Глава 17
Вероника Дартвуд оказалась превосходной наездницей. Сидя на лошади, она совершенно преображалась. В ней появлялись твердость и уверенность в себе. К Силии девушка относилась с терпением: давала полезные советы доброжелательно и без всякого высокомерия.
Когда они направились к Темплкомбам, поднялся легкий ветерок. Щеки Вероники разрумянились, и она заметно оживилась.
— Немного пообвыкнете, тогда поедем тропинкой через лес и обогнем пруд в полумиле отсюда. У вас неплохо получается. Я подумала было, что вы ездили верхом, когда жили в Грейндже. Но судя по словам вашей тети, вас слишком увлекали другие занятия.
— Да уж, увлекали… — усмехнулась Силия.
— Леди Гертруда объявила, что вы помолвлены с мистером Уинвудом. Конечно, жене богатого чайного плантатора не до верховой езды. И как вы со всем этим справитесь? — Вероника свернула в лес. — Меня, например, любые неожиданности крайне смущают. А ведь я на несколько лет старше вас.
«Слава Богу, — думала Силия, — что Вероника занята своими мыслями». При упоминании о Рональде девушка похолодела. Хорошо еще, что лошадь такая смирная, а Вероника не слышит, как колотится ее сердце. Силия так и не написала суженому, что живет теперь с тетей Уили в Лондоне.
Боже, как она забыла о Рональде Уинвуде? Ведь все ее помыслы, поступки и порывы должны были сосредоточиться только на нем, ибо он — залог будущего Силии. Следовало ежедневно упрашивать тетю отослать ее поскорее к нему.
— Какие-то два всадника вдали! Как по-вашему, кто они? — встревожилась Вероника. — Скачут сюда, и довольно быстро. Посторонитесь, Силия! Теперь вижу: один из них — мистер Темплкомб, но вот другого не могу узнать.
Но Силия не успела посторониться, и верховые столкнулись с девушками.
— Боже мой! — воскликнула Силия, когда Вероника и незнакомец одновременно схватили поводья ее лошади.
— Так-так, — ухмыльнулся Грант Гамильтон, — вот вы где, лесные нимфы!
— Как вас сюда занесло? — холодно осведомилась Силия.
— Видите ли, мы с Томом собирались навестить вас, чтобы отдать дань вежливости, поскольку вы приехали на уик-энд к тете и дяде. Уверен, Уили одобрила бы это.
— Вы всегда отличались любезностью, — съязвила Силия, раздраженная его внезапным появлением. — Однако в прошлый уик-энд у вас не нашлось времени проститься с мачехой.
— Верно, — согласился Грант. — Зато я всегда к ее услугам и появляюсь, стоит ей только позвать меня.
Грант говорил беззаботно и ничем не выказывал смущения. Ему не хотелось проводить в деревне еще один уик-энд, но Уили убедила его поехать к Темплкомбам вместо нее. И в самом деле, не могла же она посетить их и не нанести визит в Грейндж!
И вот Грант против воли отправился присмотреть за Силией, но она не выразила ни малейшей признательности.
— Ах так! — воскликнула девушка. — Значит, на вас возложена очередная миссия! Что ж, теперь все понятно.
— Нет, милое дитя, вы многого не понимаете. И кстати, не сочли нужным представить меня вашей спутнице.
— Мисс Вероника Дартвуд, позвольте представить вам мистера Гранта Гамильтона, американца, пасынка моей тети Уилхелмины.
— Здравствуйте, — пробормотала ошеломленная Вероника и быстро добавила: — А это, конечно, мистер Томас Темплкомб, к дому которого мы направлялись?
— Какое совпадение! — весело заметил Грант, сразу догадавшись, что у Вероники мягкий характер. Он положил руку на шею лошади Силии. — Обгоним их немного.
— Милейший Грант, но мне бы лучше обогнать вас.
Девушка разозлилась, хотя и не знала почему. Какого черта он здесь, когда ее жених далеко! И держится так, будто ничего не случилось. Но Силия помнила все.
— Не ожидала встретить вас здесь. — Силия последовала вслед за ним. — А мне-то казалось, что вы пресытились деревней и заточенной там невинной девушкой.
— Но, дорогая Силия, когда мы виделись в последний раз, вы вовсе не походили на монахиню.
— Вы, Грант Гамильтон, тоже не напоминали святого.
— Зато ваша подруга — само простодушие. Давайте заключим на сегодняшний день перемирие и насладимся прелестями провинции.
Между тем Вероника мирно скакала рядом с Томасом Темплкомбом и увлеченно разговаривала с ним.
