Глава 19

Прошло уже несколько дней, а от Гарри не было никаких известий. Мария сразу почувствовала, что ее угнетает и пугает его секрет. Человек не может так убедительно маскироваться под старика и секретаря без чьей-либо помощи и без очень веской причины. У нее, было, много времени подумать об этом. Возможно, он лгал ей, на самом деле являясь отвратительным и мерзким интриганом, как говорила Джоан. Но Мария не заметила ни единого признака этого и в конце концов поняла, что должна выбрать сама: доверять ему или нет, не получив ответов на свои вопросы. Несмотря на все его секреты, Она не могла не доверять ему. Она скучала без него и без общения с ним. Она скучала без его смеха и нежных прикосновений. Поэтому когда, наконец, снова услышала шорох за окном и легкое царапанье по стеклу, отбросила одеяло и вскочила в кровати.

– Это ты!

Гарри поднялся в полный рост и провел рукой по волосам. За его спиной в стекло бил холодный дождь, он толкнул раму, и этот звук привлек внимание Марии. Она не думала, что он придет к ней в грозу, поэтому очень обрадовалась, что он, наконец, появился.

– Заходи, – прошептала она, вставая с кровати и потянувшись за шалью на стуле. – Ты весь промок!

Гарри снял свой промокший камзол, Мария слышала, как с него капает вода, положил его на подоконник и взял шаль. Его пальцы, соприкоснувшись с ее, были холодными как лед.

– Ты умрешь от простуды! Почему ты оказался на улице в такую погоду?

Гарри закутался в шаль и прислонился к оконной раме.

– Хотел увидеть тебя. – Даже его голос был холодным и усталым.

– Подойди к камину. – Мария взяла его за руку и потянула к огню, но он воспротивился.

– Я не могу оставаться здесь долго.

Мария поджала губы, но спорить не стала. Из-за холодного ветра, проникавшего через открытое окно, у нее стучали зубы, поэтому она стала искать в шкафу другую шаль, ожидая его объяснений.

– Я скучал без тебя.

Тепло заполнило сердце Марии.

– Я ждала, что ты придешь.

Гарри покачал головой и улыбнулся. В отблеске пламени в камине Мария видела его лицо.

– Ты разрушаешь все мои намерения избегать встреч с тобой. Тебе следует танцевать где-нибудь на балу с приличным джентльменом и не ждать, когда какой-то шалопай проникнет к тебе через окно.

– Но этот шалопай намного интереснее всех джентльменов, вместе взятых. – Мария подвинула ближе к нему стул от туалетного столика. Гарри по-прежнему стоял, тяжело опираясь на подоконник, и Мария чувствовала, что бодрится он с трудом.

– Почему ты оказался на улице в такую погоду?

– Повод не очень хороший. – Гарри вытер лицо кончиком шали.

– А что такое?

Вместо того чтобы не придать значения ее вопросу или отказаться отвечать на него, Гарри просто долго смотрел на нее. Глаза Марии привыкли к сумраку комнаты, и ей удалось рассмотреть его получше. Он убрал волосы со лба, мерцающее пламя камина подчеркивало четкий абрис лица. Вода стекала с мокрых волос по шее за воротник мокрой рубашки. Мария старалась не смотреть на эту тонкую струйку.

– Это трудно объяснить, – сказал, наконец, Гарри. – Надеюсь, у тебя был более приятный вечер.

– Мы ходили в театр, – ответила Мария, меняя тему разговора, чтобы увести его от забот, от которых он устал сегодня вечером. – Спектакль был прекрасным, хотя моей кузине Джоан, мисс Беннет, он показался глупым, и она весь вечер шептала мне на ухо ужасные вещи. Джоан способна шутить над чем угодно. И у нее так смешно получается, что я всегда хохочу. – Она помолчала немного. – Тебе нравится театр?

Этот вопрос, похоже, развеселил Гарри. Он усмехнулся:

– Я довольно сдержанно отношусь к нему.

– А я обожаю театр. Я могла бы ходить туда каждую неделю, но отец говорит, что, возможно, на время придется об этом забыть.

– Почему? Он не разделяет твоего энтузиазма?

