Глава 10

– Еще одно письмо к Жанне? – спросил Макс, подходя к маленькому столу из атласского дуба, за которым сидела Лизетта.

– Написать его гораздо труднее, чем я ожидала, – проворчала она, указывая на несколько смятых листов превосходной пергаментной бумаги.

Макс улыбнулся. Несколько дней назад письменный стол и еще некоторые предметы таинственным образом переместились к нему в спальню из ее комнаты. Еще один штрих женского вторжения в мужскую обитель. Он с усмешкой подумал: хорошо, что комната имеет значительные размеры. Похоже, Лизетта скоро займет все ее пространство. Ему нравилась обстановка в его комнате: простая и скромная, а главное, в ней всегда соблюдался порядок. Теперь же с каждым днем он обнаруживал у себя новые вещи, разбросанные на комоде, в шкафу и на прикроватных тумбочках. Повсюду пузырьки с духами, коробочки с пудрой, веера, перчатки, украшения для волос, булавки и гребни, чулки, подвязки и кружева.

Мужья и жены в Новом Орлеане обычно имеют отдельные комнаты. Очевидно, Лизетта не знает этого. Вечером, отправляясь к себе, Макс обнаруживал там Лизетту, ожидающую в кровати. Вероятно, никто не говорил ей, что жена должна оставаться в своей комнате и предоставить мужу выбор, посетить ее или нет. Не то чтобы Максу это не нравилось, просто очень уж необычно…

Он мог бы возразить, однако странно: его это вовсе не раздражало. Возможно, потому, что в последние десять лет он был слишком одинок. К тому же в том, что Лизетта постоянно находится рядом, есть свои преимущества. Он может наблюдать, как она принимает ванну, причесывается, одевается… и раздевается. Мало кто из мужчин имеет такую привилегию – жены и любовницы в равной степени редко позволяли мужчинам присутствовать при совершении туалета.

Переключив внимание на Лизетту, Макс обнял ее сзади и склонился над столом, читая незаконченное письмо.

– Ни мама, ни Жаклин не ответили на первое мое письмо, – угрюмо сказала Лизетта. – Возможно, Гаспар не разрешает маме писать мне. Вероятно, даже не позволяет ей получать что-либо от меня… но я ждала хоть какого-то ответа от Жаклин!

Макс прижался губами к ее темени.

– Дай им время, – тихо сказал он. – Прошло меньше месяца после нашей свадьбы. А ведь ты вышла замуж за одного из самых известных негодяев Нового Орлеана.

– Ты слишком скромничаешь, мой муж, – сказала Лизетта с легкой улыбкой. – Среди негодяев тебе нет равных.

Макс усмехнулся и наклонил ее стул назад, отчего она удивленно раскрыла рот, а потом засмеялась, ухватившись за его руки.

– Макс!

– Расслабься, милая… Я не дам тебе упасть.

– Макс, подними меня!

Он медленно вернул стул в прежнее положение, и Лизетта вскочила на ноги, больше не доверяя улыбающемуся мужу.

Макс шагнул вперед, протянул руку к письменному столу и смял ее письмо.

Лизетта несказанно удивилась.

– Зачем ты сделал это? – возмутилась она.

– Оно мне не нравится. Не хочу, чтобы ты умоляла их проявить к тебе благосклонность.

Она посмотрела на него, сжав зубы.

– Я пишу своей матери то, что хочу!

– А эта жаба, твой отчим, будет радоваться каждой слезливой мольбе? – Он решительно покачал головой. – Теперь ты Волеран, и я не позволю… – Увидев оскорбленное выражение на ее лице, Макс замолчал и отвернулся. Затем снова посмотрел на нее. – Лизетта, – сказал он более спокойно, – сейчас покаянные письма ни к чему. Насколько я знаю членов твоей семьи, они готовы использовать против тебя любое проявление слабости. Дай им время успокоиться.

– Значит, ты запрещаешь мне писать им? – неуверенно спросила Лизетта.

Последовало длительное молчание. Когда Макс заговорил, голос его звучал очень спокойно:

– Детка, я ничего тебе не запрещаю.

Лизетта откашлялась, подошла к письменному столу и взяла смятый им комок бумаги, держа его обеими руками.

– Я… я хочу попытаться объяснить им. – Она испугалась, что Макс снова разозлится или посмотрит на нее одним из тех взглядов, от которых в жилах стынет кровь. Но он только пожал плечами.

– Как хочешь. – Макс видел, как на ее лице сменялись разные чувства: упрямство, любопытство, искреннее раскаяние. – Ты хочешь прямо сейчас начать новое письмо? – спросил он.

– Я… нет, пожалуй, я сделаю это позже, – неуверенно ответила она.

– Хорошо. Надеюсь, ты не откажешься сопровождать меня в город. Сегодня утром прибывает важная персона, и меня интересует речь, которая там будет произнесена.

– Важная персона? А кто это? О, я с радостью оставлю плантацию. Я еще ни разу никуда не ездила, с тех пор как впервые появилась здесь.

– Я знаю это.

– Но ведь должна пройти еще неделя, прежде чем я могу показаться на публике, Ирэн не понравится это…

– Мы не будем выходить из кареты, – прервал ее Макс, довольный тем, что она так взволнована. – Там будет шумная толпа, салют, парад и музыка. Все празднуют прибытие Аарона Бэра.

– Когда мы поедем? Прямо сейчас? Надеюсь, не опоздаем!

Макс покачал головой, наблюдая за тем, как Лизетта устремилась к комоду и начала рыться в верхнем ящике в поисках перчаток.

Плейс де Арме, городская площадь, расположенная на берегу реки, 25 июня была заполнена шумной толпой, собравшейся со всей округи увидеть и услышать Аарона Бэра. Утром он прибыл в Новый Орлеан после длительной поездки на запад через Огайо, Кентукки, Теннеси и Натчез навестить влиятельных соратников и выступить перед своими сторонниками. Бэр был радушно принят под одобрительные крики, так как он заявлял, что всей душой желает развития и процветания территории.

Черная с золотом карета Волерана вызывала почти такой же интерес, как и встреча самого Аарона Бэра. Слух о том, что здесь находится новая жена Максимилиана Волерана, быстро распространился среди присутствующих. К экипажу начали подходить люди, как креолы, так и американцы. Они вытягивали шеи, пытаясь заглянуть внутрь. Даже Макс не мог предположить, что Лизетта привлечет столько внимания.

Она отодвинулась от окон кареты, оставаясь в тени, но слышала возбужденные голоса снаружи, называющие ее женой дьявола. Лизетта с удивлением посмотрела на Макса.

– Почему они так называют меня?

– Я предупреждал, что этого следовало ожидать, – ответил Макс. – Ничего не поделаешь, моя малышка, их шокирует очаровательный рыжий оттенок твоих волос.

– Почему они так интересуются мной? – спросила она в замешательстве. – Я никому ничего не сделала!

– Это не имеет значения, – сухо сказал Макс.

Внимание толпы отвлекла начавшаяся приветственная речь губернатора Клейборна. Лизетта откинулась на спинку сиденья, наблюдая за суматохой на улице и испытывая желание выйти наружу.

Там был совсем другой мир: зазывные голоса продавцов, торгующих фруктами и хлебом, лай собак, крики петухов и других домашних птиц. Неожиданно она уловила аромат французских духов, когда мимо прошли хорошенькие леди. Со стороны реки донесся запах рыбы. Лодочники непристойно ругались, произнося такие слова, которых она никогда не слышала. И как всегда, где бы ни собирались вместе креолы и американцы, сразу же начинались споры и драки, заканчивающиеся вызовом на дуэль.

Среди общего шума Клейборн очень старался, чтобы его могли услышать. Лизетта наблюдала за Максом, сидящим напротив и внимательно слушающим речь. Прошло полчаса, а губернатор все еще говорил.

– Велеречивый политикан, – проворчал Макс, раздраженно постукивая пальцами.

Клейборн перечислял многочисленные прошлые заслуги Бэра. Иногда он привлекал ее внимание, затем она снова отвлекалась, наблюдая за происходящим в толпе.

