Глава 2
Не без причины юбки длинны, а шнуровки на ботинках сложны. Утонченная леди не показывает ног. Никогда.
«Трактат о правилах поведения истинных леди»
Похоже, исправившиеся повесы находят братский долг довольно обременительным.
«Бульварный листок». Октябрь 1823 года
Вполне возможно, что маркиз Ралстон собирался убить его. Хотя он, Саймон, не имел ни малейшего отношения к состоянию сестры маркиза. И не его вина, что она забралась к нему в карету, подравшись, судя по ее виду, с кустом остролиста. Или же с мужчиной.
Саймон Пирсон, одиннадцатый герцог Лейтон, внимательно посмотрел на брата девушки, сейчас расхаживавшего по его кабинету, словно разъяренный лев по клетке. А маркиз наконец-то остановился перед сестрой и проговорил:
— Черт побери, что с тобой стряслось?
От таких слов другая девушка, более чувствительная, покраснела бы. Но Джулиана даже не вздрогнула.
— Я упала.
— Упала?..
— Да. — Она помолчала. — Ко всему прочему.
Ралстон возвел глаза к потолку, словно моля Всевышнего о терпении. Саймону было знакомо это чувство. У него у самого имелась сестра, которая доставила ему немало огорчений.
А сестра Ралстона выведет из себя даже святого. Несмотря на свою несравненную красоту. Да-да, разумеется, она красива — это неоспоримый факт. Даже сейчас, в испачканном и порванном платье, она могла посрамить большинство признанных лондонских красавиц. Она была поразительной смесью изысканной англичанки — фарфоровая кожа, ясные голубые глаза, идеальной формы нос и дерзкий подбородок — и экзотической итальянки с буйными кудрями цвета воронова крыла, полными губами и роскошными формами, которые мужчина, имеющий глаза, не мог не заметить.
А у него, Саймона, глаза есть.
Просто ему все это ни к чему.
И тут же вспыхнуло воспоминание: Джулиана в его объятиях привстает на цыпочки и прижимается губами к его губам.
Он поспешно отогнал этот образ.
А еще она смелая, дерзкая, импульсивная, притягивающая к себе неприятности как магнит. То есть она как раз из тех женщин, от которых он желал держаться как можно дальше.
Поэтому, разумеется, она и оказалась в его карете.
— А как ты поцарапала руки и лицо? — продолжал допрашивать ее Ралстон. — У тебя такой вид, будто ты прорывалась сквозь розовый куст!
Она склонила голову к плечу.
— Возможно, так и было.
— Возможно? — Ралстон шагнул к сестре, и та с вызовом вскинула подбородок.
«Да, это вам не какая-нибудь глупая жеманная мисс, — думал Саймон. — Эта — высокая, необычайно высокая для женщины». Не каждый день он встречал женщину, к которой ему не надо было наклоняться, чтобы поговорить.
— Ну… я была довольно занята, Гейбриел.
При этих ее словах герцог не сдержал смешка, и Ралстон резко развернулся к нему.
— На твоем месте, Лейтон, я бы не особенно веселился. Я и так уже подумываю вызвать тебя на дуэль за твою роль в сегодняшнем фарсе.
— Вызвать меня на дуэль?! Но я не сделал ничего, кроме того, что не дал девушке погубить себя.
— Тогда будь любезен, объясни, что вы делали здесь, в твоем кабинете, наедине?
До Саймона сразу дошло, чего добивался маркиз. И ему это очень не понравилось.
— Что ты пытаешься этим сказать, Ралстон?
— Только то, что специальные разрешения на брак получают и из-за меньшего.
Герцог пристально взглянул на человека, которого он и в хорошие-то дни едва выносил. А сегодняшний день никак нельзя было назвать хорошим.
— Я не женюсь на девчонке, — заявил он.
— Я ни за что не выйду за него! — вскричала Джулиана в тот же миг.