– Нет, он любит театр, как мне кажется. Но в конце одного спектакля какие-то люди на галерке встали и начали кричать. Они бросали листовки, и отец был очень недоволен.

– Почему? – поднял голову Гарри.

– Это были листовки в поддержку королевы, – вспыхнула Мария. – Некоторые зрители веселились, когда их разбрасывали. Джоан схватила одну листовку, когда отец отвернулся, иначе, я уверена, мы бы никогда не узнали, что это такое.

– Твой отец выражает симпатии королеве? – Взгляд Гарри стал внимательным и настороженным.

– Папа? – удивленно переспросила Мария. – Нет, конечно, нет. Он – консерватор, ты же знаешь. Мне кажется, его рассердило поведение сторонников королевы, они мешали смотреть спектакль. Отец считает, что люди должны уважать титул короля, даже если он им не нравится.

– Тогда он считает, что у них есть веская причина не любить короля.

– Я… Я думаю, что он просто знает, что людям не нравится король, независимо от причин. Папа всегда был дипломатом, привыкшим иметь дело с людьми, какие они есть, а не с такими, какими они должны быть. – Мария озадаченно посмотрела на Гарри. – А в чем дело?

Но Гарри только покачал головой:

– Он поддерживает развод короля?

– Никто не поддерживает этот развод, за исключением самого короля. – Мария округлила глаза. – Даже я это знаю.

– И что ты думаешь по этому поводу? – Гарри снял шаль с плеч и аккуратно сложил.

Мария оторвала взгляд от его мокрой рубашки, прилипшей к рукам и груди.

– Я… Я думаю… Я считаю, король не должен разводиться с королевой Каролиной, когда каждый в Лондоне знает, что у него самого десяток любовниц. Как бы плохо она себя ни вела, он делал то же самое.

Это нечестно.

– Согласен. – Гарри тяжело вздохнул и опустил голову. У него был такой усталый вид, что у Марии дрогнуло сердце. Она взяла его за руку. Его пальцы переплелись с ее пальцами, словно он черпал силу в ее прикосновении. Ей все еще нестерпимо хотелось узнать, что он делал и почему, но она сдерживала себя. Он расскажет ей, когда сможет, если сможет. Ни слова не говоря, Мария взяла его руку, стараясь утешить.

У Гарри перехватило горло, когда он посмотрел на их сплетенные руки. Ему необходимо было увидеть ее сегодня вечером, хотя сил уже почти не осталось. Вечер был холодным и дождливым, а он несколько часов следовал тенью за лордом Бетуэллом. Теперь, когда он знал, что его задача – не защищать, а наблюдать, Гарри не видел смысла ждать на улице у особняка Кавендиша, пока Бетуэлл обедал там. Но если бы он не пошел туда, Анжелика захотела бы знать причину отказа. Гарри никому не говорил о своем разговоре с Фиппсом и Стаффордом. Ему неизвестно, как отнесутся к этому его коллеги-агенты. Он не знал, как поведет себя Стаффорд, если вся команда взбунтуется. Он узнал правду о своей работе, но ему не стало от этого легче.

Мария уверена, что ее отец – верный и преданный человек. А почему нет? Донкастер – консерватор, а консервативная партия – на стороне правительства. Какой у него мотив идти против и помогать оппонентам? Но Сидмаут и Стаффорд считают, что такое возможно. Мария будет сильно переживать, если это окажется правдой.

– Ты очень любишь своего отца?

– Конечно. – Мария подняла на него глаза. – Лучшего отца и желать невозможно.

– У каждого должен быть любящий отец, – кивнул в ответ Гарри и подумал, что все домыслы насчет Донкастера – чепуха. Он предан королю. Почему на него пало подозрение?

– Гарри… – Мария замолчала, потом встала. – Мне очень хочется помочь тебе. У меня такое чувство, что ты в опасности, а я ничего не могу сделать.

Несмотря на усталость, Гарри улыбнулся и поднес ее пальцы к губам, потом прижал их к своей щеке:

– Вот это мне помогает. Просто разговор с тобой.

Мария нежно и немного печально улыбнулась в ответ, словно знала, что у них в запасе лишь короткий миг спокойствия. Она приблизилась к нему и обняла за шею. Гарри положил ей голову на грудь и одной рукой обнял за талию.

