Глава 9
В тот же день, несколько позже, когда в библиотеке стало еще жарче…
– Заголовок, – внезапно сказал Джонатон.
– Что? – Фиона не сразу оторвала глаза от листа бумаги. Казалось, что она все еще находится под впечатлением от написанного.
При других обстоятельствах Джонатон ни за что не прервал бы работу, но бог Лета в этот момент вел ожесточенную баталию, чтобы овладеть сентябрем, и Джонатон попытался сохранить сосредоточенность посреди кипящих на страницах страстей, а не думать о том, как накаляется обстановка в библиотеке.
– Нам нужен броский заголовок, – повторил он, и в его голосе послышалась озабоченность. – Когда мы говорим об алчном взоре бога Лета, эпитет «алчный» вполне уместен.
Еще бы, подумал Джонатон, ведь взгляд бога устремлен на обольстительно длинные ноги нимфы. Вероятно, столь же длинные ноги у Фионы, а насколько обольстительны они могут быть, и какие ощущения он мог бы испытать, если бы они обвились вокруг него, об этом лучше вообще не вспоминать.
Маркиз украдкой вздохнул.
– И все же мы до сих пор не придумали названия. Что-то звучащее много эффектнее, чем просто «Книга рисунков Фионы».
Фиона удивилась:
– «Книга рисунков Фионы»?
– Впрочем, это тоже кажется весьма уместным. Эта книга должна определить вашу судьбу, не так ли?
Легкая улыбка тронула уголки ее губ.
– Как мило…
– Я вообще милый человек. – Маркиз пожал плечами так, словно удовольствие, которое она испытала, услышав возможное название книги, для него мало что значило. – Кроме того, у вас красивое имя; оно означает, насколько я понимаю, «прекрасная» и очень вам подходит.
– В самом деле? – Фиона притворно нахмурилась и, как бы поддразнивая его, попыталась уточнить: – А может, оно означает «чрезвычайно бледная»?
– Нет, «прекрасная», – сердито возразил Джонатон.
Обыкновенная женщина упала бы к его ногам за такой комплимент и, конечно же, не заставила бы автора комплимента чувствовать себя неуклюжим школьником. Но может, тут сыграл роль тот факт, что он в течение долгого времени придумывает фразы эротического содержания, чтобы объяснить рисунки, которые, невзирая на то, что говорят о них другие, изображают пикантные моменты? При этом он находится в компании женщины, которая красива, привлекательна и умна; она хочет стать его другом, даже женой, но пока находится где-то посередине, и этого вполне достаточно, чтобы свести любого мужчину с ума.
Маркиз наклонился над столом и зашуршал страницами, которые они написали, стараясь не замечать, насколько близко находится к ней. Достаточно легкого усилия – и он коснется губами ее губ…
Увы, он не должен забывать, что за это можно получить смачную пощечину. А все из-за дурацкой договоренности о том, что они не будут целоваться. Хотя в этом есть резон: кто знает, куда может завести их один невинный поцелуй?
Отыскав нужную страницу, Джонатон стал читать текст вслух, ритмично постукивая пальцем по столу:
– «Прекрасная нимфа молча стояла перед ним».
Фиона подавила улыбку.
– Ах, как это увлекательно!
– Да, и не только в книге. «Вы прекрасны, вы исключительно привлекательны, и любой мужчина почел бы за счастье обладать вами».
«Даже я». Эта мысль пришла в голову Джонатона неизвестно откуда, и он поспешил отбросить ее.
– Любой мужчина?
– Да. – Маркиз сцепил руки за спиной и зашагал по комнате, надеясь вскоре положить конец дискуссии. Лучше всего не обсуждать столь деликатные вопросы, которые выпадают из сферы того, что называется дружбой.
Беда только в том, что он никогда не хотел друга противоположного пола, даже в лице Джудит, до такой степени, как хотел Фиону.
– Ну-с, вернемся к заголовку.
– Мне нравится «Книга рисунков Фионы», – с улыбкой сказала она.
– Мне тоже, но это нарушает принцип анонимности. Джонатон продолжал, по своему обыкновению, шагать, поскольку это помогало ему думать, но думал он на этот раз о Фионе. Разумеется, это было неправильно, но он ничего не мог с собой поделать.
– В таком случае нам следует изменить название. – Фиона с невинным видом посмотрела на маркиза: – Что, если мы назовем ее «Книга Джонатона»?
Маркиз бросил на нее сердитый взгляд, и Фиона поспешила подавить улыбку.
