Глава 28
Заседание Королевского общества проходило в Сомерсет-Хаус. Даже оказавшись у его беломраморных стен с целым лабиринтом сводчатых переходов, Джемма продолжала протестовать против решения посетить заседание.
– Поверь, там будет очень интересно, – увещевала ее Поппи. – Я уже несколько лет по газетам и книгам слежу за путешествиями мистера Мурхеда. Он побывал на самом краю света!
В ответ Джемма только издала бессильный стон. Через мгновение она застонала гораздо громче – у входа в помещение Королевского общества посетителей приветствовала мисс Татлок собственной персоной! Героиня светских сплетен непринужденно улыбнулась приехавшим дамам.
– Очень рада вас видеть, миледи, – проговорила Шарлотта. – Уверена, беседа мистера Белсайза произведет на вас неизгладимое впечатление, это своего рода феномен.
– Феномен? – переспросила шепотом Джемма, когда они с Поппи входили в большую залу, уже полную народу. – Что за лексика! Да мисс Татлок просто ослица.
– Джемма! – одернула ее Поппи.
– Она омерзительна, ты не находишь?
– Вовсе нет. Мисс Татлок – самая умная молодая особа из всех, кого я знаю.
– А по мне, она омерзительна, – сказала Джемма, с отвращением передернув плечами. Усевшись на место, она открыла программку, полученную от предмета своей неприязни, и прочла вслух: – «Заседание открывает дискуссия о самцах обезьян вида Leontocebus, или "когтистая обезьяна"». Отлично! Меня всегда волновали низкорослые волосатые особы противоположного пола.
– Перестань, пожалуйста! – толкнула ее локтем Поппи.
– «За сим последуют оживленные дебаты с участием мистера Браунинга и мистера Прингла на тему, имелись ли пупки у наших прародителей Адама и Евы», – не унималась Джемса. – Неужели это всерьез, Поппи?
– Гм… Вообще-то тема интересная… Но подожди, вот мистер Мурхед начнет рассказывать о своих недавних поездках в Африку – заслушаешься!
Скептически хмыкнув, Джемма обвела взглядом зал.
– Господи, сколько народу! – удивилась она. – И лорд Стрейндж здесь. Как ты думаешь, дорогая, может быть, мне стоит подойти к нему, попросить продать остальные шахматные фигуры?
– Где он?
– У окна, беседует с изящной молодой женщиной, видишь?
Поппи посмотрела в указанном направлении – действительно, у красиво отделанного камнем стрельчатого окна стоял, привалившись к стене, человек с лицом хищной птицы, худой и нервный. Взглянув на его собеседницу, юная герцогиня не без зависти отметила и ее прекрасные золотистые волосы, и алые, словно зовущие к поцелую губы.
– Да-а… – пробормотала Поппи.
– Помнишь, я тебя предупредила, – весело заметила Джемма. – Как ты думаешь, продаст он мне остальные шахматные фигуры?
В этот момент Стрейндж повернулся и обвел взглядом зал – его глаза скользнули по герцогиням, не задержавшись ни на миг, как по пустому месту.
– Нет, этот не продаст, – ответила Поппи.
– Неужели?
– Только если ты пообещаешь ему интимное свидание.
– Ты удивляешь меня, дорогая! Я считала тебя такой неопытной и наивной.
– Но я не слепая и знаю, что некоторые мужчины всеми правдами и неправдами стремятся обзавестись любовницами из общества.
– Как бы то ни было, лорд Стрейндж обожал свою жену. Она умерла, дав жизнь их единственному ребенку.
– У него была жена?
Джемма кивнула. В следующее мгновение, увидев знакомое лицо, она оставила подругу, и Поппи принялась размышлять о лорде Стрейндже. У нее просто не укладывалось в голове, что этот светский человек, имевший дурную репутацию из-за многочисленных внебрачных связей, оказывается, преданно любил свою жену. Вот как бывает. Значит, и Флетч… Нет, ничего это не значит! Не желая больше думать о муже, она подняла глаза – перед ней стоял, приветствуя ее вежливым поклоном, сам предмет ее терзаний.
– Что ты здесь делаешь, скажи на милость? – изумленно воззрилась на мужа опешившая Поппи.
– Тот же вопрос я хотел задать тебе, – ответил Флетчер. – Я и не догадывался, что тебя интересуют научные вопросы.
Спохватившись, что она не ответила на приветствие мужа, Поппи встала и сделала книксен, мысленно умоляя Джемму поскорее вернуться. Но герцогиня Бомон проплыла мимо, окруженная целым сонмом весело болтавших джентльменов.
