себе представить, какую боль он испытал, потому что видела раньше, как счастлив и горд он был оттого, что станет отцом. Как близкий друг, она хотела бы иметь возможность подарить ему больше, чем тот единственный час утешения, но он отвернулся от нее, и с тех пор прошли годы.

Изабелла оправила муслиновые юбки и прошлась пальцами по зачесанным вверх волосам. Поймав себя на том, что озабочена своим внешним видом, она остановилась и с досадой выругалась про себя. Это ведь Джерард – его не волнует, как она выглядит.

– Его светлость в кабинете?

– Да, миледи.

Там же, где они находились в тот день.

Она кивнула, затем расправила плечи, пытаясь сохранить присутствие духа. Изабелла поднялась по изогнутой лестнице и свернула в первую открытую дверь направо. Несмотря на все ее старания мысленно и физически подготовиться к встрече, при виде мужа она испытала потрясение, подобное сильному удару. Он стоял к ней спиной, отчетливо вырисовываясь на фоне окна, и показался ей выше и определенно шире в плечах, чем прежде. Его мощный торс плавно сходился к узкой талии, переходящей в прекрасно очерченные ягодицы, заканчивающиеся длинными мускулистыми ногами. В обрамлении темно-зеленых бархатных портьер его великолепная фигура выглядела столь совершенной, что у Изабеллы перехватило дыхание.

Но в его облике ощущалось нечто мрачное и жестокое, совершенно не свойственное тому беззаботному молодому человеку, которого она помнила. Ей пришлось сделать глубокий вдох, перед тем как открыть рот и заговорить.

Словно почувствовав ее присутствие, Джерард обернулся, прежде чем она успела произнести хоть слово. И горло ее болезненно сжалось, будто его стиснула невидимая рука. Это был совсем не тот человек, за которого она выходила замуж.

Они молча уставились друг на друга, оставаясь недвижимыми, в полном замешательстве. Прошло всего несколько лет, а казалось, будто миновала целая жизнь. Грейсон перестал быть мальчиком, сколько ни напрягай воображение. Лицо его утратило присущий ему прежде облик юности, и время отметило свой неумолимый ход, проложив строгие линии возле губ и глаз. Но, как легко было заметить, не знаки счастья и радости – следы уныния и печали. Его сверкающие голубые глаза, заставлявшие многих женщин влюбляться в него без памяти, теперь потемнели. Они больше не улыбались. Заметно было, что им довелось повидать гораздо больше, чем человек в состоянии вынести за коротких четыре года.

Изабелла поднесла руку к вырезу платья, в смятении от того, как лихорадочно вздымается и опускается ее грудь.

Джерард и прежде был прекрасен. Теперь же не было слов, чтобы достойно описать его. Она пыталась побороть внезапно охвативший ее отчаянный приступ паники. Она знала, как вести себя с тем мальчиком, но этот… этот мужчина выглядел опасным. Если бы она встретила его впервые, то сочла бы за благо держаться от него подальше.

– Привет, Изабелла.

Даже голос его изменился – теперь он звучал более низко и чуть хрипловато.

Изабелла не нашлась что ему сказать.

– Вы совсем не изменились, – тихо произнес он, направляясь к ней. Прежняя, задиристая манера поведения исчезла, ей на смену пришла спокойная уверенность человека, прошедшего через ад и умудрившегося после этого выжить.

Сделав глубокий вдох, Изабелла ощутила знакомый ей запах. Чуть более крепкий, возможно, но все же это был запах Джерарда. Взглянув в его невозмутимое лицо, она сумела только беспомощно пожать плечами.

– Я должен был написать, – сказал он.

– Да, верно, – согласилась она. – Не только сейчас, чтобы предупредить меня о вашем визите, а раньше, чтобы сообщить, что с вами все в порядке. Я очень беспокоилась о вас, Грей.

Он указал ей на ближайшее кресло, и она с облегчением в него опустилась. Когда он направился мимо нее к дивану, она заметила, как он странно одет. Хотя на нем были брюки, жилет и сюртук, но самого обычного покроя из простого грубого материала. Чем бы он ни занимался последние несколько лет, следить за модой при этом явно не приходилось.

