Глава 23

Если что-то и могло привести в ужас Джулиана Дейна, так это необходимость разбираться в чужих любовных делах. Обычно он перекладывал эти проблемы на Артура — тот прекрасно с этим справлялся. Но когда настало время кому-то вмешаться в роман самого Артура, Джулиан понял, что заниматься этим придется ему, и теперь посылал проклятия на голову Олбрайтов за то, что те остались в Лонгбридже на всю осень!

Джулиан вручил поводья своей лошади веснушчатому малому у дома Артура на Маунт-стрит и вприпрыжку взбежал по ступенькам к парадной двери, размышляя о том, как поделикатнее расспросить Артура о его отношениях с миссис Маккиннон. Какие слова употребить, чтобы выяснить, когда уедет гостящая в его доме женщина, которую привел Артур? Нет, он ничего не имел против пребывания у них Керри — она была действительно очень мила, а Клодия прямо-таки ее обожает. И естественно, он радовался тому, что именно он внушил Кристиану мысль отправиться в Шотландию. Но эта женщина не выходила из своей комнаты со вчерашнего вечера, а Артур не появлялся у них вот уже целых три дня. Когда Клодия заволновалась, Джулиан, наконец, пришел к неизбежному выводу, что он должен, к несчастью, выяснить, что же именно произошло между влюбленными и отчего Артур перестал бывать в их доме.

Барнаби провел его в кабинет, где Артур разбирал какие-то бумаги.

— Кеттеринг, — проговорил он, едва подняв глаза на друга, — я уже давно тебя поджидаю.

Джулиан улыбнулся и направился к нему.

— Я не привык вмешиваться в чужие дела, как ты знаешь. Поэтому проинструктируй меня, с чего мне следует начать.

— Вообще-то все довольно просто. — Артур отодвинул от себя бумаги и откинулся на спинку стула. — Во-первых, нужно убедиться, что существует некое затруднение, — улыбнулся он. — Потом человек наносит визит и выясняет, в чем именно состоит это затруднение. Если повезет, то объект сам расскажет ему обо всем без всякого понукания с его стороны. Но бывают случаи, когда приходится, к сожалению, задавать нескромные вопросы. И, наконец, этот человек, осознав, что разобрался в ситуации, предлагает наилучший план действий и дает глубокомысленные советы, как этот план осуществить. Как видишь, мой друг, все действительно очень просто.

— Ясно. Стало быть, для начала я должен спросить, не произошла ли ссора между тобой и женщиной, которую ты притащил сюда из Шотландии?

— Не вижу, к чему начинать так издалека. Я бы предложил тебе сразу перейти к сути дела и спросить, почему некая женщина, а именно Керри Маккиннон, отказалась принять предложение вступить в брак с Артуром Кристианом.

Это сообщение потрясло Джулиана — правда, он надеялся, что ему удалось это скрыть от Артура. Но ведь просто немыслимо — всерьез думать о женитьбе на женщине из низов, каковой является Керри Маккиннон.

— Вот как? И это все? — протянул он. — Значит, мне не придется тратить время на выяснение деталей. Ну, хорошо, так почему же Керри Маккиннон тебе отказала?

Артур пожал плечами.

— Она сказала, что мы совершенно разные.

— Так оно и есть. — Артур нахмурился.

— Я знаю ее, как самого себя, Джулиан. Не такие уж мы и разные.

— Ладно, — согласился Джулиан. — У вас есть общие взгляды, пожалуй, даже ваш жизненный опыт в чем-то схож. Вам нравятся одинаковое времяпрепровождение и занятия. Но ты — сын герцога, а она — вдова шотландского фермера. В этом отношении вы действительно совершенно разные люди.

— Ты хочешь сказать, что такие различия преодолеть невозможно? — рассердился Артур.

— Я не говорил ничего подобного, — запротестовал Джулиан, подняв руку. — Но ты не можешь отрицать, что различия в вашем происхождении и родословных весьма существенны.

Артур, помрачнев, посмотрел на свои руки.

