Глава 5

Софи ощутила необыкновенный восторг и облегчение от неожиданного появления союзника. Он выглядел таким грозным и неумолимым!

Сияя от радости, Софи заговорила так, словно он застал их не в разгар ужасной сцены, а во время мирной семейной беседы:

— Лорд Харрингтон, как приятно видеть вас! Мы как раз обсуждали возможность для Анны остаться в моем доме. Это тетя девушки, мисс Уэтерби.

Айвес подошел к Софи и почтительно склонился над ее протянутой рукой.

— После наших приключений вчера вечером мне показалось вполне естественным нанести вам утренний визит. — Он взял хозяйку под руку, повернулся к остальным и с надменным высокомерием представил себя:

— Я — виконт Харрингтон.

— Черт! Меня не интересует, кто вы, — проворчал Эдвард. — Вы вмешиваетесь в чужое дело, которое вас не касается.

— Я надеялся, что после сна ваш отвратительный характер несколько улучшится, но вижу, что обречен на разочарование, — парировал Айвес и взглянул на Софи, которая безуспешно пыталась высвободить свою руку. — Помнится, вы говорили мне, что этот глупый развратник — ваш дядя, но, может, это ошибка?

Слова были произнесены с таким невинным изумлением, что Софи едва не рассмеялась. Однако, увидев задорный блеск в зеленых глазах Айвеса, она все-таки улыбнулась.

— Здесь нет никакой ошибки. А вы, милорд, неисправимы!

Взглянув на лорда Сковилля и мисс Уэтерби, лорд произнес:

— Я думаю, вам пора уходить, не так ли? Позвольте заверить, что ваша племянница будет в полной безопасности рядом с леди Марлоу. Осмелюсь утверждать, что здесь ей будет гораздо лучше, чем у вас. — Он брезгливо посмотрел на Эдварда. — Если в следующий раз я увижу, что вы пристаете к девушкам, то выбью из вас дух.

— Так это был ты! — взвился Эдвард, только теперь поняв, кто был тот видный мужчина рядом с Софи. — Ты ударил меня! И отказался принять мой вызов.

— Полагаю, что вам лучше убраться восвояси, если вы не хотите узнать, какой из меня дуэлянт. И прихватите с собой мисс Уэтерби. Вы и без того уже надоели леди Марлоу.

— Я поражена такими грубыми и вульгарными манерами! — воскликнула мисс Уэтерби.

Было ясно, что она не знала, как отнестись к неожиданному вмешательству лорда Харрингтона. Его уверенная манера наводила на мысль о том, что благоразумнее отступить.

На время. К тому же пребывание племянницы у леди Марлоу может оказаться весьма полезным.

В конце концов, Софи была дочерью графа и вдовой маркиза. От одной мысли, что Анна будет жить у дамы голубых кровей, мисс Уэтерби почувствовала головокружение. Тем более что она видела: леди Марлоу, которую поддержал лорд Харрингтон, не намерена без боя отпускать Анну. А в суде могло бы выясниться несколько пикантных подробностей относительно ее опекунства над наследницей Ричмонда, чего мисс Уэтерби хотела избежать любой ценой.

Пока Эдвард продолжал изрыгать проклятия, она постаралась изобразить приятное выражение на лице и выдавила:

— Вижу, вас нельзя переубедить, а поскольку вы, похоже, от всего сердца желаете добра Анне, то я.., позволю ей остаться в вашем доме.., на некоторое время. Только умоляю вас, леди Марлоу, о том, чтобы никто не причинил зла моей дорогой и любимой племяннице.

— Позвольте заверить вас, что здесь с ней будут обращаться гораздо лучше, чем под вашей опекой! — не удержалась Софи от едкого замечания.

Мисс Уэтерби замерла, ее глаза сощурились. Она явно собиралась снова начать препирательства, но Айвес и в этот раз пришел Софи на выручку:

— Уверяю вас, что в этом доме будут хорошо смотреть за вашей племянницей. Леди Марлоу уже показала себя весьма опытной в таком деле. Она единственная уже столько лет заботится о своих младших брате и сестре.