– Прошу извинить за причиненное беспокойство. – Один уголок его рта приподнялся, явив взгляду бледный призрак его прежней улыбки. – Но я не мог сообщить вам, что пребываю в порядке, когда на самом деле был очень далек от этого. Мне было невыносимо даже смотреть на письма, Пел. И вовсе не потому, что они были от вас. Многие годы я всячески избегал любой корреспонденции. Но теперь… – Он остановился, непреклонно стиснув зубы. – Я приехал не в гости.

– О! – Сердце ее болезненно сжалось. Их приятельским отношениям пришел конец. Вместо приятной легкости, которую Изабелла прежде ощущала в его присутствии, теперь она определенно почувствовала тревогу.

– Я вернулся сюда, чтобы жить. Если, конечно, удастся вспомнить, как это делается.

– Грей…

Он тряхнул головой, его чуть более длинные, чем предписывалось модой, локоны вихрем взметнулись вокруг шеи.

– Только не надо жалости, Изабелла. Я ее не заслуживаю. Более того, я не хочу этого.

– А чего же вы хотите? Джерард взглянул ей прямо в глаза:

– Я хочу многого, но больше всего дружеского участия. И я хочу его заслужить.

– Заслужить? – Она нахмурилась.

– Я был никудышным другом, как и большинство эгоистичных людей.

Изабелла взглянула на свои руки и заметила золотое обручальное кольцо – символ своих пожизненных обязательств по отношению к стоящему перед ней незнакомцу.

– Где вы были, Грей?

– Собирался с мыслями.

Значит, он не намерен ничего ей рассказывать.

– Ну что ж, пусть так. Что вам нужно от меня? – Она вздернула подбородок. – Чем я могу быть вам полезна?

– Прежде всего, необходимо привести меня в надлежащие вид. – Джерард небрежно провел рукой вдоль своей фигуры. – Затем мне нужно услышать все последние слухи. Я читал газеты, но мы оба знаем, что в этой болтовне редко содержится правда. И самое важное – мне понадобится, чтобы вы сопровождали меня.

– Даже не представляю, сколько времени сумею вам уделить, Грей, – честно призналась Изабелла.

– Знаю. – Он подошел к ней. – Сплетники не щадили вас в мое отсутствие, поэтому я и вернулся. Правда, о какой ответственности может идти речь, если я не в состоянии позаботиться о своей собственной жене? – Он опустился рядом с ее креслом на корточки. – Я слишком многого требую от вас, Пел, я знаю. Вы не на это соглашались, когда мы заключали сделку, но все изменилось.

– Вы изменились.

– Господи, надеюсь, что это действительно так.

Джерард схватил ее за руки, и она ощутила под пальцами мозоли. Взглянув вниз, она увидела, что его кожа потемнела от загара, а ладони загрубели от работы. Его руки отличались от ее собственных, как ночь ото дня.

Он слегка сжал пальцы. Изабелла подняла взгляд, и ее снова ошеломила красота его лица.

– Я не стану принуждать вас, Пел. Если вы хотите продолжать ту жизнь, что и раньше, я отнесусь к этому с уважением. – Бледный призрак прежней улыбки снова коснулся его губ. – Но я буду умолять вас, предупреждаю. Я многим вам обязан, и я не отступлюсь.

Снова на краткий миг она узнала в нем прежнего Джерарда, и это ее успокоило. Да, внешне он очень изменился, возможно, и внутренне тоже, но все же в нем промелькнуло что-то от некогда очаровательного повесы. Всего на долю секунды, но этого оказалось достаточно.

Изабелла улыбнулась ему в ответ и осязаемо почувствовала, какое он испытал облегчение.

– Я отменю все свои встречи на этот вечер, и мы сможем спланировать наши действия. Грейсон покачал головой:

– Мне надо немного прийти в себя и освоиться с тем, что я снова дома. Развлекайтесь сегодня как обычно. Очень скоро я начну изрядно вас нагружать.