– Я здесь впервые, – объяснила Поппи и добавила: – Пожалуйста, уйди, Флетч!
– Уйти? – удивился он. – С какой стати?
Пробормотав: «Боже, как неловко!», Поппи села на свое место. Флетчер тут же опустился на рядом стоящий стул.
– Здесь сидит Джемма! – возразила Поппи.
– Так почему я должен уйти?
– Потому что в отличие от меня тебя наука не интересует.
– Вот как? А тебя, значит, интересует?
– Интересует. И я буду чувствовать себя очень неловко, если ты останешься. Пожалуйста, очень тебя прошу, уйди.
– И не подумаю, сколько бы ты ни просила, – с вызовом ответил Флетчер и скрестил на груди руки. – В конце концов, ты говорила, что мы должны остаться друзьями.
Заметив его раздражение, Поппи решила действовать иначе.
– Что ж, если хочешь, оставайся, – сказала она бодрым голосом. – Надеюсь, твой друг Гилл подойдет ко мне поздороваться?
– Его здесь нет. А почему ты думаешь, что он здесь?
– Ты же никогда и ничего не делаешь без него. Я подумала, раз ты вдруг заинтересовался научной деятельностью, то скорее всего из-за того, что ею заинтересовался твой друг.
– Ты меня оскорбляешь, – ответил Флетчер ровным голосом.
– Извини, не хотела тебя обидеть. О, доктор Лауден уже пришел! Мне придется тебя на несколько минут оставить: я специально пригласила его на это заседание, поэтому просто обязана подойти к нему и поздороваться. Прошу прощения. – С этими словами Поппи поднялась и двинулась прочь.
Флетч ошарашенно смотрел ей вслед. Накануне, рисуя в воображении встречу с женой, он даже не мог себе представить, что она вот так бросит его, с улыбкой подойдет к какому-то молодому человеку, кстати, совершенно заурядной внешности, с довольно длинным носом, и будет о чем-то с ним беседовать… Флетч сжал кулаки и, не отдавая себе отчета, вскочил на ноги. Нет, он этого так не оставит!
Пробравшись сквозь толпу все прибывавших любителей науки поближе к Поппи, он устроился на свободном стуле за ее спиной, чтобы она не могла его видеть – он прекрасно понимал, что его повышенное внимание ей бы наверняка не понравилось.
– Я прочла ваши заметки о задних лапах ленивца, доктор Лауден, – сказала Поппи своему собеседнику. – Очень, очень интересно!
«Да он коротышка», – заметил про себя Флетч. Вообще-то доктор не был коротышкой по общим меркам, просто он уступал в росте герцогу. «Я бы легко с таким справился», – презрительно подумал Флетч. Потом, окинув взглядом плечи ученого, решил, что поединок был бы на равных.
«Я могу с ним справиться, и я с ним справлюсь», – билась в его мозгу мысль, когда он смотрел на Лаудена, улыбавшегося его жене. Они беседовали уже о морских выдрах. Поппи, к удивлению мужа, оказавшаяся настоящим знатоком по этой части, углубилась в те свойства морских выдр, которые отличали их от обычных, речных сородичей.
А потом слово взял доктор Лауден, и Поппи минут пять не отрывала глаз от его лица, пока он говорил и говорил об этих животных.
Флетч осторожно поднялся и двинулся назад, уверенный, что жена не заметила его маневров. Сев на место Джеммы, он скрестил на груди руки и стал ждать.
Вскоре публика начала рассаживаться по местам, и Поппи вернулась. Обеспокоенная отсутствием места для Джеммы, она принялась оглядываться в поисках свободного стула.
– He волнуйся о своей спутнице, – успокоил ее Флетч. – Она подружилась с лордом Стрейнджем. Вот погоди, дай только узнать об этом Бомону!
– У лорда Стрейнджа великолепная коллекция редкостей, – просветила мужа Поппи. – Насколько мне известно, он собирает в основном предметы искусства, но у него есть и удивительные природные редкости. Ах, я отдала бы все на свете, чтобы только взглянуть на это богатство!
– Да я тебя на пушечный выстрел не подпущу к его имению! – возмутился Флетч. – Ты не представляешь, что там происходит.
– А я знаю – то, что принято называть «оргиями». Я читала о них в книгах по истории Древнего Рима.
– Поппи!
– Надеюсь, ты не думаешь, что я рискну стать их участницей? – спросила она с улыбкой, но ее взгляд оставался серьезным.