Барон Сковилль начал было возражать, но Айвес настойчиво повторил:

— Единственная.

При этом выражение его дьявольских зеленых глаз стало таким, что Эдвард позеленел от злости и замолчал.

— Ну хорошо, — произнесла мисс Уэтерби. — Тогда нам больше нечего обсуждать сегодня.

— Есть еще одно дело, — напомнила Софи. — Это касается одежды и личных вещей мисс Ричмонд. Я бы предложила вам доставить их сюда как можно скорее. У бедняжки только одно платье, что было на ней прошлым вечером, да и то разорвано. Я уверена, вы не хотите, чтобы в обществе заговорили о том, будто вы отпустили ее погостить ко мне, не снабдив одеждой, не так ли?

У мисс Уэтерби от злости заклокотало в груди. Но она кивнула и попрощалась.

Софи с восторгом посмотрела на лорда Харрингтона.

— Должна сказать, у вас все прекрасно получилось, милорд! И я искренне благодарю за своевременное вмешательство.

Айвес поднес к губам ее руку.

— Но я нисколько не сомневаюсь в том, что вы и сами справились бы с ними, дорогая леди Марлоу.

От прикосновения его губ у Софи перехватило дыхание.

Она отдернула руку и сделала шаг назад.

— Что привело вас сюда в такой подходящий момент? — резко спросила она, когда странная растерянность миновала.

— Предположим, визит вежливости.

Софи с недоверием взглянула на гостя.

— Только и всего? Просто визит вежливости?

— А как бы вы хотели это назвать, милая? — поинтересовался Айвес с такой улыбкой, что все внутри у нее затрепетало.

Сделав над собой усилие, Софи спрятала ответную улыбку и сердито ответила:

— Вы слишком торопитесь, милорд. Я не ваша милая!

— Пока нет, — невозмутимо согласился Айвес.

У Софи перехватило дыхание от возмущения, и в ее прелестных глазах вспыхнул гнев.

— Вы не только очень торопитесь, милорд, но еще и слишком самонадеянны.

— Вы, без сомнения, правы, миледи. — Айвес постарался изобразить кротость на лице. — Умоляю вас простить меня и принять во внимание, что совсем недавно я был простым солдатом. После стольких лет солдатской жизни я признаю, что аристократические манеры являются для меня большой загадкой.

— Да вы к тому же большой плут! — весело заметила Софи.

— Боюсь, это тоже правда. — Он с надеждой взглянул на Софи. — Может, вы возьмете меня под свое крылышко и научите, как себя вести?

— Может, вам пора прекратить дурачить меня и сказать, зачем вы пришли?

— Дурачить! Да разве я на такое способен? Нет, нет, милая, вы не правильно меня поняли!

— Я не ваша милая!

В глазах Айвеса мелькнул озорной огонек, но не успел он открыть рот, как Софи опередила его:

— И не смейте говорить «пока нет»!

Он рассмеялся, подошел ближе, взял ее за руку и прошептал:

— Мидая, вы же не хотите, чтобы я говорил не правду, верно?

Софи вспыхнула и после безуспешных попыток вырвать руку наконец взглянула ему в глаза.

— Милорд, не знаю, что за блажь у нас, но смею заверить, я не отношусь к тем простушкам, которых вы можете покорить своими чарами. Буду откровенной: я не ищу ни мужа, ни любовника. И если вы рассчитываете на такие отношения со мной, то напрасно тратите время. А теперь отпустите мою руку, пока я не дала вам по уху.

— Такие выражения от дамы вашего положения! — театрально воскликнул Айвес. — Клянусь, я поражен.

Однако он отнюдь не побледнел от удивления, поэтому Софи усмехнулась и потребовала:

— Отпустите мою руку, милорд.

— Ах, какая прелестная ручка! Вы действительно не хотите, чтобы я держал ее? — И Айвес поцеловал нежную ладонь.