– Не согласитесь ли выпить со мной чаю через час или около того?

Может быть, ей удастся разговорить его?

– Буду очень рад.

Она встала, и он тоже поднялся.

Силы небесные, какой же он высокий! Неужели всегда был таким? Она не могла припомнить. Изабелла направилась к двери и обнаружила, что Джерард все еще держит ее за руку.

Джерард отпустил ее, смущенно пожав плечами.

– Увидимся через час, Пел.

Джерард подождал, пока Изабелла оставит комнату, и со стоном опустился на диван. За время, пока он отсутствовал, его постоянно мучила бессонница. Ему приходилось физически изнурять себя, чтобы заснуть. Он в поте лица трудился на полях в своих многочисленных поместьях и таким образом привык к физическим страданиям и боли. Но никогда его тело не испытывало таких мук, как теперь. Он не осознавал, в каком напряжении находился, пока не остался один и соблазнительный цветочный аромат, свойственный только его жене, не рассеялся в воздухе.

Неужели Изабелла всегда была так прекрасна? Он не мог припомнить. Конечно, он использовал термин «прекрасная», когда пытался описать ее в своих мыслях, но реальность оказалась выше всего, что можно выразить словами. Ее волосы гораздо больше пылали огнем, глаза сверкали ярче, кожа была нежнее, чем ему помнилось.

За последние несколько лет он произносил «моя жена» сотни раз, когда оплачивал ее счета и улаживал другие дела, касавшиеся ее. Но до сегодняшнего дня он никогда не связывал это понятие с телом и лицом Изабеллы Грейсон.

Джерард взъерошил волосы и задумался, в своем ли уме он был, когда заключал с ней эту сделку о браке. Когда Пел вошла в комнату, ему нечем стало дышать. Как он мог не замечать этого прежде? Он не лгал, когда говорил, что она совсем не изменилась. Но он впервые за все время увидел ее. Действительно увидел. Значит, снова, как не раз уже случалось за последние два года, он начинал замечать многое из того, к чему оставался глух и слеп раньше.

Взять, к примеру, эту комнату.

Он огляделся вокруг и недовольно поморщился. Темно-зеленые портьеры в сочетании с панелями из темного ореха. О чем он только, черт побери, думал? В таком мрачном месте трудно должным образом проверять счета, о чтении и говорить не приходится.

«Кто же станет тратить время на чтение, когда есть выпивка и возможность приударить за женщинами?» Эти слова из его юности припомнились ему как упрек.

Поднявшись на ноги, Джерард подошел к книжным полкам и наугад вытащил несколько томов. Каждый, когда он его открывал, жалобно скрипел, протестуя против подобного насилия над его переплетом. Ни одна из этих книг никогда не была прочитана.

Кем же надо быть, чтобы собрать вокруг себя жизнь и красоту, а потом так и не найти времени, чтобы по достоинству оценить и то и другое?

Полный отвращения к себе, Джерард уселся за письменный стол и принялся составлять список того, что ему хотелось бы изменить. Вскоре он исписал уже несколько страниц.

– Милорд?

Подняв голову, он увидел в дверях лакея.

– Да?

– Ее светлость спрашивала вас. Она хотела узнать, не раздумали ли вы насчет чая.

Джерард удивленно взглянул на часы и сразу вскочил из-за стола.

– В столовой или в гостиной?

– В будуаре ее светлости, милорд.

Снова каждый его мускул напрягся. Как он мог позабыть и об этом тоже? Ему всегда нравилось, сидя по вечерам в этом бастионе женственности, наблюдать, как его жена готовится к выходу в свет. Взбегая по лестнице, он вспоминал то время, что они провели вместе, и вынужден был признать, что им редко случалось вести содержательные беседы, затрагивая серьезные темы. Но он знал, что она ему нравилась, и ей можно было полностью доверять.

Джерард крайне нуждался в надежном друге теперь, когда у него больше не осталось ни одного. Он решил возобновить дружеские, доверительные отношения с женой, которые когда-то так радовали его, и с надеждой на это в душе он поднял руку и постучал в дверь.

