Глава 21

– Дядя! У меня поразительная новость! – С этими словами на следующее утро влетел в комнату раскрасневшийся и запыхавшийся Тобиас.

– Да? – Крейн оторвал взгляд от бумаг. – У нас к обеду нет салатного листа?

– Нет, – покачал головой племянник, не обращая внимания на сарказм дяди, – намного серьезнее. Покушение на жизнь лорда Ливерпуля.

Гарри бросил писать на полуслове. Крейн с мягким стуком положил на стол очки и уже не сводил глаз с Тобиаса.

– Кто-то пытался отравить его, – выдохнул Тобиас. – Он должен был обедать у Бетуэлла, и там обнаружилось, что в супе яд. – Гарри перестал притворяться, что работает, и отложил ручку, пока чернила не закапали всю страницу. Неужели это и был план, который его наняли разрушить? И он осуществлялся на кухне Бетуэлла, у них под носом?

– Пытался… – повторил Крейн. – Значит, он жив? И с ним все в порядке?

– К счастью, да, – подтвердил Тобиас. – Но все могло закончиться плохо. Представьте, преступником оказался повар. Его застали за попыткой подложить ядовитую траву в суп из черепахи. Не только премьер-министр и лорд Бетуэлл, но и все другие участники обеда были бы отравлены.

– Повар, – побледнев, воскликнул Крейн, – этого просто не может быть!

– Боюсь, что все именно так, – кивнул Тобиас. – Естественно, лорд Ливерпуль хочет, чтобы эта новость получила как можно меньше огласки. Не надо простому народу знать, как близко к опасности находилось правительство.

Крейн смотрел на племянника, словно тот говорил на непонятном языке. Тобиаса, похоже, распирало от сознания того, что он лишил дядю дара речи. Потом он взглянул на Гарри.

– Я должен просить вас, Таун, держать эту новость в строжайшем секрете.

– Конечно, сэр, – пробормотал Гарри, глядя на Крейна. Старика словно удар молнии сразил, хотя Гарри подозревал, что он не испытывает к премьер-министру такого большого уважения, как Тобиас.

Крейн прижал руку ко лбу. По его лицу разлилась смертельная бледность.

– Кто тебе сказал это?

– Лорд Ливерпуль послал человека, чтобы сообщить тебе, дядя. Я настоял, чтобы лично передать эту новость как можно деликатнее, заботясь о твоем здоровье.

Крейн только кивнул, откинувшись в кресле. Он вдруг обрел болезненный вид, хотя всего несколько минут назад был бодр и активен. Гарри осторожно подался вперед.

– Может быть, хотите отдохнуть, сэр? – тихо спросил он у Крейна.

– Конечно, дядя, – поспешил вставить свое слово Тобиас, – отдохни. После такого потрясения ты должен позаботиться о своем здоровье. Как страшно, что эти убийцы проникли на кухню лорда Бетуэлла! Я намерен зайти на нашу кухню и лично допросить весь штат. И если в нашем окружении найдутся отравители, не волнуйся, дядя, я их выведу на чистую воду. – Не дожидаясь ответа, Тобиас поклонился и вышел из комнаты.

В полной тишине Гарри собрал бумаги и отложил их в сторону. Крейн все еще сидел в неуклюжей позе в кресле и, к счастью, молчал. Гарри быстро соображал. Если разоблачен преступный план и злоумышленники схвачены, то Стаффорд скоро известит их всех об этом и освободит от работы. Он снова станет самим собой и сможет побороться за свое счастье.

Больше Гарри не позволил себе думать об этом. Он вряд ли мог представить себя, простого человека без гроша в кармане, в гостиной Донкастер-Хауса, явившегося просить руки дочери графа. По крайней мере, его участие в слежке за графом уже не станет достоянием гласности. Ведь он только защищал Донкастера. Его радовало, что отец Марии не оказался тем человеком, которого искали Стаффорд и Сидмаут. Уже только одно это сняло с его плеч тяжелую ношу.

– Уберите все это, Таун. – Голос Крейна оторвал Гарри от собственных мыслей. – Все уберите, – повторил он тихо. – Я больше не буду сегодня ничем заниматься.

Гарри с удивлением убрал все журналы и инструменты. Крейн редко заканчивал свою работу по ботанике раньше полудня. Возможно, его сильнее, чем ожидалось, растревожила новость о случившемся с лордом Ливерпулем. Крейн мог считать его недальновидным политиком, но этот человек возглавлял правительство. А это уже серьезно.

– Вам принести что-нибудь, милорд? – поинтересовался Гарри.