Вскоре Силия увидела дом Темплкомбов и с интересом присмотрелась к нему.
Невысокое здание из кирпича и камня, казалось, выросло прямо из земли. И в центральной части особняка, и во флигелях были огромные окна. От усадьбы веяло уютом и покоем, и это сразу успокоило Силию.
То же самое, видимо, чувствовала и Вероника, ибо держалась с Темплкомбом вполне непринужденно.
Навстречу им вышла Дженнифер, сестра Томаса, веснушчатая, рыжеволосая девушка, мечтавшая стать ветеринаром, о чем и объявила за чаем, который накрыли в саду.
— Как интересно! — воскликнула Вероника. — Вот бы и мне набраться храбрости и последовать вашему примеру. Я обожаю животных. Просто обожаю!
Темплкомбы и гости сидели на залитой солнцем террасе рядом с огородом, где аккуратные грядки почти скрывались за высокой травой. Здесь выращивали помидоры, бобы, огурцы, ревень, горох, морковь, различные сорта салата-латука, а рядом стояли цветущие кустарники.
— Миссис Эванс, наша домоправительница, отлично справляется с огородом, — сообщила Дженнифер.
— Не скромничайте, вы и сами истинный знаток целебных трав, — заметил Грант.
— Я немного разбираюсь в них. — Дженнифер с улыбкой посмотрела на Гранта. — Когда-то лечила и родных, и животных…
«Это она сказала для Гранта, — язвительно подумала Силия. — Бедняжка не представляет, что это за человек. И не дай Бог ей влюбиться в него».
Силии все это не нравилось, а особенно злило то, что она вообще размышляет о подобных вещах.
— Признайтесь, Силия, вам нравится проводить уик-энд у викария и леди Гертруды или вас лучше вызволить из Грейнджа? — спросил вдруг Грант.
Девушка встретила его сияющий взгляд.
— Не понимаю, о чем вы.
— Маленькая лгунья! По выражению вашего лица я догадался о том, что вы чувствуете. Уверен, вам совсем не хочется задерживаться в Грейндже. Так зачем же жертвовать собой? Ведь никто не поколеблет убеждения леди Гертруды, что она наделена познаниями, недоступными другим.
— В том числе и вам! — перебила его Силия. — Если Уили послала вас присматривать за мной, ей не следовало этого делать. Тетя и дядя вполне понимают меня, так что вам незачем совать нос в наши семейные дела.
— Пожалуй, вы правы: надо держаться от вас подальше, наблюдая со стороны, как вы обольщаете мужчин. Впрочем, не все ли мне равно, сохраните ли вы невинность для вашего терпеливого жениха.
Силия вздрогнула. Снова Рональд! Грант словно нарочно напомнил ей о нем. Ведь она постоянно забывает о том, что помолвлена.
Черт возьми, уж не в объятиях ли Гранта ей суждено потерять невинность? Ну уж нет! Как и другие мужчины, он, видно, забыл и о поцелуе, и о том, как расстался с ней в загородном доме виконта.
Силия едва притронулась к еде.
— Извольте запомнить: моя невинность — не ваша забота! Когда придет время, за мной приедет мистер Уинвуд.
Но отчего так сверкнули его глаза? Неужели из-за того, что она хранит себя для суженого? Да, он редкостный лицемер — сначала целует, а потом призывает к воздержанию!
— Вы что, ссоритесь? — удивился Том Темплкомб. — Вас оставить одних или вместе во что-нибудь сыграем?
— Что до меня, я не хотела бы оставаться наедине с мистером Гамильтоном, провоцирующим меня на ссору, — спокойно ответила девушка.
— Да неужели? — Грант усмехнулся и учтиво поклонился Силии. — Если так, искренне прошу меня простить и обещаю, что больше не произнесу ни слова.
Теперь все взоры обратились на Силию.
— Это было бы очень мило, — отозвалась девушка, — но сомневаюсь, что вы сдержите обещание.
— Это не так трудно — стоит лишь удалиться от вас.
— Великолепная мысль, лучше и не придумаешь!.. — Ее зеленые кошачьи глаза сверкнули.
«Черт побери! Мучение с ней, да и только! То она робкая девочка, то светская львица. Все в ней беспрерывно меняется, никакого постоянства. С этой семнадцатилетней недотрогой я позволил себе слишком много».
Разница в возрасте и опыте все усложняет: один неверный шаг — и сорвешься в бездну.
Но почему мысль о неизвестном чайном плантаторе, давным-давно обрученным с Силией, приводила Гранта в такое бешенство?