– Простите, я не подумала, что вам это может не понравиться.
Маркиз выразительно вздохнул.
– Поскольку история пишется в духе мифа или легенды, мы могли бы использовать в заглавии любое слово.
– «Миф Джонатона»?
Он резко остановился и сердито посмотрел на Фиону:
– Будьте серьезны, мисс Фэрчайлд! Нам предстоит многое сделать сегодня, и вопрос о заголовке тоже очень серьезный.
– Да, конечно. – Фиона кивнула. – Могу я спросить, что повергло вас в столь дурное настроение?
– У меня вовсе не дурное настроение. – Маркиз поморщился. – А если вам так показалось, приношу мои извинения. – Он провел рукой по волосам. – Я в последнее время что-то плохо сплю…
– В последнее время?
– Скажем, с Рождественского сочельника.
Фиона улыбнулась:
– Вот как?
– Да. После этого моя жизнь вышла из привычной колеи.
– Ваша жизнь вышла из привычной колеи?
– Именно! Я не привык к этому, и мне это совсем не нравится. Моя жизнь всегда носила упорядоченный характер.
– Вы хотите сказать – была однообразной и скучной?
– Отнюдь! Моя жизнь никогда не представлялась мне скучной и всегда мне нравилась. Я люблю свою семью и своих друзей и никогда не испытывал недостатка в компании. К тому же я вкладываю капитал в ценные бумаги, а также пишу рассказы, которые, возможно, никто, кроме меня, никогда не прочитает. Тем не менее я обычно знаю, что должно произойти в тот или другой день, и мне это также нравится.
– И вы не считаете это скучным?
– Как бы много дел у меня ни было, я всегда успевал повеселиться, а потому не считаю свою жизнь скучной. Я все всегда держу под контролем… По крайней мере держал до последнего времени.
– А сейчас?
– А сейчас я не имею понятия, что может принести следующий день, и это приводит меня в замешательство.
– Понятно. – Фиона с сочувствием посмотрела на маркиза. – Искренне сожалею, что втянула вас в свои дела. – Она в упор посмотрела на него. – А может, вы втянулись в них сами? Все, что вы должны были сделать, – это сказать: «Знаете, мисс Фэрчайлд, несмотря на ваши замечательные качества, я не женюсь на вас». Однако вы, надменно считая, будто весь свет вращается вокруг вас, сделали ложный вывод о том, что вся моя жизнь – не более чем уловка, к которой прибегли ваши друзья, чтобы вас одурачить. – Она самым любезным образом улыбнулась.
Маркиз беспомощно пожал плечами. Первым его желанием было возразить, но он не смог этого сделать. К сожалению, Фиона права, а он – настоящий осел.
– Таково ваше объяснение?
Фиона кивнула.
– Оно не показалось мне искренним.
– Возможно, вы просто меня не слушали?
– О, я слушал очень внимательно! Однако обоснованное объяснение не должно содержать обвинения в надменности.
– Даже если оно справедливо?
Джонатон хмыкнул:
– В особенности если оно справедливо.
Фиона засмеялась.
Ему нравилось, как она смеется, – казалось, что в этот момент ей нет больше дела ни до чего на свете. Ему также нравилось находиться в ее компании. Если бы маркиз смог заставить себя не думать о более сладостных возможностях, мысль о которых рождала ее компания, о всякого рода интересных мыслях, которые рождались во время написания «Книги Фионы» или «Мифа Джонатона», о таких вещах, как «желание» и «искушение», ведущие к таким понятиям, как «соблазнить» и «отдаться», он мог бы считать, что все идет отлично.
Желание. Искушение. Соблазнить. Отдаться.
Фиона удивленно покосилась на него:
– Что?
Боже, уж не произнес ли он что-то вслух?
– Простите, я не расслышала.
– Ах да… – Маркиз с шумом втянул в себя воздух. – Я сказал «желание», «искушение», «соблазнить»…
– И еще «отдаться».
– Вот именно, «отдаться». – Джонатон кивнул. – Слово «отдаться» означает покориться, подчиниться, капитулировать.
– Я знаю, что означает это слово, но не знаю, почему вы произнесли его. Я также не знаю, почему вы сказали «желание» и «соблазнить».
– Не забудьте также слово «искушение», – быстро проговорил Джонатон.
– Разумеется, не забуду.
– Я тоже.
– И что же дальше? – Ее глаза лукаво сверкнули, словно она хорошо знала, о чем он думает.