— Милорд, я вынуждена попросить вас покинуть мои дом, если вы не будете вести себя должным образом. — Указав на дверь, Софи добавила:

— Я ценю вашу помощь, оказанную мне не только вчера вечером, но и сегодня утром. Но моя признательность за ваше вмешательство не дает вам права допускать вольности. Если вы хотите заручиться моей благосклонностью, то предлагаю вам уйти.., и сейчас же.

— Неужели все эти годы после смерти вашего мужа вы именно таким способом сдерживаете пыл своих поклонников? — с интересом спросил он, не двигаясь с места.

Софи начала злиться. Да этот лорд становится совершенно невыносимым!

— Поскольку они джентльмены, то мне не приходится говорить столь откровенно, как сейчас.

Айвес запрокинул голову и от души расхохотался.

— О, милая, ну почему вы так категоричны?

— Клянусь костями дьявола! — выругалась Софи, вдруг невольно воспользовавшись одним из излюбленных выражений Саймона. — Так вы уходите, милорд, или я должна позвать дворецкого, чтобы он вышвырнул вас?

— Не стоит так волноваться, миледи. Если вы действительно хотите, чтобы я ушел, я уйду. — Он улыбнулся и неожиданно поцеловал ее в кончик носа. — Все ради вашего удовольствия, милая.

Софи недоуменно смотрела вслед лорду Харрингтону и убеждала себя, что сердцебиение участилось от гнева. Но странно, что она совсем не чувствовала злости.

По правде говоря, ей было очень весело. Хотя, конечно, этот мужчина невыносим, очень самонадеян и весьма опасен для женщин с чувствительными сердцами… К коим себя, конечно, Софи не относила.

В наследующие несколько дней ее мнение о лорде Харринггоне ничуть не изменилось. Терзаемая то досадой, то удивлением, Софи начала привыкать к тому, что высокий красавец словно по волшебству оказывался рядом, когда она появлялась в обществе.

Но хуже всего было то, что Айвес наносил частые визиты, возмутительно очаровывая Фиби и Анну и приручая к себе Маркуса. Молодые люди считали его очень интересным человеком, поскольку он ненавязчиво заботился об их развлечениях.

Не удовлетворившись тем, что совершенно покорил Анну и Фиби прогулками в модном экипаже, лорд представил Маркуса самому хозяину боксерского салона на Бонд-стрит, чем доставил юноше огромное удовольствие. Айвес также пригласил на ужин в лучший ресторан Маркуса и двух его друзей.

Софи с негодованием вспомнила, что не далее как вчера он отмел все ее возражения, что делал с возмутительным постоянством, и с гордым видом сопровождал трех дам в Музей восковых фигур мадам Тюссо, а потом пригласил на чай в отель «Грильон». Девушки были очарованы его манерами, умением развеселить.

Лорд Харрингтон сделался неотъемлемой частью жизни Софи, и, к своему ужасу, она заметила, что ей это очень нравится, однако совсем не нравится, что сэр Айвес занимал ее мысли и днем и ночью. Но ни то ни другое не мешало ей с братом и сестрой счастливо наслаждаться всеми удовольствиями, которые предлагал Лондон.

Анна Ричмонд гармонично влилась в семью Грейсон. С Фиби они стали близкими подругами, а на Софи девочка смотрела как на спасительницу и страстно клялась Фиби, что готова на все ради дорогой леди Марлоу.

Отношения с Маркусом, однако, были довольно прохладными. Он вежливо терпел присутствие нового члена семьи, а Анна относилась к нему с настороженной сдержанностью.

И хотя все шло прекрасно, Софи понимала, что скоро надо будет определиться в отношении Анны. Правда, мисс Уэтерби, прислав девочке нужные веши, не делала никаких попыток изменить ситуацию. Они, конечно, возьмут Анну с собой, когда сезон закончится и семья возвратится в Корнуэлл, но как быть с мисс Уэтерби? Софи старалась даже не думать о том, что может произойти, если не решить этот вопрос, — ведь наступало время для выхода Анны в свет. За ней, несомненно, будут ухаживать молодые люди, которых привлекут и красота девушки, и ее наследство.

