Глава 4

На следующее утро Мария оделась и сразу отправилась в спальню матери. Ее любопытство в отношении Гарри нисколько не угасло, наоборот, только усилилось. Остаток вечера она внимательно присматривалась и прислушивалась к гостям бала, но ни в ком так и не смогла узнать его. Это сбивало с толку. Как ему удалось так просто исчезнуть? После ужина Мария даже решила познакомиться с максимальным количеством гостей, но все безрезультатно. Она нигде не слышала его голос. Когда она стучала в дверь спальни матери, в ее ушах все еще звучали брошенный им вызов и таинственный смех.

– Доброе утро, Мария. – Мать еще находилась в постели с чашкой чая. – Для девушки, которая танцевала до рассвета, ты сегодня очень рано встала.

– Большое преувеличение, – улыбнулась Мария.

– И танцы тебя не очень увлекли. – Взгляд матери стал пронзительным.

– Не увлекли, мама, – без лукавства ответила Мария. – По крайней мере, партнеры по танцам.

– Мария, – Кассандра Данмор поставила чашку, – ты должна знать, что этих же джентльменов встретишь на многих других вечерах. Я надеюсь, ты не будешь слишком спешить с приговором.

– С приговором? Ах, мама, нет. Я не знала чего мне ждать. Теперь – знаю.

– И тебе будет скучно. – Мать искоса посмотрела на дочь. – Вероятно, мы с отцом совершили ошибку, что так надолго увезли тебя из Лондона. В конце концов, твой дом здесь, а не в Санкт-Петербурге и не в Вене. Я надеюсь, восторг от этих городов не испортил тебе впечатление от Лондона.

– Ну конечно, нет! Я очень рада, что, наконец, дома. И никогда бы не простила вас с отцом, если бы вы оставили меня здесь одну на эти пять лет. – Мать рассмеялась, а Мария лишь улыбнулась. Потом она попыталась переменить тему разговора и обсудить то, что ее интересовало. – Вчера вечером среди гостей были некоторые весьма любопытные люди, и я думаю, при дальнейшем знакомстве они окажутся еще интереснее. – Мария помолчала, потом безразличным, насколько смогла, голосом добавила: – Хотела бы взглянуть на список гостей…

– Конечно, дорогая. Могу я спросить зачем? Мария медлила. Ей было двадцать два года, скоро двадцать три, в этом возрасте большинство девушек уже замужем. После возвращения в Англию отец выражал обеспокоенность по этому поводу, но мать решительно отвергла все сомнения на этот счет; девушка из такой семьи, красивая, не говоря уже о воспитании и интеллекте, найдет мужа, как только сама решит сделать это. Граф уступил, соглашаясь с женой во всем, что касается единственной любимой дочери, и на Марию никто не оказывал давления, какое испытывали ее подруги и ровесницы по поводу поисков мужа.

И все же она знала, как обрадуется мать, если она проявит интерес к какому-нибудь достойному джентльмену. Отец, наверное, сразу пригласил бы его, чтобы прояснить все обстоятельства. С Гарри это, естественно, невозможно, пока она не узнает, кто он такой, но даже после этого лучше не говорить пока родителям. Может, он ей и не понравится вовсе.

– Вчера вечером я познакомилась с одним из гостей, и он отказался назвать мне свое полное имя. Это меня удивило.

– Должна сказать, это действительно очень странно, – с удивлением в голосе поддержала ее мать. – Что он сказал тебе?

– Только то, что его зовут Гарри. – Мария повернула к матери лицо, стараясь сохранять безразличное выражение. – И рассмеялся, когда я пообещала, что сама узнаю его полное имя. Он, однако, уверен, что мне не удастся это сделать.

– Он рассмеялся?

– Наверно, решил, что мне не хватит для этого ума, – с легким раздражением фыркнула Мария.

Мать откинула одеяло и встала с кровати с воинственным блеском в глазах.

– Значит, он так думает? Ну что ж, посмотрим. – Она накинула халат и прошла к письменному столу. Мария наблюдала за ней с тайным злорадством, когда мать вынула из ящика несколько страничек. – Подойди-ка сюда, Мария. – Кассандра присела на кушетку. – Давай найдем твоего незнакомца.

– Хорошо, мама, – поспешила к ней Мария.