В этот момент маркиз почувствовал, что его жизнь более не находится под контролем. Некие силы, не имеющие к нему никакого отношения, вырвали рычаг управления из его рук, и из тени на авансцену явилась Фиона Фэрчайлд.
– Итак, я рассматриваю преимущества желания, соблазна и… искушения. А еще меня интересуют польза, добродетель и преимущества капитуляции.
Фиона недоуменно посмотрела на него:
– Капитуляции?
– Да. Что вы об этом думаете?
– Я… я не уверена, что понимаю…
– Все очень просто. Совращение имеет столь же много плюсов, как желание и искушение, но я отдаю предпочтение капитуляции. – Маркиз вежливо улыбнулся. – Что вы на это скажете, мисс Фэрчайлд? Вы согласитесь на капитуляцию?
Фиона с недоверием посмотрела на него, затем поднялась из-за стола.
– Капитуляция невозможна, милорд, ее никогда не будет. Я уже сказала вам ранее, что…
– Мисс Фэрчайлд! – Джонатон вскинул руки. – Пожалуйста, не волнуйтесь так. Полагаю, капитуляция вполне отвечает нашей цели.
Фиона ахнула.
– Вашей цели – возможно, но наши намерения совершенно разные.
– Нет-нет, я не о том. – Маркиз усмехнулся. – Я предлагаю «Капитуляция сезонов» в качестве заголовка.
– Заголовка? – Фиона широко раскрыла глаза. – Так вы говорили о заголовке?
– Конечно. – Джонатон бросил на нее невинный взгляд. – А вы что предполагали?
– Я подумала, что… Впрочем, не важно. Так это заголовок?
Джонатон кивнул; он с трудом сдерживался, стараясь не расхохотаться.
– Именно заголовок. Но видимо, вы решительно настроены против заголовка «Капитуляция сезонов».
– Отчего же. – Фиона покачала головой. – Вовсе нет. «Капитуляция», пожалуй, приемлема, хотя слово «желание» тоже вполне уместно. Дайте мне подумать. – Она почесала концом пера кончик носа. – Что, если назвать книгу «Страсть богов»?
– Позвольте подумать. – Маркиз проследил взглядом за движениями ее пера. Не приходилось сомневаться, что делалось это умышленно. – Скорее всего «страсть» – вполне приемлемое слово для наших целей.
– В самом деле?
– Или все же «искушение»?
– «Искушение» – тоже отличное слово. Пожалуй, я соглашусь с вами. – Фиона вскинула руки и потянулась.
Однако же довольно. Не будучи слишком искушенным в писании, в тонком искусстве флирта, маркиз был отлично подкован. Он задержал ее руку.
– Стало быть, «Капитуляция сезонов»?
– Или «Капитуляция нимф».
– «Капитуляция перед богами».
Фиона кивнула.
– «Божественная капитуляция».
– А еще лучше – «Прекрасная капитуляция».
– «Прекрасная капитуляция»?
Насколько далеко позволит она зайти этой игре? Насколько далеко готов идти он? Не спуская с нее глаз, маркиз поднес руку Фионы к губам.
– Кажется, это тоже подходит.
– Милорд, – Фиона попыталась выдернуть руку, но он крепко держал ее, – я думаю…
– Мисс Фэрчайлд, в течение всего этого времени вы были откровенны и честны со мной.
– И что же? – Ее голос звучал так, словно она перестала дышать.
– Я не ответил вам тем же, имея в виду ваше предложение о браке. Я хотел бы исправить это сейчас. – Он слегка поцеловал ее ладонь, и Фиона вздрогнула. – Я хочу быть абсолютно честным.
– И?..
– И сказать вам, что прежде ни одна женщина не лишала меня сна.
– Никогда?
– Никогда. – Маркиз покачал головой. – Сейчас я не в состоянии думать ни о ком, кроме как о вас.
– Не в состоянии?
– Вы занимаете мои мысли день и ночь.
– О Господи! – Фиона посмотрела на него отчасти недоверчиво, отчасти удивленно.
– Вы основательно нарушили мой покой, мисс Фэрчайлд. – Продолжая держать ее руку, Джонатон стал продвигаться к краю стола, увлекая Фиону за собой. – Я никогда прежде не переживал подобного смятения.
– Вы уверены? – Нельзя сказать, чтобы ее голос дрожал, но зато появилось некоторое смятение во взгляде. – Может быть, вас подводит память?
– У меня отличная память. – Он медленно улыбнулся ей.
