Глава 13

На следующий день погода испортилось. Целыми днями лил дождь, воздух был сырой и прохладный, зато скотина жирела на сочной траве. Иногда Адэр поднималась на самый верх замка и долго смотрела в сторону Англии, гадая, кто сумел пережить последний набег на Стентон и отдал ли король ее земли новому хозяину. А что сталось с Робертом Линбриджем и его семьей? Узнали ли они о ее исчезновении?

Лэрд так и не сказал, что любит ее, а лето быстро подходило к концу. Сентябрь был уже на носу, и как только он закончится, они с Элсбет вольны идти на все четыре стороны. Она не обвенчается с Коналом, не уверившись, что он ее любит. И не захочет оставаться его любовницей. Что же ей тогда делать? Беда в том, что в делах любви она так же упряма, как и он.

И все же придется уйти. Если она не будет верна своему слову, Конал посчитает ее слабой. Он сделает ее своей жертвой, а она в жизни не была ничьей жертвой. Когда Генрих Тюдор вышвырнул ее из Виндзора, она сцепила зубы и сумела вернуться в Нортумбрию. Увидев, что ее дом уничтожен, она снова нашла способ выжить. В этот раз она вернется в Стентон, даже если придется всю дорогу идти пешком! Наверняка там уцелело несколько коттеджей. Если ей суждено остаться одной, значит, будет жить одна. Она – Адэр Радклифф, хозяйка Стентон-Холла, и не нуждается ни в чьей помощи.

Адэр попробовала поговорить с Элсбет о своих планах.

– Поезжай одна, цыпленочек мой, – сказала старая нянюшка. – Я люблю тебя больше всего на свете, но не могу уговорить не делать глупостей. Здесь наш дом, и лэрд любит тебя. Он женился бы, согласись ты только пойти к алтарю.

– Он не любит меня. Как я могу остаться, Элсбет? Как могу выйти за человека, которому безразлична и который меня не уважает?

За окнами бушевал дождь, но в очаге горел огонь, изгоняя сырость и холод. Недавно к ним прибился большой жирный рыжий кот, втершийся в милость к Элсбет. Кот, превосходный охотник, быстро избавил кухню, ледник и кладовую от крыс и мышей. Элсбет безбожно баловала его, и теперь он дремал у нее на коленях.

– Конал Брюс не Джон Радклифф или твой дядя Дикон, дитя мое. Он не цивилизованный английский джентльмен вроде Эндрю Линбриджа и его брата Роберта. Конал – грубоват и неотесан, но сердце у него золотое. И он всячески заботится о тебе. Неправда, что ты ему безразлична! Я вижу, как он смотрит на тебя! Но, подобно многим мужчинам, он косноязычен и не умеет высказать всего, что лежит на сердце. Ты должна смириться с этим, Адэр. И к чему тебе стремиться в Стентон? Там для тебя ничего не осталось. Ты любишь Конала Брюса, хотя не хочешь признаваться ему в этом. Не упусти своего шанса на счастье, дитя мое. Малыш имеет право знать своего отца, а ты заслуживаешь хорошего мужа.

Рот Адэр медленно приоткрылся.

– О каком ребенке идет речь?

– У тебя не было месячных с начала лета, дитя мое. Неужели тебя не беспокоило их отсутствие?! Флора и Гризел стирают белье, и они только недавно упомянули об отсутствии окровавленных тряпок! – заметила Элсбет.

– О, Иисусе, какая же я дура! – вскричала Адэр. – Я была так занята, стараясь незаметно помочь Коналу заработать немного денег за скот, что ничего не заметила! Вернее, заметила, но не обратила внимания.

– Малыш скорее всего родится ранней весной. Ты должна сказать лэрду, Адэр, – настаивала Элсбет.

– Но в таком случае он вынудит меня выйти за него, – пробормотала Адэр.

– Если промолчишь, тогда скажу я, – спокойно ответила Элсбет. – Этот ребенок не будет бастардом, тем более что отец хочет его рождения.

Однако Адэр боялась признаться Коналу, а он все ломал голову, как сказать о своей любви. До конца сентября оставалось две недели, и мужчины каждый день ездили на охоту, чтобы наполнить ледник к зиме. Дождливое лето сменилось ясной и солнечной осенью. Только однажды разразилась буря с сильным ливнем, и в тот день Конал вернулся домой сильно простуженным. К утру он лежал в жару, но все же упорно пытался встать.

– Нужно ехать на охоту. В этом году дичи совсем мало, и я почти не вижу оленей, – твердил он.

– Ты не можешь ехать в таком состоянии, – возражала Адэр.

– Но нам нужно что-то есть зимой! – Он снова хотел встать, но упал на подушки. Бледное лицо было покрыто крупными каплями пота.

– Пусть едут ваши братья, – сказала Адэр. – А вы, милорд, лежите смирно!

– Ах, похотливая негодница! Ты просто хочешь взять меня силой, – слабо пошутил Конал, растягивая губы в плотоядной улыбке, но тут же зашелся кашлем.

Адэр улыбнулась.

– Сейчас приготовлю свое колдовское зелье и напою тебя, – пообещала она. – Оставайся на месте. Я сейчас буду.

Выйдя из спальни, Адэр спустилась вниз и нашла Дункана и Мердока.

– Ваш брат заболел, – объявила она. – Всему виной вчерашняя буря. Неужели у вас не хватило здравого смысла вернуться домой, когда начался дождь?! Ешьте быстрей и поезжайте охотиться, да прихватите с собой еще несколько человек! Конал сказал, что дичи в этом году немного.