– …И не будем забывать, – говорил Клейборн, – храбрый молодой Аарон Бэр участвовал в войне за независимость американцев. Он спас целую бригаду от разгрома, проявив находчивость и мужество, которые и в дальнейшем характеризовали его деятельность в суде…

Макс фыркнул:

– Никогда не слышал подобной характеристики адвоката.

– Кажется, губернатор Клейборн невероятно восхищается полковником Бэром, – сказала Лизетта.

– На самом деле он его презирает, – усмехнулся Макс.

– Тогда почему же…

– Политики, милая, часто вынуждены почитать своих противников.

– Не понимаю… – проговорила Лизетта и замолчала, услышав глухой рев, начавшийся в толпе и подхваченный всеми присутствующими. Глаза ее расширились. – Что это?

– Должно быть, появился Бэр, – предположил Макс. – Слава Богу, кажется, Клейборн заканчивает. – Он придвинулся к двери и приоткрыл ее. – Я постою снаружи и послушаю.

– Макс, можно мне тоже…

– Оставайся здесь.

Лизетта обиженно сложила руки, наблюдая, как он выходит из кареты. Шум на площади нарастал. Она робко приблизилась к окну и выглянула. Повсюду было очень много людей, карет и лошадей, и она не могла видеть главного. Но она в отдалении услышала новый голос, сильный и убедительный. Перекрывая шум, говорящий приветствовал толпу сначала на французском языке, затем на испанском и английском. Собравшиеся отвечали громкими аплодисментами, одобрительными криками и свистом.

Аплодисменты продолжались и во время вступительного слова, но постепенно стихли, и Лизетта снова услышала голос Аарона Бэра.

– Я много повидал во время своего путешествия на запад, – говорил полковник. – Что-то понравилось мне, что-то нет. На этих территориях сосредоточены большие богатства… есть искреннее желание, силы и воля, которые могут быть использованы местными органами самоуправления. Есть люди, к которым стоит прислушаться, есть нужды, которые должны быть адресованы…

Лизетта еще более высунулась из окна, очарованная этим звонким голосом. Женщины начали бранить своих мужей за то, что они уставились на рыжеволосую девушку, молодые люди прекратили споры и внимательно смотрели на нее, пожилые женщины сплетничали, а старички вслух выражали желание стать лет на десять – двадцать моложе.

Стоя в нескольких шагах от кареты, Макс ощутил растущее волнение и проследил за взглядами стоящих рядом с ним мужчин. Он печально вздохнул, увидев свою жену, наполовину высунувшуюся из кареты и вытянувшую шею, чтобы лучше видеть Аарона Бэра. Почувствовав взгляд мужа, Лизетта виновато посмотрела на него и быстро исчезла в карете, как черепаха в своем панцире.

Подавив смех, Макс подошел к экипажу, открыл дверцу и протянул ей руку.

– Иди сюда, – сказал он, подхватив ее за талию и ставя на землю. – И не жалуйся, если все будут глазеть на тебя.

– …Ваша торговля, – продолжал Бэр, – будет нарушена в связи с аннексией территории. И, мои друзья, пройдет много времени, прежде чем эта проблема дойдет до правительства Соединенных Штатов, мне хорошо известно это, поверьте. Вы уже знаете, что вам отказано в американском гражданстве, а вместо этого даны пустые обещания. Они говорят, что вы не доросли до самоуправления. А я говорю, они не знают вас! – Он вынужден был сделать паузу, так как толпа разразилась криками.

– Мой Бог, – чуть слышно произнес Макс. – Он на грани измены. Неужели он такой храбрый или думает, что Джефферсон останется глух к подобным высказываниям? – Макс посмотрел на Лизетту, которая прижалась к нему, стоя на цыпочках.

– Я ничего не вижу, – сказала она. – Как он выглядит?

– Ты встретишься с ним позже, – пообещал Макс. – Мы пойдем на бал, устраиваемый в его честь на следующей неделе.

Они слушали Бэра, пока толпа не начала неистовствовать. Под солнцем Луизианы люди начинали проявлять свой горячий темперамент, не в силах сдерживаться от выпитого спиртного на уже начавшемся праздновании. Макс решил уйти пораньше, так как Лизетта может привлечь к себе слишком много внимания. На нее глазели и указывали пальцем, нетерпеливые мужчины собирались кучками, а мальчишки подстрекали друг друга подбежать и дотронуться до локона ее огненно-рыжих волос.

– Пора уходить, – отрывисто сказал Макс, отводя жену к карете. – Или через несколько минут я буду вынужден продолжить счет дуэлям уже из-за тебя. – Сначала ему доставляло удовольствие видеть, какое гипнотическое воздействие оказывает она на мужчин от семи до семидесяти лет. Однако вскоре обнаружил, что это начинает раздражать его.

Лизетта смущенно кивнула:

– Я сделала что-то не так?

Макс не пытался скрыть свое недовольство:

– Нет. Ничего такого. – Он щелкнул пальцами, и кучер поспешно принес маленькую скамеечку для Лизетты, на которую она встала, забираясь в карету с легким вздохом. Может быть, вскоре она научится понимать быстрые перемены в настроении мужа.

Отчасти ради своих целей, отчасти ради Клейборна Макс решил встретиться с испанским советником посольства в Новом Орлеане маркизом Ирухо. После прибытия Аарона Бэра в город состоялось множество его встреч с испанскими чиновниками. Макс надеялся получить необходимую информацию о Бэре и его соотечественнике генерале Уилкинсоне.

Ирухо был опытным дипломатом. Его острые карие глаза, глубоко посаженные на вытянутом, оливкового цвета лице, ничего не выражали. Непринужденность, с которой этот добродушный, довольно упитанный человек вел беседу, говорила о его твердой уверенности в себе. Несмотря на получасовой словесный поединок, Ирухо не сказал ничего такого, что разоблачило бы губернатора Уилкинсона как испанского агента или свидетельствовало о заговоре Бэра. Хотя Макс и не сомневался, что Ирухо знает очень много.

– Для меня остается загадкой, как Клейборн ухитрился заручиться вашей поддержкой, Волеран, – заметил Ирухо, выбрав подходящий момент, когда мужчины заговорили о выпивке и тонких черных сигарах. Беседа близилась к концу, и оба поняли, что ничего нового не узнали друг от друга. – Я никогда не считал вас глупцом, – продолжал испанец. – Почему же тогда вы связались с человеком, который теряет контроль над территорией? Вы можете многое потерять.

– А кто хочет лишить его этого контроля? – спросил Макс, выпуская струйку дыма.

– Извините, я первый задал вопрос.

Макс улыбнулся.

– Вы недооцениваете Клейборна, – небрежно бросил он. Ирухо, не стесняясь, открыто засмеялся в ответ.

– У вас гораздо лучшие возможности, Волеран! Что он обещал вам? Полагаю, сохранение субсидий, которые американцы отменят, если завладеют территорией. Или, может быть, вы надеетесь приобрести политическое влияние? Американцы вполне способны помешать отделению Луизианы. Не разумнее ли на них сделать ставку?

– Теперь я задам прежний вопрос, – сказал Макс. – Кто, по-вашему, хочет лишить Клейборна контроля над территорией?

– Ответ очевиден, – вкрадчиво пропел Ирухо. – Конечно, полковник Бэр. Не секрет, что он надеется на отделение Луизианы.

– И не просто надеется, но и действует. – Макс внимательно посмотрел на Ирухо, пытаясь понять его реакцию. Выражение лица испанца ничуть не изменилось.

– Этого, мой друг, никто определенно не знает. Даже я.

Ложь! Уилкинсон устраивал заговор с Бэром и при этом тайно работал на испанцев. Ирухо должен быть осведомлен о намерениях последнего.

Наклонившись вперед в своем кресле, Макс возобновил напряженный диалог:

– Недавно, дон Карлос, вы отказались выдать полковнику Бэру паспорт в Мексику. Очевидно, опасались относительно его пребывания на испанской территории. Что заставило вас так неожиданно отнестись с подозрением к Бэру?

– Я всегда проявляю осторожность в делах, – резко сказал Ирухо.

– Но не с ним. Вы ведь позволили ему посетить Флориду.

