Эпилог

— Джорджи! Черт побери, где ты? — Колин бушевал, шагая вверх и вниз по палубам «Сибариса». Он повернулся к следующему за ним по пятам шкиперу мистеру Ливетгу: — Я знаю, она здесь. Я уверен в этом. Она подслушивала прошлой ночью, когда Темпл с Пиммом зашли ко мне. Готов поспорить на последний кусок паруса, что она на борту.

— Люди обыскали весь корабль, кэп. Все ее любимые укромные уголки, — сообщил Ливетт с выражением человека, потерпевшего поражение. — Возможно, миледи решила не отправляться с вами на это задание.

Колин фыркнул.

— Вы обыскали все трюмы?

Ливетт кивнул.

Колин посмотрел на реку вокруг них. Если они не отплывут немедленно, то потеряют преимущества, которые давал прилив. Ему не оставалось ничего иного, как отправиться в путь.

Он отдал приказания, снова глядя в сторону причала, где должна была стоять его жена и махать ему на прощание. Но там было лишь несколько рабочих порта и откровенная шваль, которая обычно болтается на любых причалах.

«Сибарис» скользил по реке, его паруса поймали ветер, стройный силуэт поднимался над водной гладью, и он легко и элегантно выходил из Ливерпуля.

Весь остальной день Колин жил, затаив дыхание, ожидая, что его жена вот-вот выскочит из какого-нибудь укрытия, но Джорджи нигде не было видно.

Может быть, он действительно перехитрил жену и отплыл прежде, чем она смогла пробраться на корабль.

По правде сказать, ему не нравилось отплывать без нее, он любил, когда она была рядом. Она понимала и разделяла его любовь к морю, как и многие другие пристрастия. Но это задание было особым. Ходили слухи, что Наполеон, надежно охранявшийся на Эльбе, планировал побег. «Сибарис» был направлен в тот район, чтобы пристально наблюдать за Бонапартом и сообщать обо всем необычном в Лондон.

А если потребуется, то и остановить коварного корсиканца от осуществления своей клятвы вернуться во Францию.

Когда они благополучно прошли реку и вышли в канал, Колин наконец с облегчением вздохнул и с заходом солнца решил отправиться в каюту, чтобы насладиться столь необходимым отдыхом.

Когда он вошел, каюта тонула во тьме, но ему не нужна была лампа. Он знал ее каждый дюйм наизусть. По дороге к койке он стаскивал ботинки, снимал бриджи и рубашку. Но в последний момент обо что-то споткнулся. Он ощупал руками пространство вокруг.

Женская туфелька.

— Джорджи! — воскликнул он, забираясь в постель и обнимая роскошное обнаженное тело жены. — Как, черт побери…

— Ш-ш! — прошептала она, целуя его в губы, чтобы заглушить его излияния.

О, он знал ее трюки и проделки. Он хорошо изучил свою девочку после стольких лет брака. Но он не переставал изумляться ее настойчивости. И ее изобретательности. Это были только две из миллионов черт, которые он так любил в ней.

И он без колебания отдался тому, что она предлагала, любя ее, наслаждаясь радостью, которую он испытывал каждый раз, когда держал ее в своих объятиях.

На рассвете, когда в его каюту начал проникать нежный свет, Колин проснулся и обнаружил, что Джорджи стояла у открытого окна и смотрела на море, которое она так любила.

Каким же он был дураком, считая, что может удержать ее дома! Удержать ее от опасностей, которые часто подстерегали его в работе для Адмиралтейства и министерства иностранных дел.

— Как тебе это удалось? — поинтересовался он, поднимаясь, натягивая бриджи и присоединяясь к ней у окна, осторожно переступая через туфли, брошенные посредине каюты.

Эти туфли были ее визитной карточкой.

Медового цвета волосы падали непокорными прядями, с которыми играл соленый бриз. Он поднял руку и заправил выбившийся локон под одну из множества шпилек, удерживающих ее волосы.

— Итак, как ты оказалась на борту? — снова спросил он.

Она повернулась и засмеялась:

— Если я скажу тебе, это разрушит сюрприз.

— Пора прекращать плавать на «Сибарисе»и начинать использовать «Галлию» для моих заданий.

Он захватил «Галлию» несколько лет назад у ее незадачливого капитана Бертрана и пополнил еще одним судном свой личный флот кораблей-шпионов.

— Тогда я приму командование «Сибарисом»и отправлюсь вслед за тобой, — пообещала она.

— С тебя станет. — Он крепко поцеловал ее. — А я сделаю то же, что делал каждый день с той самой ночи, когда впервые встретил тебя, моя дорогая Киприда.

— То есть? — пробормотала она, опуская голову ему на грудь.

— Сдамся.