Глава 22

Большой фургон катил по Темза-стрит. Его тяжелые колеса грохотали о мостовую, вымощенную булыжником. Рядом с возницей сидел Росс. Он свесил голову на грудь, погруженный в мрачные мысли. И вдруг с раздражением оглянулся:

– Боже всемогущий, Тоби, – его резкий голос был ничуть не благозвучнее скрипа колес, – брось ты свою проклятую дудку! Этот кошачий концерт сводит меня с ума.

Фургон был нагружен пожитками Росса и мебелью, перевезенной с корабля. Вэдж гордо восседал на кресле посреди этого развала и созерцал лондонские улицы с любопытством ребенка, получившего новую игрушку. Услышав грубоватый окрик Росса, он сник.

– Слушаюсь, сэр, – пробормотал Тоби и сунул дудку в карман.

При виде его расстроенного лица Росс почувствовал угрызения совести: ведь он весь сегодняшний день срывал на бедняге свое скверное настроение. Росс вздохнул и вытащил карманные часы. Половина пятого, через час они выгрузят свои вещи и оставят их на складе возле набережной святого Павла. А что потом?

Росс был растерян; он погряз в пучине бурных страстей и сомнений. Вся его жизнь перевернулась вверх дном. Что, черт побери, теперь делать? Где искать Пруденс – непонятно. Говорила ли она, как называется деревня в Уилтшире? Он уже не помнил. А ее обожаемый «лорд Джеми», виконт из Беркшира? Наверное, Пруденс отправилась к нему, по что это дает? В графстве небось половина аристократов называет своих сыновей именами кого-нибудь из английских королей, рассчитывая получить побольше милостей от двора.

Конечно, можно уехать в Америку. Снова вступить на путь, с которого его так неожиданно заставили сойти. Но одиночество почему-то утратило в глазах Росса былую привлекательность. После смерти Марты он впал в уныние и испытывал страстную тягу к тишине и спокойствию. Но исчезновение Пруденс наполнило его необъяснимой яростью, смятением, которое должно было вылиться в какое-то действие. Иначе Росс мог сорваться. Когда-то он говорил Пруденс о своих планах вернуться в Костуолд-Хиллс и снова заняться врачебной практикой. Но удовлетворит ли его жизнь Росса Мэннинга – хирурга? Ведь тогда придется опять ввергнуться в хаос человеческих страданий.

Росс вздохнул еще раз. Как только с багажом будет покончено, надо вместе с Тоби отправляться на поиски гостиницы. Возможно, утром, на свежую голову, его осенит какая-то нужная идея.

Мэннинг оглянулся вокруг и почувствовал себя совершенно чужим среди шумных, суетливых толп людей. Мимо их фургона, резко накренившись, промчался почтовый экипаж. Форейтор пронзительно загудел в свой рожок, спугнув стайку голубей, разгуливающих по мостовой. Стук молотков перемежался с глухими ударами кувалды: это плотники и каменщики достраивали церковь.

Росс взглянул на боковую улочку, заставленную лотками. Воздух, казалось, звенел от пронзительных криков торговцев, покупателей и играющих тут же детей. Проститутки зазывали прохожих резкими, грубыми голосами, готовые предложить свои услуги любому, кто не поскупится на одну-две монетки. Жалобно подвывали калеки, сидевшие на тележках или ковылявшие на костылях. Протягивая руки, они умоляли дать им хоть пенни.

У Росса ныла душа при виде их изуродованных тел. Сколько горя вокруг! Жаль бросать свою профессию. Если уж счастье ускользнуло от него, возможно, он сумеет обрести душевный покой, сознавая, что приносит пользу людям.

Клерк на складе оказался весьма энергичным и компетентным человеком. Росс был рад, что капитан «Верного сердца» послал его именно сюда. Наконец он освободился от багажа. Теперь надо найти подходящее место для ночлега и послать кого-нибудь на склад за одеждой и самыми необходимыми вещами. Росс взял Вэджа под руку и вывел на улицу.