Советник искренне рассмеялся, но в его глазах веселья не чувствовалось.

– Ваши источники информации, Волеран, намного лучше, чем у Клейборна.

Макс молча вновь затянулся сигарой, размышляя, как много Ирухо знает на самом деле. Бэр и Уилкинсон намеревались прибрать к рукам Флориду и, несомненно, старались скрыть свои истинные цели от испанцев, не собиравшихся покидать эту территорию. Если бы план Бэра и Уилкинсона удался, Ирухо был бы ответствен за это. Такая перспектива должна встревожить его.

– Дон Карлос, – тихо продолжал Макс, – надеюсь, вас не могут обмануть заявления Бэра о том, что он старается служить интересам Испании.

Они обменялись понимающими взглядами.

– Нам это хорошо известно. – Ирухо сделал небольшую паузу. – Полковник соблюдает только свои интересы.

Макс решил сделать еще один ход:

– Тогда, вероятно, вы могли бы сказать мне, что вам известно о рекомендательном письме, переданном Бэром одному из испанских уполномоченных здесь, в Новом Орлеане, – маркизу Кальво.

– Мне ничего не известно о нем.

– Есть подозрение, что несколько таких писем уже передано сочувствующим Бэру. – Макс посмотрел на мысок своего сапога и добавил:

– Включая Кальво. – Затем снова взглянул на непреклонного испанца.

– Уверен, я бы знал, если бы Кальво действительно получил такое письмо. – Ирухо дал этим понять, что дальнейшие расспросы бесполезны. Макс притушил свою сигару, почувствовав раздражение, хотя большего и не ожидал от этой беседы. Хотелось бы знать содержание письма, чтобы иметь письменное доказательство намерений Бэра.

Смеркалось, когда Макс возвращался верхом домой на плантацию Волеранов. Увидев у дороги карету, он перевел черного жеребца с легкого галопа на рысь. Одно колесо кареты сломалось, и в упряжи находилась только одна лошадь. Кучера нигде не было видно. Остановившись рядом с экипажем, Макс заметил какое-то движение внутри. Он нащупал один из пары своих пистолетов, которые всегда брал с собой в дорогу.

– Могу я чем-нибудь помочь? – спросил он, сдерживая разволновавшегося жеребца.

В окошке появилось женское лицо. Женщина была молода и привлекательна, несомненно, француженка, хотя Макс не помнил, чтобы встречался с ней раньше. Очевидно, решив по его внешнему виду, что он джентльмен, а не разбойник, она положила руки на край окошка и улыбнулась:

– Благодарю, месье… нам не требуется помощь. Наш кучер скоро вернется с подмогой.

– Не разговаривай с ним, Серина, – послышался скрипучий голос изнутри кареты. – Ты ведь не знаешь, кто он. – В окошке появилось еще одно женское лицо.

Макс посмотрел на женщину и слегка нахмурился. Он встречал ее прежде, но никак не мог вспомнить имя. Она была приблизительно его возраста, может быть, даже немного старше, ее сухая бледная кожа обтягивала резко выступающие скулы. Бледно-зеленые глаза сердито смотрели на него, а уголки рта, опущенные вниз, будто их оттягивали невидимые нити, делали и без того недоброе лицо прямо-таки злобным.

– Вы не узнаете меня? – прошипела она. – Впрочем, скорее всего нет. У Волеранов короткая память.

– Эми, – тихо запротестовала женщина помоложе. Внезапно Макс понял, что перед ним – Эми Лэнглойс. Он знал ее, когда им обоим было по десять лет, и даже ухаживал за ней одно время, до того как встретил Корин. Тогда Эми была довольно хорошенькой, хотя слишком чопорной и жеманной. Он вспомнил, как дразнил ее, старался заставить улыбнуться и даже тайком целовал один или два раза, когда ее близорукая тетушка теряла бдительность.

– Мадемуазель Лэнглойс, – учтиво сказал Макс без улыбки, вспомнив, как Ирэн однажды говорила, что Эми осталась незамужней. Сейчас, глядя на эти поджатые губы, он понял почему. Ни один мужчина не захотел бы поцеловать ее. Отчего же она изменилась? Что сделало ее такой озлобленной?

Продолжая смотреть на него холодными глазами, Эми обратилась к молодой женщине:

– Это Максимилиан Волеран, Серина. Человек, погубивший свою жену. Ты, наверное, слышала эту историю?

Смущенная девушка схватила Эми за руку, пытаясь успокоить.

– Он также убил моего кузена пять лет назад, – продолжала Эми. – Несмотря на то что Арно был сущим мальчишкой.

– Я же старался избежать дуэли с Арно, – бесстрастно напомнил Макс.

Вообразив себя умелым фехтовальщиком, Арно Лэнглойс решил доказать это, вызвав на дуэль Макса. Он приставал к нему в течение нескольких недель, пытаясь спровоцировать ссору, и все отчаяннее добивался ее, приходя в бешенство, так как Макс игнорировал его. Наконец Арно бросил в лицо Максу оскорбления в публичном месте, не оставив ему выбора, кроме дуэли с нахальным юнцом. Даже после того как Макс довел схватку до первой крови и заявил, что его честь удовлетворена, мальчишка настоял на продолжении дуэли до смертельного исхода.

Вспомнив, какое горькое чувство ему пришлось испытать при виде распростертого тела юноши, Макс посмотрел на надменное, полное ненависти лицо Эми.

– Сожалею, – угрюмо сказал он. – Я не хотел драться с ним.

– Удивлена, что вы еще помните Арно. Он ведь был одним из длинного-длинного списка. Не так ли, месье Волеран?

Не в силах больше сдерживаться, Серина прервала ее:

– Я прошу прощения за мою золовку, месье. Сегодня был очень тяжелый день, и мы…

– Не смей извиняться за меня! – резко прервала ее Эми и взглянула на Макса. – Оставьте нас сейчас же!

Макс с радостью уехал бы, но он не мог оставить женщин одних на дороге и без защиты.

– Позвольте мне подождать неподалеку, пока не вернется ваш кучер, – предложил он. – Близится ночь, а здесь опасно…

– Единственной опасностью для нас является ваше присутствие. Поэтому мы были бы благодарны, если бы вы удалились!

Макс кивнул.

– Всего хорошего, леди, – пробормотал он и направил своего жеребца прочь от кареты.

Усевшись на свое место, Эми сердито смотрела, как Серина следит в окно за удаляющейся фигурой.

– Он уехал? – наконец спросила Эми.

– Нет. Ждет вдалеке на дороге. – Серина с любопытством посмотрела на свою золовку. – Никогда раньше не видела тебя такой сердитой, Эми. Ты ни с кем не разговаривала так грубо.

– Этот человек – убийца.

– Твой брат рассказывал мне о смерти кузена Арно и о том, как месье Волеран делал все, чтобы предотвратить ее. А что касается убийства жены, ничего еще не доказано, не так ли? Должно быть, существует другая причина твоей лютой ненависти.

Неожиданно глаза Эми заблестели.

– Будучи девочкой, я имела глупость влюбиться в него, – призналась расстроенная женщина. – Он также дал мне понять, что неравнодушен ко мне. А потом, встретив Корин, бросил меня, как… какое-то ничтожество. Поддался чарам хорошенького личика и обольстительным улыбкам!

– Но, Эми, это ведь так свойственно молодым людям…

Эми обиженно посмотрела на нее:

– Почему ты защищаешь его?

Серина пожала плечами и снова выглянула в окошко.

– Он кажется мне джентльменом, а не жестоким негодяем, как я представляла раньше. – На лице ее мелькнула улыбка. – Должна признаться, он окутан атмосферой романтики и таинственности.

– Подожди, пока не поживешь здесь подольше, – зловеще предупредила Эми. – В Новом Орлеане любой знает, какой хладнокровный монстр Максимилиан Волеран.

Макс дождался, пока не прибыла другая карета и не забрала обеих женщин, после чего продолжил свой путь. Взбудораженный встречей, он пытался выбросить из головы мысли о прошлом, но они снова и снова возвращались к нему. Вспомнились невинные дни отрочества, испытываемое тогда счастье, суровое, но вселяющее уверенность присутствие отца, безрассудные приключения с товарищами и беззаботная уверенность, что он может иметь любую девушку, какую захочет.