– Нет. Ничего. – Крейн не двигался.

– Я могу чем-нибудь еще помочь вам, сэр? – медлил Гарри.

– Нет, ничего не надо, – повторил Крейн. – Похоже, теперь уже все бесполезно. – Он поднял голову. – Вы можете пойти на кухню и защитить слуг от моего племянника. Кажется, он решительно настроен, найти еще одного отравителя в нашем окружении, а мне не хочется терять своего повара. Думаю, если бы тот захотел отравить меня, то давным-давно сделал бы это.

– У вашего племянника самые добрые намерения, сэр.

– У него, может, и добрые намерения, но с таким же успехом Ливерпуль мог бы отправить заметку в «Таймс». Тобиас не способен долго хранить секреты. Он влетел сюда как комета, чтобы рассказать мне дурную весть. – Крейн тяжело вздохнул. – Мой дорогой племянник во всем ищет выгоду для себя. И я не удивлюсь, что моя смерть стала бы для него огромной радостью.

– Я уверен, что у мистера Крейна даже в мыслях такого нет, сэр, – дипломатично пробормотал Гарри, хотя вряд ли можно было с этим спорить. – Просто он был очень рад, что для премьер-министра и его коллег все удачно закончилось.

– Удачно? – глянул из-под бровей Крейн. – Да премьер-министру, можно сказать, повезло.

Это прозвучало злобно даже для Крейна и по какой-то причине насторожило Гарри. Несколько месяцев назад шайка радикалов разработала план уничтожить весь кабинет путем отравления за ужином и таким способом свергнуть правительство. Стаффорд принимал участие в разрушении этого плана. Гарри мог представить чувства лорда Крейна. Ведь случившееся прокатилось по городу как удар грома – вроде где-то далеко и приглушенно. Но, тем не менее, угрожающе опасно.

– Это повергло бы страну в кризис, – осторожно заметил Гарри. – Сейчас любая атака на правительство должна вызывать тревогу.

– Нет такого кризиса, который бы не выдержала Англия, – ответил Крейн, при этом лицо его вновь приобрело краски.

Гарри поставил журналы на полку. Что-то в ответе Крейна было не так. Он знал, что старик не очень жаловал лорда Ливерпуля, но сейчас в его словах сквозило нечто другое: Англия отлично проживет и без лорда Ливерпуля.

– Но это не имеет значения, – тихим голосом продолжал Крейн. – Министр жив и здоров, как уверял Тобиас. Англия может спать спокойно.

Гарри удивился, но Крейн больше ничего не сказал. Работа Гарри на сегодня была закончена, поэтому ему ничего не оставалось делать, как уйти.

Тобиас уже поскандалил на кухне, но дворецкому удалось успокоить повара. Гарри поблагодарил его от имени лорда Крейна, который нисколько не подозревал свою прислугу в желании отравить его. Мистер Крейн чрезмерно встревожен слухами об отравлении, которые, безусловно, окажутся ложными. Лорд Крейн убежден, что в его доме нет предателей, и поэтому никто никого не обвиняет.

Понимая, что Крейну он больше не нужен, и приняв участие в установлении спокойствия в доме, Гарри покинул дом.

Отец вошел, когда Мария с матерью пили чай. У него было бледное и мрачное лицо.

– Произошла попытка покушения на жизнь лорда Ливерпуля.

– Не может быть, Чарлз! – Мать поставила свою чашку.

Он кивнул, опускаясь на стул рядом с ней.

– Повар в доме лорда Бетуэлла пытался добавить большую дозу ядовитой травы в суп. К счастью, служанка застала его за этим занятием и к тому времени, когда надо было подавать суп, подняла тревогу на кухне. Если бы не она, Бетуэлл и все его гости, включая Ливерпуля, могли быть отравлены.

– О Господи! – Мать протянула ему руку, и он взял ее. – Бетуэлл будет изгоем; никто теперь не станет обедать у него, даже если он уволит весь штат своей кухни. Кто несет за это ответственность? Естественно, прислуга никогда не сделает такое самостоятельно.

– Ты, как всегда, уловила самое главное, Кассандра. – Во взгляде отца промелькнуло восхищение. – Пока еще неясно до конца, но, похоже, этот человек может быть связан с одним из преступников, которые этой весной пытались убить членов кабинета. На допросе он заявил, что выполнял поручение заговорщиков с Като-стрит и мстил за их смерти от руки правительства Ливерпуля.