Дней через десять после стычки с мисс Уэтерби и Эдвардом они сидели в маленькой музыкальной комнате. Фиби и Анна занимались вышиванием, а Софи листала журнал с моделями одежды, который ей прислала модистка.

Но мысли леди Марлоу были заняты Анной. Софи неожиданно спросила:

— Почему тетя так настаивает на твоем замужестве с моим дядей? Что она выигрывает от этого?

Этот вопрос застал девушку врасплох, но, справившись с недоумением, Анна пояснила:

— Как я уже говорила, она хочет, чтобы я стала аристократкой, а ваш дядя обещал ей приличную сумму денег после нашей свадьбы. У мисс Уэтерби нет своих средств, потому что мой дедушка лишил ее наследства.

— Я все это знаю, но разве у нее нет возможности получать доход с твоих имений? — спросила Софи, подумав о том, как дядя выдаивает имение ее брата и сестры.

— Нет, она только может тратить деньги на мое содержание, и за этим тетя обращается к попечителям, которые следят за делами в имении моего отца и деда.

Необходимые для меня средства, как только попечители проверят их, направляются прямо кредиторам. Тетя Агнес получает определенную сумму на ведение домашнего хозяйства, и, как я понимаю, ей платят за заботу обо мне. А поскольку она живет вместе со мной, то не имеет расходов на собственное проживание, однако постоянно недовольна тем, что за расходами по хозяйству строго следят, проверяют все ее траты. Попечители не скупые, но должны быть уверены, что деньги тратятся на меня.

— Так кто твой законный опекун — она или попечители? — удивилась Софи.

— Попечители следят только за наследством, а тетя Агнес заботится обо мне. Отец сделал ее моей опекуншей после смерти деда, так как она была моей единственной родственницей. Он знал о мерах предосторожности, которые предпринял мой дед, чтобы оградить свое наследство от ее жадных рук, и сделал то же самое.

— А когда ты выйдешь замуж?

— Тогда мое наследство окажется в руках моего мужа. Попечительство закончится. Я уверена, тетя Агнес рассчитывала на то, что, как только ваш дядя женится и получит контроль за моим наследством, он выделит ей значительную сумму из моих денег за то, что она помогла устроить наш брак.

— Как это мерзко! — воскликнула Фиби, внимательно прислушивавшаяся к разговору. — Очень хорошо, что Софи так вовремя оказалась рядом. Мой дядя — просто чокнутый негодяй!

— Фиби! — укоризненно произнесла Софи. — Ты не должна выражаться подобным образом. Это неприлично.

— Маркус все время так говорит, да и ты тоже. Так почему мне нельзя?

— Потому что ты должна вырасти настоящей леди, а твой брат — джентльменом.

— Но вы тоже леди, а говорите, как вам нравится, — возразила Анна.

— Ты забыла об одном, — с кокетливой улыбкой ответила Софи. — Я — леди, но я также и вдова, а вдовы обладают гораздо большей свободой.

— Как бы я хотела быть вдовой! — вздохнула Анна.

Софи и Фиби громко расхохотались.

— Как тебе не стыдно! Ты еще не побыла невестой, а уже желаешь, чтобы твой бедный муж оказался в могиле.

Зная от Фиби об истории своей спасительницы, Анна взглянула на нее из-под ресниц.

— А разве вы никогда не желали смерти своему мужу?

Улыбка исчезла с лица Софи.

— Смерть моего мужа — это то, о чем я отчаянно молилась буквально с первых минут своего замужества. И когда он умер, я поверила, что моя мольба услышана.

Айвес нашел музыкальную комнату по указаниям Эмерсона и застыл на пороге. Человека, который хотел более близких отношений с этой женщиной, такие заявления из ее уст не слишком вдохновляли. Морщинка залегла у Айвеса между бровей. Конечно, лорду Харрингтону были известны слухи о смерти мужа леди Марлоу, но он выбросил их из головы.

Слова Софи, однако, заставили его задуматься. Он прежде не замечал такой суровости в ее голосе и впервые задумался об обстоятельствах смерти маркиза Марлоу.