«Что ж, хоть в чем-то мы единодушны, — промелькнуло у Саймона. — Хотя… Выходит, она не хочет выходить за меня? Да где она найдет лучше? Ведь я герцог! А она сплошной скандал».
Ралстон снова повернулся к сестре.
— Ты выйдешь за того, за кого я скажу тебе выйти, если будешь вести себя подобным образом, сестрица.
— Но ты же обещал…
— Да, обещал. Но тогда ты не имела привычки попадать в такие истории. — В голосе Ралстона слышалось нетерпение. — Кто сделал это с тобой?
— Никто.
«Но почему она не желает сказать, кто ее обидел? — думал Саймон. — Почему не дает возмездию свершиться?»
— Я не дурак, Джулиана! — Ралстон возобновил свое нервное хождение. — Почему ты ничего не рассказываешь?
— Я с ним справилась. Вот все, что тебе нужно знать.
Мужчины оцепенели. И словно лишились дара речи.
— Как справилась?.. — пробормотал наконец Саймон.
— Я его ударила.
— Ударила?! — изумился маркиз. — Куда?
— В нос. — Последовало молчание, потом Джулиана с возмущением добавила: — Он это заслужил!
— Еще как заслужил, — согласился Ралстон. — А теперь назови мне его имя, и я прикончу мерзавца.
— Нет.
— Джулиана, женский удар — слишком слабое наказание за нападение на тебя.
— В самом деле? Но для слабого удара женщины было ужасно много крови.
Саймон в растерянности заморгал.
— Вы разбили ему нос в кровь?
Девушка самодовольно улыбнулась.
— И это еще не все, что я сделала.
— А что же еще? — осведомился Саймон.
Она взглянула на него, потом на брата. А затем… Неужели покраснела?!
— Так что же вы сделали?
— Я врезала ему… еще кое-куда.
— Куда же?
— Ну, в… — Она помолчала, подыскивая нужное слово. — В общем, сюда, в inguine.
Даже не владей герцог в совершенстве итальянским, он бы прекрасно все понял, ибо явно неприличный жест девушки был слишком уж красноречивым.
— О Господи… — пробормотал Ралстон.
— Он назвал меня шлюпкой! — заявила девушка. — Нет, кажется, не так…
— Может быть, шлю… — Саймон умолк и закашлялся.
Заметив сжатые кулаки брата, Джулиана сказала:
— Как бы ни назвал, это был не комплимент — теперь вижу.
— Да, не комплимент, — кивнул герцог.
Девушка на мгновение задумалась.
— Что ж, значит, он заслужил то, что получил, не так ли?
— Лейтон, нельзя ли моей сестре подождать где-нибудь, пока мы поговорим? — спросил маркиз.
Саймон встал, заставив себя сохранять спокойствие.
— Конечно.
— Ты собираешься говорить обо мне?! — выпалила Джулиана.
«Интересно, эта женщина может хоть когда-нибудь промолчать?» — подумал Саймон.
— Да, собираюсь, — ответил Ралстон.
— Но я бы хотела остаться.
— Не сомневаюсь.
— Ах, Гейбриел… — заговорила Джулиана ласковым голосом — так обычно разговаривают с необъезженными лошадьми и обитателями психиатрической лечебницы.
— Не испытывай судьбу, сестрица!
Она замолчала, и Саймон не поверил своим глазам, когда понял, что девушка обдумывает, как ей вести себя дальше. Наконец она встретилась с ним взглядом, и ее яркие голубые глаза вспыхнули от раздражения.
— Ваша светлость, куда вы поместите меня, пока будете с моим братом заниматься своими мужскими делами?
Поразительно! Она сопротивлялась на каждом шагу.
Саймон направился к двери и пропустил девушку в коридор. Выйдя следом за ней, он указал на комнату прямо напротив.
— Там библиотека. Располагайтесь.
— Гм… — Джулиана поморщилась.
Саймон спрятал улыбку и, не в силах удержаться, проговорил:
— Позвольте заметить, я счастлив видеть, что вы все-таки готовы признать свое поражение.