– Идем, Тоби, поищем наемный экипаж. Я припоминаю, что где-то на Флит-стрит есть чистенькая гостиница.

И они медленно двинулись вперед, пробираясь через толпу. Экипажей поблизости не было, и Вэдж тащился еле-еле, как зачарованный, глазея на каждую витрину и лотки с пирогами. А когда они снова оказались рядом с переулком, где прилавки ломились от товаров, в его глазах загорелся поистине детский восторг.

Росс, потеряв всякое терпение, уже хотел было потянуть Вэджа за рукав, но не решился. Он до сих пор чувствовал себя виноватым за то, что целый день так грубо вел себя с беднягой. Может, порадовать Тоби и купить ему какую-нибудь безделушку?

И вдруг у Росса часто забилось сердце. Он в ошеломлении замер, не веря своим глазам. В Толпе только что мелькнуло атласное платье абрикосового цвета. Женщина шла довольно далеко впереди, ее голова и плечи были прикрыты капюшоном, но платье… Нет, он не мог ошибиться! Это Пруденс!

Озабоченно нахмурившись, Росс повернулся к Вэджу:

– Тоби! Возвращайся на склад и жди меня там. Понял? Ты сумеешь найти дорогу?

Сначала Тоби немного растерялся, а потом с улыбкой кивнул:

– Слушаюсь, сэр.

Росс поспешно сунул руку в карман и вложил в ладонь Вэджа монетку.

– Купи себе пирог. Но никуда не уходи, даже если ждать придется долго.

Тоби ухмыльнулся.

– А то как же, сэр!

Убедившись, что Тоби пошел в нужном направлении, Росс рысцой побежал по переулку, распихивая прохожих локтями, но женщина уже исчезла. На мгновение им овладела паника. Потом он свернул за угол, увидел ее снова и с облегчением вздохнул. Помчавшись галопом, Росс наконец-то настиг ее, схватил за руку и рывком повернул к себе.

– Ты, кажется, ищешь, с ком бы перепихнуться? – Ему игриво улыбалась довольно развязного вида блондинка. Ее лицо было накрашено и напудрено с мастерством, которым владеют только опытные проститутки.

Росс ощутил острое разочарование, быстро переросшее в страх.

– А ты парень крепкий. Я не прочь позабавиться с тобой часок-другой.

Росс хмуро рассматривал ее платье. Да, он был прав: все совпадает, и вот он – корсаж, расшитый серебром.

– Я не нуждаюсь в твоих услугах, – ответил он с отвращением.

Проститутка с недовольным видом взглянула на Росса, который продолжал крепко держать ее за руку.

– Тогда отпусти меня. Нечего приставать к женщинам на улице. Я ничем не хуже тебя, сколько бы ты ни пыжился от гордости! – И она попыталась освободиться от его сильной хватки. – Негодяй! Может, мне бейлифа позвать?

О, как хотелось Россу придушить маленькую шлюшку!

– Откуда у тебя это платье? Проститутка задиристо выпятила подбородок.

– Я его не крала!

Росс испытал небольшое облегчение. Ведь он уже представлял себе, как Пруденс – раненая или мертвая – валяется в каком-нибудь темпом переулке.

– Где ты его взяла? – снова спросил он и грубо встряхнул дерзкую девчонку.

– У подруги! – воскликнула она с негодованием. – И я не собираюсь продавать его, если ты к этому клонишь.

«Клянусь бородой Эскулапа, – подумал Росс, – она доведет меня до безумия!»

– Что еще за подруга?

– А тебе-то какое дело? – с издевкой ответила шлюха.

– Пруденс?

Девица разинула рот от изумления.

– О черт! Откуда ты знаешь?

Росс огляделся по сторонам и увидел неподалеку таверну, над дверьми которой висели пивные кружки.

– Идем. – Он потянул девицу за собой. – Нам надо поговорить.

Но она намертво уперлась каблуками в грязную мостовую и выдернула свою руку.

– Не стану я разговаривать… и вообще шага не сделаю, пока не дашь шиллинг!