Софи наконец заметила его и воскликнула:

— Лорд Харрингтон! О чем только Эмерсон думает, бросив вас в доме без сопровождения!

Айвес улыбнулся ей и вошел в гостиную, поклонившись всем трем дамам.

— Вы не должны винить вашего дворецкого. Он честно пытался исполнить свои обязанности, но я убедил его, что вы не будете против, если я сам найду дорогу.

Софи не понравилось очередное проявление своевольного поведения лорда.

— А если я против?

— О, милая, вы же не станете наказывать человека за то, что произошло не по его вине?

Понимая, что снова предстоит сражение с лордом Харрингтоном, Софи прищурилась и строго посмотрела на гостя.

— Оказывается, вы не только невоспитанны и невыносимы, но еще и способны запугивать людей.

Айвес сделал невинное лицо.

— Нет, нет, милая, вы ошибаетесь! Я не запугивал его, а убедил, что гораздо благоразумнее позволить мне самому найти дорогу.

Привыкнув к шутливым выражениям лорда Харрингтона, девочки захихикали, а он в ответ улыбнулся им и подмигнул.

Смирившись с неизбежным, Софи вздохнула.

— Какова же причина вашего визита? Или вы пришли для того, чтобы сердить меня?

— Сердить вас, дорогая? Как вы можете считать меня таким жестоким, когда ваш малейший каприз является приказом для меня?

Софи посмотрела в его смеющиеся глаза и, не выдержав, улыбнулась.

— Я бы хотела дожить до того дня, когда увижу, что вы обращаете внимание хоть на какой-то мой каприз! Так есть ли повод для вашего визита?

— Ну конечно. Я хотел спросить, могу ли вместе с вашими друзьями Оффингтонами проводить вас на обед к Стефенсам в среду вечером?

— Полагаю, я не могу отказаться?

— Это выглядело бы несколько глупо, не так ли?

— Вы, видимо, не привыкли к поражениям? — спросила Софи, стараясь подавить в себе желание снова увидеть его улыбку.

Забыв о Фиби и Анне, которые с любопытством наблюдали за этой пикировкой, лорд Харрингтон взял руку Софи и поцеловал.

Смешинки исчезли из его глаз, и у Софи пересохло во рту, но, прежде чем она успела собраться с мыслями, гость ушел.

Едва за Айвесом закрылась дверь, как Анна со вздохом произнесла:

— Ах, леди Марлоу, как вы можете противостоять ему?

Он такой красивый и обаятельный. Почему вы отвергаете его ухаживания? Я бы не смогла.

Невольно погладив руку, к которой прикасались его губы, Софи ответила:

— В твоем возрасте ты вряд ли можешь судить о характере человека. Не позволяй дурачить себя. Я по собственному опыту знаю, какими обворожительными могут быть мужчины, когда они охотятся, и какими становятся, когда поймают дичь.

Да, Софи чувствовала себя именно так, словно за ней охотились. Айвес Харрингтон явно преследовал ее. И ни ее отказы, ни резкие отповеди, ни надменные взгляды не могли его охладить. Похоже, лорда вообще невозможно было остановить. И Софи не знала, хотелось ли ей, чтобы он остановился…

Софи сидела вечером в своей спальне и, бесцельно глядя перед собой, размышляла. Ее решение никогда больше не выходить замуж не изменилось, да она и не была уверена в том, что Айвес добивается ее руки. Скорее он хотел стать ее любовником. Увы, Софи не могла отрицать того, что лорд Харрингтон был весьма привлекательным мужчиной. Более привлекательным, чем мужчины, с которыми ей приходилось встречаться прежде.

Порой она даже размышляла о том, какой могла бы быть ее связь с Айвесом — конечно, очень осторожная связь. И тот факт, что она подумывала об этом, поразил Софи. Впрочем, как только возникнут интимные отношения, как с Саймоном, у нее сразу пропадет всякий интерес к Айвесу, появится такое же отвращение, какое она питала к мужу. И ее больше не будут одолевать непристойные мечты о поцелуях Айвеса, его ласках…

Стук в дверь отвлек Софи от невеселых мыслей, и, услышав ее разрешение, в спальню вошли Анна и Фиби. Обе уже были одеты ко сну и, по заведенной традиции, пришли поболтать с ней.