Она резко повернулась и шагнула к нему, почти коснувшись своей грудью его груди. Казалось, воздух между ними накалился, и Саймона затопил ее запах — запах красной смородины и базилика. Тот же аромат он уловил несколько месяцев назад — до того, как узнал, кто она такая. И до того, как все изменилось.
С трудом подавив желание ощупать взглядом пространство кремовой кожи над декольте ярко-зеленого платья, герцог отступил на шаг. Увы, у девушки напрочь отсутствовало чувство приличия.
— Я могу признать свое поражение в бою, ваша светлость, но никогда — в войне.
Он понаблюдал, как она пересекла коридор, вошла в библиотеку и закрыла за собой дверь. Покачав головой, прошептал:
— Джулиана Фиори — настоящее бедствие. Просто чудо, что она продержалась в высшем свете уже полгода.
И чудо, что в свете терпели ее уже полгода.
— Она заехала ему коленом между ног, — сказал Ралстон, когда Саймон вернулся в кабинет.
— Похоже, что так. — Герцог плотно прикрыл за собой дверь, словно хотел как можно основательнее отгородиться от этой беспокойной женщины.
— Черт возьми, что мне с ней делать?!
Саймон промолчал. Они с Ралстоном едва выносили друг друга, и если бы брат-близнец маркиза не был другом герцога, то никто из них не стал бы с другим даже заговаривать. Ралстон всегда был ослом. И не мог он на самом деле спрашивать его, Саймона, мнения.
— О, Лейтон, мой вопрос был риторическим. Мне бы и в голову не пришло спрашивать у тебя совета. Особенно по поводу сестер.
Стрела попала в цель, и Саймон объяснил, куда именно Ралстон может отправиться за советом.
Маркиз рассмеялся.
— Так-то лучше. А то я уже забеспокоился — мол, каким любезным хозяином ты стал. — Он прошел к буфету и налил в стакан на три пальца янтарной жидкости. Повернувшись, спросил: — Скотч?
Саймон занял свое место, осознав, что ему, вероятно, предстоит изрядно понервничать.
— Какое щедрое предложение, — буркнул он.
Ралстон протянул ему стакан скотча и тоже сел.
— А теперь давай поговорим о том, как случилось, что моя сестра оказалась у тебя в доме среди ночи.
Саймон сделал неторопливый глоток и лишь потом ответил:
— Я ведь, кажется, уже рассказал… Она была в моей карете, когда я покидал бал.
— А почему ты не известил меня об этом незамедлительно?
Что ж, хороший вопрос. Саймон покрутил стакан в пальцах, размышляя о том, почему он действительно сразу же не привел Ралстона. Ведь его сестра дерзка, и она воплощала в себе все, что он, Саймон, не переносил в женщинах.
Но она обворожительна… И была такой с самой первой минуты, как он встретил ее в том проклятом книжном магазине, где она покупала книгу для своего брата. А потом он встретил ее на Королевской художественной выставке. И она позволила ему поверить…
— Быть может, вы назовете мне свое имя? — спросил он тогда, не желая терять ее. Те недели после встречи в книжном магазине показались ему вечностью. Она в задумчивости выпятила свои прелестные губки, и он учуял победу. — Позвольте, я начну первым. Меня зовут Саймон.
— Саймон?
Он с улыбкой кивнул. Ему понравилось, как в ее устах прозвучало имя, которым он уже много лет не пользовался в обществе.
— А ваше имя, миледи?
— Ох, думаю, оно испортит все удовольствие. — Она помолчала, и ее сияющая улыбка осветила зал. — Вы не согласны, ваша светлость?
Выходит, она знала, что он герцог, и ему еще тогда следовало бы сообразить: тут что-то не так. Но он был буквально околдован. Покачав головой, он стал медленно приближаться к ней, вынуждая ее поспешно отступать, чтобы сохранить дистанцию, и это преследование увлекло его.