Спустя полчаса, однако, все ее планы триумфально разоблачить его рухнули. Они просмотрели список два, три, четыре раза, изучили каждое имя, за которым мог скрываться Гарри, и ничего не нашли.

– Мария, мне кажется, что он обманул тебя. – Кассандра отложила список. – Мы никого по имени Гарри не приглашали.

– Но он был здесь, мама! – Мария бросила сердитый взгляд на список. – Кто это? – Она ткнула пальцем в одну строчку.

– Мистер Харолд Грейвз. Высокий и лысый. Не отличается особым обаянием.

Марии не хотелось, чтобы это был ее Гарри, ей он показался весьма обаятельным человеком. Она вновь посмотрела в список.

– А вот этот?

– Сэр Генри Гейтс? Я уверена, он не выходил из игровой комнаты. Ужасное пристрастие для человека в его положении.

– Кто же он такой?

– Советник лорд-канцлера, дорогая, и его лучший ДРУГ.

– Понятно. – Мария быстро перебрала страницы, хватаясь за соломинку. – Тогда вот этот.

– Лорд Роут – пожилой человек, Мария. – Кассандра вздохнула. – Он ходит с тростью, у него горб.

Мария швырнула листки через всю комнату.

– Тогда кто же он, черт возьми?

– Возьми себя в руки, дорогая!

Мария откинулась на спинку кушетки и надула губы на замечание матери. Каким же образом она встретит этого человека снова, если она не знает его полного имени, и не видела его лица?

– Расскажи мне о нем, – попросила мать. – Как он выглядит?

Мария взволнованно нахмурилась. Это было опасно.

– Вид довольно обычный, высокого роста. Я уже и не вспомню. – И это действительно была правда. – Мне запомнилась его насмешливая манера поведения и вызов, что я не смогу узнать его полное имя! Он просто приводит меня в ярость!

– В какой-то момент, дорогая, они все выводят нас из себя. – Кассандра похлопала дочь по руке. – Но это не имеет значения. Я полагаю, ты столкнешься с ним опять. Это всего лишь вопрос времени, и тогда ты выведешь его на чистую воду.

– Надеюсь. – Мария подперла рукой подбородок. Итак, этот спор Гарри выиграл; она не смогла сама узнать его полное имя. – Несносный человек, – пробормотала она.

Он не заслуживает, чтобы из-за него она нервничала. Если у незнакомца не хватило смелости представиться, то какой же он мужчина. Пусть он ищет ее снова, а она не потратит больше ни одной минуты на раздумья о нем.

Без десяти восемь утра Гарри прибыл на другую работу, которая являлась менее обременительной и менее опасной частью его задания. Проскользнув через служебный вход, он подмигнул служанке, подметавшей пол, но не рискнул задерживаться.

Гарри поспешил вверх по черной лестнице, на ходу цепляя очки на нос. В отличие от бесполезных очков Роута эти ему действительно были нужны. Он прекрасно различал вещи вдали, но предметы на расстоянии вытянутой руки, особенно маленького размера, виделись ему несколько размытыми. Следующие несколько часов сегодня он проведет в роли личного секретаря лорда Крейна, поэтому Гарри надел свои собственные очки.

Он прошел по коридору и постучал в дверь. Ему открыл Джаспер, лакей Крейна.

– Доброе утро, мистер Таун.

– Доброе утро, Джаспер. – Гарри вошел в комнату и остановился, ожидая, пока его присутствие заметит худощавый человек, который сидел за столом из красного дерева, склонившись над книгой с увеличительным стеклом в руках. Кто бы мог подумать, что такой слабый старик будет одним из самых влиятельных людей в Англии?

После так называемой бойни в Манчестере в прошлом году радикалы разжигали смуту против правительства, замышляли даже убийство главы кабинета министров, ряда других высокопоставленных персон. Лорд Крейн, подобно лорду Донкастеру и маркизу Бетуэллу, был определен как возможная жертва, потому что его совет был по-прежнему неоценим для лорда Элдона, лорд-канцлера. В начале этого года у Крейна случился инсульт, и у него дрожали руки. Стаффорд ухватился за возможность внедрить в дом Крейна одного из своих агентов, хотя лорд был известен своим презрительным отношением к секретарям и сам управлялся с корреспонденцией. Таким образом, Гарри под именем Генри Тауна был послан занять это место и нести ответственность за обеспечение безопасности Крейна, о чем тот не должен был догадываться.

