Глава 17

Поездка оказалась длинной, и путешественники сильно замерзли. Правда, день выдался хоть и холодным, но ветра почти не было, а в небе неярко светило солнце.

– Видишь, – жизнерадостно заметила Адэр, – даже природа на нашей стороне.

– Ты скоро переменишь мнение, если из-за бурана нам придется задержаться или этот же самый буран застанет нас на полпути в Клайт, – проворчал лэрд.

– Вот и прекрасная возможность для тебя! Король лучше узнает нас, а это хорошо для нашей семьи.

– Не понимаю почему. У меня нет ничего общего с королем, – отпарировал Конал.

– Разве плохо быть другом правителя? – удивилась Адэр. – Тебе необязательно отираться при дворе и заниматься политикой, зато дружба с королем и Хепберном покажет Якову Стюарту, что здесь, на границе, у него есть верный и преданный союзник. С таким человеком, как ты, хорошо охотиться, пить и играть в кости. А кроме того, ты первым ответишь на призыв короля к оружию.

– Откуда ты все это знаешь? – не выдержал Конал.

– Ты забываешь, что я росла при дворе. Там на детей не обращают особого внимания и охотно сплетничают в их присутствии. Слушать, впитывать услышанное, отбрасывать ненужное и запоминать важное, а также держать все это в секрете – немалая часть воспитания и образования королевских детей. Я хорошо усвоила уроки, милорд. Этот визит может быть нам на пользу.

– Ты понимаешь короля с полуслова, и я не возьму в толк, как тебе это удается, – покачал головой Конал.

Адэр рассмеялась.

– В молодом Якове есть нечто напоминающее моего родителя. Он тоже был человеком обаятельным и умел очаровать любого. Вот ты, Конал, можешь сказать, что за время вашего короткого знакомства Яков хотя бы раз обращался с тобой высокомерно, как с человеком ниже себя по положению?

– Нет, ни разу, – признался Конал.

– Кроме того, я много слышала о его репутации непревзойденного любовника. Совсем как мой отец! Но именно те качества, которые я считала отвратительными в короле английском, забавляют меня в короле шотландском. Возможно, все дело в его юности. Кроме того, у него нет жены и кучи детей, поэтому мне и не хочется его осуждать.

– Он смотрит на тебя так, словно хочет съесть, – пробормотал лэрд.

Адэр снова рассмеялась.

– Он так смотрит на всех женщин, особенно хорошеньких. Поверь, король ничего дурного не замышляет, и я не слышала, чтобы он когда-нибудь принудил женщину, отвергшую знаки его внимания.

– Потому что до сих пор ни одна женщина его не отвергла, – заметил лэрд.

– Ревнуете, милорд? – поддела Адэр.

– Еще как! – вырвалось у Конала.

– Но при этом знаете, что ревновать нет нужды, не так ли? – допытывалась Адэр.

Конал кивнул.

– В таком случае наше пребывание в Хейлзе будет приятным и вы не станете расстраиваться, если король вздумает флиртовать со мной, что обязательно случится, я уверена. Он просто ничего не может с собой поделать! Но этот визит может стать удачей для наших детей.

– О чем это ты? – удивился Конал.

– Что станется с Мердоком? – неожиданно спросила она.

– Я тебя не понимаю, – растерялся лэрд.

– У Дункана есть Даффдур. У тебя – Клайт. У Мердока же нет ничего. Что с ним будет? На ком он женится? Может ли он позволить себе жениться? Он всем обязан тебе. Своему брату.

Своему лэрду. А когда у нас родятся сыновья, он лишится последней надежды, и что за участь его ожидает? Я хочу дружбы с королем ради наших детей. У тебя будет наследник, но что, если родятся несколько сыновей? Скажем, трое? Предположим, второй сын станет служителем Божьим, а третий?! А дружба с королем позволит нашему сыну получить место при дворе, в королевской страже. А если он проявит способности к науке, может стать одним из королевских секретарей. Без милости влиятельных и знатных людей наши сыновья проведут свою жизнь в набегах, пьянстве, погоне за юбками. Не такой участи я для них хочу! А если у нас родятся дочери, им нужны богатые, достойные женихи. Если всем будет известно, что их отец – друг короля, их шансы сделать хорошую партию будут куда выше, чем у дочерей простого, ничем не примечательного приграничного лэрда.

– Не знал, что ты настолько амбициозна, – медленно произнес Конал.

– Все женщины амбициозны, когда речь идет о детях, – усмехнулась Адэр. – Мы делаем все возможное, но всегда хотим добра нашим детям. Это заложено в нашей природе.

Теперь настала очередь Конала рассмеяться.

– Оставляю все это в твоих умелых ручках, моя медовая любовь, ибо, по правде говоря, я всего лишь простой шотландец, которому выпало счастье жениться на знатной даме благородного происхождения.