– Он недостаточно здоров, чтобы охотиться? – удивился Дункан.

– У Конала жар. Он должен оставаться в постели, а я пойду готовить лекарство, чтобы избавить его от дурных соков, отравивших кровь.

– Если уж он согласился остаться в постели, значит, действительно болен, – покачал головой Дункан. – Скажи, чтобы не волновался. Мы с Мердоком возьмем людей и поедем на охоту.

– Мне понадобится ваша помощь, – тихо попросила Адэр. – Коналу нужно оставаться в постели несколько дней. Ему будет легче, если окажется, что охота была успешной. Ледник пуст, но сейчас только сентябрь и еще есть время его наполнить. Однако если вы найдете сегодня оленя, Конал будет очень рад. А теперь мне нужно идти в аптеку и сделать отвар, чтобы унять кашель и лихорадку.

– Конал любит тебя, – вырвалось у Дункана. Адэр покраснела.

– Он этого не сказал.

– Любит! – заверил Мердок.

– В таком случае ему лучше поскорее признаться или мне придется уйти, – вздохнула Адэр и отправилась готово вить лекарство.

– Нельзя, чтобы он ее потерял! Она тоже его любит. Я это вижу! – пробормотал Дункан.

– Элсбет говорит, она носит ребенка! – выпалил Мердок. – Но это секрет.

– Иисусе! Почему секрет?

– Элсбет хочет, чтобы Адэр сама сказала Коналу, – пояснил Мердок.

– Она ничего не скажет и оставит его, если наш болван братец не изольет ей свои чувства, – простонал Дункан.

– Еще есть время, – утешил Мердок. Дункан поднялся из-за стола.

– Пойдем, малыш. Пора охотиться. А тем временем постараемся придумать, как образумить двух самых больших в Шотландии упрямцев. Похоже, никто не желает уступить первым.

Братья провели этот день на охоте. Удача была на их стороне, и когда они вернулись, привезли с собой двух оленей и три связки гусей. Адэр пришла в восторг и весь вечер превозносила братьев. Ее новости, однако, не были так хороши. Лэрду лучше не стало. Мало того, жар усилился.

– Мы целый день клали холодные компрессы ему на лоб, но лихорадка не проходит. Придется сделать смесь из тысячелистника, масла и меда. Это уменьшит жар. Я уже сварила сироп от кашля из лимона, мяты и меда.

– Ты выглядишь усталой, – заметил Дункан. – Нужно подумать и о себе. Ты просто не имеешь права болеть, иначе кто же будет заботиться о нас?

Адэр резко вскинула голову. Что он знает? И кто ему сказал?

– Со мной все будет хорошо, – отмахнулась она.

За ужином мужчины то и дело украдкой поглядывали на Адэр. Она же не знала, сердиться ей или смеяться. Братья все знали. Конечно, знали, иначе не сочувствовали бы так открыто. Наконец Адэр поняла, что нужно как-то ослабить напряжение.

– Если кто-то из вас проговорится брату, – пригрозила она, – я найду способ отплатить. Я женщина терпеливая и выжду подходящего случая.

После ужина Адэр спустилась на кухню, где Элсбет месила тесто для хлеба.

– Кому из них ты рассказала? – процедила Адэр. – Скорее всего Мердоку. Он обожает тебя. И кто еще пронюхал?

Элсбет отряхнула руки от муки и подняла голову.

– Твоя тайна будет очень скоро видна всем, дитя мое. Да, я рассказала юному Мердоку, зная, что он не сможет держать язык за зубами. Таким образом, если кто-то из братьев расскажет лэрду, я буду ни при чем. – Она положила тесто в большую миску и накрыла полотенцем, прежде чем поставить на теплую печь, где оно подойдет к утру. – Так что тебе лучше опередить их и самой рассказать Коналу.

– Ты хитрая старуха, и, учти, я во всем виню тебя! – рассердилась Адэр. – Надеюсь, ваша троица хотя бы подождет, пока лэрд оправится от болезни! – И она в гневе покинула кухню, но остановилась на полдороге, заслышав смешок Элсбет.

Проходя через зал, Адэр попросила Дункана посмотреть, все ли в порядке, и очень обрадовалась, когда он согласился, а сама поспешила в спальню, где лежал лэрд.

Заслышав шаги, Флора, сидевшая у постели, поднялась.

– Он мечется в жару и весь горит. Я меняла компрессы, но это не помогает.

– Побудь с ним еще немного, – попросила Адэр. – Я хотела подождать до утра, прежде чем давать ему новое лекарство, но, пожалуй, сделаю это сейчас.

И она снова отправилась в маленькую комнатку, служившую ей аптекой.

У нее была целая корзинка тысячелистника. Выбрав стебель потолще, Адэр изрубила его и смешала с оливковым маслом и загустевшим медом, а потом добавила измельченные в порошок листья мяты. Добившись однородности массы, Адэр скатала с десяток шариков, которые уложила на железный прямоугольник. В комнате была встроенная в стену печь. Адэр растопила ее, сунула противень в духовку и подождала, пока шарики запекутся.

Когда они были готовы, Адэр вынула их из печи и поставила на столик охлаждаться. Потом сунула несколько штук в карман, задула свечи, потушила огонь и поспешила наверх, в спальню лэрда. Флора клевала носом, сидя на стуле у его постели. Адэр осторожно коснулась ее плеча.

– Иди спать. Ты очень мне помогла.