Силия никогда не говорила об Уинвуде, а упоминания о нем явно огорчали ее. В такие минуты Гранту хотелось обнять девушку и зацеловать так, чтобы она думала только о нем одном. Он мечтал сорвать с Силии одежду, увидеть это стройное тело, коснуться каждого дюйма и, наконец, выяснить, что скрывается за интригующим взглядом этих прекрасных глаз.
Дьявольщина!
— Пора прекратить этот фарс, — сказал Грант, надеясь, что отделается от этих назойливых мыслей и не выставит себя на посмешище. И впрямь, мужчина преследует девчонку, почти ребенка! Силии нужны строгость, замужество с чайным плантатором — и дети, чтобы было, чем заняться.
Пускай отправляется к своему суженому на Цейлон — и из сердца вон. Перестанет донимать его по ночам. Он вернется к прежней жизни, а Уили — к его отцу, где ей и место.
— Простите? — переспросила Силия, решив раз и навсегда покончить с этой игрой. Грант обращался с ней как с ребенком, а она не терпела этого. — Вы говорите со мной?
Ей бы возликовать — ведь взбешенный Грант быстро пошел прочь, — но девушку охватило отчаяние, словно она сделала неверный шаг.
Вероника расстроилась, Томас пожал плечами и последовал за Грантом, а Дженнифер держалась так, словно ничего не случилось.
— Надеюсь, вы будете называть меня Дженни? Не хотела признаваться при Гранте, — продолжала она, — я очень люблю западно-американскую манеру верховой езды и бриджи.
Вероника очнулась, услышав слова «верховая езда», но все прочее привело ее в ужас.
— Нет-нет! — поспешила добавить Дженнифер. — Бриджи только под юбкой с разрезом. Необычайная свобода движений. Удобный и практичный костюм.
— Вполне согласна, — с энтузиазмом подхватила Вероника, повергнув собеседниц в изумление. — Я часто завидую тем, кто решается надеть бриджи. В Индии родители нескольких моих знакомых юных леди более либеральны, чем мой отец, вынужденный дорожить своим положением. Так вот, после того как магараджа Джодпура ввел бриджи для игры в поло, мои знакомые надевают их, отправляясь на верховые прогулки. Очень удобно, на мой взгляд.
Дженнифер предложила гостям взглянуть на ее лошадей и немного покататься:
— Я освоила кое-какие приемы американского стиля езды. Найдем укромное место и поучимся скакать по-мужски.
Дженнифер и Вероника оживленно болтали, и Силия почувствовала себя всеми забытой. Девушки говорили о лошадях и других животных и нашли столько общих тем, что, казалось, дружили целую вечность. Силии же не хотелось вступать в разговор.
Дженни, воспользовавшись случаем, рассказала свою историю. Она много путешествовала с братом. Какое-то время они жили в Америке и покупали в Нью-Мексико андалузских скакунов. Томас и Альберт Гарвиль на паях владели американским ранчо и таким образом познакомились с Грантом Гамильтоном.
— Тогда было плохое время для англичан и для всех иностранцев, собиравшихся пустить там корни. Но зато мы с Томом многое узнали и привезли несколько великолепных лошадей — на племя. Но я рада, что теперь мы живем в Англии, где мужчины не носят оружия и не хватаются за него при каждом удобном случае, желая доказать свою силу и расторопность.
Ее рассказ все более удивлял Веронику. Дженни же не сводила глаз с Силии.
— Однажды Грант спас Тому жизнь. Мы этого никогда не забудем. Не представляете…
Она внезапно умолкла, потому что лошади вынесли всадниц из сумрака леса на луг, который плавно спускался к реке, отливавшей на утреннем солнце серебром и золотом.
Здесь же раскинулось около дюжины разноцветных кибиток. Они выглядели очень странно на этом буколическом фоне.
— Цыгане! — испугалась Вероника. — Надо поворачивать назад, пока они нас не заметили. Дженнифер, разве это не ваша земля?
— Наша — по реестрам. Но цыгане становились здесь табором задолго до того, как появились реестры. Сколько себя помню, они всегда здесь стояли. Говорят, кто-то из моих предков даже женился на цыганке. Надо спросить у Тома — он все знает. — И девушка бесстрашно направила лошадь вперед. Вероника и Силия последовали за ней.
Кругом стояли кибитки, рядом с ними, на привязи, лошади, повсюду сновали дети. Мужчин казалось меньше, чем женщин, и никого не смутило появление незнакомок.
— Привет! — весело крикнула Дженнифер. Поклонившись, люди вернулись к своим занятиям. — А где Альзена?