– Ты промокнешь, – пробормотал он, прижимая ее к себе.

– Не важно. – Пальцы Марии перебирали его волосы, она прижалась щекой к его голове. – Я рада, что ты пришел ко мне, – прошептала она снова.

Гарри продолжал обнимать ее за талию, его голова лежала на груди Марии. Он постарался не думать о том, что станет делать дальше.

Тобиас переехал из своего собственного дома в Дорсете в дом дяди ранней весной. Гарри успел заметить, что Крейн не слишком любезно принял его, тогда как Тобиас был настроен, получить удовольствие от светского сезона в городе, пусть даже не в компании дяди. Тобиас Крейн оказался веселым молодым человеком небольшого ума и еще меньшей сообразительности. Но тщеславия в нем было, хоть отбавляй, поэтому стоило наведаться в его покои и обыскать их.

Служба в доме Крейна многому научила Гарри. Он знал, что маленькое окошко рядом с дверью в кухню не закрывается полностью. А еще он установил, как бесшумно подняться по черной лестнице. Он также убедился, что только одинокая лампа, горящая в холле, освещала путь Тобиаса по лестнице, когда он возвращался домой. Это и подсказало Гарри, что молодой человек до сих пор не вернулся. Он в полной темноте обошел дом и тихонько прижался к кухонному окну. Ему потребовалось менее пяти минут, чтобы пробраться в дом и найти путь к гостиной и спальне Тобиаса.

Гарри секунду постоял, пока глаза привыкали к темноте. Покои Тобиаса располагались в передней части дома, окна выходили на улицу. Комнаты отличались простотой убранства, спрятаться здесь было практически негде. Это счастье, что Тобиас не мог позволить себе содержать собственного лакея. Гарри знал, что он пытался уговорить Джаспера, слугу лорда Крейна, прислуживать и ему, но тот, находясь под влиянием человеконенавистника Крейна, сухо отказал ему. Комнаты были абсолютно пусты. Гарри снял тонкие кожаные перчатки и приступил к работе, не зная, сколько у него времени.

Он начал со спальни, внимательно осмотрев всю одежду в гардеробе и ощупав каждый карман. Просмотрел несколько книг, все явные места, где можно спрятать украденные документы, каждый угол и каждую щель. Со свечой в руке Гарри тихо проследовал в гостиную. В камине слабо мерцали угли. Он быстро, но так же тщательно обследовал и эту комнату. Ничего не хотелось пропустить, но он знал, что времени у него не так уж много.

Письменный стол Гарри решил осмотреть в самом конце. Он понимал, что даже Тобиасу хватит ума ничего обличительного не прятать в столе, но кто знает. Гарри присел и выдвинул ящик, ощущая легкую неудовлетворенность. У него оставалось мало времени. Его могли опередить. Конечно, если бы Стаффорд был честен с ними с самого начала, он, Брандон и Анжелика все это время искали бы настоящего преступника, и ему незачем было бы пудрить волосы и слоняться по темным улицам.

В столе лежали счета, среди них – несколько просроченных, еще были ответы на письма, которые Тобиас разослал с просьбой отсрочить платежи. Гарри, просматривая их, подсчитал стоимость новой жизни Тобиаса и опять подумал об источнике дохода. Здесь же была пара писем от матери Тобиаса, в которых она уговаривала Тобиаса быть хорошим племянником и не связываться с теми, кто слишком высокого мнения о себе. Гарри улыбнулся и продолжил поиски.

Он уже почти закончил, так ничего и не найдя. Аккуратно сложив все, как было раньше, он стал просматривать письма и бумаги, беспорядочно разбросанные по столу. К огромному удивлению Гарри, здесь было множество набросков любовных посланий и стихов нескольким молодым леди, в том числе и леди Марии Данмор. Брови Гарри удивленно поползли вверх, пока он читал одно письмо к ней с большим количеством поправок. На полях было написано несколько строк стихотворения, в котором ее волосы сравнивались по цвету с вороновым крылом, а глаза—с дождливым небом. Тобиасу, должно быть, не понравилось собственное сочинение, потому что «дождливое небо» было зачеркнуто и заменено «туманным рассветом». В результате нарушилась рифма, потому что рассвет не рифмовался со свежеиспеченным пирогом, так, по мнению автора, пахла Мария, и стихотворение осталось незаконченным. Гарри усмехнулся, покачал головой и отложил бумагу в сторону.