Конал стонал и метался в жару. Адэр налила немного вина в чашу и попыталась привести Конала в чувство, но он продолжал бредить, повторяя ее имя. Тогда Адэр обняла его за плечи, приподняла, сунула два шарика ему в рот и поднесла чашу к губам. Конал сделал два глотка, но тут же закашлялся. Правда, перед этим успел проглотить шарики. Адэр попыталась снова напоить его, но Конал оттолкнул ее руку.

– А-адэр, – пробормотал он.

– Я здесь, Конал. Ты очень болен. Спи, любимый.

– Не покидай меня, Адэр, – прохрипел он.

– Я здесь, Конал, – заверила она. – И не оставлю тебя.

– Никогда? – прошептал он.

– Спи, Конал, – повторила она, укладывая его на подушки.

Всю ночь она просидела рядом, но Конал продолжал бредить. Утром она послала его братьев и людей из замка к ручью с ледяной водой и велела наполнить лохань. Когда они натаскали воды, Дункан снес брата вниз и усадил в лохань.

Холодная вода немного привела лэрда в чувство, и он попытался встать, но Мердок и Дункан придерживали его за плечи, пока Адэр не велела им отнести его наверх и растереть грубой тканью. Сначала лэрд трясся в мучительном ознобе, потом лихорадка вернулась с новой силой. Конал попытался сбросить одеяла, которые на него навалили, но ему не дали этого сделать. Наконец он стал обильно потеть.

– Это либо убьет его, либо излечит, – мрачно заметил Дункан.

Адэр кивнула. Она была очень бледна, но полна решимости.

И это еще больше уверило Дункана в том, что она любит брата. Любит по-настоящему.

Лэрд хорошенько пропотел, после чего жар ушел. Конал больше не бредил и не метался.

Адэр сменила насквозь промокшее постельное белье и рубашку, натерла грудь Конала смесью камфары и гусиного жира, накрыла сверху фланелевой тканью, дала еще несколько шариков лекарства и заставила выпить вина. Наконец Конал Брюс спокойно заснул. Дыхание его было ровным, а лоб – прохладным.

Выглянув в окно, Адэр увидела, что солнце уже садится.

– Пойди отдохни, – посоветовал ей Дункан. – Ты уже два дня на ногах. Он в безопасности, а теперь тебе нужно позаботиться о себе.

– Сейчас пришлю Гризел. Пусть посидит с ним, – пообещала Адэр. – Ты тоже устал, Дункан. Спасибо за помощь. Без тебя я не справилась бы.

Он кивнул и дружески улыбнулся:

– Упрямая ты девушка, Адэр. Я восхищаюсь твоим мужеством, но не позволяй гордости взять верх над здравым смыслом.

– Скажи это своему брату, – вздохнула Адэр. – Да, Дункан, я люблю его. Но прежде чем выйти за него замуж, я должна быть уверена, что и он любит меня. Я не стану замужней женщиной только ради ребенка, которого ношу. Мне нужна его любовь. Уверенность в том, что он любит меня больше всех остальных женщин на свете. Иначе я просто не смогу быть счастлива и довольна. – С этими словами она вышла.

Дункан смотрел ей вслед и качал головой. Представить страшно, что за ребенок у них родится! Но ничего! Столь серьезная болезнь наверняка приведет Конала в чувство, и он откроет Адэр свое сердце. Так дальше продолжаться не может!

Наутро Конал проснулся слабым, как новорожденный ребенок, зато всякие признаки лихорадки исчезли. Адэр дремала, сидя на стуле у его кровати, и он смутно припомнил, как упорно она пыталась сбить жар, цепко державший его в своих горячих объятиях.

– Я люблю тебя, – тихо прошептал Конал, но, к его величайшему облегчению, Адэр не пошевелилась.

Очевидно, он еще не оправился от болезни. Конал закрыл глаза и снова заснул, а когда проснулся, вместо Адэр рядом сидела Флора.

– Позови Адэр, – бросил он испуганной женщине. Та подскочила от неожиданности.

– Да, милорд, сейчас! – кивнула Флора и выбежала из спальни.

Конал лег на подушки и стал ждать. Адэр внесла миску и ложку.

– Что это? – проворчал он вместо приветствия.

– Я принесла тебе бульон, – спокойно ответила Адэр. – Он поможет восстановить силы. А позже Элсбет сделает вкусный молочный крем.

– Я хочу мяса! – объявил Конал.

– Тебя вырвет, как только проглотишь хотя бы кусок, – возразила Адэр, садясь на край кровати. – А теперь открывай рот.

Конал хотел запротестовать, но она ловко сунула ему в рот полную ложку.

– Ну вот. Разве так уж противно? Пришлось зарезать курицу, чтобы сделать бульон, но она была уже старая и больше не неслась.

– Обращаешься со мной как с ребенком, – пожаловался Конал, однако суп оказался вкусным, и лэрд с удовольствием съел его. Впервые за всю взрослую жизнь кто-то кормил его с ложки.

– Ты был очень болен, Конал, и еще недостаточно оправился. Придется пролежать в постели несколько дней; думаю, только через неделю у тебя будет достаточно сил, чтобы выйти из дома.

– Я не старик! – раздраженно бросил лэрд.

– Нет, но болезнь была тяжелой. И не капризничай. Дункан, Мердок и твои люди уехали на охоту. В леднике уже висят два оленя и дюжина гусей. К октябрю и ты сможешь поехать с ними, – приговаривала Адэр. – Видишь, как хорошо. Ты все съел.

Адэр вынула из кармана шарик, дала Коналу и потребовала запить вином. Он осушил чашу и протянул ей.