— Я… я люблю ее, Джулиан. И такие незначительные различия меня не волнуют. Их можно преодолеть.

Джулиан вздохнул и, нашарив в нагрудном кармане очки, водрузил на нос. Он долго смотрел на Артура, размышляя, следует ли сказать другу, сколько времени потребуется на преодоление подобных различий — если их вообще можно преодолеть. Возможно, для этого не хватит всей их жизни. Даже если Керри научится вести себя за столом, говорить и держаться как знатная дама, свет никогда ее не примет. В таких случаях свет беспощаден, он отвергает всякого, кто не обладает, скажем, так, некими «верительными грамотами», необходимыми для того, чтобы быть принятым в его круг. В свете скорее простят нескромность или супружескую неверность, нежели отсутствие нужных связей. Бог да поможет его дорогому другу Артуру! Только сентиментальный глупец может надеяться, что ради любви свет изменит свое столетиями выработанное мировоззрение.

— Различия можно преодолеть, но только до определенного предела. — Артур бросил на Джулиана разочарованный взгляд. — Ты хотел, чтобы я говорил правду. Я и говорю правду. — Керри… хороша собой. Очаровательна. Освежающе своеобразна. Разумеется, ее можно научить, как вести себя в определенных случаях. Но неравенство между вами таково, что ее никогда не примут полностью. Кое-кто будет ее принимать потому, что она такая, как есть, и потому, что мы ее любим. Но гораздо больше будет тех, кто станет избегать твою жену из-за ее происхождения. Или ты считаешь, что твоей любви будет достаточно, чтобы ее поддержать?

Артур вскочил со стула и направился к столику с напитками. Налив два стакана виски, он протянул один Джулиану.

— Не думай, что я об этом не размышлял. Я не спал ночами, прикидывая, как преодолеть эти дурацкие препятствия. Даже Пэдди обращалась с ней несколько пренебрежительно. Но я все время возвращался к одному и тому же — я ее люблю. И ты хочешь заставить меня забыть об этом только потому, что какой-то чертов аристократ откажется ее принимать?

Джулиан посмотрел на янтарную жидкость в своем стакане и спокойно спросил:

— А может быть, стоит поселить ее в каком-нибудь доме поблизости?

Артур выпил виски и с трудом сдержался, чтобы не грохнуть стакан об пол.

— О, я думал об этом. Поверь, я думал об этом. Но я не могу — я слишком люблю ее для этого.

Джулиан почувствовал, что он бессилен что-либо изменить. К тому же он знал, что означают эти сжатые челюсти — Артур Кристиан наплюет на все принятые в обществе обычаи, заодно оскорбит свою семью — и все это ради шотландской крестьянки.

Да, такого человека можно любить.

— Ну ладно. Если нет другого выхода, тогда люди и поговори с ней. Поскольку я умудрился вырастить четырех девиц, каждая из которых в то или иное время стенала по поводу разбитого сердца, я был бы тебе благодарен, если бы ты не вынуждал меня снова встревать в подобные истории.

— А она захочет меня видеть?

Сердце Джулиана сжалось — он никогда еще не слышал такой неуверенности в голосе Артура. И в этой неуверенности скрывалось столько надежды! Это напомнило ему о его собственных сложностях с Клодией, когда они только поженились, и он очень хорошо понимал, как это больно — любить так глубоко и думать, что твоя любовь безответна. И каково это — без всякой надежды надеяться на взаимность.

Он подошел к Артуру и хлопнул его по плечу.

— Трудно сказать наверняка, старина. Она не выходила из своей комнаты со вчерашнего вечера.

Артур мгновение поколебался и наконец пробормотал:

— Я поеду к ней.

И он быстро направился к двери.

В Кеттеринг-Хаусе Джулиан послал горничную сообщить миссис Маккиннон, что ее ждет лорд Кристиан. Друзья прошли в Золотой салон. Артур так нервничал, что не мог усидеть на месте и метался по комнате как загнанный зверь. Наконец он остановился у окна, выходящего на Сент-Джеймс-сквер, и устремил незрячий взор на улицу.