Анна свернулась калачиком у ног Софи, положив голову ей на колени. А Фиби за туалетным столиком перебирала броши, гребешки и флакончики с духами.

Маленькая резная шкатулка, постоянно стоявшая на туалетном столике, неожиданно привлекла ее внимание, и она спросила сестру:

— Это шкатулка, которую подарила тебе мама?

Печальная улыбка осветила лицо Софи.

— Она самая. Посмотри, если хочешь.

Фиби с благоговением взяла ее, но неожиданно выронила, рассыпав по полу сверкающие браслеты, кольца, заколки.

— Ох! Прости меня, Софи! Она выскользнула у меня из рук.

— Не волнуйся, — успокоила ее Софи. — Здесь все равно нет ничего ценного.

Через несколько мгновений украшения были собраны и Фиби уже хотела поставить шкатулку на место, когда Анна воскликнула:

— Ой, подожди, под креслом что-то блестит! — Она наклонилась и достала небольшую вещицу. — Это самый великолепный рубин, который я видела в своей жизни. И он, конечно, настоящий!

Все краски схлынули с лица Софи, когда она увидела сверкающую рубиновую булавку. И сразу воскресли страшные воспоминания, связанные со смертью Саймона: скандал, вспышки молнии, страшный удар грома, мужчина, прижавшийся к стене у лестницы, неподвижное тело мужа возле нижней ступеньки.

— Софи! — встревоженно позвала Фиби. — Что с тобой?

Софи вздрогнула и попыталась изобразить улыбку.

— Прости. Не знаю, что на меня нашло. А касательно твоего вопроса, Анна, то я и понятия не имею, подделка это или настоящий камень. Я нашла его в доме Марлоу и совсем забыла об этом.

— Забыли! — воскликнула Анна. — Как вы могли забыть о такой красоте?

— Это случилось сразу после смерти Саймона;" я была очень занята и просто положила булавку в шкатулку. Наверное, она провалилась на самое дно, а поскольку я редко надеваю что-нибудь из этой шкатулки, то и не вспоминала о ней.

— Если камень не настоящий, значит, это очень хороший страз. Владелец должен был заметить потерю. Неужели никто не спрашивал про булавку?

— Нет, — ответила Софи, вдруг понимая, что Анна права.

Она взяла рубиновую булавку и стала внимательно разглядывать ее. Рядом с канделябром рубин переливался кроваво-красными оттенками. Если камень настоящий, почему никто не искал его, никто даже не упомянул о столь дорогой потере?

Еще долго после ухода девочек Софи сидела, рассматривая булавку, и решила завтра же пойти к ювелиру.

Утром Софи отправилась к известному ювелиру, который подтвердил подлинность камня. Булавка оказалась уникальной вещицей и стоила примерно столько же, сколько небольшое поместье, проинформировал ее опытный оценщик.

Интересно, кто мог забыть о таком сокровище? Разве только для этого была очень серьезная причина. Если булавку случайно потеряли, то почему нельзя было спросить, не находил ли ее кто-нибудь? Холодок пробежал по спине Софи, когда она подумала, что с потерей могло быть связано нечто такое, что ее владелец непременно хотел скрыть.

Неужели место, где булавка была найдена, объясняет то, почему никто не пришел искать ее? И снова вспомнился прижавшийся к стене человек: рубин, сверкавший, точно капля крови, на верхней ступеньке лестницы — той самой лестницы, у подножия которой лежал ее мертвый муж.

Софи постаралась успокоиться, убеждая себя в том, что это просто игра воображения. Вероятно, существует простое логическое объяснение…

И тут ее осенило. Возможно, кто-то и интересовался булавкой, только она не знала этого. Эдвард позаботился об отъезде гостей в то страшное утро. Наверняка один из них и спрашивал о своей потере, а ее забывчивый дядюшка не упомянул об этом.

Софи невольно вздохнула. Нужно будет спросить Эдварда.