Глава 21
В воскресенье, когда у Томаса был выходной, он решил проехаться с Роури до Промонтори-Пойнт, чтобы посмотреть на то место, где две железные дороги, прокладываемые «Юнион пасифик» и «Сентрал пасифик», должны были соединиться. Обе магистрали были уже проложены, между ними оставалась какая-то сотня футов. Последние рельсы должны быть уложены во время официальной церемонии в следующую субботу, восьмого мая.
В этот воскресный день никакого движения на дороге не было в отличие от остальных дней, когда взад и вперед постоянно курсировали грузовые поезда, подвозившие все необходимое. По дороге катился только их маленький поезд, состоящий из локомотива, тендера и одного пассажирского вагона.
Промонтори оказался типичным городком железнодорожников и состоял всего из одной большой грязной улицы со множеством дешевых салунов, с небогатыми магазинами и с многочисленной пестрой «сопутствующей» публикой, которой всегда хватает в подобных городах.
– Вот так выглядит город, который через несколько дней войдет в историю, – протянула Роури, разочарованно оглядываясь вокруг.
– Думаю, после следующей субботы этот город почти вымрет, – предположил Томас. – А конечным пунктом «Юнион пасифик» останется Огден.
Держась за руки, они прошли по главной улице, разглядывая витрины магазинов и разрисованные двери салунов. Увидев Томаса, разукрашенные дамы, стоявшие у своего обшарпанного заведения, проявили к нему нескрываемый интерес, и это вывело Роури из себя. Больше всего ей не понравилось, как приветливо Томас им помахал, проходя мимо.
– Томас, ты так любезен со всеми, кого встречаешь?
– Конечно! Ведь каждый может когда-нибудь оказаться моим пациентом.
Тут Роури ждало еще одно испытание. Оглянувшись, она увидела, с каким одобрением проститутки глядят на широкие плечи Томаса, делясь друг с другом своими впечатлениями.
– Смотри не заблудись, раздавая визитки, – мрачно пробурчала Роури.
Томас чуть улыбнулся: неосознанно для себя Роури крепче сжала его руку.
Когда они вернулись на вокзал, их ждал очень приятный сюрприз – встреча с Кином и Кэтлин.
– Ты прекрасно выглядишь, Кэтлин, – произнес Томас после обмена приветствиями. – И наверняка лучше себя чувствуешь.
После смерти Рафферти ни Томас, ни Роури не пытались выразить Кэтлин какие-либо соболезнования. Что творилось в этой семье, они знали прекрасно.
– Что вы делаете в Промонтори? – спросила Роури. – Это ужасный город.
– Но этот город скоро будет самым знаменитым в Америке, – возразил Кин. – Мы приехали просто взглянуть на него.
– Ну, мы достаточно насмотрелись, – заявил Томас. – Хорошо, что сейчас поезд заберет нас обратно в Огден. Там мы наконец пообедаем.
– В чистом ресторанчике. – Роури подчеркнула слово «чистом». Она взяла Кэтлин за руку: – Поедем на этом поезде, Кэтлин. Не хочу возвращаться без вас.
Кин и Кэтлин поддались на уговоры, и все четверо забрались в пассажирский вагон. Как выяснилось, в Огден возвращались только они, и мест оказалось более чем достаточно. Роури и Кэтлин устроились у окна, чтобы поболтать, Кин и Томас сели в отдалении, на местах, где можно было вытянуть ноги и, надвинув шляпы на глаза, подремать.
Но их мирное путешествие продолжалось недолго. Внезапно раздались звуки падающих осколков. Одно из окон вагона разлетелось вдребезги, на полу лежала индейская стрела. Испуганные женщины выглянули в окно и увидели более полусотни индейцев в боевой раскраске, преследовавших поезд верхом. Проснувшиеся Томас и Кин поспешно вытащили свои револьверы и начали стрельбу, каждый со своей стороны вагона.
– Держите головы ниже! – крикнул Томас женщинам, которые и без того буквально распластались под сиденьями.
На подъеме паровоз замедлил ход, и индейцы немедленно этим воспользовались. Они забрались на площадку и принялись отцеплять вагон.
Разгадав их намерения, Томас бросился к дальнему концу вагона, но не успел – они уже сделали свое дело. Томас выстрелил в одного из нападавших и вдруг узнал во втором краснокожем Полную Луну. На мгновение оба застыли в изумлении. Тем временем вагон, чуть-чуть не дойдя до вершины подъема и остановившись на мгновение, начал медленно откатываться назад, все дальше и дальше от локомотива.
Индейцы повернули лошадей и направили их следом за убегающим вагоном.