Из кибитки появилась царственного вида женщина. Ее яркая цветная юбка взметнулась, когда она направилась к ним. Женщина словно ожидала гостей.
— Альзена здесь. Где же ей быть, как не со своим народом? Я знала, что ты сегодня приедешь — с другими. И вижу, одна из твоих спутниц — сознает она это или нет — из наших. — А мысленно Альзена добавила: «Девушка так похожа на мать, что здесь ее узнал бы любой».
Силия чувствовала, что горящие глаза цыганки сверлят ее. Девушка замерла. Ей казалось, что Альзена проникает в тайные закоулки ее души, узнает о скрытых опасениях и страхах, открывает какие-то глубоко запрятанные в подсознании воспоминания.
Силию неудержимо тянуло к цыганке.
— Сюда, сюда! Дайте отдых своим лошадям и взгляните на наших. У нас появилось несколько жеребцов из Испании — прекрасные экземпляры! Хотите, юные леди, я погадаю вам на картах? Даром. Интуиция подсказывает мне, что сегодня нужно давать советы тем, кто в них больше всего нуждается. Но кто же это из вас? Поживем — увидим. Не стану говорить много — только предостерегу и направлю. Вам леди, всем трем, раз уж вы пожаловали в цыганский табор. Сюда!
Не оставляло сомнений, что Альзена — главная в таборе, и Силия не видела возможности отказать ей.
— Мы должны согласиться, — прошептала Дженнифер. — Это большая честь.
— Мне не хочется знать свое будущее, — возразила Силия. — Пусть оно будет неожиданным.
Но Альзена проявила решительность:
— Ты одна из нас. Цыганка. Пора узнать, чего нельзя изменить в твоем прошлом. Следуй за мной, девочка. Судьбу не обманешь. Карты все скажут, если не хочешь слушать меня.
Завороженной и испуганной Силии казалось, что она перенеслась в другое время и место и перестала быть собой. Какой-то странный паралич воли не позволил ей ни воспротивиться Альзене, ни усомниться в ее предсказаниях.
Оставалось одно — подчиниться.
— Пошли! — сказала цыганка, и Силия последовала за ней в кибитку, похожую внутри на темную, прохладную пещеру, впрочем, просторную и даже по-восточному роскошную. За занавесом лежали груды подушек, в пышных и пестрых домотканых ковриках утопали ноги. Над головой покачивалась медная лампа, а под ней, на овальном столике, красовался хрустальный шар на подставке из украшенного серебром розового дерева.
Воздух был напоен благовониями, смутно напоминавшими Силии о чем-то.
После яркого солнечного света девушка с трудом привыкала к полумраку.
— Садись, дитя мое. Прямо напротив меня. Так, чтобы я могла тебя видеть.
Там, куда указала цыганка, лежала огромная подушка. Силия села на нее и скрестила ноги так, словно сызмала привыкла к этому.
— Хорошо. А теперь скажи, тебе говорили, что ты похожа на мать? Интересно, что ты взяла от нее, а что — от бедного заблудшего отца, который так хорошо разбирался в жизни, но не сумел разобраться в жене. Ну ладно, сейчас увидим. Я погадаю тебе на цыганских картах Таро. Не бойся, девочка, тебе ничего не грозит. Ты одна из нас — помни об этом всегда.
Силию поразило, что Альзена произнесла все это с таким чувством, и она порывисто подалась вперед:
— Не понимаю… Я многого не могу припомнить, но мне никто не рассказывал о маме. Тетя Гертруда ее только ругает и порицает. Однако… я не хочу знать своего будущего. Расскажите мне, какой была моя мама.
Силия встретила пронзительный взгляд цыганки, но не испытала ни страха, ни трепета. Альзена поняла, что должна оберегать и пестовать это юное существо, эту девушку, удивительно похожую на Марианну и вместе с тем отличавшуюся от нее. Ведь та поставила на карту все ради любви к мужчине — и проиграла.
Нет, такое не должно повториться — во всяком случае, с этой девочкой, молодой и неопытной. В ней таилась необычайная сила, но она не подозревала об этом, не умела использовать эту силу, пока ее не научили владеть этим даром.
А между тем эта сила, если ее неразумно направить, приведет к самым пагубным последствиям. Но как рассказать обо всем ребенку?
— Значит, ты хочешь знать все — все сразу? Нет, так не пойдет. Тебе с этим не справиться. Жизнь нелегко расстается со своими тайнами, не любит поверять их тем, кто хочет немедленно получить ответы. Карты лишь намекают на то, что может произойти с тобой в будущем, учитывая твои нынешние обстоятельства.