Сдержанность Эми привлекала его, пока он не познакомился с Корин Керан. После этого он потерял интерес ко всем остальным женщинам. Корин со своими голубыми глазами и длинными ресницами действовала на него гипнотически. Теперь этими глазами смотрели на него Жюстин и Филипп.

Казалось, в Корин присутствуют одновременно две женщины. То она была радостной и оживленной, то озабоченной и подавленной. Она могла проявлять недовольство из-за того, что он уделял ей недостаточно внимания, и, наоборот, резко требовала прекратить увиваться возле нее.

Макс простодушно предполагал, что она изменится после свадьбы, однако ее непредсказуемость еще более усугубилась. Она раздражалась без всякой причины. Но по-настоящему Корин возненавидела его во время беременности, которую переносила очень тяжело. Роды близнецов едва не погубили ее, и она начала испытывать к мужу отвращение. В конце концов, пытаясь наладить супружескую жизнь, Макс дошел до того, что стал просить простить его.

– Я постараюсь вынести твое присутствие, – презрительно ответила Корин, – если пообещаешь больше никогда не прикасаться ко мне. После страданий, которые ты причинил мне, у меня не осталось никаких чувств к тебе, кроме ненависти.

По прошествии нескольких месяцев Макс снова попытался приблизиться к жене, чтобы выразить свою любовь. Это был последний раз, когда Макс о чем-то просил женщину.

Пока не встретил Лизетту.

Мысль о Лизетте вызвала прежнее презрение к самому себе. Макс ненавидел проявления слабости, а Лизетта определенно являлась его слабостью. Как и Корин, она имела власть над ним, только еще большую. Лизетта сломала выстроенную им крепчайшую баррикаду, и теперь он чувствует, что желает ее с неистовством, которое потрясает его до основания!

Как только Макс приблизился к дому и вошел в парадную дверь, Александр попытался отвести его в угол.

– Макс, я ждал твоего прибытия. Есть дело, которое я хотел бы обсудить с…

– У меня сегодня был трудный день, – резко сказал Макс, снимая плащ.

– Да, но…

– Поговорим завтра.

– Да, но… я потерпел неожиданные издержки в этом месяце.

– Карточные долги, да? – Макс направился к лестнице, Алекс последовал за ним.

– Я оставил счет на твоем письменном столе.

– Может быть, ты найдешь более дешевое развлечение?

– Хорошо, – с готовностью согласился Алекс. – Но пока, ты…

– Я позабочусь об этом, – пообещал Макс, продолжая подниматься по лестнице.

Алекс расслабился, и лицо его расплылось в улыбке. Он ожидал гневных нотаций и был благодарен за то, что ничего подобного не последовало.

– Не так давно ты отругал бы меня за мою безрассудность, – заметил он.

– Я и сейчас сделал бы то же самое, если бы рассчитывал, что от этого будет какой-то толк.

– Кажется, кто-то смягчил твой характер, брат!

Макс не стал останавливаться, чтобы ответить, даже когда до его ушей донесся голос Ирэн:

– Не Макса ли я слышу, Алекс? Спроси его: он голоден?

Войдя в свою комнату, Макс бросил сюртук на кровать и сел на ее краешек, устало думая о том, что еще надо снять сапоги…

Слегка приоткрытая дверь, соединяющая его комнату с комнатой жены, тотчас открылась, и за ней показалась головка Лизетты. Глаза ее заблестели при виде мужа.

– Ты долго отсутствовал, Макс.

Странно, но звук ее голоса сразу развеял мрачное настроение. Она подошла к нему, намереваясь поцеловать, но он жестом остановил ее.

– Подожди, детка. Я грязный после езды верхом и, кроме того, пропах лошадьми, – улыбнулся он. – Дай посмотреть на тебя.

Лизетта повернулась, демонстрируя бледно-голубое бальное платье, раскинув руки и кокетливо глядя на него через плечо. Платье было наполовину расстегнуто сзади, и она чувствовала его обжигающий взгляд на своей обнаженной спине.

– Очень красивое! – восхитился он.

– Я пыталась решить, что надеть на бал на следующей неделе, – защебетала она. – Это будет мое первое появление на людях в качестве твоей жены. Естественно, я хочу выглядеть прилично.

Выражение лица Макса стало непроницаемым. Лизетта, вероятно, еще не готова к острым вопросам, думал он, назойливому любопытству и проявлениям недоброжелательности, с которыми ей, несомненно, придется столкнуться на балу. Он уже привык, но ее это сильно огорчит.

– Хочу предупредить тебя, Лизетта, – тихо проговорил он. – Вчерашний день не идет ни в какое сравнение с тем, что будет на балу. Моя репутация оставляет желать лучшего, а о прошлом здесь долго помнят. Как ты знаешь, некоторые верят, что ты стала женой дьявола.

Лизетта задумчиво посмотрела на Макса. Затем подошла к нему и взяла обеими руками его лицо.

– Но ты и есть дьявол. Я точно знаю это.

Макс невольно улыбнулся:

– Прекрасное платье. – Он ласково привлек ее к себе на колени.

Лизетта обвила руками его шею и коснулась носом его носа.

– Почему ты сегодня такой хмурый? Из-за визита к испанскому советнику посольства?

– Отчасти. – Макс опустил голову, уткнувшись в ложбинку на ее груди, вызвав дрожь во всем теле Лизетты своим горячим дыханием. – Я не хочу, чтобы моя жена выставляла напоказ другим мужчинам свою грудь, – сказал он, проводя кончиками пальцев по коже, едва прикрытой глубоким вырезом.

– О, это весьма скромное платье. Другие женщины носят более откровенные фасоны.

– Может быть, но я не женат на них, – ответил он, блуждая руками в атласных складках ее одеяния. Лизетта захихикала:

– Думаешь, другие мужчины будут смотреть на меня?

– Только из тщеславия задают вопросы, на которые заранее известен ответ. – Макс усмехнулся, когда она хлопнула его по груди. – Да, черт побери, они будут смотреть! – Внезапно его улыбка угасла, и он взглянул на Лизетту чересчур серьезно. – И если чья-то пара глаз задержится на тебе слишком долго, горе этому несчастному!

– Не знала, что ты такой ревнивый, – проговорила Лизетта, довольно сверкая глазами.

Внезапно Макс опрокинул ее на спину.

– Тогда не давай мне повода, – сказал он, поднимая край ее платья до талии и забираясь на кровать прямо в сапогах и одежде. Макс склонился над ней, сминая блестящий шелк ее юбки. Лизетта приглушенно засмеялась, сопротивляясь столь яростному штурму, и начала игриво бороться с ним, когда его губы прильнули к ее корсажу.

– Макс… мое… мое платье…

– У тебя есть другие.

– Да, но… – Лизетта замолчала и затаила дыхание, когда он коснулся зубами соска ее груди через ткань. Затем он снова страстно поцеловал ее в губы, и она перестала сопротивляться. Его руки блуждали по обнаженному телу.

Чувства Лизетты воспламенились, и она вцепилась в его твердую спину, недовольная слоем одежды, разделявшим их.

– Макс… я хочу тебя.

– Ты еще не готова, любовь моя, – прошептал он.

– Готова… – Она тщетно пыталась притянуть его к себе. Голос ее был тихим и низким и щекотал ему ухо. – О да… – Коснувшись пальцами его щеки, она прильнула губами к его рту.

Макс содрогнулся от желания обладать этим теплым хрупким телом и начал неловко стаскивать с себя одежду. Подбадриваемая его сиплым голосом, Лизетта ногами обхватила его талию. Затем долгое время ничего не было слышно, кроме шуршания атласа…

Макс и Александр потягивали вино в библиотеке, в то время как Лизетта и Ирэн были заняты наверху.

– Женщины, – ворчал Алекс, – вечно возятся со своими нарядами.

Макс улыбнулся и не спеша поднес бокал с бургундским к губам.

– Почему ты так стремишься поскорее прибыть на бал, Алекс? Надеюсь, не только для того, чтобы взглянуть на Аарона Бэра.