За последние несколько дней он немного успокоился, и ее отказ уже не так сильно ранил его. Он был бы бесчувственным чурбаном, если бы не понял, как потрясло Керри письмо Реджиса. Ему следовало давно рассказать ей, какую роль он сыграл в этом деле, но он никак не мог решиться на это. Потому что сначала он был потрясен, увидев ее сидящей над телом Чарлза Монкриффа, потом этот побег из Гленбейдена, все остальное… И в результате, чем больше проходило времени, тем менее важным ему это казалось.

Тем не менее ее отказ выйти за него замуж засел у него точно кость в горле и был источником постоянной тупой боли. В тысячный раз он спрашивал себя: что, если он просто внушал себе, что она его любит? А тогда как расценить ее признания в любви? Он уже изнемогал под грузом сомнений и не знал, не мог придумать, что ему делать дальше.

— Милорд.

Артур повернулся и увидел горничную, которую Джулиан послал за Керри.

— Ну что, Пег? Что сказала миссис Маккиннон?

— Она не ответила, милорд.

— Так же, как сегодня утром, когда я хотела к ней зайти, — проговорила Клодия, входя в салон следом за горничной. — Джулиан, мне это не нравится. Наверно, что-то случилось.

— Где? — выдохнул Артур, выбегая в коридор вслед за Джулианом.

Он громко постучал в дверь, которую показал ему Джулиан, потом внимательно прислушался. За дверью стояла мертвая тишина. Он испуганно посмотрел на Клодию и Джулиана и снова постучал.

— Керри, откройте!

Молчание. Артур повернул ручку — дверь была заперта.

— Через гардеробную. — Джулиан махнул рукой, показывая дорогу.

Артур ринулся в соседнюю комнату, распахнул дверь в гардеробную и ворвался в спальню Керри. Комната была пуста. Окно было открыто, легкие шифоновые занавески колыхались под свежим осенним ветерком. Кровать была аккуратно застелена, и потому казалось, что в комнате вообще никто не живет.

— О нет! — вскрикнула за его спиной Клодия.

Она исчезла. Керри исчезла. Артур круто повернулся в поисках чего-нибудь, какого-нибудь знака, что она была здесь, что она здесь — где-нибудь в таком месте, куда они еще не посмотрели.

— Ты уверена, что это ее комната? — спросил Джулиан, очевидно подумав то же самое, и получил в ответ испепеляющий взгляд Клодии.

— Куда Керри могла уйти? — растерянно развела руками она.

Артур шагнул в гардеробную и огляделся. На одной полке аккуратно выстроились коробки с туфлями и шляпками, некоторые были перевязаны ленточками — их так и не открыли ни разу. Он распахнул дверцы шкафа — там висели платья Керри — дорогие платья, которые он недавно купил ей. Он снова вошел в ее комнату, окинул взглядом вещи, стоявшие на туалетном столике. Баночки с кремом — откуда они взялись? — какие-то ленты, расческа. Шкатулка с драгоценностями стояла на самом виду, и Артур почувствовал, что идет к ней как будто против своей воли.

— Она не могла уйти далеко. Она совсем не знает Лондона, — проговорил Джулиан, пока Артур открывал шкатулку. Все, что он ей подарил, было на месте. Кроме голубого бриллианта. Он взял нитку жемчуга и пропустил ее сквозь пальцы.

— Когда вы видели ее в последний раз?

— Вчера после ленча. Она пожаловалась на головную боль и пошла отдохнуть.

— А ужин?

— Она не спустилась к ужину. — Клодия прижала палец к губам и задумалась. — Я велела отнести ей наверх поднос, но лакей принес его обратно. Кажется, он сказал, что она отказалась от еды.

— Он сказал, что она не отзывается, — поправил жену Джулиан и посмотрел на Артура, стоявшего в другом конце комнаты.

А у Артура остановилось сердце.

— Она ушла, — безжизненным голосом произнес он.