Мария тихо сидела на своем месте. Ей совсем не хотелось привлекать внимание к собственной персоне и рисковать быть отправленной к себе в комнату, пока родители обсуждали столь шокирующую новость. Но еще она думала о человеке, который работал тайным агентом, следил за подозрительными людьми и прятался в полумраке с ножом под камзолом. Может быть, в этом и заключаются секреты Гарри? Неужели он имеет отношение к событиям, о которых говорят? Она слышала, что план заговорщиков с Като-стрит был раскрыт тайным агентом… Таким, как Гарри? А не пострадал ли он при этом? От такой мысли у Марии защемило сердце.

– К счастью, все обошлось. – Очевидно, вспомнив о присутствии Марий, мать бросила многозначительный взгляд в ее сторону. – Ты можешь идти, дорогая.

– Нет, пусть она знает, Кассандра. Мария не станет болтать, к тому же скоро об этом начнут говорить на каждом углу, не сомневаюсь, так почему ей не послушать? – вступился за нее отец.

– Спасибо, папа, – с благодарностью пробормотала Мария. – Что теперь будет?

Отец вздохнул, взяв бокал вина.

– Я не знаю. В последнее время кабинет работал с огромным напряжением из-за королевы, и случившееся нисколько не улучшит ситуацию. Я полагаю, к концу недели об этом станет известно каждому лондонцу и, несомненно, только придаст смелости тем, кто выступает против правительства. У Ливерпуля уже хлопот полон рот, теперь он должен опасаться за свою жизнь даже в домах преданных друзей. Не хотел бы я оказаться на его месте.

– А если бы оказался в их обществе? – с тревогой спросила графиня.

– Я там не был, – мрачно сказал отец. – Но все в руках Божьих, никогда не знаешь, где оступишься.

Вскоре после этого к отцу начали приходить важные персоны. Мария наблюдала, как они появлялись и исчезали. Она слышала повышенные голоса в кабинете отца, где все они встречались, разговаривали и спорили до позднего вечера. Отец не вышел к ужину, и когда она отправилась спать, гости все еще оставались у отца.

Мария долго не могла уснуть, горя желанием узнать, какую роль в тревожном событии мог сыграть Гарри. Она была уверена, что он имеет к этому какое-то отношение, хотя не знала, какое именно. И может быть, никогда не узнает, потому что у нее нет способа связаться с ним, она даже фамилии его не знает. Для нее он просто Гарри, подумала она, наблюдая за тенями, которые отбрасывали на ее окно ветки деревьев. Она прикрыла рукой маленькую карточку с изображением плюща, которая лежала на столике рядом с кроватью и являлась единственным доказательством существования Гарри. По щеке поползла слеза.

На следующий день отец подробнее рассказал о плане заговорщиков. Газетам до сих пор не позволили сообщить о случившемся, и Ливерпуль полагал, что им следует и дальше придерживаться такой линии.

– Некоторые представители низших классов уже намекают, что убийство может стать способом протеста против политики кабинета. – У отца был усталый вид за завтраком. – Две попытки за три месяца могут подтолкнуть других попытаться вновь начать действовать.

– Но ведь преступником займутся, – заметила мать, – быстро и решительно.

– Да, но один ли он работал? Пока он признался только в желании убить лорда Ливерпуля и больше ни в чем. Сидмаут повесил бы его в тот же день, но если это только часть крупного плана, его смерть может привести к печальным последствиям. – Отец покачал головой и вздохнул. – Меня не это волнует больше всего. Сейчас на роль посредников между королем и оппозицией требуются более холодные головы, и, очевидно, для первой попытки выбрали меня.

– И как ты собираешься действовать? – заинтересованно спросила жена.

– Я отправлюсь с визитом к его высочеству. Он может стать объединяющей фигурой для всех, кто чувствует себя обиженным на правительство. Необходимо убедить короля на время перестать твердить, о своем желании отлучить свою венценосную супругу от притязания на трон. И поскольку я считаю, что лучше всего начинать мягко… – отец оглянулся, – я бы хотел, чтобы Мария пошла со мной.

Мария, которая тихонько сидела, надеясь уловить в рассказе возможную связь всего происходящего с Гарри, удивленно посмотрела на отца.

– Да-да, Мария. Ты ведь знаешь, что король намерен развестись со своей женой?

Мария кивнула. Об этом знали все, хотя большинство людей не одобряли такую идею.

– И что он решительно настроен, не приглашать ее на собственную коронацию, и удалил ее имя из молитв священников по всей Англии, тоже знаешь?

– Какое отношение к этому имеет лорд Ливерпуль?