Альзена сосредоточилась, заставив работать свой мистический третий глаз. Это был метод йогов, распространенный в Индии. Цыгане, выходцы из Индии, освоили этот метод. Альзена тоже умела сконцентрировать внутреннюю силу и от всего отстраниться.
— Вижу, ты не понимаешь. Но не смущайся. Просто сосредоточься и слушай.
Но почему, почему? Силию разочаровало, что Альзена не отвечает на ее вопросы.
Она не сознавала, что цыганка подвергала испытанию ее волю. Их глаза встретились, и кулаки Силии так крепко сжались, что ей с трудом удалось распрямить пальцы, опустить плечи и таким образом ослабить растущее внутри напряжение.
— Мою мать звали Марианной. — Девушке казалось, что она овладела собой. — Что ты можешь о ней рассказать? Зачем привела меня сюда? Неужели только для того, чтобы мучить и играть моими чувствами? Если так, значит, у тебя есть причина ненавидеть ее или меня. Кажется, все ее ненавидели. Но почему, почему?
— Ты еще спрашиваешь! — Глаза цыганки сверкнули как молнии. — Потому что ей завидовали. И особенно те, чьи мужчины уходили к другим, обладающим душевной теплотой и бесхитростностью. Поэтому такие холодные женщины, как леди Гертруда, ненавидели ее, старались вытравить из тебя дух Марианны, заставить стыдиться своей матери. Нам даровано более глубокое знание жизни, чем им. И они нас боятся, потому что отличны от нас, не постигают нашего знания. Им проще считать цыган плохими людьми — ворами, преступниками или обманщиками и безнравственными прорицателями. Они не видят в нас Человека. Но, к сожалению, девочка, кое-что не в состоянии понять и самые мудрые из нас.
В Силии закипал гнев. Цыганка несет чушь, чтобы уклониться от ответа! Яснее ясного, она лишь теряет время: Альзене нечего ей сказать.
Силия хотела подняться, но Альзена схватила ее за руку:
— Подожди. Сначала я погадаю тебе на картах. Это очень важно. Только тогда я узнаю, как тебе помочь. Сиди смирно и не противься разумом. Я бесконечно сильнее и мудрее тебя, поэтому и стала вождем племени. Лучше слушай, если действительно хочешь что-то понять. Договорились? Решай: желаешь ли ты уйти и присоединиться к своим друзьям или готова встретиться лицом к лицу с правдой?
Силию приковал к себе темный, пристальный взгляд Альзены. Все мысли до единой внезапно покинули ее. Девушка пришла в полное смятение.
— Ха! — фыркнула Альзена, заметив это, и достала потрепанную колоду карт из небольшой шкатулки. — Ты никогда не видела настоящих цыганских карт Таро? Этими я гадаю только для своих, а не для тех, кто приходит со стороны узнать будущее.
Правдивые карты. Но чтобы они сказали истину, нужно освободить разум от сомнений и страхов. Теперь слушай: ты ищешь знаний и силы независимо от того, причинят они тебе боль или нет. Поэтому сосредоточься на моих словах и на том, что хочешь узнать. Коснись карт кончиками пальцев, прежде чем стасуешь. Думай только над вопросами и ответами, которые хочешь найти.
Альзена словно напевала, и от этого Силию клонило в сон.
— Ты — цыганка. Кое-что тебе уже известно, но это спрятано глубоко в тебе. Если ты пока не готова узнать все, потому что это слишком болезненно, я избавлю тебя от этого. А теперь мы вместе отправимся за истинным знанием — ты и я. И поведут нас карты. Посмотрим, как они лягут.
Старая цыганка говорила на многих языках, даже на санскрите. Но, к своему удивлению, Силия понимала ее.
Аромат благовоний сгущался. Силия, ни разу в жизни не державшая в руке колоды карт, почему-то сразу догадалась, как обращаться с ними.
Ее карта находилась в середине — она это чувствовала. Девушка стасовала колоду и разделила ее надвое, как учила Альзена.
Затем старая цыганка разложила листы так, что карта Силии оказалась в середине. Девушка вдруг ощутила неизбежность происходящего.
Чему быть…
«Нет, — отчаянно думала она, пока Альзена располагала карты. — Можно изменить все, если чувствовать в себе силу. Не все ли равно, что предсказывают карты».
Так что же ее интересует больше всего?
Цейлон? Ну да… Цейлон — то место, где она родилась.
Силия сосредоточилась: «Вернусь ли я туда когда-нибудь снова? Востребую ли свое наследство?
Выйду ли замуж за Рональда, и будем ли мы счастливы вместе?
Удастся ли мне забыть Гранта?»