Росс тихо выругался, шлепнул серебряную монетку в протянутую ладонь и поволок девицу в таверну, не обращая внимания на ворчливые протесты. Там он отыскал укромный уголок, снял с себя плащ и шляпу и пристально посмотрел на проститутку.

– Итак, это платье дала тебе Пруденс Оллбрайт?

– Да! – с вызовом ответила та. – Сегодня утром.

– Почему?

Она закатила глаза, всем своим видом показывая, как тяжело общаться с полоумным.

– Я же сказала: мы подруги.

Недоверчиво скривив губы, Росс окинул взглядом ее размалеванное лицо. Что общего может иметь с этой шлюшкой такое невинное создание, как Пруденс?

– Ладно, – вдруг заговорила девица, гордо выпрямившись. – Допустим, я тебе не нравлюсь – ты ведь парень с гонором. Я таких прежде и не видала. А только мы с Пру – подруги на всю жизнь, что бы там ни было. Мы выросли вместе.

– В Уилтшире?

– Да.

– Как тебя зовут?

– А почему я должна тебе говорить?

– Да потому, что иначе я сломаю тебе руку! – процедил Росс сквозь стиснутые зубы.

– Не надо хамить, парень! Слишком уж ты много о себе понимаешь, мой милый. Я не должна тебе ни фартинга.

– Проклятие! Скажи свое имя!

– Элизабет Берридж, – поспешно ответила она. – Но вообще-то все зовут меня Бетси.

– А где ты живешь?

– На Шу-лейн.

– Ты знаешь…

Но Бетси его перебила, презрительно встряхнув своими белокурыми локонами.

– Ни словечка больше не вымолвлю, пока не узнаю, кто ты такой.

– Всего-навсего ее муж, – с горечью ответил Росс.

– Тьфу! Вот ведь чепуха. Пруденс не замужем. Мы расстались всего десять часов назад. Она помчалась искать своего милого, чтобы обвенчаться с ним.

Росс уставился на нее с изумлением, переходящим в ужас.

– Обвенчаться?! – Он едва не сорвался на крик.

– Это ее собственные слова. Обвенчаться, и как можно быстрее.

– Не может быть. Мы с ней поженились в Виргинии! Теперь настала очередь удивляться Бетси.

– Пру мало рассказала мне о том, что с ней произошло с тех пор, как мы расстались. Я знаю о несчастном случае на корабле и о том, что она была в Виргинии: Судя по одежде, ясно: кто-то хорошо о ней заботился. Но… – Бетси беспокойно повела плечами. – Умные люди не задают лишних вопросов. А Пру ничего о тебе не говорила.

Росс чувствовал себя как побитая собака.

– Наверное, это не имело для нее большого значения, – пробормотал он. – Она вышла за меня замуж только для того, чтобы я увез ее в Англию.

– Должна же быть от мужчины хоть какая-то польза, – заметила Бетси, пожав плечами. – Подарок – в обмен на самое дорогое, что у нас есть.

Росс тихо выругался. Так вот, значит, кто забил голову Пруденс всякими глупостями! – Ты видела ее сегодня утром?

– Да. И очень обрадовалась! Летом она исчезла – растаяла, как снежинка в пустыне. Я уж не чаяла встретиться с ней в этом мире. И вдруг смотрю: на пороге стоит Пру, жива-живехонька! Она забрала деньги, которые хранились у меня. И кольцо Джеми – залог того, что он женится на ней.

Последняя фраза Бетси совсем доконала Росса.

– Даже так! Он подарил ей обручальное кольцо. – У него защемило сердце. – И теперь Пруденс намерена совершить грех двоемужества. Как будто мы не давали друг другу обета верности. – Росс тяжко вздохнул. – Наверное, она очень сильно его любит?

Бетси явно обрадовалась, увидев искаженное от горя лицо Росса.

– Черт возьми, да еще как любит! Пру только о нем и говорила, когда приехала ко мне в Лондон в прошлом июне.

Росс взмахом руки подозвал барменшу. Ему надо было выпить.