– Одно из твоих колдовских зелий? – слабо пошутил он. Адэр, усмехнувшись, кивнула.

– Почему мне нельзя встать?

– Ты все еще нездоров, Конал, хотя жар спал. Твоя грудь по-прежнему забита дурными соками, и ты еще от них не избавился. А теперь ложись. Я разотру тебя целебной мазью.

Сняв крышку с кувшинчика, Адэр подняла подол его ночной рубахи.

– Проклятая гадость воняет, – пробурчал Конал. – Какого дьявола ты туда положила?

Втайне он наслаждался прикосновениями ее рук.

– Мазь поможет тебе выкашлять болезнь из груди, – пояснила Адэр. – А сейчас спи. Я вернусь попозже.

Она закупорила кувшинчик, поставили на столик у кровати и ушла, не слушая протестов Конала. Вернувшись на кухню, Адэр принялась смывать мазь с рук.

– Как он? – спросила Элсбет.

– Ноет, – отмахнулась Адэр.

– Значит, ты победила его болезнь?

– Еще нет, но близка к успеху.

Коналу с каждым днем становилось все лучше, и вскоре Адэр разрешила ему проводить по несколько часов в зале, у огня. К концу месяца он полностью оправился, а первого октября собрался поехать на охоту вместе с братьями. Пока он болел, Адэр не делила с ним постель, и он намеревался объявить, что в эту ночь ей предстоит вернуться в его спальню.

Ясным осенним утром они расселись за высоким столом. Флора и Гризел разносили овсянку, крутые яйца, сливки, горячий хлеб, масло и сыр. В отшлифованных деревянных кубках плескался свежий сидр. Лэрду показалось, что в зале как-то неестественно тихо. Служанки примолкли. И даже братья едва открывали рты. Он прислушался, не гремит ли гром, но ничего не услышал. Буря разразилась, когда он собирался выйти из зала.

– Когда вы вернетесь, милорд, меня здесь не будет, – спокойно сообщила Адэр. – Сегодня первое октября, то есть прошел ровно год и один день, и моя служба у вас закончена. Я отправляюсь в Стентон. Элсбет решила остаться с вами, а Флора и Гризел достаточно опытны, чтобы вести ваше хозяйство. Я благодарю вашу милость за доброту ко мне. – Она присела, выпрямилась и как ни в чем не бывало ушла.

Конал стоял, словно громом пораженный. Немного опомнившись, он принялся кричать:

– Что ты несешь, хитрая ведьма?! Ты не можешь меня оставить! Я не разрешу тебе уйти!

– Вы не разрешите мне уйти?! Повторяю, год и день моей службы закончены, и теперь я свободна. Я преданно служила вам и могу идти куда пожелаю и делать все, что захочу. У тебя больше нет на меня прав, Конал Брюс. Никаких.

– Почему ты хочешь бросить меня? – спросил лэрд, пытаясь не выказать гнева и унять бешено бьющееся сердце.

– Но почему я должна оставаться?

– Я предложил тебе брак. Разве это не честный поступок? – удивился он.

– Тебе просто нужна бесплатная экономка, – холодно ответила Адэр.

– В таком случае я стану платить тебе жалованье! Шесть серебряных монет в год, стол и два платья, – выпалил лэрд. – Монеты будут выдаваться первого октября, за каждый год, что ты проведешь со мной. Платья сошьешь сама, из тканей, что хранятся в кладовых.

– Значит, признаешь, что я нужна тебе только как экономка. Это крайне для меня оскорбительно! Я рождена графиней Стентон-Холла. Не служанкой. Прощайте, милорд, и хорошей вам охоты.

– Но как ты собираешься добираться до Стентона? – не унимался Конал.

– Ногами, – уничтожающе процедила Адэр. – Смогла же я добраться из Лондона в Стентон-Холл без чьей-либо помощи.

– Тебя убьют, изнасилуют. Одинокая женщина, бредущая по холмам в Англию! Или растеряла последние мозги?! Никуда ты не пойдешь!

– Конал, во имя всего святого, скажи Адэр правду! – взмолился Дункан. – Скажи, что любишь ее, потому что всем в замке это очевидно! И она любит тебя, но вы оба упрямее мулов и не хотите этого признать.

– Ты не можешь заставить его признаться в том, чего нет, Дункан, ибо твой брат – человек порядочный, честный и благородный и не будет лгать. Он не любит меня.

У лэрда язык примерз к небу. Он хотел сказать Адэр. Хотел крикнуть на весь мир, что любит ее. Но открыть душу перед всеми обитателями замка? Перед своими людьми?! Слугами, которые пришли с кухни?! Они посчитают его глупцом, а этого он не вынесет. Поэтому Конал молчал. Адэр в упор смотрела на него. Ярость бушевала в ней, глаза невольно наполнились слезами.

– Прощайте, милорд, – процедила она и повернулась, чтобы выйти.

– Конал! Не смей ее отпускать! – завопил Мердок. – Она носит твое дитя!

Лэрд Клайта на мгновение задохнулся, словно от мощного удара в живот. Грудь стеснило до боли. Сердце продолжало свой беспорядочный танец. Вне себя от гнева он бросился к Адэр и схватил за руку.

– Ах так! Ты собиралась бессовестно бросить меня, не сказав, что носишь моего ребенка?! Знай, наше дитя – единственное, что мешает мне удушить тебя на месте!

Но Адэр как ни в чем не бывало размахнулась свободной рукой и отвесила ему пощечину.

– Наше дитя? Нет, милорд! Ваш бастард!