Они остановились только однажды – облегчиться, дать отдых коням и съесть немудреный обед из овсяных лепешек и сыра, запивая его виски из кожаной фляги, чтобы немного согреться. Адэр не чувствовала собственных ног, а руки, державшие поводья, заледенели и не гнулись. Ягодицы немилосердно ныли. Больше всего на свете хотелось принять горячую ванну, а уж это точно было неисполнимым желанием: в доме короля, должно быть, полно гостей и у слуг навряд ли найдется время таскать воду.

Наконец, когда зимнее солнце уже опускалось за западные холмы, они добрались до замка Хейлз. Да, по меркам Адэр, он был небольшим, хотя Клайт еще меньше. Лошади проскакали по бревенчатому подвесному мосту, перекинутому через замерзший ров, и путники оказались во дворе замка. Сам Патрик Хепберн вышел встречать гостей. Конюхи увели лошадей в конюшню.

– Добро пожаловать в Хейлз! – воскликнул Патрик. – Скорее идите в зал. – Он обвел широким жестом вновь прибывших, включив в свое приглашение и солдат. – Вас ждут еда и вино!

И, поцеловав затянутую в перчатку руку Адэр, добавил:

– Простите, что моя жена не встречает вас, но она уже на сносях и неважно себя чувствует. Она ждет вас в зале.

– Не знала, что у вас есть жена, – удивилась Адэр.

– Да, Дженет Дуглас, дочь графа Мортона. Мы поженились в начале года, еще до сражения при Сочиберне, – пояснил граф.

– Она нездорова? Мне очень жаль, – посочувствовала Адэр.

Они вошли в парадный зал Хейлза с двумя большими каминами, в которых ярко горел огонь. Здесь было куда теплее, чем в коридорах замка.

Граф подвел Адэр к одному из очагов, перед которым на стуле с высокой спинкой сидела молодая женщина – у ног примостился ее маленький, черный с коричневым, терьер.

– Мой ангел, – произнес граф, – это Конал Брюс, лэрд Клайта, и его жена Адэр. Они пришли засвидетельствовать тебе свое почтение.

Графиня Босуэлл подняла глаза и приветствовала гостей теплой, но слабой улыбкой. Адэр сразу поняла, почему муж называл ее ангелом. Дженет Дуглас Хепберн была миниатюрной и хрупкой, с золотистыми волосами и светло-голубыми глазами. Судя по огромному животу, она действительно должна вот-вот родить.

– Добро пожаловать в Хейлз, – приветствовала она певучим, почти неземным голосом. – Не завидую вам: должно быть, поездка была кошмарной и вы насквозь промерзли. Даже здесь, в замке, я чувствую зимний холод.

Лэрд поклонился, а Адэр почтительно присела.

– Когда должен появиться ваш ребенок? – спросила она у Дженет, заметив, что Конал и граф уже успели отойти.

– Повитуха говорит, что совсем скоро, – вздохнула Дженет. – Садитесь и составьте мне компанию, если только не хотите побеседовать с другими дамами, столпившимися вокруг короля. – Ее голубые глаза насмешливо блеснули. – Он с нетерпением ждал вашего прибытия, – заметила графиня.

– Пожалуй, я останусь с вами, мадам, – решила Адэр. – Конал очень ревнив – всю дорогу донимал меня, сетуя на излишнее внимание ко мне его величества.

Графиня через силу засмеялась.

– Признаю, Джейми человек обаятельный, но ужасный ветреник. Он пытался заманить меня в постель перед самой свадьбой с Патриком, дьяволенок этакий!

– Рада признаться, что от меня он не хотел ничего подобного, – солгала Адэр.

– Пока, – подчеркнула графиня. – Садитесь, миледи Адэр, и поговорите со мной. У вас есть свои дети?

– Прошлой весной я потеряла дочь, Джейн. Но мы поженились не так давно, и у нас еще есть время родить новых детей. Конал сказал, что, если я забеременею, мы не поедем сюда. Поэтому я и не проговорилась, что ношу ребенка. Полагаю, малыш родится в конце лета.

Дженет тихо рассмеялась.

– Вы сильная женщина. Жаль, что я не могу похвастаться тем же. Для шотландки это весьма необычно, и Патрику не стоило жениться на столь хрупкой особе. Мать не желала этого брака, но я влюбилась в Патрика с первого взгляда, когда он приехал в замок Дуглас. Я ежедневно молю Бога о сыне, ибо, если ребенок не убьет меня, я вряд ли рожу другого.

– О, мадам! – воскликнула Адэр крестясь. – Как вы можете говорить такое! Моя мачеха, королева Элизабет Вудвилл, была такой же маленькой и изящной, как вы. И родила моему отцу десять детей! Это ваш первый ребенок. Естественно, что вы волнуетесь.

Молодая графиня сжала руку Адэр:

– Вы так добры, миледи Клайт, но я наперед знаю, какова будет моя судьба. Вы ведь дочь короля Эдуарда? Расскажите о себе.

Адэр наскоро пересказала Дженет свою историю. Та слушала, широко раскрыв глаза, а позже заявила, что это похоже на одну из романтических баллад, которые поют менестрели. К тому времени как Адэр закончила свой рассказ, наступило время обеда. Граф пришел проводить жену к высокому столу, за который, к удивлению Адэр, усадили ее и Конала. Но, оглядевшись, она увидела, что гостей действительно очень мало.