Ушла. Исчезла бесследно. Как такое могло случиться? Еще три дня назад он радостно думал о женитьбе. Как теперь все это распутать? Нужно найти ее. Ну, думай же! Куда она могла уйти? Очевидно, отправилась в Шотландию. С пустыми руками? Денег у нее нет, а также нет никаких средств передвижения…

Бриллиант!

Этот камень можно легко продать за наличные. И за весьма крупную сумму. Артур направился к двери, но тут глаза его ухватили что-то бледно-желтого цвета, лежащее на столике у кровати. Он остановился.

Сложенный лист бумаги.

Артур рванулся туда. Развернул листок. Записка. Прекрасно! Написана дрожащей рукой, кое-где чернильные кляксы… По мере того как смысл письма доходил до сознания, дыхание его останавливалось от безнадежности, в голове появился какой-то шум, перед глазами поплыли красные круги. Она просит прощения за то, что уходит таким недостойным способом… Она поняла, что их жизни совершенно разные, и она не сможет притворяться такой, какой он хочет ее видеть, и к тому же достаточно честна, чтобы позволить повесить Томаса за преступление, которого он не совершал… И еще она написала, что ей так же не место в его мире, как ему — в ее, и она просит Артура ее не искать.

Он скомкал записку в кулаке. Надеяться больше не на что. Как ни был он ошеломлен, он понимал, что надеяться не на что. Она ушла от него, и это его сломало.

Он обернулся и мертвым взором посмотрел на потрясенных Дейнов.

— Она ушла. Уехала в Шотландию, — еле выговорили его губы.

— Но как? — воскликнула Клодия. Джулиан обнял ее. — Не может же она отправиться в Шотландию пешком!

— Думаю, она нашла способ продать бриллиант, который я ей подарил.

Это прозвучало так безжалостно в его устах. Он слепо оглядел комнату, провел рукой по волосам и почувствовал, как жизнь уходит из него.

— Ах, Артур, — сочувственно произнесла Клодия. Он уронил записку на пол, но даже не заметил этого.

— Я пришлю за ее вещами, — проговорил он и поплелся к двери.

— Артур…

Но он не остановился, оставшись глухим к оклику Джулиана. Глухим ко всему, кроме боли от утраты и собственного негодования.

Она ушла, даже не сказав «прощай».

Первые часы после того, как он понял это, прошли в дымке само уничтожающего опустошения.

С таким же успехом она могла бы умереть.

Конец один и тот же. Она лишила его возможности услышать ее доводы, лишила возможности объяснить ей свою точку зрения и попытаться ее переубедить. Она даже не пожелала проститься, чего требует обычная вежливость. О нет, она просто вычеркнула себя из его жизни, не сказав ни слова, внезапно и окончательно, не дав ему никакой возможности высказать то, что лежало у него на душе. Как он будет жить без нее? Как будет проводить дни без ее улыбки, ночи без се дыхания на своей шее?

С таким же успехом она могла бы умереть.

В ту ночь Артур почти не спал, он метался по кровати, ему снились Филипп и Керри. Он снова оказался в бальном зале среди каких-то блестящих предметов и людей, он искал Керри, пробивался сквозь толпу танцующих и, в конце концов, нашел ее в объятиях смеющегося Филиппа. Он схватил ее, привлек к себе, но она растаяла. Просто растаяла — и все.

Самыми черными оказались два последующих дня. То, что она предала его любовь и доверие, было самым жестоким из всего, что он испытал в жизни, и это разъедало его душу, точно раковая опухоль. Он попробовал забыться в «Томе О'Шэнтере» при помощи обильных возлияний, но боль от этого не стала меньше. Даже его рассудок издевался над ним — ему казалось, что на самом деле она никуда не уехала, что она все еще в Лондоне, и он искал ее среди женщин, которых встречал на улице.

Неделю спустя из Сазерленд-Холла вернулся Алекс вместе с женой Лорен и тремя сыновьями. Понадобилось два дня, чтобы Артур пересилил свою хандру и нанес ему визит. Он явился на Одли-стрит, дом двадцать два, и стало ясно, что Алекс уже слышал новости о несчастной любви брата. Последний номер «Тайме» лежал на письменном столе Алекса, Артур уже видел раздел светской хроники, озаглавленный «Говорят, что», где рассказывалось о том, что некий брат влиятельного герцога разделался со своей шотландской деревенщиной, чем весьма потешил высшее общество.