Она ударила его? Он схватил ее руку и стиснул, не рассчитав сил.

– Мне больно! – вскрикнула Адэр.

– Радуйся, что тебя не убили! – прорычал Конал. – Пойми одно, Адэр, ты не сделаешь ни шагу из этого дома! Ты моя! Стала моей с того момента, как мы встретились, и моей останешься. Я просил тебя выйти за меня замуж, и теперь мы поженимся, потому что малыш должен иметь имя.

– Я не выйду за тебя, Конал, и ты меня не заставишь. Не выйду за человека, который меня не любит! В первый раз я вышла замуж по доверенности и ничего не знала об этом, пока не увидела изрытого оспой мальчишку, объявившего себя моим повелителем. Второй раз пришлось идти под венец по расчету, но третий брак будет только по любви, и ни по какой другой причине, потому что мне нечего предложить мужу, кроме любви и верности. Больше я не графиня Стентон и не богатая землевладелица. Я могу отдать мужу только себя и не желаю иметь ничего общего с человеком, которому настолько безразлична, что он даже не может сказать о своей любви. Не может открыть, что у него на сердце.

– Никуда ты не пойдешь, – выдавил Конал и бесцеремонно потащил Адэр из зала наверх, в свою спальню.

Втолкнул ее внутрь, вышел и запер за собой дверь. – Мы все обсудим, когда я вернусь с охоты, – пообещал он перед уходом.

– Нечего нам обсуждать! – кричала Адэр ему вслед, но в ответ услышала только топот подбитых гвоздями сапог.

Вернувшись в зал, Конал обратился к братьям и служанкам:

– Я запер эту непокорную женщину в своей спальне. Элсбет, в мое отсутствие ни ты, ни остальные не должны и близко подходить к двери. Пусть Адэр немного остынет. Надеюсь, к вечеру она придет в себя и послушается голоса разума.

– Скорее уж ее сердце еще больше ожесточится против вас, милорд, – предрекла Элсбет. – Почему бы не сказать о своей любви и не покончить с этим раз и навсегда?

– Почему ты вообразила, будто я ее люблю? – поинтересовался Конал.

В ответ Элсбет презрительно фыркнула. Флора и Гризел понимающе переглянулись. Дуглас и Мердок дружно хмыкнули, а люди Конала заулыбались.

– Она придет в себя, – повторил Конал, – и не захочет видеть своего ребенка незаконнорожденным, как она сама!

– До шести лет она ничего не знала о своем настоящем отце, – напомнила Элсбет. – И не чувствовала себя чужой в семье Радклифф, потому что Джон любил ее как родную дочь. Да она и была его дочерью независимо от того, кто заронил семя в лоно ее матери. А потом она попала прямо к королю, где с ней обращались как с законным ребенком.

– Мое дитя никогда не назовут бастардом, – упорствовал Конал. – Она носит ребенка, я готов жениться на ней. При необходимости священник поженит нас и по доверенности!

Но Адэр не образумилась. И когда Конал вернулся с охоты и выпустил ее из заточения, отказалась с ним говорить. Она спустилась в зал, поужинала и ушла на кухню. Когда остальные слуги удалились на покой, Конал еще долго сидел в зале, ожидая возвращения Адэр. Та пришла, но, не глядя на него, начала свой обычный вечерний обход, после чего направилась к ведущей на кухню лестнице.

– Куда это ты собралась, черт возьми? – выпалил Конал.

– Мои обязанности на сегодняшний день закончены, и я могу лечь в постель, – спокойно ответила она.

– Ты будешь спать со мной, Адэр! – свирепо прорычал Конал.

– Но это не входит в мои обязанности, милорд. Шесть серебряных монет в год – невеликая плата за подобные услуги. Если мне придется регулярно обслуживать тебя в постели, я требую не менее десяти серебряных монет. И ты еще не отдал мне жалованья за будущий год, – напомнила Адэр, протягивая ладонь.

– Значит, ты решила остаться? – спросил Конал, игнорируя требование денег.

– Этим вечером Элсбет убедила меня, что в моем положении вряд ли возможно пройти пешком много миль. А кроме того, мне не терпится увидеть твое лицо, когда рожу тебе бастарда. Особенно если в моем чреве уже живет твой сын. У тебя ведь нет других бастардов, не так ли? – ядовито усмехнулась Адэр.

Конал заскрипел зубами.

– Нет. По крайней мере я о них не знаю.

– Значит, этот будет твоим первым. Как волнующе! Мне говорили, что первый бастард – важное событие в жизни любого мужчины!

– Нет, я убью тебя, даже несмотря на ребенка! – выдохнул он. – Немедленно наверх, в мою спальню!

Адэр послушалась, но когда легла в постель, отодвинулась как можно дальше и свернулась клубочком. Конал не попытался обнять ее, хотя жаждал прижать к себе, сжигаемый желанием.

На следующий день он отправился к священнику из соседней деревни и все ему рассказал. Но священник покачал головой:

– Если она отказывается стать вашей женой, милорд, вряд ли ее можно заставить. Будь у нее опекун – тогда дело другое, поскольку именно он договаривается о браке.

– А кто может быть ее опекуном? – спросил лэрд, немного поразмыслив.

– Леди уже не дитя, но можно найти кровного родственника, и тот заключит брак от ее имени.

Следующие несколько дней лэрд обдумывал сказанное. Но решение нашел его брат, Дункан Армстронг.