– Вы кажетесь весенним цветком, кузина, – похвалил король, сидевший по правую руку графа. – Подойдите и подарите мне приветственный поцелуй. Вы еще не удосужились сделать это.

Адэр подошла к стулу его величества и, послушно наклонившись, чмокнула его в румяную щеку, но Яков Стюарт успел вовремя повернуть голову и, к потрясению Адэр, их губы встретились. Ее глаза удивленно распахнулись, и Адэр поспешно отскочила, пока поцелуй не стал более интимным. Украдкой посмотрев в сторону мужа, она удостоверилась, что тот ничего не заметил, и облегченно вздохнула.

– Еще разок, кузина? – лукаво прошептал король.

– Не думаю, ваше величество, – чопорно ответила Адэр и отошла к своему месту.

Граф Хепберн догадался пригласить в гости дальнюю родственницу Юфимию Лодер, привлекательную женщину с темно-рыжими волосами и карими глазами. Она уже успела дважды овдоветь и пришла в восторг, когда родич позвал ее, специально чтобы ублажать короля в постели. Юфимия была женщиной практичной, неболтливой и без особых претензий. Она с готовностью удовлетворит королевскую похоть, пока тот гостит у графа, но не заплачет после отъезда его величества и не будет допытываться, когда тот вернется. С благодарностью примет все подарки и вернется к себе домой. Но, что важнее всего, она была достаточно респектабельна, чтобы предстать перед графиней Босуэлл и Адэр. Хотя Патрик Хепберн прекрасно понимал нужды своего короля, все же никогда не оскорбил бы свою жену и гостью, вынудив их общаться с женщиной сомнительной репутации. Сейчас у короля не было постоянной любовницы, иначе он привез бы ее в Хейлз. Сегодня в зале присутствовали еще два высокородных джентльмена и две дамы: шурин Патрика Джеймс Дуглас с женой и младший брат графа Адам, тоже с женой.

Ужин был хорош, хотя не настолько, как в Клайте, и эта мысль доставила Адэр огромное удовлетворение. Сегодня она скажет Коналу, что ожидает второго ребенка. Они уже здесь, и он ничего не сможет поделать. К счастью, если не считать того, что связь с луной прервалась, других признаков ее состояния не наблюдалось. Мало того, чувствовала Адэр себя прекрасно, совсем не как в первый раз, когда ее с самого начала ужасно тошнило.

После ужина гости встали из-за стола и собрались у очага, возле стула графини. Волынщик графа играл, а мужчины танцевали, для развлечения женщин. Наконец граф и король сели играть в шахматы. Остальные завели оживленный разговор. Адэр тихо радовалась, что они сумели приехать, и, похоже, Конал был тоже доволен. Он весело смеялся и, как ни странно, вполне освоился в этом обществе, хотя раньше Адэр очень сомневалась, что ему это удастся.

Подошедший слуга спросил, не хотят ли дамы посмотреть на отведенные им спальни, из чего Адэр поняла, что вечер закончен. Она поблагодарила с поклоном графиню и последовала за служанкой, которая привела ее на второй этаж замка, в приготовленную им с Коналом спальню.

Комната оказалась совсем невелика. В маленьком очаге ярко горел огонь. Крохотное окно было закрыто толстой деревянной ставней и тяжелой шторой, почти не пропускавшей сквозняк, проникавший через крохотные щели в ставнях. В центре стояла большая кровать. Кроме нее и стула, другой мебели не было: просто не поместилась бы. На кровати лежали их седельные сумки. Адэр вытащила два новых платья, расправила и повесила на спинку стула, после чего накинула ремни сумок на крюк, вбитый в стену у очага. Наскоро раздевшись, Адэр вымыла лицо и руки в тазике, стоявшем у огня, и легла в постель.

Она уже засыпала, когда вошел Конал и, раздевшись, лег рядом с женой и протянул к ней руки.

– Я рад, что ты настояла на приезде сюда, – тихо сказал он, целуя ее полные губы и дразняще обводя их языком. Широкая ладонь легла на ее грудь и принялась мять.

– Мне нравится графиня, – заметила Адэр.

– Патрик боится, что она умрет в родах.

– В первый раз отцы всегда волнуются по пустякам. Не то что люди, у которых уже есть некоторый опыт. У нас снова будет ребенок, Конал. В конце лета.

– Значит, ты солгала мне, – сухо выдавил он.

– Солгала, – призналась ничуть не пристыженная Адэр. – Я очень хотела принять приглашение графа, и пока что мне не опасно ездить верхом. Но ты не поверил бы мне и стал препираться, а мне совсем не хотелось ссориться с тобой. Я уже могу сказать, что сейчас все иначе, чем в тот раз. Я сильна и здорова, и ребенок, который растет во мне, тоже силен и здоров. Не сердись, любимый, – уговаривала она.

– Мне следовало бы побить тебя, – мрачно буркнул Конал. Адэр крепче прижалась к нему.