– Ну, тогда… – Фиона, расправив плечи, шагнула к нему. – Вы собираетесь что-то с этим делать? С вашим смятением, я имею в виду?
– О да, конечно, собираюсь, мисс Фэрчайлд. – Маркиз притянул ее к себе.
– Вероятно, – проговорила Фиона, преодолевая внутреннее сопротивление, – это очень подходящий момент, в интересах нашей дружбы и для того, чтобы лучше познакомиться…
– Познакомиться?
– Ну, то есть задать вопрос и…
– И поцеловать вас?
Фиона резко отпрянула он него:
– Мы уже договорились – никаких поцелуев не будет.
– Я так и думал. – Джонатон снова притянул ее к себе и провел носом по ее шее.
– Однако это не самое мудрое поведение, – шепотом проговорила Фиона.
– Сначала ответьте честно на мой вопрос: вы хотите, чтобы я вас поцеловал?
– Да. – В глазах Фионы можно было прочитать смесь решительности и страсти. – Да, хочу. Я думаю, что это единственный способ облегчить это…
– Мисс Фэрчайлд, – Джонатон крепко обнял ее, – поцелуй ничего не облегчает. – Он провел губами по ее губам. – Но это всегда так чудесно!
На какое-то мгновение Фиона застыла, затем ее тело расслабленно прильнуло к его телу. Она тихонько вздохнула и приоткрыла рот, но затем вдруг снова резко отстранилась.
– Боюсь, это ужасная ошибка.
– Да, я знаю, – серьезно подтвердил он.
Фиона чуть помедлила.
– Поскольку вы знаете…
Неожиданно она взяла его за лацканы пиджака, притянула к себе и стала целовать с такой силой, которая позволяла вспомнить и о страсти, и об искушении, и о соблазне, и о капитуляции.
Маркиз был настолько изумлен, что с трудом успевал вставить между поцелуями:
– По здравому размышлению… я подумал, что могу и не знать… Почему это ошибка… а не просто нарушение правил приличия?
– Потому что одного поцелуя недостаточно. – Фиона снова прижалась губами к его губам.
Ее губы были мягкими, теплыми и очаровательно настойчивыми; от нее исходил пьянящий аромат: она пахла солнцем и весной и чем-то еще невыразимо приятным.
Джонатон судорожно пытался понять, что происходит. О чем он думает? Поцелуев и прочего не должно быть. Как ни велик соблазн, если он не готов совершить благородное дело и жениться на Фионе, то это лишь обман и не более того. К тому же это может плохо кончиться. Маркиз знал это так же твердо, как собственное имя. Он никогда не разбивал ничьих сердец, и сейчас эта идея тоже была ему не по душе.
А если Фиона разобьет его сердце? Это также никуда не годится. Джонатон видел многих людей с разбитыми сердцами и понимал, что этого следует избегать.
Он резко отстранился:
– Боюсь, дорогая…
– Вы слышали? – Фиона тут же насторожилась. – Голоса в коридоре?
– Нет, ничего не слышал.
Она рванулась из кольца его рук, повернулась к столу, схватила исписанные страницы вместе с рисунками и засунула их в папку, затем бросила папку на диван и села рядом, надежно прикрыв «компромат» широкой юбкой.
Сложив руки на коленях, Фиона как ни в чем не бывало улыбнулась:
– Вы что-то сказали, милорд?
Джонатон почувствовал, что окончательно сбит с толку.
– Я сказал, что…
Тут дверь без какого-либо предупреждения распахнулась, и три юные жизнерадостные леди ворвались в комнату, принеся холодный воздух снаружи. Все трое очень походили друг на друга, хотя одна из них была на несколько дюймов выше.
– Ну вот мы и вернулись! – радостно проговорила одна, держа в руке шляпу, но, увидев Джонатона, резко остановилась. – Вы, должно быть, лорд Хелмсли?
– Неужели тот самый лорд Хелмсли? – удивилась другая.
– Тот самый лорд Хелмсли, который согласился жениться на Фионе, а затем, как следует подумав…
Фиона быстро поднялась:
– Тетя Эдвина с вами?
Одна из них пожала плечами и, сняв шляпку, пригладила волосы.
– Она ведет переговоры с поваром об ужине.
– Это очень своевременно. – Фиона достала папку и бросила ее на стол.
– Милорд, насколько я знаю, вы не знакомы с моими сестрами.
– Так оно и есть. – Джонатон постарался не показать своего неудовольствия. Судя по тому, как юные леди взирали на него, впереди ему предстояли немалые испытания.