Услышав осторожный стук в дверь, Изабелла медленно, глубоко вздохнула и только потом подала голос, приглашая войти. Грей ступил в комнату, задержавшись у порога, что красноречиво свидетельствовало о его неуверенности и замешательстве, а этого за ним никогда прежде не замечалось. Лорд Грейсон не имел привычки ждать. Стоило ему о чем-то подумать, как он сразу приступал к действиям, из-за чего часто и попадал в беду.

Он посмотрел на нее в упор и долго не отводил настороженного взгляда. Вполне достаточно для того, чтобы она пожалела о своем решении принять его в пеньюаре. Изабелла почти полчаса потратила на то, чтобы обдумать, как ей держаться с ним, и, в конце концов, пришла к выводу, что лучше всего вести себя по возможности так, как раньше. В самом деле, чем скорее они сумеют вернуться к обычному, прежде заведенному ими порядку жизни, тем легче и спокойнее будет им обоим.

– Думаю, вода уже успела остыть, – пробормотала она, отворачиваясь от него и усаживаясь в ближайшее кресло. – И все же я не могу отказаться от чая.

– Я предпочел бы бренди.

Джерард затворил дверь, дав ей время привыкнуть к особому звучанию его голоса. Она недоумевала, почему именно теперь обратила внимание на легкую хрипотцу, которой не замечала раньше.

– Пожалуйста, угощайтесь. – Изабелла указала на низенький столик, где стояли фарфоровые чашки и чайник, а также графинчик бренди и бокал.

Губы Джерарда медленно раздвинулись в улыбке.

– Вы всегда заботитесь обо мне. Благодарю вас! – Он огляделся. – Приятно видеть, что все здесь сохранилось так, как я запомнил. Когда я прежде бывал здесь, в этой комнате, где стены и потолок обтянуты белым атласом, мне всегда казалось, будто я нахожусь в роскошном шатре.

– Этого я и добивалась, – сказала она, забираясь на кресло с ногами и откидываясь на его спинку.

– В самом деле? – Он уселся напротив нее, забросив руку на спинку дивана. Изабелла невольно вспомнила, как он так же, бывало, обвивал рукой ее плечи. В то время она не придавала этому значения. Прежний Грейсон так и излучал беззаботность.

К тому же он не был таким огромным.

– Почему шатер, Пел?

– Вы представить себе не можете, как долго я ждала, что вы спросите об этом, – призналась она с усмешкой.

– И почему я не спросил раньше?

– Мы не разговаривали о подобных вещах.

– В самом деле? – Глаза его смеялись. – Тогда о чем же мы говорили?

Она потянулась налить ему бренди, но он отрицательно покачал головой.

– Ну как же – мы говорили о вас, Грей.

– Обо мне? – спросил он, изумленно подняв брови. – Но ведь не все же время?

– Почти всегда.

– А когда мы не говорили обо мне?

– Ну, тогда мы говорили о ваших любовницах.

Джерард недовольно поморщился, и Изабелла рассмеялась, вспомнив, какое удовольствие получала от бесхитростной болтовни с ним. Потом она заметила, как он на нее смотрит, словно не смеет прикоснуться. Ей сразу расхотелось смеяться.

– До чего же я был невыносим, Изабелла! Как только вы ухитрялись меня терпеть?

– Вы мне действительно нравились, – ответила она честно. – С вами не было никаких неожиданностей. Вы всегда прямо говорили то, что думаете.

Джерард взглянул на стену за ее спиной.

– Вы все еще храните портрет Пелема, – задумчиво произнес он и снова встретился с ней взглядом. – Вы так сильно его любили?

Изабелла повернулась и посмотрела на портрет позади себя. Она пыталась, в самом деле пыталась, воскресить хоть какие-то остатки любви, которую когда-то испытывала к этому человеку. Но он ранил ее слишком глубоко.

– Да. Я не могу вспомнить сейчас это чувство, но когда-то я без памяти его любила.