– Много ты знаешь! – весело ответил Александр.

– Или предпочитаешь более приятные развлечения?

Алекс слегка покраснел, зная, что Макс имеет в виду балы, устраиваемые квартеронами, на которые собирались родовитые молодые люди города со своими настоящими или будущими любовницами. Хотя Алекс еще не нашел себе подходящую, он довольно часто посещал эти вечера. Сегодня Бернар собирался сделать то же самое, и члены семьи тактично старались не говорить об этом.

Ирэн разозлилась, узнав, что средний сын не будет сопровождать семью, но как порядочная женщина ни единым словом не выдала своих чувств, вынужденная делать вид, что квартеронских балов не существует. Поступки Бернара уже не вызывали у нее удивления. Он мог исчезнуть в любой момент, прекрасно сознавая, что его отсутствие станет более заметным, чем присутствие.

Макс знал и другую причину того, что Бернар предпочел избежать компании своей семьи сегодня вечером. Брат все еще находился в плохом настроении из-за спора, возникшего между ними день назад. Это был один из тех редких случаев, когда Бернар решил поуправлять работой на плантации. Макс вернулся домой после деловой встречи в городе и обнаружил, что на плантации все чем-то сильно встревожены. В его отсутствие Бернар приказал выпороть черного надсмотрщика. Узнав об этом и увидев отметины от двадцати ударов плетью на обнаженной спине мужчины, Макс стремительно ворвался в дом.

– Черт тебя побери! – Схватив Бернара за рубашку, он держал в руке окровавленный кнут. – Мне следовало бы отхлестать тебя этим!

Ошеломленный Бернар пытался защищаться:

– Отпусти мою рубашку! Из-за чего ты поднял шум? Из-за надсмотрщика? Проклятие, Макс, у меня не было выбора! Он не выполнил мое приказание. Что я должен был делать…

– Значит, по-твоему, надо обязательно выпороть раба за то, что он трудится не в полную силу? – прорычал Макс, резко оттолкнув его. – Раба, который еще на прошлой неделе был болен лихорадкой!

Бернар в смущении отвернулся.

– Макс, я не мог сдержаться. Возможно, мне не следовало делать это, но теперь уже все кончено. Забудем об этом, а в будущем я постараюсь не…

– Все кончено! – послышался возмущенный голос Лизетты от двери. Она вернулась из хижины надсмотрщика, где помогала врачу обрабатывать окровавленную спину пострадавшего. Лизетта вошла в гостиную, глядя на Бернара с гневом и отвращением. – Я очень бы хотела, чтоб все поскорее закончилось. Но несчастный ужасно страдает, а его жена в истерике только потому, что ты не сдержался. Я не могу понять…

– Ты позволяешь ей читать мне нотации, Макс? – воскликнул Бернар.

– Кое-кому они необходимы! – парировала Лизетта. Она хотела сказать еще что-то, но Макс сурово прервал ее:

– Ты уже выразила свои чувства, детка. А сейчас мне необходимо поговорить с братом наедине.

– Но…

– Лизетта, – предупредил он и подождал, пока она не вышла.

– По-видимому, она не знает своего места, – проворчал Бернар. – А теперь хочу объяснить. Я только старался следить, чтобы работа выполнялась как следует. Ты часто говорил, что я недостаточно забочусь о плантации, а когда я проявил инициативу, ты…

– Тебе не следует больше беспокоиться о плантации, – холодно сказал Макс. – Пусть лучше урожай сгниет на полях, чем снова доверить тебе руководить людьми.

Вспоминая эту сцену, Макс решил, что должно пройти время, прежде чем братья наладят отношения. Бернар злился на то, что его отчитали. Вот если бы он был таким же мягкосердечным, как Александр… Алекс никогда не мог причинить вред живому существу. Бернар же проявляет вопиющую нечувствительность к чужой боли.

Макс снова наполнил бокал Александра и облокотился на мраморную каминную полку, подыскивая тему для беседы.

– Знаешь, Алекс, тебя, как неженатого мужчину, весь вечер будут донимать матери и тетушки, представляя своих подопечных девиц. Обычно ты не выносишь такие вечера.

– Верно, – согласился Алекс. – Но один раз как-нибудь вытерплю.

Макс усмехнулся, зная, что его младшему брату приглянулась одна девица.

– Кто она? – спросил он. Алекс застенчиво улыбнулся:

– Генриетта Клеман.

– Младшая сестра Жака? – приятно удивился Макс, вспомнив, что в последний раз видел девушку около лавки модистки вместе с ее старшим братом. – Хм-м… Отлично! Я думал, это кто-то похуже, чем Клеман.

– Я даже ни разу не танцевал с ней! Но, Макс, учти, твоя женитьба не означает, что меня захватила та же идея.

Макс улыбнулся:

– Я ничего не говорил по поводу брака. – Алекс, разволновавшись, искал подходящий ответ и был спасен, услышав женские голоса.

– Слава Богу, наконец-то они готовы! – обрадовался он, ставя свой бокал.

Последовав за братом в холл, Макс остановился в двери, все еще держа в руке бокал с вином. Сначала он не заметил Лизетту, стоявшую позади Ирэн и Ноэлайн. Затем женщины подошли к зеркалу еще раз осмотреть прическу Ирэн. И тут Макс увидел жену и понял: до, конца жизни ему не забыть этого зрелища!

Лизетта улыбнулась, удовлетворенная произведенным впечатлением. Вовсе не желая, чтобы другие женщины чем-то превосходили ее, она выбрала платье из золотистого атласа, с изысканной простотой подчеркивавшее ее фигуру. Из-под края платья выглядывали изящные желтые туфельки. Корсаж отличался глубоким вырезом, украшенным жемчугом и белыми атласными вставками, а короткие пышные рукава были отделаны золотистыми и белыми полосками. Лайковые перчатки прикрывали руки чуть выше локтя, оставляя обнаженными предплечья. Она и Ноэлайн искусно заплели волосы, накрутив и пришпилив их на затылке, при этом несколько рыжих локонов ниспадали на шею и плечи.

Когда Макс подошел к ней, Лизетта замерла, восхищенная его загорелым лицом, резко выделяющимся на фоне белой рубашки с кружевным воротником. Черный пиджак прекрасно сидел на его широких плечах, а стройные бедра обтягивали белые рейтузы. Лизетта подумала не без доли ревности, что сегодня вечером ее муж привлечет внимание многих женщин.

Макс склонил свою черноволосую голову и поцеловал жену в шею.

– Сегодня вам не будет равных, мадам Волеран.

Она улыбнулась, а он взял ее за руки и отвел в сторону.

– Вот, – прошептал он, доставая из кармана черный бархатный мешочек. – В честь нашего первого бала.

– Спасибо, милый. – Лизетта осторожно извлекла содержимое мешочка и широко раскрыла глаза, увидев браслет с такими крупными бриллиантами, что в это трудно было поверить! Ей никогда еще не дарили такие ценные вещи.

– Он не нравится тебе? – забеспокоился Макс, нахмурившись, так как она молчала.

– Я… я… – Лизетта невольно сжала браслет в кулаке. – О, это очень красивая вещь… но я боюсь носить его… Что, если он потеряется? Что, если…

– Я куплю тебе другой. – В глазах Макса мелькнули веселые искорки. Он взял браслет и застегнул его на запястье ее руки.

– О, дай мне посмотреть! – воскликнула Ирэн, подходя поближе, чтобы оценить подарок. С видом знатока она повернула запястье Лизетты из стороны в сторону, затем посмотрела на Макса сияющим взглядом. – Прелестно, мой сын. Камни превосходного качества.

– Рад слышать твое одобрение, – сухо сказал Макс. Ирэн обняла Лизетту за плечи.

– Это прекрасное начало твоей коллекции, детка.

Лизетта со страхом смотрела на сверкающие бриллианты на своем запястье.

– Они подходят к этому платью?

– Бриллианты ко всему подходят, – решительно заявила Ирэн.

Взглянув на улыбающегося мужа, Лизетта протянула руки и обняла его.