Сестры Фионы разглядывали его так, словно маркиз представлялся им каким-то музейным экспонатом под стеклом.
Сами они были милы, а темные волосы и темные глазки только добавляли им очарования. Две девушки, очевидно, являлись близнецами, но и сестра была настолько на них похожа, что все они могли сойти за тройняшек.
Вряд ли эти красавицы будут иметь проблемы с поисками подходящего мужа, подумал Джонатон и взглянул на Фиону:
– Они вооружены?
Фиона засмеялась:
– Только собственным острословием. – Она показала рукой на сестер: – Милорд, я хотела бы вам их представить. Дженевьева Фэрчайлд.
Высокая девушка шагнула вперед и протянула руку:
– Милорд.
Джонатон взял затянутую в перчатку руку и церемонно коснулся ее губами.
– Рад познакомиться, мисс Фэрчайлд.
– Я тоже. А это младшие сестры – мисс София Фэрчайлд и мисс Арабелла Фэрчайлд.
– Мы много слышали о вас, – быстро сказала София, изучая лицо Джонатона.
– Вот как? – Он искоса взглянул на Фиону. – Хорошего или плохого?
София ухмыльнулась:
– Того и другого.
– Понятно.
– Было бы лучше, если бы вы всегда держали свое слово, – сказала Дженевьева с любезной улыбкой, словно речь шла о каком-то пустяке вроде погоды. Затем она сняла шляпку и принялась стаскивать перчатки. – Разумеется, я имею в виду ваше согласие жениться на Фионе.
– В самом деле так было бы лучше, – кивнула София. – В таком случае ей не пришлось бы выходить замуж за… – Она вопросительно посмотрела на сестер.
– За мистера Синклера, – подсказала Арабелла.
Джонатон снова перевел взгляд на старшую сестру:
– За кого?
– За Как-там-его-звать, – пояснила Фиона.
– За американца, разумеется. – Маркиз кивнул. – Надеюсь, ваша сестра объяснила вам, что мое обещание жениться на ней было…
– Да, да, мы все это уже знаем. – Дженевьева пожала плечами. – Вы думали, что Фиона – актриса или что-то в этом роде.
– Даже если так, мы полагаем, что вы не должны изменять данному слову. – Арабелла сложила руки на груди. – Иначе вы разобьете наши надежды. Мы опустошены, разочарованы…
– И к тому же шокированы. – София энергично закивала. – Ваши действия не вписываются в кодекс поведения благородного человека. Мы ожидали гораздо большего от друга кузена Оливера и сына герцога.
– А по-моему, все это несправедливо. – В голосе Джонатона послышалось негодование. – Здесь имело место недоразумение, которое относится целиком ко мне, и теперь я делаю все, чтобы исправить ситуацию.
– Вы имеете в виду книгу с рисунками? – Дженевьева бросила скептический взгляд на лежащую на столе папку. – Книгу, которая станет погибелью для всех нас и причиной грандиозного скандала?
– Мы будем разорены. Никто из нас никогда не выйдет замуж. – Арабелла сокрушенно покачала головой. – Нам впору броситься со скалы прямо сейчас.
Фиона с трудом сдержала смех.
– Никому не придется бросаться со скалы, – уверенно пообещал Джонатон. – И все же, – он обернулся к Фионе, – зачем вы рассказали им о книге?
– А как я могла не рассказать? – Она в недоумении посмотрела на него. – Ведь теперь под угрозой не только мое, но также их будущее.
Джонатон с сомнением взглянул на сестер:
– Надеюсь, вы понимаете, что все это абсолютно секретно?
– Мы полностью понимаем, что поставлено на кон. – Дженевьева холодно посмотрела на него. – А вы?
– Без сомнения. Мисс Фэрчайлд, я абсолютно уверен, что наше мероприятие увенчается успехом и принесет капитал, которого хватит, чтобы обеспечить вас необходимыми средствами, а также позволит вашей сестре не выходить за мистера Синклера или за кого-либо другого. Более того, если ни вы, ни кто-либо еще не предадите гласности сведения об этом проекте, я позабочусь о том, чтобы публикация осталась анонимной. В этом случае никто не будет разорен и не появится никакой необходимости бросаться со скалы. Каждая из вас найдет себе подходящего мужа, с которым будет счастлива до конца своих дней. – Маркиз прищурился. – И если Господь Бог справедлив, у вас у всех будут столь же чудесные дочери.
Три пары темных глаз устремились на Джонатона с недоверием, но тут в разговор вступила Фиона.