– Поэтому вы избегали связывать себя обязательствами, Пел?

Она снова посмотрела на Джерарда, недовольно скривив губы.

– Мы с вами никогда не обсуждали личных проблем.

Джерард убрал руку со спинки дивана и наклонился вперед, упершись локтями в колени.

– Разве мы теперь не можем стать более близкими друзьями, чем были тогда?

– Не уверена, что это было бы разумно, – тихо сказала она, еще раз взглянув на свое обручальное кольцо.

– Почему?

Изабелла встала и подошла к окну, стараясь как бы оградить себя от его непривычной напористости.

– Так почему? – снова повторил он, последовав за ней. – У вас есть другие близкие друзья, перед которыми вам хотелось бы открыть душу?

Он положил ладони ей на плечи, и кожа ее запылала под его прикосновением, а его запах проник ей в ноздри. Когда он в следующий раз заговорил, голос его прозвучал прямо над ее ухом.

– Разве это такая уж непомерная просьба – добавить собственного мужа к списку своих доверенных друзей?

– Грей, – прошептала она, сердце ее лихорадочно колотилось в тревоге, пальцы беспокойно теребили волны атласа, обрамляющие окно. – У меня нет таких друзей, которых вы имеете в виду. И вы употребили слово «муж» в том смысле, который мы никогда в него не вкладывали.

– Ну а как насчет вашего любовника? – продолжал настаивать он. – Вы делитесь с ним своими мыслями?

Изабелла попыталась вырваться, но он держал ее крепко.

– И почему шатер, Пел? Скажите мне, по крайней мере, хоть это.

Она вздрогнула, ощутив его дыхание на своей шее.

– Мне нравится представлять себе, что это часть каравана.

– Фантазии? – Широкие ладони Джерарда скользнули вдоль ее рук. – А в этих фантазиях присутствует некий шейх? Он вас похищает?

– Милорд! – запротестовала она, вконец встревоженная тем, что кожу ее слегка покалывает от чувственного предвкушения. Не было никакой возможности игнорировать крепкое мужское тело, захватившее ее в тиски. – Чего вы хотите, Грей? – спросила она пересохшими губами. – Вы внезапно решили поменять правила игры?

– А если и так?

– Нам пришлось бы расстаться. Нашей дружбе пришел бы конец. Мы с вами не из тех, кто способен обрести «любовь навеки».

– Откуда вам знать, что я за человек?

– Мне известно, что вы держали любовницу, хотя открыто заявляли, что любите другую.

Его горячие приоткрытые губы прильнули к ее шее, и это соблазнительное прикосновение заставило ее закрыть глаза.

– Вы же сказали, что я изменился, Изабелла.

– Человек не может настолько измениться. Все равно у меня… я не свободна.

Джерард повернул ее лицом к себе. Его горячие ладони сжимали ее запястья, в глазах полыхало жаркое пламя. Господи, как ей знаком был этот взгляд! Таким взглядом Пелем когда-то подчинил ее себе. И она изо всех сил старалась, чтобы ни один из ее любовников никогда не бросал на нее подобного взгляда. Страсть, вожделение – это она приветствовала. Но такая неприкрыто голодная, ненасытная похоть… Ее определенно следовало избегать любой ценой.

Его откровенно голодный взгляд исследовал ее тело от макушки до пят и обратно. У неё заныли и отвердели соски, когда эти горящие изучающие глаза прошлись по ним, и в голове мелькнула мысль, что их, должно быть, видно сквозь одежду. Джерард задержал взгляд на ее груди, и из горла его вырвался глухой стон. Ей трудно стало дышать, губы ее приоткрылись.

– Изабелла, – хрипло произнес он, обхватив ладонью ее грудь и поглаживая большим пальцем твердый бутон. – Не могли бы вы предоставить мне шанс показать вам, чего я стою?

Словно со стороны, она услышала собственный стон, полный вожделения, и почувствовала, как кровь жарко пульсирует в жилах.

Он склонился к ее губам, и она откинула голову назад в ожидании.

И в предвкушении.