Это позволило ему близко познакомиться с лордом. Худой и костлявый, с ястребиным профилем, Крейн славился своим юридическим талантом, железной волей и жестким характером. Он мог с одинаковым успехом терпеливо объяснять Гарри какой-нибудь малопонятный юридический аспект и бранить его за то, что он недостаточно быстро переписал письмо. На своей службе Гарри быстро выучил три правила: не опаздывать, проявлять покорность и не делать ошибок.

Сейчас он стоял в положении «смирно» у двери и ждал. Мышцы ныли от напряжения, хотелось немного расслабиться, но он не двигался, понимая, что нетерпение и суетливость недопустимы. Единственное, что он мог сделать, так это вытянуть пальцы ног, которые все еще болели после вчерашнего. Если бы только сбросить обувь и почувствовать на ногах прохладный ночной воздух…

От этой мысли настроение у него значительно улучшилось. Сегодня утром он уже по-другому думал о своем тайном разговоре с леди Марией. Нет, она не захочет знать его, если выяснит, кто он такой. Но она не знает, а он, конечно, ей не скажет. Вполне возможно, что они снова встретятся на одной тропинке, потому что впредь он будет сопровождать ее отца. Думать о ней – практически его обязанность, только бы получше приготовиться к их следующей встрече. Гарри подавил улыбку, предвкушая новое свидание с Марией Данмор.

Тишина в комнате затянулась. Крейн, казалось, не замечал присутствия Гарри. Тот сосредоточил взгляд на дальней стене и сконцентрировался на собственных мыслях, изгоняя остатки усталости, дремоты и недозволенного интереса к молодым леди. Он знал, что впереди у него трудный день.

– Вы опоздали. – Крейн произносил каждое слово так, словно забивал гвозди.

Гарри не опаздывал с тех пор, как на третий день работы у Крейна он пришел как раз, когда часы пробили восемь, и Крейн сообщил, что это будет стоить ему дневного заработка.

– Нет, сэр, не опоздал.

– Опоздали, – твердо сказал лорд.

– Нет, сэр, – так же твердо повторил Гарри. В первую неделю работы он старался не перечить и относился к старику с почтением, пока не понял, что Крейн на самом деле хочет, чтобы кто-нибудь не соглашался с ним.

Крейн поджал губы, когда часы стали отбивать час, потом вернулся к своей работе.

– Смотрите, чтобы это не повторилось снова, – пробормотал он.

– Да, сэр. – Гарри подошел к небольшому письменному столу у окна.

– Пишите письмо. – Крейн не стал ждать, пока Гарри усядется за стол или откроет чернильницу. – «Джону Раску в Бримстоу. Джон, обратите особое внимание на персиковые деревья в этом сезоне, поскольку я слышал, появилась тля…»

Поспешно заняв место за столом, Гарри принялся торопливо записывать. Раек был главным садовником в поместье Крейна в Бримстоу, и Гарри стразу понял, что он являлся самым ценным его корреспондентом. День за днем Крейн писал длинные письма садовнику, которые изобиловали подробными инструкциями о том, как ухаживать за огромными садами лорда. В этом не было ничего особенного, но после того, как Гарри месяц писал подобные письма – о том, как рыхлить клумбы под розы и какие тюльпаны под каким деревом посадить в Бримстоу, – ему стали противны любые цветы. Гарри писал страницу за страницей о персиковых деревьях, размышляя с долей черного юмора, как жестоко обходится с ним Крейн. Вчера задержал до ночи, сегодня надоедает со своими письмами.

Закончив диктовать письмо, Крейн напомнил ему, чтобы Гарри все тщательно переписал.

– Работайте, Таун. Это письмо должно уйти сегодня. Письма в Бримстоун всегда стояли на первом месте для Крейна. Гарри взял несколько листов бумаги, и в этот момент в комнату проскользнул слуга, который принес почту. Здесь были четыре приглашения (похоже, лондонских хозяек не смущали грубые манеры Крейна), письмо из Бримстоуна и записка от лорда Виллингтона, просившего совета у Крейна по какому-то юридическому вопросу. Гарри разобрал почту, надеясь на то, что записка Виллингтона, в которой наверняка речь шла не о фруктовых деревьях, обратит на себя внимание Крейна. Но старик просто что-то проворчал и взял письмо от садовника, не обратив никакого внимания на все остальное.