– Довольно слов! – решительно заявила она. – Теперь, когда вы познакомились с лордом Хелмсли, я уверена, что у каждой из вас есть много важных дел.
– Да, конечно. – Дженевьева послушно кивнула, а София сделала глубокий вздох и улыбнулась.
– Было весьма приятно познакомиться с вами, милорд.
– Бесконечно приятно, – язвительно пробормотала Арабелла.
Сестры направились к двери, но внезапно Дженевьева оглянулась на Джонатона:
– Вы держитесь очень уверенно, милорд. Надеюсь, это не бравада?
– Уверяю вас, мисс Фэрчайлд, – холодно сказал Джонатон. – Все абсолютно надежно.
После этого оптимистического заявления сестры наконец удалились, и за его спиной послышался сдавленный смех.
Быстро повернувшись, маркиз с раздражением посмотрел на Фиону:
– Нечего смеяться. Вам следовало прийти мне на помощь, когда…
Фиона покачала головой:
– Помощь? Боюсь, в этом случае все выглядело бы не столь забавно и вы не получили бы всего того, что заслужили. А теперь – на чем мы остановились?
– На чем остановились? – с осторожностью произнес Джонатон. Он-то точно знал, на чем именно.
– Нас, кажется, прервали…
– Ничего, сейчас мы возобновим работу. – Маркиз быстро подошел к столу и открыл папку. – По-моему, относительно заголовка мы уже пришли к соглашению…
Фиона засмеялась:
– Вы правы, но я имею в виду не это.
– Я отлично знаю, что вы имеете в виду, мисс Фэрчайлд. – Джонатон расправил плечи. – Тем не менее в ваших интересах, чтобы впредь ничего подобного не происходило.
– Ничего подобного? – Фиона изумленно вскинула бровь. – В моих интересах?
– Ну хорошо, в наших интересах. – Взгляд маркиза передвинулся куда-то в сторону. – Боюсь, если мы дадим волю нашим инстинктам, это может привести к краху всего предприятия.
– К краху? – Фиона задумалась, словно это слово было новым для нее.
– Да.
– Моему краху?
– Естественно, не к моему, – несколько смущенно пояснил Джонатон. – Мужчины не могут потерпеть крах.
– Значит, дело целиком зависит от моего решения, и только от него. – Фиона бросила на Джонатона внимательный взгляд. – Вы с этим согласны?
– Определенно. – Он с облегчением кивнул. А какой тут еще выбор? Женщина хотела брака, он не хотел. Следовательно, им обоим нелегко сохранять дистанцию на протяжении долгого времени, но другого выхода у них нет.
– В таком случае, – Фиона улыбнулась, – я решила продолжить с того места, где мы остановились.
Маркиз недоуменно посмотрел на нее:
– А где мы остановились?
– Как мне помнится, я была в ваших объятиях, и вы целовали меня, а потом я целовала вас. При этом все делалось взаимно и с большим удовольствием для обеих сторон.
– Мисс Фэрчайлд!
– Или насчет удовольствия я не права?
– Ну, хотя я не употребил бы этого слова, тем не менее…
– А какое слово вы бы употребили? – Фиона приблизилась к нему.
– Это не столь важно: главное, подобное не должно повториться.
– Вы имеете в виду поцелуй?
– Да.
– Значит, он вам не понравился?
– Понравился или нет – не в этом дело.
– Нет, дело как раз именно в этом. Мне он очень понравился. – Фиона лукаво улыбнулась. – И сейчас мне хочется продолжения.
Маркиз недоверчиво посмотрел на нее:
– Что?
– Вы отлично знаете, что я имею в виду.
– А кто сказал, что впредь никаких поцелуев? Не вы ли лепетали что-то о возможности краха, разбитых сердец и прочих подобных вещах? Сейчас я просто соглашаюсь с вами, не более того.
– И напрасно, я изменила свое мнение.
– Но…
– Вы изменили свое мнение в отношении нашей женитьбы, а я – в отношении возможности пагубных последствий поцелуев.
– Вы, конечно же, говорите несерьезно.
– Еще как серьезно! – Фиона прищурилась. – Вы именно тот, кто мне нужен. Если я не могу иметь вас в качестве мужа, то… – Она посмотрела на маркиза с призывной улыбкой. – Я хочу иметь вас любым образом.
– Да вы хоть понимаете, что говорите?
– Безусловно, понимаю, хотя, признаюсь, многое из того, что пришло мне в голову лишь сейчас, явилось как… наитие. Да, да, именно так. Как писатель, вы должны понять, что это такое.