— Но это же нечестно, миледи.
— А на мой взгляд, вполне честно. Просто я лучший детектив, чем вы.
Он помолчал, обдумывая ее слова. Потом кивнул:
— Похоже, что так. Но кто же вы?.. Может, хотя бы намекнете?
Она улыбнулась.
— Попробуйте угадать.
— Итальянская принцесса, приехавшая в Лондон со своим братом, который выполняет какой-то дипломатический визит к королю.
Она склонила голову к плечу, точно также, как сегодня вечером, когда разговаривала с братом.
— Да, возможно.
— Или дочь веронского графа, проводящая здесь весну, дабы испытать легендарный лондонский сезон.
Она рассмеялась прелестным мелодичным смехом.
— Как обидно, что вы сделали моего отца простым графом. Почему не герцогом, как вы?
Он тоже улыбнулся.
— Что ж, пусть будет герцог. — И тихо добавил: — Это облегчит дело.
Да, она позволила ему поверить, что является высокородной аристократкой. И ему очень хотелось в это верить.
Разумеется, ему следовало привести Ралстона сразу же, как только он увидел эту безмозглую дурочку на полу своей кареты. Но он почему-то не сделал этого.
— А если бы я пошел за тобой, то что бы вышло?
— Вышло бы то, что сейчас она уже спала бы в своей постели, — проворчал гость.
Перед Саймоном тотчас возник образ спящей Джулианы с рассыпавшимися по белой наволочке иссиня-черными волосами и кремовой кожей, виднеющейся в низком вырезе ночной рубашки. «Если она надевала ночную рубашку».
Откашлявшись, он проговорил:
— А если бы она выпрыгнула из моей кареты на виду у всех гостей Ралстон-Хауса? Что тогда?
Ралстон ненадолго задумался.
— Что ж, полагаю, в этом случае ее репутация была бы погублена. А ты бы готовился к супружеской жизни.
Саймон сделал еще глоток скотча.
— Стало быть, для всех нас лучше, что я повел себя именно так, а не иначе.
Глаза Ралстона потемнели.
— Ты уже не в первый раз намекаешь на то, что тебе не нравится идея жениться на моей сестре, Лейтон. Я начинаю принимать это на свой счет.
— Но мы с твоей сестрой не подходим друг другу, и ты это знаешь.
— Ты не смог бы с ней поладить?
Губы Саймона искривились в усмешке. В Лондоне не найти такого мужчины, который сумел бы поладить с девчонкой.
Ралстон это понимал, потому и заметил:
— Никто на ней не женится. Она слишком дерзкая. Слишком порывистая. Полная противоположность благовоспитанным английским девушкам. Она говорит все, что только придет ей в голову, не задумываясь о том, как могут отреагировать на ее слова. К тому же расквашивает носы ничего не подозревающим идиотам! — Последнее было сказано с недоверчивым смехом.
— Что ж, справедливости ради следует сказать, что сегодняшний идиот это заслужил.
— Что верно, то верно. — Ралстон надолго задумался. — Его, пожалуй, будет нетрудно найти. Немногие аристократы ходят с разбитыми носами.
— И еще меньше тех, кто хромает от другого увечья, — с кривой ухмылкой присовокупил Саймон.
Ралстон сокрушенно покачал головой.
— Как думаешь, где она научилась таким приемам?
Герцог пожал плечами.
— Даже представить не могу.
И снова воцарилось молчание. Спустя некоторое время Ралстон вздохнул и поднялся.
— Не нравится мне, что я у тебя в долгу.
— Считай, что мы квиты, — ответил Саймон.
Маркиз коротко кивнул и направился к двери. У порога обернулся и проговорил:
— Хорошо, что этой осенью проходит специальная сессия парламента. Это удерживает нас всех от наших загородных поместий.
Саймон пристально взглянул на Ралстона. Маркиз не сказал того, о чем они оба знали: Лейтон использовал все свое значительное влияние на внесение срочного билля, который вполне мог бы подождать до начала весенней сессии парламента.