– Спасибо, – прошептала она. – Ты очень добр ко мне, Макс. – Ее мягкие губы раскрылись, когда он прижался к ним своими губами, и казалось, на мгновение они забыли обо всем на свете. В конце концов Алекс громко откашлялся, напоминая, что пора ехать.

Бал должен был состояться у Серафина, на одной из плантаций в излучине реки. Лизетта обратила внимание на великолепный дом с широкими галереями и рядами мансардных окон в наклонной зеленой черепичной крыше. Внутренняя обстановка тоже произвела на нее ошеломляющее впечатление. Повсюду висели венецианские люстры, роскошные ковры и массивные портреты выдающихся предков Серафина.

По обеим сторонам огромного танцевального зала сидели леди, отдыхающие после танцев, а также пожилые дамы, сопровождающие юных креолок и наблюдающие за своими подопечными. Поблизости расположились группы молодых людей, большинство из которых имело при себе небольшие, но смертельно опасные трости с вкладной шпагой: горячая молодежь часто ссорилась на подробных вечерах, которые, бывало, заканчивались дуэлью даже по незначительному поводу.

Александр развлекал Лизетту, рассказывая ей о последнем таком бале. На нем неожиданно для всех произошла дуэль прямо посередине зала, хотя могла бы состояться и где-нибудь в саду. Мужчины встали по сторонам, отодвинув скамейки и стулья, женщины попадали в обморок, и вооруженная стража вынуждена была силой прекратить беспорядок.

– А что явилось причиной дуэли? – спросила Лизетта. Александр усмехнулся:

– Один из молодых людей случайно наступил на ногу другому. И это было воспринято, как намеренное оскорбление…

– Мужчины ужасны, – вздохнула Лизетта, смеясь и беря мужа под руку. – Макс, почему у тебя нет шпаги? Разве ты не собираешься защищать свои ноги, если возникнет такая необходимость?

– Нет, – ответил он, бросив на нее взгляд.

– Тогда я буду защищать их.

Когда Волераны прошли дальше в зал, отовсюду послышался приглушенный шепот. Не ожидая такого внимания присутствующих, Лизетта едва не отступила назад перед обращенными к ней взорами. Она взволнованно сжала руку Макса.

Вспомнив, что ей нечего бояться, Лизетта заставила себя улыбнуться. Внезапно она почувствовала пристальный взгляд пары черных как смоль глаз. Эти необычные глаза принадлежали невысокому худощавому человеку, стоящему на противоположной стороне зала в окружении приближенных лиц. Он неотрывно смотрел на Лизетту, вызвав легкий румянец на ее лице.

– Кажется, – услышала она мягкий голос Макса, – ты привлекла внимание полковника Бэра.

– Так это он? – так же тихо поинтересовалась Лизетта. – Аарон Бэр? Не может быть! Я думала…

– Что ты думала? – с улыбкой спросил Макс.

– Что он повыше, – ответила она, и он негромко рассмеялся.

Бэр в отдалении что-то прошептал одному из своих приближенных.

– А сейчас, – чуть слышно произнес Макс, – он спрашивает, кто ты. И если он будет уделять тебе слишком много внимания, то не миновать ему дуэли. Будем надеяться, один из помощников предупредит его, что я более меткий стрелок, чем Александр Гамильтон.

Лизетта побледнела, вспомнив, что полковник Бэр заставил Гамильтона – патриота, участвовавшего в создании новой конституции, – драться на дуэли, где Бэр явно должен был победить. Многие называли это хладнокровным убийством, так как всем хорошо известно, что Бэр являлся гораздо более опытным дуэлянтом по сравнению с Гамильтоном. Говорили, что Бэр не проявил ни сострадания, ни сожаления по поводу гибели Гамильтона.

– Не будем больше говорить о дуэлях, – поспешно попросила Лизетта.

Макс хотел ответить ей, но его прервал мэр Нового Орлеана Джон Уоткинс, неожиданно появившийся рядом с ним. После более чем вежливого приветствия мэр сообщил, что полковник Бэр желает познакомиться с ними.

– Сочтем за честь, – ответил Макс и последовал за мэром под руку с Лизеттой.

Полковник Бэр был одет с необычайной изысканностью. Хотя он и потерял много волос, тем не менее не носил парик. Макс говорил, что Бэру по меньшей мере лет сорок восемь, но выглядел он много моложе. Лицо его очень загорело, улыбка живая и самоуверенная. Черные глаза вблизи оказались еще более примечательными, наполненными неукротимой энергией. Он улыбнулся ей с видом человека, хорошо разбиравшегося в женщинах и ценившего их.

Хотя человек такого роста, как Бэр, должен бы казаться карликом по сравнению с Максом, бывший вице-президент тем не менее имел внушительный внешний вид и был весьма привлекателен. Он галантно поцеловал руку Ирэн и Лизетты, затем взглянул на Макса.

– Месье Волеран, – проговорил Бэр. – Вы, должно быть, очень гордитесь тем, что вас сопровождает такая красавица.

– Конечно, – спокойно ответил Макс. – Мне очень повезло.

Бэр посмотрел на Лизетту.

– Я много слышал о прелести и очаровании креолок, но полагал, что в этих рассказах есть преувеличение. Но сейчас вижу: в данном случае, можно сказать, слухи преуменьшали истину.

Лизетта слегка улыбнулась, не в силах сдержаться. Если отбросить в сторону политику, этот человек довольно мил!

– Ваша способность делать комплименты, месье, превосходит все ожидания.

Бэр посмотрел на Лизетту с явным интересом, а Макс весь напрягся. Ему стоило огромных усилий сохранить невозмутимое выражение на лице, когда он обратился к Бэру:

– Какой, по-вашему, климат в Новом Орлеане, полковник?

Двусмысленный вопрос вызвал усмешку у Бэра.

– Очень приятный, месье Волеран. Мы совершили удачное путешествие.

– Я слышал об этом.

– Мне говорили, у вас здесь, кажется, небольшой бизнес по перевозке грузов, месье. Для человека вашего происхождения это довольно редкое занятие, не так ли? Ведь креолы, как правило, считают торговлю недостойным делом?

– Как правило, да. Но я не всегда следую правилам.

– Об этом я тоже слышал, – сказал Бэр, многозначительно глядя на Макса. – Я познакомился со многими джентльменами общины, месье, большинство из которых входят в Мексиканскую ассоциацию. Могу я спросить, не присоединились ли вы к этой организации?

Мексиканская ассоциация включала в себя видных граждан, которые желали освобождения Мексики, и тех, кому эта свобода давала определенную выгоду в торговле. Все члены ассоциации поддерживали Бэра.

– Нет, я не вхожу в нее, – вежливо ответил Макс. – Считаю, что принадлежность к какой-либо организации всегда приводит к… нежелательным обязательствам.

– Интересно, – заметил Бэр, и в его глазах блеснул живой огонек. – Надеюсь как-нибудь еще поговорить с вами.

– Это можно устроить, – учтиво ответил Макс.

Вскоре внимание полковника Бэра было привлечено другими желающими представиться, и Лизетта облегченно вздохнула, когда Макс отвел ее в сторону.

– Я рада, что этот разговор наконец закончился, – сообщила она.

– Твое впечатление о нем?

Она сморщила нос.

– Он полагает, что неотразим для женщин.

– По-видимому, они находят его таковым. – Последние слова Макс произнес довольно рассеянно, как если бы его голова была занята другими мыслями.

Александр весело прервал их разговор. Отведя Ирэн к ее приятельницам, собравшимся в кучку и обсуждающим последние новости, он подошел к Лизетте с озорной улыбкой:

– Моя обожаемая невестка, покорно прошу потанцевать со мной. Ни одна другая женщина не согласится на это. – Его темные глаза сияли восторгом, и Лизетта не могла удержаться от улыбки, однако отрицательно покачала головой.

– Я плохо танцую, Александр. У меня было мало практики, поэтому, может быть, тебе лучше…

– Я поведу тебя, – умолял он льстивым тоном. – На самом деле это не так уж трудно. Мое умение компенсирует недостаток твоего опыта.

Лизетта посмотрела на пары в середине зала, танцующие с такой легкостью, на которую она явно не была способна. Люди будут смотреть на нее и насмехаться над ее неловкостью.