– Ливерпуль выступает против развода, но он – человек короля. В Англии сейчас большие волнения, Мария. Газеты подстрекают массы к беспорядкам. Некоторые радикалы решили объединиться вокруг королевы, сделать ее символом своей борьбы за справедливость. Ходят слухи, что она должна со дня на день сесть на корабль и отбыть из Франции в Англию. Но король не намерен признавать ее королевой. Понимаешь, откуда ветер дует?

– Конечно. Но какова твоя роль?

– Я должен деликатно и мягко убедить его величество, что разговоры о разводе должны прекратиться. Это очень дорого обойдется с государственной точки зрения, кроме того, у Англии сейчас много других забот. Если не отвлекать население бессмысленным шумом вокруг возвращения королевы, это может успокоить тревожные настроения и дать правительству шанс подавить политических противников и бунтарей.

– Но почему мне нужно идти с тобой? – Мария бросила взгляд в сторону матери, молча за всем наблюдавшей.

– Потому что это должен быть не совсем официальный визит, во всяком случае, не конфронтационный, а дружеский. Его величество должен занять разумную, взвешенную позицию по отношению к королеве и дать возможность министрам убедить ее не возвращаться в Англию. Тогда общественное мнение изменится в его пользу. Расположение людей – великая сила, и его величество должен помнить об этом. – Отец улыбнулся. – Между прочим, королю нравятся красивые женские лица. Если я приведу тебя с собой, он будет в хорошем настроении, это поможет все уладить.

Мария улыбнулась и опустила голову. Встреча с его величеством станет, конечно, волнующим событием. Она упустила шанс быть представленной бывшей королеве перед отъездом с родителями за границу, потому что была еще слишком юная. Король теперь уже не столь молод и энергичен, как был когда-то, но все же это король. Мария снова взглянула на мать, которая едва заметно кивнула ей.

– Хорошо, папа.

– Спасибо, девочка. Я попрошу аудиенции, как только его величество сможет принять нас.

Слухи подтвердились. Повар в хозяйстве Бетуэлла оказался кузеном Джона Бранта, которого недавно повесили в Ньюгейтской тюрьме за неудачную попытку убийства членов кабинета. Повар, некто Спенсин, поклялся отомстить за смерть кузена и положил большое количество ядовитой наперстянки в черепаший суп. Служанка все это время подозрительно относилась к нему, поэтому постоянно следила. По счастливой случайности она узнала ядовитую траву и подняла тревогу. Повар сейчас находится в Ньюгейтской тюрьме, очевидно, выбалтывает секреты, чтобы спасти собственную жизнь, но пока он назвал только имена второстепенных персон.

– Стаффорд доволен? – с нажимом спросил Гарри. Они сидели на кухне и завтракали. Анжелика встречалась вчера поздно ночью со Стаффордом и теперь рассказывала подробности.

– На данный момент – да. Он вне себя от радости, что поймали хоть кого-то. Это доказывает его правоту, а мужчинам это льстит.

– А служанка, помешавшая отравить суп? Она тоже агент Стаффорда?

– Она не выступала в этом качестве, пока я не подружилась с ней. – Анжелика скромно улыбнулась. – Полезно иметь дополнительную пару наблюдающих глаз, а ее глаза ничего не упускают. Один намек, что лорд Бетуэлл беспокоился о своем пищеварении, и она доложила мне все, что происходит на кухне. Теперь она получит хорошее вознаграждение, поэтому для всех нас все закончилось удачно.

– А мы? – поинтересовался Йен, отодвинув свою тарелку. – Нас тоже отблагодарят?

– Да. Стаффорд считает нашу работу выполненной, – сообщила Анжелика. – Меня уведомят об этом сегодня. Гарри, ты теперь можешь покинуть службу у Крейна.

– А я? – вскинул на нее глаза Йен. С его отчетливым шотландским акцентом и впечатляющей фигурой не могло быть и речи внедрять его в чей-то дом. Считалось, что он всегда будет выделяться. Сам Йен говорил, что ему с лошадьми привычнее общаться, чем с людьми, и Гарри вынужден был признать, что им нужен кучер, который знает свое дело.

– Значит, мы расстаемся?

– Я не против, катать тебя по городу, – ухмыльнулся шотландец, – особенно когда на тебе костюм старика, в котором ты, похоже, едва в состоянии дышать, но сон в конюшне приятнее.

– Я тогда пойду. – Гарри вскочил на ноги, взял шляпу, камзол и вышел. В голове теснились мысли.