– О, неужели отшлепаешь? – промурлыкала она и, положив его ладонь себе на ягодицы, кокетливо повела бедрами. – Я была очень дурной девчонкой, милорд, – проговорила Адэр певучим тоненьким голоском, принимаясь тереться о Конала всем телом.

Его мужское достоинство тут же уперлось в ее живот.

– Ты неисправима, – попенял Конал, стараясь не рассмеяться. Иисусе, да он тверже железа! – Что, если ты навредишь себе или ребенку?

– Еще слишком рано, – отмахнулась Адэр. – О, поспеши, поспеши, мой дорогой! Я сгораю от желания! – Она привлекла Конала к себе, обхватила ногами его талию, и он со стоном медленно вошел в ее влажный жар.

Озноб вожделения охватил Конала. Неужели он никогда не устанет от этой женщины? Наверное, нет. Сколько бы он ни обладал ей, для него это всегда было как впервые. И когда чувствовал, что Адэр отдается ему всем своим существом, волновался как зеленый юнец.

Едва мышцы ее лона сжали его плоть, он снова застонал и прошептал в душистые черные волосы:

– Ведьма! Я люблю тебя!

Адэр задохнулась от счастья. Как она любит, когда он медленно, о, так медленно, входит в нее, наполняя своим желанием! Всем своим существом она стремилась к завершению. Жидкий, яростный, медовый жар охватывал ее, пока Адэр не загорелась.

– Конал! – выкрикнула она. – Конал!

Он стал пронзать ее длинными, размеренными выпадами своего любовного копья, и Адэр, словно в припадке безумия, продолжала говорить о своей любви к нему. Голова кружилась от невероятного наслаждения, которое он ей дарил. Не в силах сдержаться, Адэр закричала и взлетела к звездам, а когда уже не могла больше держаться на вершине блаженства, упала в бархатную темноту, которая потянулась и окутала ее теплом и негой.

Конал снова и снова врезался в раскаленное лоно Адэр, но, как ни трудился, сначала не мог найти облегчения. Но потом Адэр сжала его ягодицы. Ногти глубоко впились в плоть, и страсть хлынула бурным потоком. Первобытный рык, исторгшийся из груди, удивил его самого. Они вместе нашли экстаз и потом заснули в объятиях друг друга.

Утром, когда настало время спуститься в зал, лэрд Клайта поцеловал жену долгим неспешным поцелуем.

– Ты непослушная девчонка, Адэр, но я верю тебе.

– Прости, что не сказала тебе о ребенке. Но ты бы решил остаться дома, Конал. Ты и сам это знаешь!

– Что верно, то верно, – с сожалением признал он.

– А я бы уехала без тебя, а ты пустился бы за мной в погоню, – продолжала Адэр.

– Чистая правда, – согласился лэрд.

– Так что лучше было подождать, пока мы не окажемся в Хейлзе, – продолжала она.

Лэрд рассмеялся и чмокнул ее в кончик носа.

– Боюсь, женщина, ты слишком хорошо меня знаешь.

Они вместе спустились в парадный зал, где застали остальных гостей за завтраком. День выдался ясным, снега не ожидалась, и мужчины поехали на охоту, а женщины засели играть в карты. Вечером, в последний день декабря, в замке устроили настоящий пир, главным угощением которого стал хаггис – одно из немногих блюд, которое Адэр не переваривала. Похоже, Дженет Хепберн разделяла ее нелюбовь к бараньему желудку, фаршированному ливером, потому что брезгливо сморщила носик. Но король и остальные гости ели с большим аппетитом.

В эту ночь снова были танцы, на этот раз мужчины и женщины отплясывали рилы и контрдансы под аккомпанемент двух волынок, барабана, флейты и рожка. Король, до сих пор державшийся от Адэр на почтительном расстоянии, пригласил ее на рил. Сегодня Адэр нарядилась в фиолетовое платье. От резких движений темные волосы разметались по плечам, а щеки раскраснелись.

И Яков не смог устоять. Продолжая вести Адэр в танце, он ухитрился завлечь ее в укромный уголок, чего в общем веселье никто не заметил.

– Ты слишком соблазнительна, кузина, – пробормотал он, прижимая ее к стене и лаская грудь.

Не успела Адэр оглянуться, как Яков завладел ее губами в яростном поцелуе.

Однако Адэр поспешно отдернула голову.

– Милорд! – охнула она, внезапно сообразив, что его рука уже проникла в вырез платья и сосок предательски отвердел. – Немедленно прекрати, негодный мальчишка! Ты оскорбляешь меня! Неужели мистрис Лодер тебе недостаточно?!

– Ничего не могу с собой поделать, – признался король и, взяв руку Адэр, положил на свою восставшую плоть. – Я обожаю тебя.

– Не могу не чувствовать себя польщенной тем вниманием, которое оказывает мне ваше величество, – выдавила Адэр и, решительно отдернув руку, отстранилась. – Но я порядочная женщина и люблю своего мужа. Кроме того, в конце лета у меня родится ребенок. Поверьте, ваше величество, я хочу, чтобы мой муж стал вашим самым преданным другом, но он очень ревнив. Верно, Конал Брюс человек не родовитый и небогат, но король никогда не знает, в какой момент ему могут понадобиться незнатные и небогатые друзья.