Поиски оказались безрезультатными. Гарри разочарованно встал из-за стола. Скорее всего, Тобиас – всего лишь незадачливый стихотворец. И невиновность этого человека означает, что его поиски далеки от завершения. Гарри вздохнул, окинул взглядом комнату, чтобы убедиться, что ничего не упущено. Ему вовсе не хотелось, чтобы Тобиас оказался изменником. Просто изменник есть, и было бы лучше найти этого человека сразу с минимальной опасностью и неудобством для себя. Проникнуть в дом лорда Бетуэлла будет намного сложнее, об обыске Донкастер-Хауса он даже думать не хотел. Если бы только Стаффорд рассказал ему, почему министерство внутренних дел обратило внимание конкретно на этих людей как на наиболее вероятных изменников!

Гарри задул свечу и повернулся к двери. Внутреннее чутье подсказывало, что он пробыл здесь чуть больше часа, было уже слишком поздно, пора было уходить. В конце концов, Генри Таун должен прибыть сюда через несколько часов и быть готовым опять писать бесконечные письма о виноградной лозе и другой флоре. Думая о том, что делать дальше, Гарри взялся за ручку двери и в этот момент услышал звук шагов в холле. Он замер с протянутой рукой, прислушиваясь и выжидая. Под дверью появилась тонкая полоска света, шаги остановились, потом ускорились, словно шедший человек споткнулся, прежде чем остановиться перед дверью.

За доли секунды Гарри повернулся и перепрыгнул через диван, стоявший в углу, сложился пополам, подтянул колени к подбородку и затих. В этот момент ручка двери повернулась, и кто-то ввалился в комнату.

Человек был пьян. Несколько мгновений он бродил по комнате, потом раздался звук упавшей на пол одежды, вероятно, сброшенного камзола. Он мурлыкал себе под нос какую-то вульгарную песенку из таверны и, наконец, рухнул куда-то всем весом своего тела, так что дрогнули неустойчивые ножки дивана, за которым прятался Гарри.

Установилась тишина. Несмотря на открытую дверь, в комнате не стало светлее, как будто Тобиас оставил лампу у двери и не подумал зажечь другие. Гарри осторожно поднял голову из-за дивана.

Тобиас Крейн сидел напротив, развалившись в кресле. Ноги вытянулись к каминной решетке, в одной руке он держал бутылку, к которой постоянно прикладывался. Вряд ли в таком состоянии он заметит Гарри, украдкой выглядывавшего из-за дивана.

– Мне сравнить вас надо с летним днем, – пробормотал Тобиас, потом покачал головой. – Мне нравится. Хороший образ. Только лето уже прошло. – Он нахмурился. – Зимний день. Мне сравнить вас надо с зимним днем. – Он повторил эту фразу несколько раз, словно смакуя слова, потом опять приложился к бутылке. Бренди, догадался Гарри, заметив, как быстро пьянеет Тобиас. Гарри уселся поудобнее, понимая: пройдет еще некоторое время, пока Тобиас уснет, а раньше покинуть эту комнату ему не удастся.

– Сравнить вас… зимний день… – Тобиас продолжал разговаривать сам с собой. – Да, зима хорошо подходит. Сверкает как снег. Но холодная. – Тобиас опять нахмурился, еще выпил. – Леди Мария – не холодная. Милая, теплая, очаровательная. Как камин зимой.

Гарри едва сдержал смех. Стихи Тобиаса были ужасными, вряд ли они могли понравиться Марии. Но кто он такой, чтобы выговаривать Тобиасу, что тот не имеет права писать оды, сравнивающие Марию с камином зимой? Наследник лорда имеет полное право приходить к ней с визитом, флиртовать и танцевать с ней на виду у всего светского общества. Он может просить разрешения у графа Донкастера бывать у них дома, не боясь получить отказ. Для него это будет, конечно, более выгодная партия, чем для нее, но однажды Тобиас станет лордом Крейном, и очень возможно, что ждать придется недолго. Крейну было уже за восемьдесят, здоровье – неважное, а Тобиас – его единственный наследник. Значительное состояние Крейна перейдет к Тобиасу вместе с титулом дяди. В один прекрасный день этот малый станет подходящим женихом. А почему бы и нет?