Флетч хотел ответить, но он только беззвучно открыл рот.
– У меня никогда и в мыслях такого не было, – сухо продолжала Поппи. – Пожалуй, это единственное, чем я тебя могу порадовать, Флетч, – я не собираюсь наставлять тебе рога.
В ее глазах было столько холода, что у герцога упало сердце.
– Ты… – пробормотал он.
Она отвернулась и, заметив на другом конце зала Джемму. помахала ей рукой.
– Дело не в том, что я боюсь за свою честь, просто Стрейндж… э-э… распущенный человек, – сказал герцог, тщательно подбирая слова.
– Ах вот как. – В голосе Поппи слышалась горечь. – Я-то думала, что распущенный человек – это тот, кто заводит любовницу. Но столь наивные взгляды для того и бывают необходимы, чтобы жизнь показала их несостоятельность, не так ли?
Между тем заседание началось. На сцене перед публикой появился мистер Мурхед, который начал дискуссию об африканском племени карамаджон. Поппи и Флетч молча сидели рядом.
– Боже, какая скука! – пожаловался Флетчер, когда дискуссия закончилась.
– Не согласна, – холодно возразила Поппи. – Было интересно. Мистер Мурхед – замечательный ученый. Я при первой же возможности куплю его книгу «В ковчеге нет больше места»
– Название очень похоже на строчку из детского стишка.
– Да будет тебе известно, что у меня постоянная подписку в лавке Лакингтона на все книги о путешествиях и о природе. Кстати, оплачиваешь ее ты.
– Прежде мы с тобой никогда не говорили о книгах.
– Господи, о чем же мы могли говорить? Если, конечно, ты не скрывал от меня своего интереса к науке и открытиям?
Он хотел ответить, но Поппи язвительно продолжила:
– Уверяю, если бы мне попалась статья о новых фасонах стрелок на чулках или революции в области вышивки по атласу, то я бы немедленно дала тебе знать.
– Мне всегда казалось, что ты мало похожа на свою мать, но сейчас сходство бросилось в глаза, – огрызнулся герцог.
– Думаю, теперь у тебя больше возможностей для сравнений, поскольку вы с мамой обитаете под одной крышей. Ну, и как поживает моя дражайшая родительница? Я сразу поняла, что разговор зайдет о ней, ведь ты явился здесь неспроста, правда?
– Я пришел совсем не для того, чтобы говорить о твоей матери! – чуть ли не в голос вскричал Флетч.
– Ты меня удивляешь, – спокойно ответила герцогиня. В это время на сцене «оживленные дебаты» между господами Браунингом и Принглом о пупках Адама и Евы стали быстро превращались в яростный словесный поединок, в котором бородатые ученые мужи отнюдь не лезли за словом в карман.
Поскольку Поппи вопрос о пупках прародителей, похоже, интересовал не больше, чем самого Флетчера (хотя с учетом ее скрытности кто мог знать наверняка?), он решил продолжить разговор, воспользовавшись поднятым на сцене шумом.
– Бог никогда бы не поместил на теле Адама ложный знак! – вещал мистер Браунинг с таким самоуверенным видом, словно на прошлой неделе консультировался с самим Господом.
– У леди Флоры все в порядке, – тихонько сообщил жене Флетч. – А как живешь ты?
Поппи, внимательно слушавшая гневную отповедь мистер» Прингла оппоненту, повернулась к мужу с ослепительной улыбкой.
– Замечательно! – сказала она. – Мне еще никогда не было так хорошо. Надеюсь, ты тоже доволен жизнью?
– Конечно, – пробормотал герцог.
– Господу не нужна история, построенная на лжи! – не отставал от мистера Прингла мистер Браунинг.
– Адам был создан из глины и не мог иметь ни шрамов, ни пупка! – во всю силу легких провозгласил со сцены один из ученых мужей.
– Кажется, они близки к завершению, – прошептала Поппи.
– Откуда ты знаешь? Похоже, они могут продолжать всю ночь. Удивительно, как эти джентльмены ненавидят друг друга!
– Что ты! Думаю, они просто играют на публику.
На сцене ученые мужи в пылу научного спора в последний раз попытались испепелить друг друга взглядами, после чего благополучно покинули поле боя. Наблюдая за ними, Флетч решил, что Поппи была права, сомневаясь в искренности их взаимных нападок, и оба джентльмена не преминут пропустить по стаканчику бренди за общий успех в одной из задних комнат здания. Их выступление странным образом напомнило Флетчу дебаты в палате лордов.