Полная Луна перевел взгляд на револьвер Томаса и внезапно рванулся в сторону, чтобы выпрыгнуть из вагона. Но его рукав зацепился за железный выступ, и он повис на нем прямо у бешено вертящегося колеса. Индеец изо всех сил старался удержаться, лихорадочно уцепившись за выступ другой рукой, но это было слишком трудно.
Томас, повинуясь какому-то внутреннему порыву, не раздумывая бросился на помощь. Сунув револьвер в кобуру, он схватился за ограждение и протянул индейцу руку. Полная Луна лихорадочно за нее ухватился, и Томас втащил парня на площадку.
Тем временем выстрелы стихли: у Кина кончились патроны. Прекратился и стук рельсов на стыках – вагон остановился. Индейцы криками требовали, чтобы беззащитные пленники вышли из вагона.
Но вскоре все смолкли – от ближайших деревьев к железной дороге степенно приблизились несколько всадников. Среди них Томас узнал Пятнистого Оленя. Вождь племени подъехал прямо к платформе. Полная Луна спустился вниз, и некоторое время они обменивались негромкими репликами.
Затем Пятнистый Олень направил свою лошадь к Томасу.
– Медицинский человек Железной Лошади, люди называют тебя Руки, Которые Лечат. Ты дважды рисковал своей жизнью для того, чтобы спасти жизнь Полной Луны. За это Пятнистый Олень дарит жизнь тебе и твоей скво.
Тем временем индейцы выволокли из вагона Кина. Они стянули с него ботинки и рубашку и стали привязывать его к дереву.
– Ты помнишь добро, Пятнистый Олень, но тогда ты должен освободить и моих друзей, – ответил Томас.
– Маккензи убил много моих воинов, – громко ответил вождь. – Он должен умереть.
– Ты и твои единоплеменники не заслуживают права зваться воинами, Пятнистый Олень, – с презрением выкрикнул Кин. – Вы ползаете по земле, как змеи. Ваши враги, отважные сердца из племени чейеннов, даже не считают ваши скальпы военной добычей. Даже ваши братья шошоны называют вас Плохие Вигвамы.
В глазах вождя блеснул гнев.
– Ты будешь умирать медленно, Маккензи. Мы сдерем с тебя кожу. Ты будешь кричать перед тем, как умрешь.
– О Боже, нет! – выкрикнула Кэтлин, пытаясь вырваться из рук державших ее индейцев.
Вождь кивнул одному из индейцев, и тот шагнул к Кину. Вынув нож, он сделал несколько надрезов на плече разведчика. Согнувшись от боли, Кин не проронил ни звука, когда индеец медленно снял с него полоску кожи.
Томас бросился к Кину и оттолкнул краснокожего, готовившегося сделать новый надрез. Индейцы тут же ринулись к нему, но Пятнистый Олень что-то выкрикнул, и они остановились.
– Не ввязывайся в это, Томас, и забери отсюда женщин! – выкрикнул Кин.
Томас повернулся к Пятнистому Оленю:
– Так вождь выражает свою благодарность?
– Пятнистый Олень обещал, что Руки, Которые Лечат, и его скво могут уходить, куда хотят. Но Маккензи – враг моего народа. Он убил множество моих воинов. Он убивает дичь, которой кормятся наши женщины и дети.
– И Пятнистый Олень – враг моего народа. Но это не помешало мне помочь сыну Пятнистого Оленя, – громко возразил Томас. – Несколько лет назад мой народ, Конфедерация, воевала против Великого Отца в Вашингтоне. Погибли тысячи наших воинов, потому что наш враг превосходил числом, и у нас не было лекарств. И Железную Лошадь также нельзя остановить. Ей уже уступили сиу и чейенны, которые пытались преградить ей путь. А их намного больше, чем индейцев племени юта. Сюда идут многие тысячи. Их больше, чем во всех индейских народах, вместе взятых. – Томас подошел к Пятнистому Оленю и остановился прямо перед ним. – Зачем же я тогда спасал твоего сына? Сюда придут солдаты, и, если ты будешь продолжать сопротивляться, они его все равно повесят.
Время, когда здесь жили одни юта, ушло навсегда. Заключи мир с Великим Отцом в Вашингтоне. Ваши братья шошоны уже сделали это. Великие вожди, такие, как Олень С Черным Хвостом и Сын Шеста Вигвама, уже заключили соглашение с Великим Белым Отцом. И этим племенам дали мясо для того, чтобы накормить голодных, быков для разведения собственных стад, одеяла для того, чтобы обогреть людей в зимний холод. Люди в этих племенах выбрали мир и получили жизнь, а не смерть.
Слушая его, индейцы начали негромко переговариваться.
– Ты можешь избавить свой народ от страданий и лишений. Так покажи свою мудрость и заключи мир, – продолжил Томас. – И выходи на тропу мира прямо сейчас, с дарования жизни Маккензи.