– Мне и самому следовало догадаться. Я много раз видел, как она плачет. Очевидно, из-за своего лорда Джеми.

– Или из-за ребенка.

– Который умер?

Перепуганная Бетси широко раскрыла свои серые глаза.

– Кто тебе это сказал? Росса поразили ее слова.

– Пруденс говорила, что потеряла его. Бетси фыркнула:

– Ага, так оно и есть. Ребенка забрал этот старый козел, ее дед. Псалмопевец проклятый, ханжа!

Росс не верил своим ушам.

– Что ты имеешь в виду? Значит, ребенок жив?

– Благодарение Богу, пока жив. К счастью для Пру. Росс чувствовал себя так, словно кто-то изо всех сил ударил его под ложечку.

– А ну-ка давай рассказывай! – хрипло промолвил он. – Выкладывай все как есть.

Бетси налила себе вина, принесенного барменшей, откинула капюшон и устроилась поудобнее. Ее явно воодушевляло сознание собственной значимости. И власти над Россом.

Не обращая внимания на то, как он от нетерпения барабанит пальцами по столу, Бетси неспешно начала свое повествование. Ее глаза возбужденно блестели, словно у заядлой сплетницы, готовой поделиться последними новостями.

– Мы с Пруденс всегда были хорошими подругами – водой не разольешь. Только она-то невинная, чистая, богобоязненная… – Бетси пожала плечами. – А я всегда была сущим наказанием для своей овдовевшей матери – чуть ли не с того дня, как родилась. В нашей деревне одна Пру относилась ко мне по-доброму, в какие бы переделки я ни попадала. Она была моей верной подругой, и во всем искала светлую сторону, и…

– Да-да, знаю! – резко перебил ее Росс. – Мы ведь прожили вместе четыре месяца. Хватит об этом!

Но дерзкой девчонке не понравилось, что ее торопят. Она бросила на Росса испепеляющий взгляд и изящным жестом поднесла бокал к своим губам.

– Пру была очень близка со своим отцом. Когда он умер – ох, уж почти два года прошло! – она стала прямо не в себе. Никогда не видела ее в таком унынии.

– И что же потом? – подстегивал ее Росс.

– Всему свое время, мой прекрасный кавалер. Знаю, у тебя нет ни малейшего желания повозиться со мной в постельке, но выслушать меня придется. Сколько бы времени это ни заняло. И ты будешь обращаться со мной как с леди, а не как со шлюхой. А не то плюнуть не успеешь, меня уж и след простынет.

Росс заскрежетал зубами.

– Продолжайте ваш рассказ. Мадам, – добавил он саркастически.

Бетси фыркнула.

– Держу пари, ты ни разу не имел дела со шлюхой. Не снисходишь до нашей сестры?

Росс застонал и устало потер глаза. Да, он ведет себя как педант, а ведь от этой девицы ему нужно лишь одно: получить сведения о Пруденс.

– Послушай, я умоляю тебя со всем смирением, на какое способен, – продолжай.

Бетси, заметив, как он встревожен, немного смягчилась и заговорила уже другим тоном:

– После смерти отца у Пру остался только дедушка, сквайр Хэммонд. И эта сука – его жена. Отвратная пожилая вдова, которая свела в могилу своего первого мужа. Ну и парочка! Они исповедовали учение Уэсли и держали Пруденс на коротком поводке. Постоянно таскали ее в церковь, называли грешницей. Господи помилуй, да я бы непременно спятила! Они бранили ее даже за смех. И она едва не сломалась, но все же выдержала. Старый сквайр – ужасный человек, в своем поместье Бергхоуп он словно царек. Пруденс трепетала и подчинялась этому тирану. А что еще ей оставалось делать?

Росс, нахмурившись, уставился в потолок.

– Пруденс и меня называла тираном. Иногда.

– А ты действительно тиран?

– Да, характер у меня тяжеловат, – пробормотал Росс, полный раскаяния. – Думаю, Джеми был к ней добрее.