— Военная готовность — серьезный вопрос, — сказал Саймон с напускным спокойствием.
— Да, в самом деле. — Ралстон скрестил руки на груди и прислонился к двери. — К тому же парламент отвлекает от сестер, не так ли?
Саймон прищурился и процедил:
— Мы никогда раньше не обменивались ударами, Ралстон. Незачем начинать сейчас.
— Да, Лейтон, пожалуй. Но зато я хочу просить твоей помощи с Джулианой.
Саймон еще больше помрачнел.
— О какой помощи речь?
— Я не прошу тебя жениться на девчонке, Лейтон, так что расслабься. Просто мне не помешала бы пара лишних глаз, чтобы присматривать за ней. Ведь она не может даже выйти в сад собственного дома — непременно нападет какой-нибудь гнусный тип.
Саймон смерил собеседника холодным взглядом.
— Похоже, что Всевышний наказывает тебя сестрой, которая доставляет столько же неприятностей, сколько когда-то доставлял многим ты сам.
— Боюсь, ты прав, Лейтон. И ты прекрасно знаешь, что может с ней случиться.
— Однако я не особенно заинтересован в том, чтобы тебе помогать, Ралстон.
— Но одновременно ты окажешь услугу и Сент-Джону, — заметил Ралстон, ссылаясь на своего брата-близнеца. — Смею напомнить тебе, что моя семья потратила немало сил на заботу о твоей сестре, Лейтон.
Ах вот оно что…
Да, бремя того скандала — его явная слабость.
Довольно долго Саймон не мог заставить себя заговорить. Наконец кивнул:
— Хорошо, согласен.
— Можешь себе представить, как мне неприятна сама мысль о том, чтобы просить тебя о помощи, герцог. Но подумай только, с каким удовольствием ты будешь напоминать мне об этом до конца наших дней.
— Признаюсь, я надеялся, что мне не придется терпеть тебя так долго.
Ралстон рассмеялся:
— Ты хладнокровный ублюдок. — Он прошелся по комнате и стал за креслом, на котором недавно сидел. — Так что, ты готов? Ведь если эта история выйдет наружу…
Саймон не стал притворяться, что не понял. Ралстон и Сент-Джон — единственные люди, знавшие его страшную тайну. Ту самую, что погубит его семью и репутацию, если раскроется. Но рано или поздно она все равно раскроется… Будет ли он когда-нибудь к этому готов?
Ралстон наблюдал за ним холодным взглядом голубых глаз, напомнивших ему о Джулиане.
— Ты же знаешь, мы поддержим тебя, Лейтон.
Саймон невесело рассмеялся.
— Прости меня, если я не придаю большого значения поддержке дома Ралстонов.
Маркиз с ухмылкой ответил:
— Да, верно, мы весьма пестрое сборище. Но мы с лихвой компенсируем этот недостаток упорством и целеустремленностью.
— Не сомневаюсь, — кивнул Саймон, подумав о женщине в библиотеке.
— Насколько я понимаю, ты вообще-то намерен жениться…
Рука герцога, подносившая стакан ко рту, вздрогнула и замерла.
— Откуда ты знаешь?
Маркиз снова ухмыльнулся.
— Все затруднения можно решить при помощи похода к викарию. Особенно твои. Кто же счастливица?
Саймон хотел солгать, притвориться, что еще не выбрал. Впрочем, ведь все равно скоро все узнают…
— Леди Пенелопа Марбери.
Ралстон тихо присвистнул.
— Дочка маркиза! Безупречная репутация! Блестящая родословная! Да еще и состояние! Отличный выбор.
Обо всем этом Саймон думал и сам, разумеется. Тем не менее ему было неприятно слышать, как это произносится вслух.
— Мне не нравится, что ты обсуждаешь достоинства моей будущей жены. Словно она призовая кобыла.
Ралстон вскинул брови.