– Доброе утро, дядя! – В комнату вошел племянник лорда Крейна Тобиас. Этот высокий симпатичный парень появился в доме, когда Крейна поразил инсульт, но Гарри с трудом понимал, что полезного он мог сделать для своего дяди. Тобиас развлекался в обществе, играл в карты, словом, занимался всем тем, что презирал Крейн. Гарри был абсолютно уверен, что до конца сезона один из них сведет с ума другого. Учитывая, что Тобиас тратит деньги Крейна, лорд сойдет с ума первым. Крейну нравилось быть беспощадным и строгим, тогда как Тобиас был совсем не таким, и эти двое регулярно ругались.

Гарри склонил голову над письмом. Крейн сгорбился в своем глубоком кожаном кресле, явно отгородившись от молодого человека плечом. Но Тобиаса это не смутило.

– Сегодня прекрасный день! – произнес он, потирая руки. – Может, ты, дядя, хочешь прокатиться в моем новом экипаже?

Следовало отдать должное настойчивости Тобиаса, подумал Гарри, вот только назвать его усилия успешными было невозможно.

– Нет, – проворчал Крейн, оторвавшись от письма Раска.

– Напрасно, дядя, это самая последняя модель экипажа. Чтобы получить ее именно к сезону, пришлось значительно раскошелиться. Но у меня не оставалось никакого выбора.

– Никакого выбора? – фыркнул Крейн. – Ходить пешком!

– Но джентльмену вряд ли пристало ходить пешком, дядя. – Тобиас рассмеялся, хотя ситуация была явно неловкой.

– Ничего, пусть привыкает, – прозвучал язвительный ответ Крейна.

Наступила тишина, в которой было слышно, как Крейн, все еще читая письмо, переворачивает листы бумаги. Гарри исписал одну страницу и перешел к следующей. Он знал, что за персиковыми деревьями Крейна уход был лучше, чем за иным человеком.

– Ты будешь на званом вечере сегодня, дядя? – предпринял еще одну попытку Тобиас.

– Конечно, нет. – Крейн наклонился вперед и подвинул к себе огромный справочник садовода, потом взял увеличительное стекло и стал что-то рассматривать на странице.

– Но… Дядя…

– Я все сказал, – резко оборвал его Крейн. – Уходите, молодой человек.

Тобиас покраснел. Сидя на углу стола рядом с Гарри, он заметил стопку приглашений и взял одно.

– О, дядя, похоже, ты до сих пор пользуешься популярностью. Вот, смотри, приглашение от леди Джаффи!

Крейн перевернул страницу справочника и ничего не сказал в ответ. Но Тобиас либо не заметил этого, либо его это вовсе не волновало.

– Леди Джаффи известна в Лондоне, – продолжал он с растущим энтузиазмом. – Ее вечера всегда отличаются изяществом и утонченностью. Ты не можешь отклонить ее приглашение.

– Леди Джаффи – визгливая и самодовольная дамочка, – возразил Крейн. – Я определенно могу отказать ей.

Брови Тобиаса разочарованно поползли вверх. Он ведь стремился в то общество, которое презирал Крейн. Тобиас был единственным наследником Крейна, и Гарри подозревал, что в этом сезоне он появился в городе не только из любви к дяде и беспокойства за него, но и чтобы насладиться перспективой наследства.

– А я бы хотел попасть на этот вечер, – пробормотал Тобиас.

– Ну, так иди! – Крейн, наконец, поднял голову. – Иди, иди, иди и оставь меня в покое!

– Конечно. – Племянник весь засиял. – Спасибо, дядя. – Тобиас откланялся и вышел, достигнув, по крайней мере, одной из своих целей.

– Пустоголовый бездельник, – презрительно фыркнул Крейн, когда за Тобиасом закрылась дверь. – Чем скорее он найдет себе такую же бестолковую жену, тем счастливее будет. А мне станет спокойнее. – Он вздохнул и коснулся рукой лба. – Вы уже закончили с письмом, Таун?