– Я-то сама его никогда не видела. Но сдается мне, что этот негодяй добивался от Пру только одного… – Бетси вздохнула. – А все же она была безумно счастлива в то время. Иногда ей удавалось ускользнуть из дома, и мы встречались. О, как она смеялась, с какой нежностью рассказывала о нем мне на ушко! Понимаешь, лорд Джеми обещал жениться, и Пру поверила.

– Да, – кивнул Росс. – Это на нее похоже. И долго они?..

– Всего две недели. А потом он уехал.

– В Америку?

– Ага. Джеми сказал, что у него там есть небольшая плантация, доставшаяся по наследству. Но Пруденс свято верила, что он вернется.

– Она искала своего Джеми в Виргинии. Он продал плантацию.

– Да, Пру рассказала мне об этом сегодня утром, рыдая в три ручья.

– А ребенок?

– Пру была в ужасе, когда узнала, что беременна. Она не боялась, заметь, но стыдилась. Уж очень Пру богобоязненная. «Неужели Бог накажет меня, Бетси?» – спрашивала она. Я все убеждала ее отделаться от ребенка. В Лимпи-Стоук была одна старая карга…

Росс сжал кулаки. Ему не раз приходилось лечить злополучных девиц, изуродованных такими вот старухами.

– Слава Богу, что Пруденс тебя не послушалась, – прошептал он.

– Да разве она могла пойти на это? Ведь Джеми подарил ей кольцо, обещал вернуться и сыграть свадьбу. Пру писала ему отчаянные письма, но ни разу не получила ответа. Мы решили вместе сбежать из деревни, уехать в Лондон до того, как ее беременность станет заметной.

Но управляющий дедушки… злобный червяк! Он подглядел, чем они с Джеми занимались на холмах, и стал требовать благосклонности Пруденс в обмен на свое молчание. Та отказалась, и он донес обо всем хозяину.

– И что же сделал сквайр?

– О, они творили ужасные вещи! И сам Хэммонд, и эта его старая лицемерная сука. Ругали Пру за дитя, зачатое в грехе. Призывали Господа обрушить на ее голову все кары. Таскали ее в церковь и заставляли часами слушать проповеди старого святоши – священника. Черт, я думаю, они с превеликим удовольствием избили бы Пру, не будь она в положении. А в довершение всего ее посадили под замок.

Росс шепотом выругался, живо представив, как мучилась бедная Пруденс.

– Я частенько залезала на дерево, и мы с ней переговаривались через окно. Оказывается, дед заставлял ее часами стоять в углу, пока Пру не теряла сознание. А все для того, чтобы она выдала, кто отец ребенка. Но Пру держалась твердо, ни словечка не проронила.

Бетси вздохнула.

– Через некоторое время сквайр вбил себе в голову, что Пру может искупить свой грех только одним способом: если «прикроет» этот грех браком по расчету. И уж на что скупой сукин сын, а тут выделил небольшое состояние – лишь бы спасти ее честь. – Бетси презрительно фыркнула. – Ее честь. Готова поклясться, спесивый дурак думал только о собственной репутации.

– И она, конечно, отказалась? Из-за Джеми?

– Да. «Я не могу, Бетси, – говорила она мне. – Это против Бога». Пру так верила в чистую любовь Джеми, что ей казалось преступлением выйти замуж за кого-нибудь другого.

Бетси склонила голову и смахнула слезинку.

– Я во многом виню себя. Мне следовало поддерживать се, утешать. Но… – она сцепила пальцы, – понимаешь, я повстречала одного солдата и сбежала с ним. Лжец он был и сукин сын. И как я сразу не поняла? Он устроил меня здесь, в Лондоне. А потом попросил, чтобы я «ублажила» его друзей. Я узнала, что подлец брал с них за это деньги, и вышвырнула его вон.

– И вернулась в деревню?

– Куда там! После всего, что я натворила?! – Бетси горько рассмеялась. – А мамаша небось только рада была от меня отделаться.

– А что же Пруденс?