Осторожно взяв Якова под руку, она повела его в центр зала, где только что закончился очередной танец.

– Вы очень умны, кузина, – заметил король. Адэр таинственно улыбнулась.

– А вы будете прекрасным королем, Яков Стюарт, – предсказала она.

В полночь все дружно зазвенели кастрюлями. Им вторили церковные колокола.

Наутро пошел ледяной дождь, и гостям пришлось оставаться в замке. Все обменялись подарками, и мужчины стали обсуждать будущее, мечтая о том, что Англия перестанет во всем чинить препоны Шотландии, а новый король будет принят другими европейскими правителями.

– Вам следует отправить послов к монархам остальных государств, – неожиданно посоветовала Адэр, к удивлению окружающих.

– Но в Шотландии никогда не было такого обычая, – возразил Джейми Дуглас.

– Это еще не означает, что так будет всегда, милорд, – парировала Адэр.

– Но к чему нам представители при зарубежных дворах? – не отступал Дуглас. – Шотландия прекрасно существует сама по себе, и, кроме того, у нас в союзниках Франция.

– Французы помогают вам во время войны, но в ответ наверняка требуют вашей помощи. Однако, кроме войны, существуют и другие способы уладить распри.

– Старый Яков вечно распространялся насчет дипломатии, – проворчал Дуглас. – Вздор и бессмыслица. Сила – вот с чем считаются во всем мире, мадам, но где такое понять женщине?

– Меня растили при королевском дворе, милорд! – ледяным тоном отрезала Адэр. – Мужчины, будучи по природе глупцами, имеют привычку высказываться в присутствии женщин, словно мы глухие. Могу побиться об заклад, что куда более образованна, чем вы, и знаю, что важно для Шотландии, если она желает, чтобы ее принимали всерьез европейские правители! Конечно, стране необходимы разумные и рассудительные послы.

– Куда бы вы отправили послов, мадам? – осведомился король.

– Прежде всего в Англию. Вы оскорбите короля Генриха, если в первую очередь не пошлете туда своего человека. Король может отказаться принять его, но тогда пусть не обижается, если ваши послы окажутся при дворах Франции, Испании и Священной Римской империи. Я бы отправила людей во все могущественные государства: Данию, Италию, Португалию. Можно отправить людей и в средиземноморские королевства поменьше, чтобы ваши торговые суда всегда могли причалить в их портах, набрать воды и свежих продуктов во время путешествия в восточные королевства и обратно.

– Какие торговые суда? – возмутился Дуглас. – У нас нет торгового флота.

– Как только вы установите дипломатические отношения с европейскими королевствами, обязательно начнете торговать. Торговля очень важна. Она принесет процветание Шотландии. Надеюсь, вы не против этого, милорд?

– Вы снова проповедуете как старый Яков, – упрекнул брат графини.

– Молю вас, ваше величество, разрешить мне говорить откровенно, – обратилась Адэр к королю.

– Конечно, кузина, – кивнул тот.

– Ваш отец, упокой Господь его душу, не был сильным королем. И, боюсь, подданные его не уважали. Но ваша бабушка, Мария Гуэлдрес, была женщиной образованной, утонченной и имела большое влияние на сына. Выросшая при бургундском дворе, она научила его ценить красоту, науки и искусство. К сожалению, потеря отца в столь нежном возрасте лишила короля доброго влияния сильного человека, ибо его лорды и все, кто воспитывал короля, слишком увлеклись, манипулируя им во имя собственных благ. Их интересовали только возможности набить свои карманы и возвыситься при дворе…

Потом, когда ваш отец вырос, его объявили королем, но, увы, он не знал, как править страной. Те же самые лорды, которые воспитали короля таким, теперь презирали его. Неудивительно, что ваш отец отвечал им тем же и обратился за дружбой к людям, имеющим одинаковые с ним интересы.

– Ремесленники и поэты, – поморщился Джеймс Дуглас.

– Да. Люди, похожие на короля, – согласилась Адэр. – Те, кто понимал его и мог беседовать с ним.

– Королю следовало бы искать общества ему подобных, – бросил Дуглас.

Как ни странно, остальные мужчины молчали, словно обдумывая слова Адэр.

– У него не было ничего общего с грубыми лордами, которые пили, волочились за женщинами, играли в кости и находили радость в оленьей или кабаньей охоте. Старый король Яков был тонким, чувствительным человеком, но никто не попытался понять его и ситуация с каждым годом все ухудшалась. Люди, окружавшие короля, были ничем не лучше шотландских лордов: беззастенчиво пользовались своим положением и были столь же высокомерны, как и их противники. Насколько я помню, вы повесили некоторых на Лодер-Бридж, а потом открыли дорогу к Эдинбургу моему дяде, герцогу Глостеру, и герцогу Олбани, младшему брату короля. Это было настоящим предательством, милорд.