Он ждал, что Алекс устроит ему скандал, напомнит, что он сын восьмого герцога Сазерленда и брат десятого. Он упал в кресло, нехотя взял чашку чаю из рук горничной и уставился на портрет отца с матерью.

— Вчера вечером я случайно встретился в клубе «Уайте» с Кеттерингом.

Артур промолчал, ожидая нравоучений. Однако, к его огромному изумлению, Алекс, покосившись на кружевные манжеты, заметил:

— Я думаю, для тебя это было очень сложное время. Слабо сказано. Это был просто ад.

— Я вспомнил о времени, предшествовавшем нашей женитьбе с Лорен.

Артур взглянул на брата.

— Вряд ли это одно и то же.

Это действительно так, ведь Лорен была графиней, ее семья вращалась в свете. А когда она сбежала к себе домой, дом этот находился всего в нескольких милях от Сазерленд-Холла, причем в таком месте, где Алекс мог с легкостью ее настичь. Больше того, в то время Алекс был обручен с другой девушкой. Он не положил к ногам Лорен весь мир, которым она пренебрегла, исчезнув бесследно как это сделала Керри.

Алекс пожал плечами и поднял глаза на брата.

— Вот как? Я помню, как сидел вот в этой самой комнате с нашей матушкой. Лорен уехала, а я должен был вступить в брак с Мерлин Ризи. Это были чудовищно мрачные дни. А знаешь, что мне тогда сказала матушка?

Артур покачал головой.

— Она сказала: «У французов есть поговорка: настоящая любовь подобна привидению — все о ней говорят, но мало кто ее видел».

Артур равнодушно пожал плечами.

— Ну и что?

— А то, — спокойно ответил Алекс, — что она заставила меня разорвать помолвку и поехать за Лорен, которую я любил. — Артур раздраженно затряс головой.

— Все это мне известно, но это не одно и то же! Вряд ли ты, братец, можешь думать, что я отправлюсь в Шотландию…

— А что тебя здесь удерживает?

Артур уставился на старшего брата, словно тот потерял рассудок. Алекс поднял темную бровь, и, ей же богу, Артур подумал, что так оно и есть.

— Да тебе известно, Алекс, кто она такая? Это вдова бедного шотландского фермера, который попробовал выпутаться из своих финансовых затруднений, одолжив деньги у Филиппа. Только он их растратил впустую и все потерял. У Керри Маккиннон нет за душой и фартинга.

Алекс рассмеялся.

— В нашей семейной истории найдутся случаи и похуже, — заявил он весело. — Если бедность — ее единственное преступление, мне кажется, можно вполне закрыть на это глаза.

— А как же отсутствие у нее связей? Даже Пэдди и та обращалась с ней холодно.

— Я не знаю, какое значение в эдинбургских гостиных имеет отсутствие у нее связей, — но здесь? Если наша матушка примет ее, ее примет Пэдди, и Кеттеринг, и Олбрайт, а также наш кузен Уэстфолл… и Дарфилд тоже, разумеется. Они, конечно же, не обратят никакого внимания на такую мелочь, как отсутствие связей. Что еще тебя тревожит?

Артур с изумлением смотрел на брата.

— А как ты думаешь, какие приглашения мы получим в разгар сезона? — скривившись, спросил он. — Когда ты и все остальные поедут на бал, кто захочет видеть нас за своим обеденным столом?

Алекс нахмурился и снова принялся изучать свои кружевные манжеты.