Гарри прикрыл глаза, смеяться ему расхотелось. Тобиас все еще бормотал что-то, но теперь менее отчетливо. Он засыпал, хотя и не так быстро, как хотелось Гарри. Он все еще не осмеливался пошевелиться. Даже пьяный в стельку Тобиас заметит внезапно появившегося из-за дивана человека. Поэтому Гарри оставалось только сидеть и размышлять о несбыточности своих надежд и желаний, пока возможный изменник сочинял никудышные стихи женщине, которую Гарри любит.

Наконец комнату наполнило легкое похрапывание. Гарри осмелился выглянуть из-за дивана. Тобиас повалился набок в своем кресле, удерживая бутылку в руках. Он крепко спал. Гарри стоял на своем месте до тех пор, пока храп не стал глубоким и регулярным, потом осторожно выбрался из-за дивана и покинул комнату.

Следующие несколько дней оказались серьезным испытанием для терпения Гарри и тех ухищрений, которыми он пользовался. Под предлогом систематизации бумаг Крейна он просмотрел письма и документы, поступившие за месяц. Гарри мог видеть, с кем он переписывается и о чем говорится в посланиях. Здесь были письма от лорд-канцлера, где обсуждались «Шесть актов» и другие законы. Вежливые записки от членов парламента. Письма от друзей и знакомых, даже письмо от матери Тобиаса, в котором она робко просила денег в отсутствие сына. И конечно, огромная стопка писем от садовника в Бримстоу, Джона Раска.

К удивлению Гарри, Раска раздражали взгляды Крейна на садоводство; похоже, между ними вспыхнула ссора по поводу огромного дуба, который рос у ворот в Бримстоу, и по поводу лилий и тюльпанов, которые то ли должны были быть посажены, то ли выкопаны, трудно сказать. Страсти садоводов Гарри совершенно не волновали, и он принялся просматривать счета.

Он и не ожидал найти на столе Крейна обличительные документы; тот слишком умен для этого, если, конечно, и в самом деле в чем-то замешан. Но надо продолжать работу; и Гарри решил искать компромат до тех пор, пока не убедится, что здесь нет признаков измены.

Монотонный день нарушило появление Тобиаса, который постучал в дверь и вошел, прежде чем Крейн запретил ему заходить.

– Дядя, – объявил он, – я пришел просить твоего благословения.

Гарри немедленно вернулся к работе. Кроме того, что Тобиас раздражал Крейна, Гарри не хотел его видеть и вспоминать, что этот красавчик имеет виды на Марию.

– Навестить матушку? Отправляйся. – Крейн бросил на племянника мрачный взгляд.

– Нет-нет, сэр. – Тобиас, улыбаясь, покачал головой. – Я собираюсь жениться.

– Глупец, – хмыкнул Крейн. – И кто же эта леди? Какая-нибудь дерзкая девчонка?

– Вовсе нет, – вспыхнул племянник. – Она из семьи, которая занимает очень высокое положение, у нее безупречный характер…

– Так скажи, – прервал его Крейн, – раз ты решил поставить меня в известность. И почему ты требуешь моего благословения? Я тебе не отец.

– Но ты – глава моей семьи, и я очень высоко ценю твою поддержку, поскольку мой отец, как тебе известно, умер. – Тобиас произнес эти слова совершенно искренне. Гарри склонил голову, чтобы скрыть свои эмоции. Тобиасу придется трудно без финансовой поддержки дяди, не говоря уже о наследстве, которое Крейн оставит, скорее всего, садоводческому обществу.

Крейна, похоже, посетила такая же мысль.

– Полагаю, ты оценил это благословение в фунтах, – раздраженно заметил он. – И кто же она?

– Леди Мария Данмор. – Тобиас горделиво расправил грудь.