– В вашем случае наитие – это…
– Нечто блестящее.
– Нет, аморальное!
– Возможно. Тем не менее меня это не беспокоит.
– Это невозможно!
– А я говорю – возможно. Все очень просто, Джонатон. – Фиона посмотрела на него так, словно он был недостаточно развит для того, чтобы понять простейшие слова. – Если наш проект окажется успешным, я получу деньги для того, чтобы обеспечить сестер, и сама смогу вести независимый образ жизни, делать все, что только пожелаю. Я смогу иметь компаньонов, если мне так захочется.
Маркиз судорожно вздохнул:
– Опомнитесь, мисс Фэрчайлд!
– С другой стороны, – как ни в чем не бывало продолжала Фиона, – если проект провалится, то независимо от моего падения я не сомневаюсь, что смогу найти кого-нибудь, кто на мне женится, пусть даже это будет Как-там-его-звать. – Она насмешливо посмотрела на Джонатона. – На кону большая денежная ставка, а я довольно привлекательна. Деньги и красота непременно одержат верх над такой частностью, как добродетель или ее отсутствие. Более того, если я обречена на брак по необходимости, мне следует заранее узнать нечто большее, чем супружеский долг.
Фиона снова улыбнулась, но и на этот раз ее улыбка не заставила маркиза потерять разум.
– Вожделение противопоказано нам обоим, вы не находите?
Впрочем, на этот раз его слова звучали не столь уверенно. До сего дня Джонатон не воспринимал проблемы Фионы настолько серьезно, как они того требовали. Скорее, их сотрудничество было для него отчасти забавой, как и многие другие вещи в его жизни.
И вот теперь эта умная, красивая женщина, воплощавшая в себе все, чего только можно было желать, предлагала ему себя безо всяких условий или оговорок.
– Ну так что? – Фиона с любопытством смотрела на него. – Ведь это именно то, чего вы хотите, не так ли?
А даже если и так, ну и что? Конечно, он хочет ее, хочет с того самого момента, как они познакомились, и каждую минуту после этого. Так почему же он испытывает ощущение, близкое к панике? Скорее всего потому, что сейчас ему придется защитить Фиону от него самого и от ее собственных намерений, а это совсем не легкая задача…
– Простите, я… У меня назначено свидание, да. – Джонатон схватил папку и шагнул к двери, стараясь не встречаться взглядом с Фионой. Он не был уверен, что, увидев желание в ее глазах, останется непоколебимым. – И вообще, я могу закончить историю самостоятельно, поскольку располагаю вашими рисунками, так что нам нет необходимости проводить много времени вдвоем. Недавно я приобрел в собственность городской дом – это весьма тихое место, где можно писать без помех.
– Джонатон, вы, кажется, не вполне в себе. – В голосе Фионы послышалось изумление.
– Не говорите вздор: никогда в жизни я не мыслил столь ясно, как сейчас. – Маркиз решительно направился к двери. Он должен был уйти сейчас, немедленно, пока соблазн и прелестная Фиона не одержали над ним верх. Даже святому непросто отказаться от такого предложения, какое сделала ему эта очаровательная девушка, а ведь он далеко не святой.
– Надеюсь, вы вернетесь? – крикнула Фиона ему вслед.
– Только когда история будет дописана до конца. – Впопыхах маркиз никак не мог найти ручку двери. – И когда сделают копии с ваших рисунков.
– Не забывайте, что у нас очень мало времени.
– Да, разумеется, но я постараюсь ускорить дело. – Его голос наконец приобрел деловой тон. – Мы закончим все на следующей неделе.
– Но я хотя бы увижу вас перед балом у леди Честер?
– Да. Конечно. Вероятно. Я не знаю. – Он наконец распахнул дверь.
– Джонатон!
– Да? – Маркиз резко повернул голову и только тогда понял, что Фиона стоит всего в нескольких дюймах от него. И еще он понял, что ограничен в движении, поскольку одной рукой держится за ручку двери, а второй сжимает папку с рисунками.
– Джонатон… – Фиона положила ладони ему на грудь, и он невольно прижался к двери. – Я просто хочу знать. Мне кажется, это вполне уместно…
– Что? – Он с трудом сумел выжать из себя это слово.
– «Прекрасная капитуляция». – Фиона слегка коснулась его губ своими губами.
Хотя Джонатону было очень неудобно говорить в таком положении, он все же попытался.