– Адэр – дочь короля Эдуарда, – напомнил он. – Король Эдуард Четвертый – потомок короля Эдуарда Третьего. Одна из его родственниц была замужем за королем Яковом Первым. Следовательно, Адэр и принц Джеймс – кровные родственники. Принц уже совершеннолетний. Нельзя ли его назначить опекуном Адэр? А если это произойдет, не может ли он, как законный опекун, устроить брак между тобой и Адэр? Конечно, родство очень отдаленное, но все же оно есть.

– Если я попрошу у принца милости, значит, в свою очередь, буду у него в долгу. Не забывай, между королем и его приближенными назревает распря.

– Да, причем уже много лет, – отмахнулся Дункан. – Король недолго удержится на троне. Он вовсе не похож на своего отца в отличие от принца, который взял лучшее от него и деда. Принц – человек образованный, но, не в пример отцу, знает гэльский диалект и очень силен физически. Он настоящий воин и истинный ценитель женщин. И не чурается общества знати. Словом, именно тот человек, которого мы хотели бы иметь своим королем.

– Но король жив и в добром здравии, – возразил Конал.

– Да, но он так глубоко скорбит по королеве Маргарите, что заперся в Стерлинге и никого не желает видеть. Не принимает никаких решений. Недалек тот час, когда кланы свергнут его и провозгласят правителем принца. Только они ошибаются, если воображают, будто возьмут власть. Принц станет настоящим королем!

– Да, но повторяю: мне не хочется быть в долгу у принца. Что, если графы решат сменить короля, а меня попросят встать на чью-то сторону? Еще, не дай Бог, затеют свои игры в неподходящее время, проиграют, а меня объявят заговорщиком!

– Жизнь – это вообще игра, – сухо заметил Дункан. – Придется решать, чего ты хочешь больше. Чтобы твой сын родился в законном браке? Или предпочтешь трусливо прятаться в Клайте, боясь рискнуть и в полной уверенности, что тебе ничто не грозит?

– Не знаешь, где сейчас принц? – спросил вместо ответа Конал, уязвленный резкими словами Дункана. Последний был вторым сыном его матери первого мужа, Уильяма Армстронга, лэрда Даффдура. Его старший брат Йен стал лэрдом после смерти отца. Когда тот умер, Юфимия Армстронг вышла за лэрда Клайта, имея троих детей. Дочь воспитывалась в семье будущего мужа. Дункан – единственный, кто приехал в Клайт вместе с ней. Но он много путешествовал и не раз оказывался по другую сторону границы. У него было много знакомых, охотно делившихся новостями.

– Да, он в Хейлзе, у Хепберна, – сообщил Дункан. – Хочешь, чтобы я поехал к нему и попросил помощи?

– Поедем вместе, – решил Конал.

– Не боишься оставлять Адэр одну?

– Адэр никуда не сбежит. Мердок станет ее развлекать, а Элсбет приглядит, чтобы она не наделала глупостей. Завтра же отправимся в путь.

Дункан кивнул:

– Да, куй железо, пока горячо. Она просто создана для тебя.

– Эта фурия? У тебя странные идеи, братец, – пожал плечами лэрд. – Я бы отказался от нее, но она носит мое дитя.

– Ты совсем не умеешь лгать, Конал, – хмыкнул Дункан. – Ты любишь ее, а она любит тебя. Не понимаю, почему никто из вас не желает этого признавать? Когда ты болел, она ухаживала за тобой как за ребенком. Почти не спала. Все время была рядом. Лично я буду счастлив, когда вы наконец заключите мир.

Вечером Конал объявил, что утром уезжает на несколько дней.

– Дункан отправится со мной. Мердок остается за хозяина. Адэр, ты снова можешь вести мой дом. Но если попытаешься сбежать, Мердоку приказано запереть тебя в спальне. Тебе понятно?

– Куда я пойду? – гневно взвилась Адэр. – Элсбет твердит, что Стентона больше не существует. Последнее время мне постоянно хочется спать, а при виде еды тошнит. Вряд ли я смогу пройти много миль до Стентона, милорд.

– Ты поняла? – повторил Конал.

– Поняла, поняла, – фыркнула Адэр. – Куда ты едешь?

– У нас с Дунканом дела в Хейлзе, – коротко ответил он. Адэр не стала допытываться, а наутро Конал ушел, когда она еще спала.

Они скакали с рассвета почти до заката. С наступлением осени дни становились все короче. Прибыв в замок Хепберна, они нашли хозяина и принца в парадном зале, где как раз подавали ужин.

Только когда со столов было убрано и мужчины расселись перед очагом, Конал объяснил, что привело его в Хейлз.

– Иисусе, Брюс! – взорвался хозяин, когда Конал замолчал. – Неужели ты так и не сказал девушке, что любишь ее? Признай ты правду, и ничего бы этого не было!

– Не мужское это дело – разливаться в нежностях перед женщиной, – буркнул лэрд, краснея.

– Черт, да Джейми то и дело признается своим женщинам в любви. У него уже есть один бастард, не так ли, дьяволенок? Женщины любят ушами, и признания тешат их сердце. Ничего в этом такого нет. Если так уж боишься, сделай это в порыве страсти.

– Теперь Адэр мне не поверит, – вздохнул лэрд. – Она много месяцев ждала, что я скажу ей о любви, но у меня язык не слушался. Тогда она пригрозила, что уйдет, когда кончится срок ее службы, и наверняка ушла бы, но мой младший брат проболтался, что она носит ребенка. Теперь мы постоянно скандалим, и даже если я скажу Адэр, что люблю ее, она посчитает меня лжецом. Но я не стану ее убеждать. Наш ребенок должен родиться в браке. Поэтому мне и нужна помощь, ваше высочество.