И все же, несмотря на свои недостатки, старый король имел весьма неплохие идеи, направленные на благо Шотландии. Жаль только, что их так и не осуществили, поскольку все вы были слишком заняты своими междоусобицами. Теперь он мертв и похоронен, а Шотландией правит король, называющий себя моим кузеном. Он, как и отец, любит науки и искусство, но он также и король шотландцев, способный пить виски в приграничном замке и говорить на абсолютно непроизносимом диалекте этой земли. Он видит, что мир вокруг меняется, и понимает необходимость отправки послов в другие земли, потому что Шотландия больше не может существовать в изоляций. И не стоит надеяться на защиту Франции. Нам следует самим защищать себя, а для этого нет лучшего способа, чем дипломатия. Война – это крайний способ разрешения споров.

Конал был потрясен словами жены. И в который раз осознал, что недостоин ее. Ее мужем должен был стать знатный человек, утонченный и образованный, а не простой шотландец! Что ни говори, а Адэр – дочь короля, хоть и побочная. Мать ее тоже происходила из благородной семьи. А кто он? Ничтожный мелкий землевладелец!

– В словах кузины есть большая доля правды, – заметил король.

– Верно, – согласился граф Босуэлл. – И что плохого, если наши послы отправятся в другие страны?

– А вы подсчитали, во сколько это обойдется? – запротестовал Дуглас. – Нельзя же экономить на посольствах, иначе над Шотландией будут смеяться во всем мире.

– О, роскошь совершенно необязательна, – отмахнулась Адэр. – Мы – маленькая страна. Главное – соблюсти приличия. Пусть ваши доверенные лица приобретут подходящие здания для посольств, обставят простой мебелью и не гонятся за позолотой и бархатными креслами. Но необходимо, чтобы послы сами несли расходы по содержанию посольств: что ни говори, а это большая честь – служить королю Якову Четвертому. Поверьте, вам стоит сказать слово, и богатые люди, ищущие вашего расположения, будут добиваться звания посла. И следует дать им понять, что получившие подобные должности не могут оставаться в стране. Они должны исполнять свои обязанности в Париже, Лондоне и других столицах. Если они захотят ехать с семьями, тем лучше. Дама, принимающая гостей в праздник дня коронации или на Новый год, когда шотландские посольства будут открыты для публики, – зрелище поистине очаровательное.

– Да, кузина, – согласился король, – мне по душе ваши речи. Шотландия может добиться немалого престижа среди других государств, если мы откроем свои посольства.

– Французам это не понравится, – мрачно предрек Дуглас.

– Не французы правят Шотландией, – резко бросил король, – и мне никто не смеет указывать, как поступать, будь это французы или кто другой. Я сам выберу людей на эти посты. Людей, которые будут верны мне одному, а не собственным интересам.

– Но отдайте предпочтение титулованным особам, чтобы польстить странам, которые их принимают, – предложил граф Босуэлл.

– У меня уже есть на примете несколько человек, – объявил король и, взяв руку Адэр, поднес к губам и поцеловал. – Моя дорогая кузина, благодарю вас за столь великолепную идею. Конал, твоя красавица жена – женщина необыкновенная. Надеюсь, ты ценишь ее по достоинству. И вообще – весной я желаю видеть вас в Стерлинге.

Тут вперед выступила Юфимия Лодер, дерзко уселась на колени к королю и что-то прошептала ему на ухо. Он ухмыльнулся, кивнул и, небрежно сунув руку в вырез ее платья, стал ласкать пышную грудь.

– Какая жалость, что вы женщина, мадам, – вздохнул граф Босуэлл. – Из вас вышел бы прекрасный посол.

Адэр рассмеялась.

– Мне гораздо больше нравится быть госпожой Клайта. И мой новогодний подарок мужу – известие о ребенке, который родится в конце лета. Уверена, что на этот раз будет сын.

– Значит, вы все-таки ему сказали! – обрадовалась Дженет Хепберн.

Дамы осыпали Адэр добрыми пожеланиями, а мужчины поздравили Конала. Он объяснил им, как Адэр обманом завлекла его в Хейлз, промолчав о своей беременности. Мужчины весело хмыкали, а король с улыбкой погрозил ей пальцем.

– Значит, вам так не терпелось увидеть меня, кузина, что вы даже обманули своего доброго муженька? – пошутил он.

– Разумеется, так и было, – заверила Адэр, лукаво улыбаясь. – Другой причины просто не могло найтись, кузен.

В зале раздался добродушный смех.

Погода все еще оставалась дождливой. Снег не выпал ни разу. Настал последний день их визита, затем двенадцатая ночь, проведенная в веселье и развлечениях. В замок забрел странствующий жонглер с дрессированными собачками и небольшая актерская труппа, устроившие настоящее представление. Музыканты тоже расстарались на славу. Наутро все гости покинули Хейлз, поблагодарив хозяев за теплый прием.

– Я рада, что мы познакомились, – сказала молодая графиня Босуэлл. – Возможно, в следующем году мы снова встретимся и покажем друг другу детей.

– Буду рада видеть вас в Клайте, – отвечала Адэр. – Замок у нас маленький, но я постаралась навести в нем порядок.