– Согласен, пусть будет «Прекрасная капитуляция». Для наших целей это просто идеально! А теперь до свидания, мисс Фэрчайлд. – Он выпрямился, кивнул и удалился, изо всех сил стараясь, чтобы это не выглядело как спасение бегством.
Джонатон смог восстановить нормальное дыхание лишь тогда, когда оказался на улице, где было холодно и ветер забирался ему под плащ. Однако сейчас он был даже рад этому: свежий воздух, остудив жар, помог ему думать, а подумать было о чем. Он дал знать своему кучеру, что хочет пройтись пешком, и карета последовала за ним на некотором расстоянии.
Черт бы побрал эту женщину. Что вселилось в нее, когда она дерзнула сделать такое предложение, и даже не предложение, а настоящую декларацию? Она не оставила ему никакого выбора. Хорошо еще, что он происходил из рода Эффингтонов, которые сделаны из более прочного материала и никогда не позволят женщине пожертвовать своей добродетелью, как бы она того ни хотела.
И все же любопытно, что с ними стряслось? Маркиз замедлил шаг. Добродетель Фионы Фэрчайлд оказалась ненарушенной, но определенно ее целовали и определенно она отвечала на поцелуи. Эта женщина не новичок в области флирта и в свои двадцать пять искушена не меньше, чем любая записная красавица.
Однако вопрос заключался прежде всего в том, почему Джонатон отверг ее предложение, и неумение ответить на этот вопрос приводило его в ужас.
Фиона некоторое время продолжала с чувством удовлетворения смотреть на дверь, затем довольно улыбнулась.
Наверняка она заслуживает попадания в ад за свои грехи. Никто не должен испытывать удовлетворения при виде страданий другого, а маркиз определенно испытывал страдания из-за создавшейся ситуации.
Впрочем, Фиона не ставила себе подобной задачи: в ее намерения входили обольщение либо капитуляция, и только. Ни один другой мужчина никогда прежде не вызывал в ней такого ноющего, острого, захватывающего желания: это одновременно будоражило и ужасало ее. Она никогда не испытывала похоти, но знала с уверенностью, которая пришла к ней откуда-то из глубины, что то чувство, которое взяло ее в тиски, было не просто криком плоти. Это чувство представлялось ей сильным, необоримым и неизбежным и присутствовало где-то в глубинах сознания и сердца с того самого момента, когда она увидела маркиза много лет назад.
Однако сейчас все выглядело совсем по-другому. Тогда она видела Джонатона в другом конце бального зала – этот обольстительный светский лев, державший в объятиях млеющую от счастья леди, представлял собой скорее романтический персонаж из какого-нибудь модного романа. Сейчас она знала Джонатона Эффингтона как привлекательного джентльмена, куда более интересного, чем его многочисленные друзья. Он был умен, любезен, обладал добрым сердцем. Несмотря на нежелание подтвердить свое согласие жениться, маркиз обладал природным благородством. Он без труда стал ее другом, и Фиона подозревала, что отныне не сможет жить без него.
На этот раз речь определенно шла о любви, а не просто о страсти, порожденной случайным прикосновением руки или теплом губ, прикоснувшихся к ее губам. Так или иначе, она действительно хотела его и всего того, что из этого вытекало. Что касается последствий, то Фиона не рассматривала их во всех подробностях, но тем не менее где-то в глубине сознания прекрасно помнила о притягательной силе денег и красоты.
И все же если ей суждено выйти замуж в соответствии с условиями завещания, составленного отцом, да будет так.
Итак, у нее появился мужчина, которого она любит, в этом не было никакого сомнения. Она любила Джонатона Эффингтона всей душой, и, по-видимому, любовь эта зародилась уже тогда, при первой встрече.
Однако сам всегда уверенный в себе лорд Хелмсли на этот раз определенно пребывал в сомнениях и в смятении. Иначе почему он столь поспешно убежал, словно перепуганный кролик? В конце концов, он мог бы высмеять ее предложение, превратить все в шутку и мягко, но решительно отклонить.
Тут Фиона громко рассмеялась. Джонатон вовсе не принадлежал к тому разряду мужчин, которые пугаются чего-либо; следовательно, он испытывает к ней столь сильные чувства, что они заставляют его совершать весьма странные поступки. Возможно, это вожделение? Однако вожделение он, без сомнения, испытывал и раньше и мог справиться с ним гораздо разумнее, чем сегодня.
Но если не вожделение, тогда что? Фиона протяжно вздохнула.
Боже милосердный, пусть это будет любовь!