Неужели все действительно завершено? Стаффорд не дурак, и если он уверен, что они схватили изменника, значит, так и есть. Гарри не тешил себя мыслью, что знает больше или даже столько, сколько знает об этом деле Стаффорд. Он предполагал, что, возможно, утечка информации, которая так встревожила Сидмаута, могла идти через повара. Ему легко было проникать всюду и собирать информацию. Радикально настроенный тип, желающий пожертвовать собой, вполне мог это сделать.

Но что-то не давало Гарри покоя, хотя он даже не мог точно понять, что именно. Все-таки казалось нелепым, что главным подозреваемым оказался повар. Или же Гарри ожидал, что самолично разоблачит преступника и обретет всю полагающуюся в таких случаях славу. Может, ему хотелось, чтобы виноватым оказался Тобиас Крейн, потому что он проявлял интерес к Марии.

Из-за этого Гарри пребывал в сильном раздражении и явился в дом Крейна с опозданием.

Однако это упущение осталось незамеченным. Когда он проскользнул в комнату, готовый выслушать упреки, Крейн с видом старого и больного человека сидел в своем кресле-каталке, укутавшись в плед. Он едва заметил приход Гарри, долго молчал и смотрел в окно. Гарри тихо прошел к своему столу и сел работать, приводя в порядок журналы. Любое послабление при тяжелом характере Крейна было счастьем, но сейчас его безразличие лишь окончательно испортило настроение Гарри. Почему старик так упал духом? Что все-таки за этим стоит?

– Таун, – произнес, наконец, Крейн.

– Да, сэр?

Лорд вздохнул. У него был серый цвет лица, словно на него упала тень и там осталась.

– С вами все в порядке, милорд? Мне позвать Джаспера?

– Что? – хмуро спросил Крейн, потом поднял ко лбу жилистую руку, которая заметно дрожала. – Для своих лет я себя чувствую нормально. Джаспер ведь не в состоянии исцелить старость. – Он немного выпрямился в своем кресле и опять вздохнул. – Пиши письмо.

Для Гарри это стало привычным делом. Он взял листок бумаги и перо.

– Джону Раску. Syringa reticulate, – начал диктовать Крейн, и в его голосе появились прежние живые нотки. – Осторожно подрежь ветки там, где цветы опали. Я привезу несколько черенков, когда вернусь в Бримстоу, и, возможно, удалю несколько кустов, чтобы посадить новые. Пометь все кусты, которые нездоровы или теряют силу, и сожги те, что поражены вредителями.

Послание растянулось на три страницы. Гарри послушно скрипел пером, помня о том, что ему недолго осталось это делать. И хотя он был рад никогда больше не писать трактаты на ботанические темы, ему не хотелось покидать свой пост немедленно. Крейн скоро уедет в свое деревенское поместье, и до этого времени Гарри может остаться, а потом просто заявит, что не желает покидать Лондон. Он столько времени маскировался, что теперь ему казалось неправильным уволиться и просто так исчезнуть. Хотя не важно, что Крейн думает о нем теперь.

– И последнее, – произнес Крейн, и Гарри почувствовал облегчение. – Lilium candidum. – Он помолчал немного, поджав губы. – Да, Lilium candidum. Собери все листья с клумбы, срежь покороче стебли. Не пропусти ни одного стебля. Это надо сделать сегодня, с большой осторожностью. – Крейн замолчал, слышался только скрип пера Гарри.

Гарри закончил писать и поднял глаза на Крейна. Тот сидел с хмурым лицом. Старик казался маленьким и печальным, закутанный в свой плед. Он смотрел в окно, а пальцы теребили бахрому.

– Нет, их надо удалить из моего сада, – пробормотал Крейн.

Гарри отдал ему письмо. Крейн, прежде чем взяться за ручку, пробежал его глазами.

– Оно должно уйти немедленно, – сказал старик.

– Да, сэр. – Гарри свернул письмо, запечатал и положил перед Крейном.

– Эти лилии – старейшие и красивейшие растения в моем саду, – вздохнул старик.

– Зачем же их тогда удалять? – осмелился спросить Гарри. Он лучше всех знал, насколько Крейн привязан к садовым растениям; впервые он дал указание срезать стебли своим любимцам.

– Они не станут расти с Syringa reticulate, которую я собираюсь посадить там. Ничто не должно препятствовать Syringa. – Крейн взял письмо. – Нет, не надо отправлять его. Позови Джаспера, он его доставит. Я плохо себя чувствую и больше сегодня в твоих услугах не нуждаюсь. Можешь идти.

Удивленный Гарри поклонился и вышел.