– Но чем я могу помочь, милорд? – удивился Яков Стюарт.

– Священник сказал, что, если кровный родственник Адэр согласится стать ее опекуном и устроит брак, она будет обязана смириться. Адэр – побочная дочь Эдуарда Четвертого. Этот король – потомок Лайонела Антверпенского, третьего сына Эдуарда Третьего. Вы, милорд, тоже произошли от шестого ребенка короля Эдуарда Третьего, его четвертого сына, Джона Гонта, герцога Ланкастера. Его внучка, леди Джоан Бофор, вышла за короля Якова Первого, вашегодеда. Выходит, что вы иАдэр – родичи. Ее настоящий отец мертв. Ричард Глостер тоже мертв. Других родственников мужского пола у нее не осталось. Если вы станете законным опекуном Адэр и официально согласитесь на брак между нами, она будет вынуждена пойти под венец. Хепберн из Хейлза медленно присвистнул.

– В жизни не думал, что ты способен на подобное коварство, Конал Брюс! – восхищенно выпалил он.

– Да, это достойно флорентийских политиков, – согласился принц.

– Собственно говоря, эта мысль принадлежит не мне, ваше высочество. Все придумал мой брат, Дункан Армстронг.

– Это не важно, – отмахнулся принц. – И хотя кровные узы между мной и вашей леди весьма слабы, тем не менее они существуют. Я знаю в Джедборо священника, хорошо разбирающегося в законах. Посмотрим, что он скажет по этому поводу. Завтра же мы отправимся туда. Что вы скажете, милорд Хепберн?

Патрик кивнул.

– В Джедборо живет девица, которую я был бы рад навестить, – лукаво ухмыльнулся он. – Жене об этом знать не обязательно.

Назавтра они, взяв с собой еще двадцать человек, отправились в Джедборо. Пока люди Патрика Хепберна пили в ближайшей таверне, а сам Патрик развлекался с давней подружкой, лэрд, Дункан и принц отправились к священнику, которого отыскали в небольшом монастыре. При виде принца его глаза радостно сверкнули. Священник встал на колени и почтительно поцеловал руку наследнику престола.

– Чем могу служить, ваше высочество? – спросил он, поднимаясь. – Садитесь и выпейте вина.

– Это, отец Уолтер, Конал Брюс, лэрд Клайта и мой друг. Он пришел ко мне с просьбой помочь ему разрешить сложную ситуацию, которая может потребовать знания закона. – Принц объяснил, каким образом Адэр появилась в доме Конала и почему тот хочет жениться на ней. – Но девушка очень упряма, добрый отец. Она не желает выходить замужза лэрда, хотя это необходимо ради блага ребенка. Все ее близкие родственники мертвы, однако мы с леди состоим в отдаленном родстве. Могу я стать законным опекуном Адэр Радклифф и устроить брак между ней и лэрдом, хотя бы ради бессмертной души малыша?

Отец Уолтер долго молчал, прежде чем попросить:

– Объясните, кто были ваши предки?

Принц охотно повиновался, а когда закончил рассказ, священник объявил:

– Весьма отдаленное родство, ваше высочество, но, по моему мнению, даме, как и всем особам ее пола, необходима защита от ее глупых и бессмысленных страстей. Да, ей нужен опекун, чтобы принять за нее разумное решение. Если она не смирится ради собственного благополучия, может, материнские чувства побудят ее выйти замуж, особенно учитывая клеймо незаконного рождения, которое она носит сама. А вы, лэрд, хоть и должны покаяться за свою неудержимую похоть, все же постарайтесь принять на себя ответственность за своего не рожденного ребенка и слабую женщину, его мать. Как только вы поженитесь, без всяких колебаний внушите ей повиновение розгами. Даже Библия рекомендует регулярные наказания жены ради ее же блага. Я составлю бумаги, ваше высочество. Если вы вернетесь через несколько часов, все будет сделано.

Оказавшись на улице, принц весело расхохотался.

– Подозреваю, что, если ты хоть раз поднимешь на нее руку, она при первой же возможности тебя прикончит.

– Уж это точно, – согласился лэрд.

– Я всегда поражался тому, что служители Божьи, никогда не имевшие дела с женщинами, уверены, будто знают, как с ними обращаться, – вставил Дункан.

– Да, они почему-то забывают, что сами появились на свет из материнского чрева, – кивнул принц. – Все же если отец Уолтер считает, что договор вполне законен, так тому и быть.

Мужчины отправились в таверну, где пили и ели, пока не настала пора вернуться в монастырь. На столе перед отцом Уолтером лежали два документа. Первый давал принцу власть над родственницей, Адэр Радклифф из Стентона. К документу, подписанному отцом Уолтером и принцем и скрепленному печатью последнего, прилагалось тщательно составленное генеалогическое древо. Вторым был брачный контракт между Коналом Брюсом и Адэр Радклифф, составленный по велению ее опекуна, принца Джеймса.

Через несколько дней в Клайт вернулся хозяин в компании принца, Патрика Хепберна и Дункана Армстронга. Их встретил Мердок.

– У нас все спокойно, – доложил он. – И Адэр на меня не сердится. Мы очень весело проводили время.

– Зато весь свой гнев она обратит на меня, особенно когда узнает, что я сделал, – вздохнул Конал.

Мердок вопросительно поднял брови, и Конал объяснил, как сумел обойти упорное сопротивление Адэр.

В голубых глазах молодого человека появилась тревога.

– Если ты вынудишь ее силой выйти за тебя, она никогда не простит.