– Я не могу… – начала было она, но Макс прервал ее:

– Почему бы тебе не попробовать, дорогая?

– Не стоит…

– Оставляю ее с тобой, – сказал Макс Алексу. – Здесь присутствуют джентльмены, с которыми мне надо переговорить. – Выражение его лица сделалось зловещим. – Не оставляй Лизетту без присмотра, понял?

– Да, – покорно согласился Александр.

Лизетта посмотрела вслед мужу, когда он отошел от них.

Она с сожалением повернулась к Алексу:

– Кажется, я должна танцевать с тобой.

Он усмехнулся:

– Как ты думаешь, Макс не наделает глупостей?

Лизетта задумалась.

– Возможно, с годами он стал более мягким.

Александр покачал головой:

– Боюсь, он слишком похож на отца, который под старость стал совершенно нетерпимым. – Он подвел ее к танцующим. – Видишь девушку в зеленом платье? Ту, что с темными волосами.

– Нет, не вижу.

– Она высокого роста. В волосах желтые ленты. Блондин, танцующий с ней, ее кузен. Видишь? Это Генриетта Клеман. Я хочу, чтобы мы потанцевали около нее несколько раз. Сделай вид, что ты довольна собой.

Лизетта улыбнулась и протянула ему руку. Музыканты играли медленный вальс, и она легко вошла в ритм. Сначала немного неуверенно ее ноги проделали скользящее движение, затем Лизетта почувствовала удовольствие от танца.

– Ты гораздо более искусна, чем пыталась уверить меня, – одобрил Александр, пройдя с ней по всему кругу.

– Генриетта заметила нас? – спросила Лизетта.

– Нет еще.

– Ты намерен ухаживать за ней, Александр?

– Ухаживать? Нет, я… – Алекс посмотрел через плечо и нахмурился. – У нее состояние и великолепный внешний вид – сочетание, которое привлекает многих поклонников. Если я приближусь к ее семье с намерением поухаживать за Генриеттой, это вызовет ревность более чем полудюжины обожателей.

– Кажется, она стоит того, чтобы рискнуть.

– О да, – сказал Александр со вздохом.

Лизетта замедлила движение и заставила Александра остановиться.

– Знаешь, кто из этих леди ее тетка? – спросила она.

– Да, но…

– Тогда подойди и побеседуй с ней. Если ты договоришься с теткой, считай, что половина битвы выиграна. – Она слегка подтолкнула его. – Иди.

– Но я не могу оставить тебя одну, – запротестовал молодой человек.

– Здесь в двадцати шагах сидит Ирэн. Я пойду к ней, а ты постарайся снискать расположение дамы, сопровождающей Генриетту.

Покачав головой, Александр неохотно оставил Лизетту, и она улыбнулась ему. Когда Лизетта начала пробираться к Ирэн и ее подругам, она с удивлением обнаружила, что дорогу ей преградил стройный молодой человек. Юноша, ненамного старше ее по возрасту, смотрел на нее широко раскрытыми немигающими глазами, несколько раз открывая и закрывая рот, будто пытался что-то сказать. Она нахмурилась.

– Да? – сказала Лизетта, вопросительно глядя на него.

– Мадам Волеран, – заговорил он взволнованно, – могу я пригласить вас на танец? – Он поспешно представился, видя, что она не узнает его. – Теодор Моран, мадам. М…мы встречались на вашей свадьбе.

– О да. – Лоб Лизетты разгладился. Он был одним из дальних родственников Макса. Она улыбнулась и протянула ему руку. – Благодарю за предложение, месье, но я очень устала.

Моран взял ее руку в перчатке и благоговейно поднес к губам тыльную сторону ладони.

– Может быть, в другой раз?

– Может быть.

Продолжив свой путь к Ирэн, Лизетта почувствовала на себе скрытые взгляды. Одна из групп молодых мужчин прекратила разговоры и следила за каждым ее движением. Лизетта смутилась, щеки ее горели ярким румянцем. Ирэн тепло приветствовала ее.

– Надеюсь, вам хорошо? – спросила слегка подавленная Лизетта, стараясь улыбаться.

– Конечно! – ответила Ирэн спокойно. – И по всему видно, ты пользуешься успехом, дорогая. Мы слышали, даже Дирон Клеман, этот скрытный пожилой джентльмен, сказал, что ты одна из самых красивых женщин, каких ему приходилось видеть!

Лизетта застенчиво засмеялась:

– Это явное преувеличение.

– Вовсе нет! – Ирэн слегка подтолкнула сидящую рядом тучную, украшенную цветами вдову. – Скажи ей это, Ивонна, скажи!

Ивонна, старшая кузина Ирэн, улыбнулась Лизетге:

– Помню, твоя мать тоже слыла красавицей, когда была девушкой. Как все смотрели на нее, когда она входила в комнату!

– Но я ведь уже замужняя женщина, – запротестовала Лизетта. – Мне не нужно такое внимание.

– Эти молодые повесы не могут не восхищаться привлекательной женщиной, моя дорогая. Они все завидуют Максимилиану!

– Я счастлива, мадам, – сказала Лизетта. – Мой муж добр и великодушен во всех отношениях.

Ивонна скептически посмотрела на нее, затем наклонилась вперед и доверчиво проворковала:

– Уверена, что он именно такой, моя дорогая. Однако запомни мои слова, он будет еще более великодушным, когда ты родишь ему детей! Так всегда бывает.

Лизетта неловко улыбнулась:

– Понимаю, мадам.

– В качестве жены Волерана, – продолжила Ивонна, – ты будешь образцом для всех молодых замужних креолок. Нам нужны такие хорошие примеры, учитывая, что в Новый Орлеан ежедневно прибывают эти наглые американки! – Она недовольно щелкнула языком. – Бесстыдные создания – ни скромности, ни деликатности. Они позволяют себе ходить повсюду без сопровождения и запросто прерывать своих мужей! О! Молодые креолки должны придерживаться старых традиций. Но учти, пока ты не родишь детей, у тебя не будет достаточного авторитета.

– Да, это верно, – сказала Ирэн.

Лизетта скромно кивнула, хотя внутренне ей хотелось рассмеяться. Будучи замужем за Максом, трудно стать образцом для других!

– Я буду молиться, чтобы скорее появились дети, мадам.

– Хорошо, – сказала Ивонна, удовлетворенная тем, что ее назидания благосклонно восприняты.

Они продолжали беседовать, когда вокруг пожилых леди возникло некоторое замешательство. Лизетта повернулась и увидела мужа. Макс негромко приветствовал Ивонну и свою мать, затем протянул руку Лизетте. Она послушно взяла ее.

– Прошу прощения… Я похищаю Лизетту, чтобы потанцевать с ней, – сказал Макс, сжав ее пальцы. Лизетта нахмурилась:

– О нет, Макс. – Ей не хотелось снова показывать присутствующим недостаток грации в танце. В будущем она наймет учителя, который поможет ей повысить танцевальное мастерство, но сейчас намеревалась посидеть в сторонке со, своей свекровью.

Макс повелительно потянул ее за руку:

– Пойдем, и не спорь со мной.

– Но твои ноги… Я обещала защищать их. Нет, я не пойду танцевать с тобой.

– Женщина с твоей комплекцией едва ли причинит мне неприятность.

– Ну хорошо, если ты такой упрямый… – Лизетта позволила ему увести ее.

– Ты достаточно хорошо танцевала с Алексом, – сказал Макс, привлекая Лизетту к себе и беря ее правую руку.

– Ты заметил? – спросила она, с удовольствием чувствуя его твердые, повелительные объятия.

– Я вижу все, что ты делаешь, моя малышка.

Прежде чем она успела ответить, Макс закружил ее в танце. Каждый раз, когда ее шаг получался короче, чем надо, он тотчас подстраивался под нее. Его рука твердо держала ее спину, направляя туда, куда ему хотелось. Они двигались настолько плавно и легко, что ей казалось, будто бы они парят в воздухе.

Лизетта радостно засмеялась, чувствуя, как в такт музыке колышутся ее юбки.