К счастью для Гарри, реакция Крейна была довольно, саркастической.

– Ну и болван же ты, – заявил Крейн, хихикая. – Она никогда не согласится выйти за тебя.

Племянник Крейна заморгал от неожиданности, но потом вздернул подбородок:

– А я вот думаю, что это вполне возможно.

– Возможно! – уцепился за это слово Крейн. – Возможно, луна наскочит на солнце. Возможно! Донкастер не допустит этого, даже если она не против. Пока ты не найдешь способ забраться к ней под юбки и осчастливить ее ребенком, у тебя нет шансов.

– Дядя! – Тобиас был шокирован. – Я никогда не оскорблю ее подобным образом!

– Знаю. Ты просто слишком труслив для этого, – ухмыльнулся Крейн. – Но у тебя единственный шанс: если она потеряет голову от тебя, то, не исключено, позволит тебе некоторые вольности, которые заставят ее отца согласиться на ваш брак.

Гарри сжал перо в руках, он больше не мог заставить себя писать. На секунду он представил бархатную кожу шеи Марии, мягкое прикосновение ее губ, вспомнил ее стон, когда рука Гарри скользнула под халат и коснулась девичьей груди. Его тело мгновенно отреагировало на одно только воспоминание о ней. Гарри нервно сглотнул и попытался унять вспышку гнева и желания, возникшего в нем.

– Ты смеешься надо мной, – произнес Тобиас с обидой в голосе. – Я собираюсь сделать честное предложение руки и сердца и полагаю, что она примет его. Мария отказала всем другим поклонникам. Она – сама доброта всякий раз, когда я разговариваю с ней. Две недели назад она очень нежно прильнула к моему плечу на званом вечере у леди Арнольд. Я думаю, она неравнодушна ко мне, дядя, и намерен просить ее руки.

Крейн, прищурившись, смотрел на племянника, как будто не верил, что тот говорит серьезно.

– Ну, так иди, действуй, – махнул он рукой. – Ты все равно – дурак, женишься на ней или нет.

– Спасибо, дядя, – засиял Тобиас. – До свидания. – Он поклонился и вышел.

– Этот идиот не знает, что делает, – вздохнул лорд, когда за племянником закрылась дверь. Возможно, ему Донкастер и нужен, но я уверен, что Тобиас – совсем не то, что требуется этой семье. Он закончит, как наш король, связанный с неподходящей женой, от которой он не может избавиться… Так, Таун! А что ты там делаешь?

– Заканчиваю чертеж нового сада в Бримстоу, сэр. – Гарри встал и протянул Крейну лист. Тот хмуро посмотрел на работу, но Гарри знал, что все сделано отлично.

– Вот здесь я хочу кое-что добавить. – Крейн ткнул пальцем в пустое место. – Что-нибудь яркое, но изящное… – пробормотал он себе под нос, потом отодвинул лист в сторону. – А, убирайся. Надоел!

Спустя некоторое время Гарри с обстоятельным списком в кармане спустился по ступенькам дома Крейна и направился в садоводческое общество, чтобы узнать, что можно добавить в коллекцию Крейна. Стоял первый яркий солнечный день после недели дождей. Гарри шел быстро, вдыхая свежий воздух. Он свернул к Сент-Джеймс-парку, намереваясь извлечь максимальную пользу из данной ему передышки, и завернул на Пиккадилли.

Прежде чем он успел дойти до конца улицы, мимо промчался свадебный фаэтон. Это заставило Гарри подумать о Тобиасе, который готовился сделать предложение Марии. Он замедлил шаги. Вряд ли Мария примет предложение Тобиаса, и не потому, что симпатизирует Гарри, а потому, что Крейн прав: Тобиас – болван, Мария слишком умна для него. Она не будет счастлива с фигляром, каким бы веселым и симпатичным он ни был. К тому же вряд ли ей понравится чрезмерный интерес Тобиаса к положению и связям ее семьи.

И все же слова Тобиаса жгучей занозой застряли в сердце Гарри. Он шел и твердил, что, наверное, сам глупее Тобиаса, но это не помогало. Он был безнадежно влюбленным дураком.