— Какое это имеет значение, если ты будешь жить в Шотландии? — Он поднял глаза, оценил реакцию Артура и быстро продолжил, прежде чем тот успел заговорить: — Послушай, Артур, ты всю жизнь прожил в тени окружающих. Не отрицай — ты третий сын герцога, и этим все сказано. Ты был одним из повес с Риджент-стрит, это верно, но ты в основном наблюдал за жизнью со стороны. И ты не раз мне жаловался, что контора «Братья Кристиан» в тебе не нуждается. Ну и прекрасно! Пришло время зажить своей жизнью, тебе давно пора найти в ней свое место и, может быть, изменить ее. Кеттеринг рассказывал о твоем пребывании в Шотландии и о том, что тебе понравилось работать на земле. А здесь разве это возможно?

Артур безмолвствовал.

Он безмолвствовал еще долго после того, как вышел из кабинета брата. На вызов, брошенный Алексом, он не нашел ответа, да Алекс и не настаивал. Но, возвращаясь, домой по Одли-стрит, Артур думал о том, что Алекс, возможно, прав. Он никогда не жил по-настоящему в отличие от других. Ему всегда казалось, что в его жизни чего-то не хватает, потому что-то, что в ней было, не оправдывало его существования.

Но уехать в Шотландию?

О Господи, как же он скучает по Керри! Несмотря на все свое негодование, он очень скучает! Эта глупая девчонка вознамерилась сделать благородный жест и освободить Томаса. Если бы он знал, как она уехала или когда, можно было бы попробовать ее остановить, но она сбежала, не сказав ему ни слова, чем разбила все его надежды.

Он шел, размышляя об этом, и чуть не налетел на стайку дам, вышедших на прогулку. Он неловко приподнял цилиндр в знак приветствия, как вдруг увидел среди них Порцию, которая улыбалась ему из-под зонтика.

— Лорд Кристиан, — промурлыкала она, — я так рада вас видеть!

— Леди Рот, — сдержанно поклонился он, а затем отвесил поклон остальным дамам.

— Удивительно, что мы встретили вас. Я слышала, что вы сильно хандрите с тех пор, как ваша подружка сбежала в свою Шотландию. — Дамы захихикали, а Порция посмотрела на него с дьявольским блеском в глазах.

Как он презирает эту хитрую, расчетливую особу! Он посмотрел на ее подруг — репутация каждой из них была ему хорошо известна. Они были ничуть не лучше Порции, и теперь все улыбались ему одинаковыми понимающими улыбками.

— Вам следовало бы, леди Рот, более тщательно выбирать для себя поставщиков сплетен. Как видите, я чувствую себя превосходно.

— И это прекрасно, сэр! Невыносимо было бы думать, что вы чахнете из-за какой-то нищей шотландской девчонки.

Дамы снова захихикали, а Порция улыбнулась так широко, что толстый слой косметики на ее лице пошел трещинами.

Артур усмехнулся, приподнимая цилиндр.

— Вы, как всегда, заботливы, леди Рот. Всего доброго, леди.

Он обогнул их и пошел дальше и услышал, как Порция тихо рассмеялась за его спиной.

Теперь он был согласен с Керри. Она никогда не приспособится к этой жизни; она никогда не обретет необходимой для этого наглости. Его мир обошелся с ней несправедливо, и впервые Артур всерьез задумался — почему бы ему не приспособиться к ее миру? Дни, проведенные в Гленбейдене, казались ему самыми счастливыми в жизни. Там он ощущал себя мужчиной, непобедимым и сильным.

Эта мысль дразнила его, не давая покоя. За одиноким ужином Артура вдруг посетило прозрение. Он только сейчас понял, почему Керри поступила так, как поступила: независимость была одной из тех черт ее характера, которыми он так восхищался. И он часто подшучивал над ней из-за этого, но не обращал внимания на ее желания. Он делал так, как казалось лучше ему, решив, что сама она не знает, что для нее лучше. Как же он был высокомерен! И ведь он знал о семейных узах, связывающих ее с Томасом, и уж конечно, должен был бы знать, что она сдвинет горы, чтобы его спасти.

Правда в том, думал он, ковыряясь в баранине, что сейчас он готов сделать все, лишь бы ее вернуть, и бросить все, что у него есть, ради Шотландии.

А почему бы и нет? Ему нечего терять, кроме самого себя. Разве не это говорил ему Алекс?