– Маккензи убивал людей юта! – выкрикнул Пятнистый Олень.
– Но только после того, как люди юта пытались убить его, – заметил Томас. – Маккензи и юта жили в мире до прибытия Железной Лошади. Маккензи вырос в этих горах так же, как и вы. Он вам не враг.
Долгое время Пятнистый Олень стоял молча. Остальные не решались прервать его раздумья. Наконец он поднял руку и обратился к своим соплеменникам:
– Руки, Которые Лечат, ведет мудрые речи. – И он указал на Томаса. – Много лун Пятнистый Олень видит, как молодые воины падают под стальными копытами Железной Лошади. От нее бегут могучие бизоны, быстрые олени, и даже хитрые лисы прячутся в своих норах. И с каждой новой луной их число уменьшается. Сейчас только крик кукушки можно слышать в лесу, все остальные покинули эти горы.
С Железной Лошадью не в силах справиться ни могучие зубры, ни быстрые олени, и самые хитрые лисы не в силах ее обмануть. И потому не могут сдержать это племя и люди юта. Потому как нет ничего сильнее на земле Железной Лошади.
Мы отправимся на Запад, чтобы присоединиться к нашим братьям-шошонам. Передай своему вождю Железной Лошади, что Пятнистый Олень больше не ведет с ним войну. Его люди могут свободно гулять по дорогам, проложенным юта.
– А что будет с Маккензи? – с надеждой спросил Томас.
– Око за око. – Томас подался вперед, порываясь протестовать, но Пятнистый Олень поднял руку, чтобы его остановить: – Око за око, Руки, Которые Лечат. Пятнистый Олень вернет жизнь Маккензи, как ты вернул сына Пятнистому Оленю.
Пятнистый Олень надрезал себе руку одним взмахом ножа, затем протянул нож Томасу. Тот понял, что должен сделать, и надрезал свою. Оба соединили руки кровавыми ранами.
– Теперь мы братья по крови, и мудрость Рук, Которые Лечат, перетекла в Пятнистого Оленя.
– А Руки, Которые Лечат, получил храбрость и мудрость из крови Пятнистого Оленя, – ответил Томас. Он заметил, какой гордостью загорелись глаза вождя, когда он получил похвалу от человека, которого уважал.
Затем вождь молча вскочил на лошадь и двинулся к лесу. Индейцы последовали за ним.
– Ну, доктор, я тебе обязан, – произнес Кин, когда Томас отвязывал его от дерева.
Кэтлин бросилась в его объятия.
В глазах Роури читалось восхищение:
– Кин, не только вы ему благодарны.
– Дай мне взглянуть на твое плечо, – озабоченно проговорил Томас, оставив без внимания комплименты. – Бог мой, – присвистнул он, увидев кровавый кусок открытой плоти. – Меня не перестает удивлять жестокость человека. Нам надо вернуться в вагон, чтобы я мог обработать рану.
Они вернулись в вагон, и Томас достал свой саквояж.
– Постарайся не дергать плечом, – попросил он, принимаясь за дело. – Чем быстрее на ране появится коркообразный нарост, тем меньше вероятность заражения.
Кина это смутило.
– Ты имеешь в виду чем быстрее появится кожа?
– Или корка, – улыбнулся Томас.
– Ты так и должен был сказать, – заметил Кин.
– Нет, это было бы слишком просто. Настоящий доктор должен выглядеть очень умным и всезнающим, – поддразнила Роури. Она наклонилась к Томасу и поцеловала его в голову. – Верно, доктор?
Томас бросил ей сдержанную улыбку.
– Это верно, ваш доктор знает все.
– Я в это верю, – произнес Кин. – На твоем месте, Роури, я бы убедил его оставить хлопотную жизнь доктора и попытаться стать губернатором.
– У меня уже возникала эта мысль, – ответила она. – Но для этого потребуется ваша помощь.
Закончив перевязку, Томас подмигнул Кину:
– Возможно, я перегрелся на солнце. Неужели я слышу, что Роури Коллахен Грэхем нуждается в чьей-то помощи?
– Именно в помощи, а не в совете, – подхватил Кин.
– Ты на чьей стороне, Кин Маккензи? – взмахнув ресницами, с подозрением спросила Роури.
– Давайте выбираться отсюда, – прервал их Томас. – Пока Пятнистый Олень не передумал.
– Неужели война действительно прекратилась и мир наконец пришел в эти горы? – удивленно протянула Роури.
– Ну, нам не стоит испытывать судьбу и проверять это на себе, – ответил Кин, сжимая в своей ладони руку Кэтлин. – Нам надо еще проделать путь в двадцать миль до Огдена. Идем, моя дорогая.