Широкий бульвар в парке заполонили лондонцы, которые радовались солнечной погоде. Вокруг гуляли влюбленные пары, Гарри представил, как идет рядом с Марией, она смеется, и солнце согревает их обоих. Она была прекрасна в тот день в парке, когда он встретил ее как лорд Роут, и еще прекраснее, когда он сидел в гостиной ее матери, пил чай и старался не смотреть на нее любящим взглядом. Плохо, что он не может навестить ее сегодня, к тому же знать, что в этот прекрасный весенний день Тобиас Крейн направился к ней делать предложение… Это невероятно!

Гарри выругался про себя, резко развернулся и вышел на главную дорогу, где разместились десятки магазинов. Это отвлекло его от намеченного пути, но сейчас Гарри это не волновало. Крейн подождет немного.

Теперь он все меньше и меньше чувствовал себя обязанным строго следовать указаниям лорда, особенно когда узнал истинную цель своей работы. И сегодня ему хотелось на время освободиться от обязанностей секретаря Крейна.

Некоторое время заняли поиски нужного магазина, еще несколько минут время ушло на выбор покупки, но когда Гарри вышел на улицу, на его лице сияла улыбка, а в душе пела весна. Еще неделю назад он бы не осмелился поступить так из-за боязни разоблачения, из-за гнева Стаффорда и еще из-за десятка разных причин. Но сегодня… Сегодня он подумал, что он должен сделать то, что наметил.

– К вам мистер Тобиас Крейн, леди Мария.

Первым желанием Марии, когда она услышала слова дворецкого, было убежать. Она уютно расположилась на солнышке в саду с интересной книгой, наслаждаясь погодой и мечтая, когда у нее опять сможет появиться Гарри. Ей казалось, что с момента его последнего визита через окно прошла целая вечность. Она держала свое обещание делать вид, что они незнакомы, если вдруг встретятся где-то, но она не зарекалась, не искать его в обществе. Так или иначе, все это было напрасно. Она нигде больше не видела ни лорда Роута, ни мистера Тауна, и ей было стыдно признавать, что она искала их обоих. Гарри совсем исчез из ее жизни, и хотя она уже почти смирилась с этим, его отсутствие оставило в душе печальную пустоту.

И вот теперь еще мистер Крейн пришел, чтобы дополнить грустную картину. На секунду у Марии появилось желание приказать дворецкому никого не принимать, но в последний момент она сдержалась. Мать уже и так наблюдала за ней с беспокойством. И Мария знала: если дочь станет без конца отправлять посетителей восвояси, это встревожит ее еще больше.

Она отложила книгу и встала.

– Я встречу его в гостиной, Хоукинг. – Да, миледи. – Дворецкий поклонился и исчез.

Мария медленно пошла следом. У нее появилось скверное предчувствие, что она догадывается, зачем прибыл мистер Крейн. Ни от кого не укрылось его нежное внимание и постоянное присутствие с ней рядом. Джоан опять станет дразнить ее, хотя кузина уже почти потеряла интерес к предложениям, которые получала Мария, потому что их число росло день ото дня.

Тобиас ждал ее в гостиной и при ее появлении поклонился. Мария присела в реверансе и оставила двери гостиной нараспашку. Если повезет, придет мать и спасет ее.

– Добрыйдень, мистер Крейн.

– Сегодня действительно чудесный день, леди Мария. – Когда он смотрел на нее, на его лице всегда появлялась широкая и немного глуповатая улыбка.

– Присаживайтесь, – пробормотала Мария, жестом указывая на диван у него за спиной. Сама она сознательно села поодаль от него. Тобиас, не сводя с нее глаз, присел.

В гостиной некоторое время стояла тишина. Мария чувствовала себя неловко, а Тобиас смотрел на нее с явным восхищением.

– Как поживает ваш дядя? – поинтересовалась она, больше думая о секретаре лорда Крейна. – Надеюсь, он в добром здравии?

– С ним все в порядке. – Крейн облизал губы и наклонился вперед. Прежде чем Мария успела отреагировать, он взял ее за руку. – Мне сравнить вас надо с зимним днем…

– С зимним днем? – Мария непонимающе моргнула. – Я такая холодная, сэр?