– Не знала, что ты так хорошо танцуешь.

Он улыбнулся:

– У меня еще много достоинств, которые тебе предстоит открыть.

– Да, но… – Лизетта посмотрела на него, и язвительное замечание, которое она намеревалась высказать, вылетело у нее из головы. Она поспешно опустила глаза, надеясь, что он не заметил волны страсти, которая неожиданно охватила всю ее. Излишняя горячность могла оттолкнуть его. Или еще хуже – вызвать насмешку. Она не была уверена, что он готов принять ее любовь, и поэтому старалась пока сдерживаться. Ох, как это трудно! Но надо быть терпеливой. К своему ужасу, Лизетта почувствовала, что сбилась с ритма. Макс крепко сжал ее руку и умело сгладил промах, сделав дополнительный шаг, снова попадая в такт музыке.

– Извини, – прошептала она, стараясь ощутить прежнюю легкость. Но теперь она не могла сосредоточиться, и мысли ее разлетались, как светлячки. Лизетта еще раз споткнулась и густо покраснела, уверенная, что Макс будет издеваться над ее неловкостью. – Кажется, я устала. Или, может быть, это оттого, что люди смотрят на меня, хотя не знаю почему…

– Все в порядке, – прервал ее Макс, не понимая, что так смутило Лизетту.

Он отвел ее в сторону, и они встали около высоких застекленных дверей, ведущих на открытую галерею. За ней находилась длинная, ведущая в сад дорожка, по обеим сторонам которой рос цветущий кустарник. Молодые неженатые пары устремлялись туда, чтобы украдкой поцеловаться, но это редко удавалось им. Лизетта взглянула на темное, испещренное звездами небо, затем на загадочное лицо мужа, и сердце ее учащенно забилось.

Макс осторожно посмотрел по сторонам, затем ловко выскользнул, увлекая ее за двери. Лизетта тихо засмеялась, когда он потянул ее в шелестящий листьями сад сквозь живые изгороди из тисовых деревьев и розмариновых кустов. Она почувствовала себя необычайно свободной и такой легкомысленной, будто это было тайное свидание любовников.

– Хорошо, что я замужняя женщина, – сказала Лизетта, посмеиваясь, когда Макс остановился и обнял ее. Обхватив его за шею, она прильнула к нему, едва касаясь ногами земли. – Я верю, что ты мог бы огорчить многих бдительных дам, следящих за своими подопечными, месье Волеран.

Он улыбнулся:

– Сегодня за вами некому присматривать, мадам.

– Что, если бы мы впервые встретились с тобой на этом балу, а я… была бы женой Этьена Сажесса? – Свет звезд упал на лицо Лизетты, когда она посмотрела на него. Мысль о том, что она могла быть с другим мужчиной и никогда не знать Макса, испугала ее. Чудное настроение мгновенно улетучилось, и она теснее прижалась к мужу. – Я легко могла бы оказаться его женой, а не твоей. Если бы я не убежала, а Жюстин и Филипп не нашли бы меня… или ты решил бы вернуть меня Сажессу…

– Я бы никогда не отдал тебя. – Лизетта стояла в его объятиях, крепко прижимаясь к нему, и Макс коснулся губами ее темени. – А если бы ты вышла замуж за Сажесса, я отнял бы тебя у него. – Несмотря на то что голос его был тихим, в каждом слове чувствовалась суровая безжалостность. – Не важно, что мне пришлось бы сделать.

– Ради мести?

– Ради тебя.

Лизетта хотела избежать дальнейших замечаний, но упрямство не позволило сделать это.

– Нет, – сказала она, глядя в сторону. – Ты женился на мне, потому что я была обещана Сажессу. Ты хотел отомстить за то, что он сделал десять лет назад. Мы оба знаем это, и нет нужды притворяться.

По какой-то причине эти слова – хотя все сказанное было правдой – вызвали раздражение у Макса.

– Я с самого начала хотел обладать тобой. Еще до того как узнал, что ты его невеста.

Лизетта почувствовала, что он готов поссориться, и попыталась успокоить его:

– Ну, теперь-то мы женаты, и не важно, как все начиналось. – Она улыбнулась и, оторвавшись от него, направилась к маленькой круглой беседке, которая почти вся заросла вьющимися розами. Стояло начало лета, и распускались бледно-розовые цветы, лишенные шипов. Когда они проходили мимо, Макс ловко сорвал цветок и протянул ей.

Лизетта, довольная, поднесла его к лицу, наслаждаясь ароматом.

– Твоя мать и одна из ее подруг прочитали мне наставление, – заметила она, глядя на дорожку впереди.

– Да?

– Они сказали, что я заслужу еще большее твое уважение, если рожу тебе детей.

– О, приятно сознавать, что моя семья и друзья хорошо понимают меня. – Он твердой рукой обхватил ее талию и снова привлек к себе. – Но, как я уже говорил в нашу первую брачную ночь, – прошептал он ей, касаясь губами шеи, – не слушай общепринятых мудростей.

Лизетта беспокойно нахмурилась:

– Значит, ты… не хотел бы, чтобы я… чтобы мы…

– Чтобы мы сотворили детей? – Он усмехнулся. – Мне очень нравится идея заиметь нескольких рыжеволосых Волеранов. С твоей красотой и, конечно, моим характером. Но мне нравится просто владеть тобой, моя малышка. Тебе ведь так просто доставить мне радость.

– Надеюсь, – пылко сказала она, и цветок выпал из ее рук. Она прильнула к нему, обняв за узкую талию и прижимаясь бедрами к его бедрам. – Я хочу осчастливить тебя… Я хочу…

Губы Макса заглушили ее последние слова. Его поцелуй был медленным, нежным и проникновенным. Она возбужденно дрожала и, когда он попытался оторваться от нее, беспомощно вцепилась в него.

Лицо Макса выражало странное чувство. Это было лицо человека, стоящего на краю пропасти.

– Лизетта, – сказал он, в его голосе слышалась дрожь, – после того как умерла Корин, я решил больше никогда не жениться. У меня не было ни малейшего желания обзаводиться семьей. Но потом появилась ты… – Макс замолчал, его разум предупреждал, что он делает ужасную ошибку. Когда-то он поклялся никогда не говорить о том, что считал сокровенным. Он ни за что не позволит кому-то снова уничтожить себя. Однако его сердце неистово билось, готовое вырваться из груди. – Я не мог подавить желание обладать тобой, – сказал он хриплым голосом. – Я пытался побороть себя. Бог знает, я распрощался со многими иллюзиями, чтобы стать мужчиной, которого ты заслуживаешь. Я люблю тебя.

– О, Макс, – прошептала она, и глаза ее заблестели.

Он увлек ее дальше в темноту, его руки страстно гладили ее, облаченную в атлас, голова склонилась, и он покрыл ее лицо горячими поцелуями. Лизетта прильнула к нему всем телом, чувствуя его возбуждение и дрожа от наслаждения. С ее губ сорвался протестующий стон, когда он попытался отстранить ее от себя и убрал руку с ее груди.

– Мы должны остановиться, – сказал он хриплым голосом, шевеля дыханием ее волосы, – иначе, боюсь, на твоем атласном платье останутся пятна от травы.

Лизетта просунула руки под его фрак и обхватила Макса за талию.

– Почему бы нам не поехать домой?

Макс на мгновение задумался, затем покачал головой:

– И вызвать скандал…

Она соблазнительно гладила его бока.

– Мне все равно. В самом деле, я…

– Нет. – Он со стоном оторвал от себя руки Лизетты и поправил ее платье. – Ради Бога, мы должны по крайней мере попытаться соблюдать приличия.

Лизетта улыбнулась, глядя на него с любовью и радостью. Взяв Макса под руку, она направилась с ним назад к дому, где весело звучала музыка и из открытых окон доносились оживленные голоса.

Около стеклянных дверей возникла тень. Они остановились на галерее, когда вперед вышел Этьен Сажесс и начал говорить. Он растягивал и невнятно произносил слова, поскольку был очень пьян.

– Так, так, – сказал он, поправляя сбившийся галстук. – Возвращаемся с вечерней прогулки? Полагаю, она была приятной.