Женщины расцеловались на прощание.

День был пасмурным, и черные тучи нависали все ниже. Сырость и холод пробирали до самых костей. Когда до Клайта оставался еще час езды, начался снегопад. Адэр благодарила Бога, что до дома совсем недалеко: кони уже начинали вязнуть в сугробах. К тому времени как они добрались до Клайта, снег повалил с такой силой, что в нескольких футах ничего нельзя было разглядеть. Когда они спешились во дворе и оглянулись, следы копыт были уже заметены, у входа намело настоящий снежный холм.

Зима наконец вступила в свои права, и снег не прекращался всю ночь. Утром вокруг все было белым-бело, и до самой весны снег ни разу не растаял.

Мердок доложил брату, что жизнь в их отсутствие была смертельно скучна. Ему ужасно хотелось услышать, что происходило в Хейлзе и как праздновался Новый год.

– Наш кузен Алпин тоже был там? – спросил Мердок Конала.

– Если и был, то умудрился ни разу не показаться мне на глаза, – проворчал лэрд.

Элсбет была вне себя от гнева, узнав, что Адэр призналась в своей беременности, только когда приехала в Хейлз.

– Что это с тобой творится?! – бушевала она. – Хочешь потерять и этого младенчика?!

– Я не потеряю своего сына! – отрезала Адэр.

– Сына, вот как? Значит, теперь ты у нас ясновидящая? – съязвила нянюшка.

– Я всем сердцем чувствую, что ношу парня. Он будет сильным и крепким. Не то что моя бедная крошка Джейн, – заверила Адэр.

Зима тянулась медленно, но все же уступила дорогу весне. Холмы снова зазеленели. Живот Адэр стал расти, но сама она была счастлива и довольна жизнью. На этот раз она так не уставала и чувствовала себя отлично.

В конце апреля пришло известие, что Дженет Дуглас Хепберн родила дочь, окрещенную Дженет, в честь матери. Дитя было здоровым и сильным, но мать умерла в начале апреля. Патрик Хепберн, скорбя по жене, привез в Хейлз кормилицу, а сам уехал в Стерлинг. Его дружба с королем крепла, и тот назначил Патрика дворцовым экономом и смотрителем Эдинбургского замка, а также главным шерифом Эдинбурга и Хаддингтона. Его младший брат Адам стал королевским шталмейстером.

Адэр была опечалена смертью Дженет, но потом вспомнила, что молодая графиня Босуэлл практически сама предсказала свой конец во время их разговора в Хейлзе.

Адэр вздрогнула при мысли о том злосчастном разговоре. Ребенок в ее животе нетерпеливо заворочался.

Как-то вечером стражник сообщил о сигнальных огнях, загоревшихся на склонах холмов. На этот раз они оповещали о набеге англичан. Клайт зажег свой огонь, чтобы предупредить соседей. Ворота были накрепко закрыты, заперты, а засовы – задвинуты. К счастью, Клайт был построен на холме, что давало свои преимущества. На склонах были вырублены все деревья и кусты, за которыми мог бы спрятаться враг. Взять Клайт было нелегко, и по этой причине разбойники обычно его не трогали. Однако деревня за холмом оказалась совершенно беззащитной, и лэрд пригласил обитателей спрятаться в замке. Кроме того, он велел своим людям разогнать скот, по тем соображениям, что куда легче украсть стадо, чем гоняться за каждой коровой. Конечно, несколько голов они потеряют, но тут уже ничего не поделать!

На этот раз англичане попытались взять замок приступом. Ворота, однако, выдержали, а лучники Клайта со смертоносной точностью косили нападавших. Через два дня англичане отступили и отправились на поиски более легкой добычи. Однако лэрд и его брат собрали членов клана и пустились в погоню за англичанами, чем спасли деревню от окончательного разграбления. Они преследовали разбойников до самой границы, и только потом вернулись домой. Но всю весну и лето на границах было неспокойно.

Причину столь необычной активности они узнали от Херкьюлеза Хепберна, который приехал в Клайт справиться о благополучии обитателей замка.

– Это все английский король, – сообщил он. Вид у парня был усталый, потому что за последние несколько недель ему пришлось не один раз участвовать в схватках.

– Что случилось? – допрашивала Адэр. – У нас был мир. Худой, правда, но все же лучше доброй ссоры.

– Королю не понравилось, что старого короля свергли да еще и убили, – пояснил Херкьюлез.

– Но какое ему дело до этого? – удивился Конал Брюс.

– Старым королем было легче манипулировать.

– Ну еще бы! – кивнула Адэр. – Он предпочитал войне то, что называл дипломатией. Но молодой король не настолько слабоволен и не поддастся воздействию англичан.

– Уж это верно, – энергично закивал Хепберн. – Говорят, Рамзи из Балмейна сбежал в Англию, а теперь английский король подбивает его на разные пакости. Он обосновался в деревне, называемой Стентон, и оттуда правит отрядами разбойников, совершающих набеги, чтобы грабить, убивать и насиловать. К тому же Рамзи связался с неким сэром Джаспером Кином, настоящим подлым дьяволом.