– Почти, сэр. Еще одну минуту. – Гарри поспешно дописал последние строчки и отнес письмо Крейну. Тот с хмурым видом прочел его, готовый заставить Гарри переписать все письмо, если в нем окажется хоть одна ошибка. Но этот урок Гарри выучил тоже с первого дня. Не найдя к чему придраться, Крейн подписал письмо, при этом его рука с синими дорожками вен заметно дрожала, и наконец обратился к остальной корреспонденции.

– Вы поедете? – спрашивал Гарри всякий раз, когда Крейн пробегал глазами по очередному приглашению.

– Нет, – снова и снова бормотал старый брюзга. И Гарри мысленно фиксировал его ответы, суммируя, сколько раз Крейн будет выходить из дома и когда ему потребуется наблюдение и защита «лорда Роута». В ближайшие две недели это будет нечасто, понял Гарри, просматривая календарь Крейна.

– Сегодня вечером вы обедаете с адмиралом Нортби, сэр. У него дома. – Никакого удовольствия от этого визита Гарри не испытывал. Когда у Крейна по вечерам были личные дела, он не мог сопровождать его в роли «мистера Тауна» или «лорда Роута». Уже четыре раза он и иногда Йен много часов простаивали в сумерках на улице, пока Крейн или лорд Бетуэлл обедали, и дважды за это время оба промокали до нитки. Стаффорду по крайней мере удавалось получать для него приглашения на многие балы или на другие крупные мероприятия, которые посещали их подопечные, и избавлять от дежурства под дождем.

– Да? О Боже, нет, – вздохнул Крейн. Он откинулся на спинку стула, закрыл глаза и на мгновение превратился в хилого старика, каким, в сущности, и являлся. – Сегодня я останусь дома. Прошлым вечером на балу было слишком много людей, только поговорить было почти не с кем, а на улицах оказалось полно бродяг. Отправьте Нортби мои извинения.

Гарри послушно сделал пометку в календаре и с облегчением выдохнул. Оставался только Донкастер. Он уже знал, что Бетуэлл все еще болен и будет находиться в постели под неусыпным оком Анжелики. А после такого шумного бала в собственном особняке прошлым вечером Донкастер непременно захочет провести тихий вечер дома… со своей семьей…

Кошмарная, соблазнительная мысль пронзила мозг Гарри. Об этом не могло быть и речи, даже если такая возможность существует. Брандон, скорее всего, сообщит, что Донкастер собирается выйти сегодня вечером, и Гарри придется потягивать портвейн и шаркать в узких туфлях Роута по другому танцевальному залу или гостиной. Но если ему не придется…

Все-таки не придется. К тому времени как Гарри вернулся на Фентон-лейн, Брандон сообщил, что Донкастер планирует отправиться в свой клуб, одно из тех немногочисленных мест, куда они не должны были его сопровождать. То ли у Стаффорда были другие агенты в джентльменских клубах, то ли считалось, что их подопечные находятся в достаточной безопасности, в окружении других известных людей этих подробностей Гарри не знал. Только это означало, что сегодня он абсолютно свободен.

Он займется отчетами, которые должны писаться каждую ночь, и потом, как только будет удобно, зайдет к Стаффорду. У него не было отчета за прошлый вечер. Хотя сообщать особенно нечего, думал Гарри, пока его перо мчалось по бумаге. Ничего существенного не произошло, если не считать нападения пьяницы на Крейна прошлой ночью.

Отчеты были составлены довольно быстро. Лизетт, служанка Анжелики, унесла одежду Роута, чтобы почистить, и Гарри благодарно улыбнулся ей. Йен отправился в местный паб, радуясь возможности хоть немного отдохнуть от лошадей. Анжелика и Брандон по-прежнему были на своих ответственных постах. Впервые за несколько недель Гарри остался один и ничем не был занят. Он сел в редко используемой гостиной и открыл книгу.

Время шло очень медленно. Перед ним лежала бесполезная книга. Взгляд Гарри устремился в окно, где низко на небосклоне висела, сияя, вечерняя звезда. Она была подобна драгоценному камню на темной бархатной подушечке неба. Венера была сегодня вечером опять необыкновенно яркой…

Гарри отложил книгу в сторону. Он будет совершенно безумным и пропащим, если сделает это, и таким же пропащим, если не сделает. Это значит, что нет причины бороться с желанием, и не важно, насколько оно сумасшедшее. Он на секунду представил возможные последствия его предполагаемых действий, потом встал, надел сюртук и вышел на улицу.