– А что прикажешь делать? Хочешь, чтобы мой сын родился бастардом?

– Нет, конечно, нет, но не мог бы ты немного подождать? А вдруг она образумится? Все, что для этого необходимо, – сказать ей правду. Что ты ее любишь.

– И ты думаешь, она теперь мне поверит? – бросил брат. Мердок сокрушенно покачал головой:

– Я больше не хочу, чтобы Адэр на тебя злилась. Это вредно для ребенка, которого она носит.

И тут предмет их разговора появился в зале. Молодой принц во все глаза смотрел на Адэр, в который раз убеждаясь, что перед ним одна из самых красивых женщин Шотландии. Он завидовал Коналу Брюсу и, честно говоря, не будь она беременна, снова попытался бы украсть ее у лэрда. Уж он не поколебался бы признаться ей в любви. И возможно, при этом ни чуточки бы не солгал.

Когда Адэр подошла поближе, принц ослепительно улыбнулся.

– Добро пожаловать, ваше высочество, – приветствовала она, приседая.

– Спасибо, мадам. Я привез вам интересные новости которые, надеюсь, вам понравятся, – объявил Джеймс Стюарт. Сейчас он все ей скажет. И не позволит Мердоку отговорить Конала от немедленного брака. Принц хорошо знал женщин: Адэр куда сильнее разозлится, если Конал будет тянуть с женитьбой. Уж лучше сказать ей правду сейчас, и ее гнев скоро иссякнет.

– День был пасмурным, а погода – холодной. Садитесь у огня, и я сама принесу вам вина, – предложила Адэр.

Устроив гостей, она подала принцу кубок с вином и холодно осведомилась у стоявшего рядом Конала, не хочет ли и он выпить.

Не дожидаясь ответа, она сходила за кубком и с улыбкой спросила принца:

– Что за новости вы привезли?

– Я узнал, мадам, что мы с вами – кровные родственники. Оба – потомки короля Эдуарда Третьего. Поэтому я вполне могу называть вас кузиной.

– Для меня это большая честь, ваше высочество, – кивнула Адэр, всем своим существом ощущая, что это еще не все. Главное ждет впереди.

– Ваш отец и тот, кого вы называли отцом, оба мертвы, мадам. В Англии у вас не осталось ни братьев, ни других родственников мужского пола. Зато в Шотландии они есть.

– Милорд!

Принц поднял руку, призывая ее к молчанию. Адэр, выросшая при королевском дворе, мгновенно смолкла и почтительно склонила голову.

«Иисусе, – подумала она, – да чем же я лучше Бесс?»

– Итак, как ваш единственный родственник, я объявляю себя вашим опекуном, – продолжал принц. – составлены в Джедборо, несколько дней назад.

– Я слишком стара, чтобы иметь опекуна, – запротестовала Адэр, – а вы слишком молоды, чтобы им быть.

– Одинокая женщина должна иметь опекуна и защитника, – отрезал принц, – особенно такая упрямая, как вы, кузина! Лэрд Клейта благородно предложил вам руку, а вы отказались даже поразмыслить над этим предложением, хотя носите его ребенка. Я не могу позволить, чтобы вы в приступе уязвленного женского самолюбия намеренно поставили на ребенке клеймо незаконного рождения. Вы станете женой Конала Брюса. Контракт составлен и подписан. Остается только предстать перед священником, что и будет сделано завтра. Мы с милордом Хепберном согласны быть свидетелями церемонии.

От удивления и шока Адэр потеряла дар речи. Она никогда не ожидала, что ее мир снова перевернется с ног на голову. Что с ней опять поступят без малейшего сострадания к ее чувствам. Впрочем, с того момента, как ее перевезли через границу, все шло наперекосяк…

– Я не могу выйти за человека, который меня не любит, – слабо запротестовала Адэр.

– Он любит вас, но, похоже, не в силах вымолвить вслух слова любви, – мягко возразил принц. Пусть он был молод, зато знал женское сердце куда лучше, чем некоторые мужчины вдвое старше, вроде Конала Брюса.

– И ты способен на такое? Способен принудить меня? – бросила она Коналу.

– Ты не оставляешь мне иного выхода, моя медовая любовь, – ответил он.

Адэр устало кивнула.

– Три слова, милорд, и я бы с радостью пошла за вас. По своей воле! Но теперь, если вы даже и произнесете их, я никогда не буду уверена в том, что это правда. Вам больше не требуется мое согласие, и я никогда вас за это не прощу!

– Ты обвиняешь меня в жестокосердии и равнодушии, Адэр, но, заметь, хоть я и не сказал этих слов, но и от тебя их не слышал. Ты любишь меня, моя медовая любовь? Любишь?

Адэр глянула ему прямо в глаза, и он задохнулся: по ее лицу катились слезы.

– Да. Я люблю тебя, Конал. Впервые в жизни люблю мужчину беззаветно и всем сердцем. Как грустно, что ты не можешь ответить мне тем же!

Она повернулась и вышла с высоко поднятой головой, оставив пораженных мужчин смотреть ей в след.

– Иисусе, – пробормотал наконец лэрд, – я не могу ее заставить…

– Если завтра же не потащишь ее к священнику, значит, еще сильнее убедишь в своем равнодушии, – предупредил Дункан. Остальные согласно кивнули.

– Потребуется время и много терпения, чтобы она тебя простила.

– Надеюсь, – вздохнул Конал, – потому что я люблю упрямицу каждой частицей своего сердца.

– Ты чертов дурак, братец! – объявил Дункан, и собравшиеся снова закивали.