– Почему ты никогда не рассказывала мне, что тебя интересуют ленивцы и тому подобное? – спросил он жену.
Она нахмурилась – очевидно, вопрос ее озадачил.
– Но тебе же все это неинтересно, правда? – чуть подумав, ответила Поппи.
– Нет, нисколько.
– Вот поэтому я и не рассказывала о своих увлечениях.
– Но ты же так меня любила! – не выдержал Флетч, которому уже давно и страстно хотелось произнести эти слова, напомнить Поппи, заставить ее сожалеть о том, что она ему наговорила.
– На самом деле я тебя не любила, – проговорила Поппи, устремив на него ясный взгляд своих голубых глаз. – Мы это уже обсуждали. Стоит ли повторяться? Ни ты, ни я не любили по-настоящему. У моего пристрастия к ленивцам нет ничего общего с той жизнью.
– Какой жизнью? – Флетч чувствовал себя утопающим, хватающимся за соломинку, иностранцем, пытающимся понять незнакомый язык.
– Видишь ли, это, – Поппи обвела взглядом зал, – доставляет мне удовольствие. Неужели ты не понимаешь, как увлекательна наука?
Флетч огляделся – помещение выглядело убого. Среди многочисленных посетителей преобладали мужчины, представительниц же прекрасного пола было немного. Справа от герцогской четы расположилась кучка натуралистов, которые, воспользовавшись перерывом в заседании, заинтересованно обсуждали повадки белок-летяг.
– На самом деле эти белки вовсе не летают, – серьезно рассуждал толстый коротышка, выпятив круглый жирный подбородок. Его волосы цвета ржавчины покрывали только полголовы. Вот кому пригодился бы парик, подумал Флетч.
– Нет, летают! – возразил крупный широкоплечий мужчина.
– Это профессор, – шепнула Поппи. Заметив, как загорелись ее глаза, герцог досадливо хмыкнул.
– Доктор Фиббин представил неоспоримые свидетельства того, что белки-летяги могут преодолевать расстояние в сорок– пятьдесят футов, – настаивал профессор.
– Фиббин – болван, – заявил лысоватый коротышка.
Флетч не мог с ним не согласиться, хоть это ему и претило.
– В оксфордском музее Ашмола есть чучело летяги, – сообщила Поппи, откидываясь на спинку стула. – Я уже послала туда письмо с просьбой разрешить посещение и в декабре поеду в Оксфорд.
– Значит, ты этим и занималась все время? – озадаченно поинтересовался Флетч. – Ты не появлялась на балах и вечерах, потому что проводишь время на заседаниях Королевского общества и в музеях?
– Совсем нет, то есть пока нет, но очень хочу, чтобы так было. Понимаешь, мама разрешила мне посетить Сомерсет-Хаус только однажды, да и то лишь для того, чтобы послушать лекцию о правилах этикета. А ведь в то же самое время здесь проходило очередное заседание!
– Но ты замужняя дама, Поппи, и можешь посещать музеи в любые дни, когда заблагорассудится, не спрашивая разрешения у леди Селби.
– Да, сейчас я могу себе это позволить, – согласилась герцогиня. – Но тише, Флетч, кажется, мистер Белсайз начинает свое выступление.
Действительно, новый оратор взял слово и принялся долго и подробно о чем-то рассказывать – герцог его не слушал. Он погрузился в размышления, почему раньше его жена не могла пойти в музей, когда ей хотелось, и почему он даже не знал о том, что у нее есть такое желание?
– В Оксфорд ты, конечно, отправишься с Джеммой? – спросил герцог, воспользовавшись тем, что оратор прервался, решив выпить воды.
– Разумеется. С кем же еще?
– Я не могу позволить своей жене выехать из Лондона без моего сопровождения.
Поппи бросила на Флетча изумленный взгляд.
– Откуда такая щепетильность? – спросила она. – Флетч, если мне захочется в одиночестве посетить Париж, то я уеду завтра же, не спрашивая ни у кого разрешения.
– Я сам отвезу тебя в Оксфорд, – ответил герцог, снова складывая руки на груди.
– Нет, не отвезешь.
– Если будешь упрямиться, я скажу леди Флоре, что ты плохо себя чувствуешь из-за редкой болезни крови и нуждаешься в материнской заботе.
– Я должна была догадаться, что все-таки дело в моей матери! – ехидно прищурившись, заметила Поппи.
– Даже больше, чем ты думаешь, – пробормотал Флетч, откидываясь на спинку стула.
Мистер Белсайз, освежившись, с новыми силами приступил к очередному продолжительному пассажу.