– Нет, нет! – На лице Тобиаса появился ужас. – Я… Мне следовало начать с другого стихотворения…

– Пожалуйста, не надо, сэр, – поспешно остановила его Мария. – Просто… Скажите откровенно то, что хотите, сэр. Я не очень понимаю образный язык поэзии.

– Разве? – Похоже, ее слова поставили Тобиаса в тупик. Он смущенно поднял брови и перестал сжимать руку Марии. Она тотчас отдернула ее. – Но…

В таком случае… А, пропади оно все пропадом! – Он вскочил с видом сконфуженного мальчишки. – Я обожаю вас!

– Сэр…

– Это правда. Я обожаю вас с тех пор, как только увидел. Я говорил вам тогда, но, возможно, слова были не те, да и не к месту. С вами была ваша кузина и много людей поблизости…

– Мистер Крейн, пожалуйста. – Мария покраснела от досады, вспомнив их первую встречу.

– Я стану для вас верным слугой, – умолял ее Тобиас. – Самым преданным, любящим, нежным и добрым мужем. Вы будете управлять мною одним только взглядом ваших прекрасных глаз.

Мария закусила губу. Она не хотела ни мужа в роли слуги, ни мужа, которым можно управлять с помощью взгляда. Ей в мужья нужен настоящий мужчина, а не мальчик на побегушках.

– Мистер Крейн…

– Я унаследую титул дяди, поэтому в светских кругах этот брак не вызовет больших толков. А с вашей помощью я, возможно, приобрету достаточный вес, чтобы войти в элиту общества.

Он вызвал у нее приступ головной боли. Мария прикрыла глаза и ждала, когда Тобиас закончит свой монолог.

– Короче говоря, я сделаю все, чтобы завоевать вашу руку, моя дорогая. Вам нужно только приказать, и я выполню любую вашу просьбу. Так будет всегда, если только вы согласитесь стать моей женой. – Завершив свою речь, мистер Крейн упал на колени и попытался снова взять Марию за руку.

– Сэр, пожалуйста! Остановитесь!

– Да, моя дорогая? – У Тобиаса светились глаза, от волнения над верхней губой выступила влага. Марии неловко было от сознания, что она собирается разбить сердце этого человека. Разумеется, он понимает, насколько нелеп, вообразив, что любит ее, когда они едва знакомы. Он ничего не знает о ее характере, настроениях и пристрастиях. Это юношеская любовь, но она искренняя, и, скорее всего Мария испытывала угрызения совести.

Но только кратковременные. Лучше отказать ему сразу, чем дать ложную надежду.

– Для меня это большая честь, – мягко сказала Мария. – Но я должна отказать.

– Почему? В чем моя ошибка? Скажите, и я исправлю ее.

– Нет, нет. – Мария беспокойно заерзала на стуле, желая, чтобы Тобиас поскорее ушел. – Просто… Я очень высоко ценю вас, но этого недостаточно для брака.

– Понятно. – На лице Тобиаса появилось удивление.

– Ваше предложение для меня – большая честь, я вам очень благодарна, – механически повторила Мария. – Но я уверена, что мы вряд ли предназначены друг для друга.

Тобиас ошеломленно кивнул, потом встал и едва нашел в себе силы поклониться, прежде чем повернуться и выйти из гостиной. Послышались его резкие и быстрые шаги. Мария затаила дыхание, пока не услышала, как открылась и закрылась входная дверь, потом облегченно вздохнула. Отклонять такое количество предложений становилось уже неловко. Гораздо проще было, когда джентльмены сначала приходили к ее отцу, и он отказывал им вместо нее.

От тяжелых мыслей ее отвлек стук в дверь.

– Простите, миледи, – произнес появившийся лакей, – только что доставили. – Он передал Марии небольшую коробочку.

В ней в окружении нескольких веточек папоротника лежала одна лилия, прекрасная в своей простоте. А карточка оказалась настоящим подарком. В ней не было подписи, только нарисованная лиана плюща с намеком на каменную стену за ней. Мария несколько мгновений смотрела на карточку, на лице появилась улыбка, и она рассмеялась от счастья, прижимая ее к груди.

Гарри помнил о ней точно так же, как она не забыла о нем.