Адэр побледнела как полотно.

– Стентон?! Ты уверен, что это Стентон?

– Да. Судя по слухам, это место было заброшено, но коттеджи все еще довольно крепкие и в них вполне можно жить.

Адэр задохнулась от гнева.

– Как он мог? – взорвалась она, залившись краской. – Как мог так поступить со мной? Неужели ему мало было отобрать все, чем я владела? Теперь потребовалось превратить Стентон в разбойничий притон?!

– Адэр, умоляю, не расстраивайся, – встревожился Конал.

– А, собственно, в чем дело? – рассмеялся Херкьюлез.

– Я родилась графиней Стентон, – вздохнула Адэр. – Генри Тюдор из рода Ланкастеров, заняв английский трон, первым делом отобрал у меня титул и земли, потому что мой муж сражался на стороне убитого короля, моего дяди Ричарда, и еще потому, что я не позволила распространять о нем гнусные сплетни. Моя единокровная сестра, английская королева, сидела рядом с мужем, когда тот всячески поносил меня и мою мать, и не произнесла ни слова в мою защиту! Вернувшись в Стентон, я обнаружила, что мой дом снесли, хотя деревня осталась невредимой. Мне пришлось жить в деревенском коттедже. Во время набега Уилли Дуглас похитил меня и привез в Шотландию. Несколько месяцев назад брат моего второго мужа приехал сюда. Оказалось, что он ищет меня, желая передать приказ короля о возвращении моих земель. Но я отослала Роберта в Англию с письмом к Генриху, в котором отказывалась от прав на Стентон, объясняла, что стала женой лэрда Клайта, и довольна своей участью. Я просила также отдать земли моему бывшему деверю, Роберту Линбриджу. Ответ короля тебе известен.

– Но почему? – выдавил лэрд.

– Почему? Потому что я не ждала его милостей и великодушия, о которых, уверена, уже трубят при дворе. И я стала женой шотландца, а значит, по мнению короля Генриха, предала Англию. Поэтому он решил очернить доброе имя Стентона, сделав его убежищем для шотландского изменника.

И Адэр разразилась слезами.

– Никогда не прощу этого валлийского узурпатора! – всхлипывала она. – Никогда!

Конал нежно обнял жену и погладил по плечу.

– Ну-ну, девочка, не мучай себя, – просил он, целуя ее макушку.

Но Адэр вырвалась. Глаза ее горели ярче пламени.

– Я не стану терпеть деяний этого валлийца, называющего себя королем Англии! – воскликнула она. – Неужели он воображает, что если отныне я живу в Шотландии, значит, не смогу отплатить ему по достоинству?

– Адэр, – увещевал лэрд, – ты не можешь тягаться с королем. На то он и король.

– А я – госпожа Стентона или была таковой – возразила она. – Послушай, Конал, я не виновата, что родилась незаконной и Джону Радклиффу было известно, что во мне нет ни капли его крови. Но он любил меня как родную и еще до моего рождения сделал все, чтобы я смогла унаследовать титул и Стентон, и заручился клятвой короля Эдуарда Йорка при необходимости позаботиться обо мне. Мужчина, которого я всегда буду считать своим отцом, дал мне это имя. Я, как и отец, горжусь фамилией Радклифф. Радклиффы правили Стентоном более шестисот лет. Это старое и благородное имя. Я не позволю валлийскому выскочке, который сидит на английском троне, чернить имя моего отца. Я отплачу за все!

Херкьюлез слушал и понимающе кивал. Но что он мог сделать? Он не женат на леди, и она носит не его ребенка, так что беспокойство и тревога Конала Брюса вполне обоснованны.

– Но как ты можешь идти против короля Англии? – допытывался лэрд.

– Я уничтожу даже то малое, что осталось от Стентона. Сотру с лица земли. Останутся только пастбища да заброшенные поля. Ни деревни, ни дома, никаких примет, по которым можно было бы опознать и опозорить Радклиффов.

– Но тебе вот-вот родить! – напомнил Конал.

– Наш сын для меня важнее всего на свете. Я ни за что не подвергну его опасности и готова дать тебе слово, что не упомяну о Стентоне до самых родов. Но когда придет осень и над горами Чевиот-Хиллз поднимется яркая приграничная луна, мы отправимся в Стентон и исполним свой долг. Клянусь всемогущим Богом, милорд! Я сделаю все, что обязана сделать! – Теперь ее глаза горели решимостью.

– И Хепберны поедут с вами, мадам, – восхищенно добавил Херкьюлез. – С вашего разрешения, разумеется, милорд.

– Поскольку я достаточно мудр, чтобы знать, что моя жена непременно настоит на своем, – сухо отозвался лэрд, – то счастлив оказаться в компании Хепбернов из Хейлза.

И, снова обняв Адэр, тяжело вздохнул.

– Могу надеяться только, что сын, которого вы скоро родите мне, унаследует вашу отвагу, мадам.

– Обязательно, милорд, – пообещала Адэр. – Обязательно.