Слабый стук спас ее от позорного поражения.

Она отступила назад, освободившись из его опустившихся рук. Ладонь она крепко прижала к губам, чтобы скрыть, как сильно они дрожат.

– Миледи? – послышался тихий оклик ее камеристки из коридора. – Мне зайти позже?

Джерард ждал, с трудом переводя дыхание, на скулах его пылал яркий румянец. Изабелла не сомневалась, что стоит ей отослать служанку прочь, как он в считанные минуты сумеет распластать ее на спине и оседлать.

– Входи, – сказала она, поморщившись при звуке панических ноток в собственном голосе, которые ей так и не удалось скрыть.

Черт бы его побрал! Он заставил ее желать его, своего нового супруга. Желать со страстью, причинявшей ей невыносимые муки, со страстью, которую она уже никогда не рассчитывала испытать снова, считая себя слишком старой и слишком мудрой для этого.

Самый страшный кошмар ее ночей ожил вновь!

Ее новоявленный муж на мгновение закрыл глаза, стараясь взять себя в руки, когда Мэри проскользнула в дверь и направилась прямо к шкафу.

– Завтра за покупками, Пел? – спросил он спокойным до умопомрачения голосом. – Мне нужна новая одежда.

Все, на что она оказалась способна, – это коротко кивнуть.

Грейсон изобразил элегантный поклон и удалился, но ощущение его присутствия сохранялось в ее сознании еще долго после того, как он ушел.

Джерард стремительно выскочил в коридор, ведущий в его апартаменты, и там остановился, прислонившись к затянутой узорчатой тканью стене, чтобы перевести дух. Закрыв глаза, он в сердцах обругал себя.

Конечно же, ему следовало подготовиться, следовало заранее сообразить, как поведет себя его тело при виде томно расположившейся в кресле Пел, облаченной в черный атлас, оставлявший обнаженным одно сливочно-белое плечо. Но откуда же ему было знать? Прежде он никогда не испытывал по отношению к ней ничего подобного. По крайней мере, насколько он помнил, ведь когда они прежде встречались в ее будуаре, он был без памяти влюблен в Эм. Вероятно, поэтому он и оказался невосприимчив к безграничному очарованию своей жены.

С досады ударившись головой в стену, Джерард мог только надеяться, что это поможет вколотить в нее хоть немного здравого смысла. Вожделеть к собственной жене! Он застонал. Большинство мужчин только порадовались бы этому, но Изабеллу явно напугал его интерес к ней.

«Однако не оставил равнодушной», – подсказал услужливый голос.

Да, он несколько подрастерял навыки соблазнителя, но не утратил их окончательно. Он прекрасно знал, как реагирует женское тело, если дама испытывает ответное влечение.

Может, Изабелла и права, говоря, что они не из тех людей, которые способны обрести вечную любовь. Бог свидетель, им обоим не повезло в прошлом – оба когда-то жестоко ошиблись. Но разве, чтобы сойтись, им так уж необходимо пылать от великой любви? Возможно, продолжительная связь, не ограниченная временем. Брак по дружбе и совместная постель. Пел так сильно нравилась ему, что их союз покоился бы на прочной основе. Он любил слушать ее смех – эти глубокие грудные звуки, способные согреть мужчине душу. А эта ее дразнящая улыбка с легким налетом греховности! Их взаимное влечение не вызывало сомнений. Кроме того, они ведь женаты! Наверняка это должно как-то ему помочь.

Джерард оторвался от стены и прошел в свои комнаты. Завтра – одежда, затем постепенное возвращение к светской жизни и настойчивое обольщение собственной жены. Конечно, предстояло еще заняться ее любовником.

Джерард недовольно поморщился. Эта часть задачи обещала быть самой трудной. Изабелла не влюблялась в своих любовников, но она заботилась о них и неуклонно сохраняла им верность. Чтобы завоевать ее, ему потребуется много усилий и времени, а он не привык тратить время на погоню за женщинами.

Но ведь речь шла о Пел, и, Бог свидетель, она того заслуживала.