— О, прошу прощения… Просто у меня создалось впечатление, что ты выбирал свою будущую герцогиню как призовую кобылу.
Весь этот разговор вызывал у Саймона неловкость. Хотя он действительно хотел жениться наледи Пенелопе лишь из-за ее безупречной репутации.
— В конце концов, все равно ведь никто никогда не поверит, что великий герцог Лейтон женится по любви, — добавил маркиз.
Саймону не понравились саркастические нотки в тоне Ралстона. Впрочем, маркиз всегда знал, как разозлить его, знал еще с той поры, когда они были детьми.
Не в силах больше оставаться на месте, Саймон поднялся.
— Пойду приведу твою сестру, Ралстон. Пора отвезти ее домой. И я был бы тебе признателен, если бы в будущем ты удерживал свои семейные драмы подальше от моего порога. — Эти его слова прозвучали надменно даже для него самого.
Ралстон медленно выпрямился в полный рост; он был почти так же высок, как Лейтон.
— Я, безусловно, постараюсь. В конце концов, у тебя полно своих собственных семейных драм, грозящих обрушиться на тебя, не так ли?
Саймон молча вышел из кабинета и направился в библиотеку. Распахнув дверь с излишней силой, он остановился как вкопанный.
Джулиана спала в его кресле. Спала с его собакой. Кресло же, которое она выбрала, было то самое, над которым он долго и упорно работал, дабы создать идеальный уровень комфорта. Причем она сняла туфли и забралась в кресло с ногами. Саймон неодобрительно покачал головой на такое поведение. Лондонские леди не осмеливаются ходить без обуви даже у себя дома, а она… Вот вам пожалуйста — уютно расположилась и спит в герцогской библиотеке.
Какое-то время он наблюдал за ней, любовался тем, как идеально она вписалась в его кресло. Гораздо больше обычного, оно было сделано специально для него пятнадцать лет назад, после того как ему надоело, втискиваться в миниатюрные креслица, которые его мать объявила «последним криком моды». Он решил, что, как герцог, имеет полное право истратить хоть целое состояние на мебель, более подходившую ему по размерам. А это кресло было достаточно широкое для него. И еще хватало места для стопки бумаг, требующих его внимания, или, вот как в этом случае, — для собаки.
Пес — дворняжка коричневой масти, — который как-то зимой забрался в сестрину спальню в их загородном доме, теперь путешествовал с Саймоном, и ему было все равно, где жить, лишь бы находиться рядом с хозяином. Но все же он питал особую любовь к библиотеке городского дома с тремя ее каминами и удобной мебелью. И вот теперь явно подружился с его гостьей. Леопольд лежал, свернувшись в клубок и положив голову на изящное бедро Джулианы. На бедро, которое ему, Саймону, не следовало бы замечать.
Конечно, его пес — предатель, но этим вопросом он займется позже, а сейчас следовало разобраться с леди.
— Леопольд! — Саймон хлопнул ладонью по колену, как делал всегда, если хотел, чтобы пес подбежал к нему.
Эх, если бы вот так же легко можно было заставить послушаться и девушку. Впрочем, нет. Будь его воля, он бы будил ее иначе. Будил бы медленно, осторожными поглаживаниями этих восхитительных ножек… Он бы присел с ней рядом и зарылся лицом в копну иссиня-черных волос, упиваясь их запахом. Потом пробежал бы губами вдоль прелестного изгиба скулы, пока не добрался бы до нежного ушка. Он прошептал бы ее имя, разбудив своим дыханием. И закончил бы то, что они начали несколько месяцев назад.
Саймон сжал кулаки, сдерживая предательскую реакцию собственного тела. Для него не было ничего более вредоносного, чем испытывать желание к этой невозможной женщине. Он каждую минуту должен помнить, что ему нужна идеальная герцогиня.
А мисс Джулиана Фиори никогда таковой не будет, как бы хорошо она ни вписывалась в его любимое кресло.
Пора было будить ее.
И отправлять домой.