– Я написала ей, объяснила, где живу. Одна добрая служанка ухитрялась передавать Пру мои письма. Я получила от нее несколько весточек, полных отчаяния. – Бетси вздрогнула. – Потом она замолчала, а этим летом вдруг явилась ко мне, словно побитая собака.

– Господи помилуй, – пробормотал Росс. – Что с ней стряслось?

По накрашенному лицу Бетси полились слезы.

– Она родила сына. А эти… эти жестокие негодяи, будь они прокляты! Пру нянчила своего мальчика, полюбила его. И вдруг в один прекрасный день колыбелька оказалась пуста. Ребенок исчез.

– Исчез?

– Его отдали в другую семью, кормилице. Дед сказал, что Пру никогда больше не увидит сына. Понимаешь, методисты считают, будто ребенок, рожденный в грехе, сам по себе непорочен.

Росс понурил голову, сам едва сдерживая слезы.

– О Господи, Пруденс…

Бетси сочувственно тронула его за руку.

– Ты уж прости меня за грубость. Я думала, ты… – И она устало пожала плечами, не зная, как лучше выразить свою мысль. – Я думала, ты такой же, как все.

– Я дурак и слепец.

Как он мог не заметить, что Пруденс, несмотря на всю ее веселость, постоянно терзает какое-то горе? Бетси понимающе улыбнулась:

– Я ведь не знаю твоего имени.

– Росс. Росс Мэннинг. Но как же ребенок?

– Спесивый старик Хэммонд всегда сожалел, что у них в семье нет мальчика, и решил сам растить внука. Воспитать его по своему образу и подобию. Пруденс унижалась, валялась у него в ногах. Говорила, что выйдет замуж за любого, кого выберет дед, – только бы ей вернули ребенка. Но бессердечный ублюдок, конечно же, отказал. Они протащили ее по всей деревне, из конца в конец, и кричали, что это Мария Магдалина. И все наши набожные прихожане смотрели. И никто, ни одна живая душа не помогла ей. – Бетси опять заплакала. – Пру говорила, что… что в нее швыряли комья грязи и осыпали проклятиями. И дед велел ей никогда больше не возвращаться. А иначе, дескать, ее разденут догола и высекут на площади.

– Господи Иисусе!.. – Росс застонал и прикрыл лицо руками.

– Вот зачем Пру нужен Джеми и его обручальное кольцо.

Росс поднял голову.

– Что ты имеешь в виду?

– Джеми – знатный человек. Виконт, если верить Пру. Только он может потребовать у сквайра, чтобы тот вернул ребенка.

– Но я ее муж. Я займусь этим!

– Ты не знаешь сквайра. В деревне он большая шишка. Старик презирает всех, кто победнее. Вот отец Пру: он был учителем… Прекрасный, набожный человек. Но сквайр обращался с ним хуже, чем с собакой. И проклинал свою дочь за то, что она вышла замуж за неровню. Ты уж прости. Джентльмен ты – таких надо поискать, но со сквайром Хэммондом тягаться не советую. У него есть и деньги, и влияние. И закон будет на его стороне – не сомневайся. Чтобы забрать мальчика, нужно иметь высокий титул, вот как у Джеми.

После рассказа Бетси Росс чувствовал себя совершенно опустошенным. В каком же отчаянии была Пруденс все это время! Неудивительно, что она так разозлилась на него из-за свадьбы. Пруденс понимала, что теряет своего ребенка навсегда.

Росс нахмурился. Внезапно его захлестнула волна необъяснимого гнева.

– Но мы провели вместе с Пруденс несколько месяцев! Спали в одной постели. Почему же, черт побери, она мне все не рассказала? Проклятие, я ведь решил, что ребенок умер, – так можно было понять из ее слов! Почему она не доверяла мне?

Бетси добродушно рассмеялась.

– Пру слишком наивна, слишком уязвима. Она не умеет разбираться в людях и видит их такими, какими они хотят казаться. А ты, я подозреваю, временами бывал невыносим и высказывал разные суровые суждения.

– Глупости! – с беспокойством пробормотал Росс.

– Вот ты взглянул на меня и увидел шлюху, ничего больше. Тебе и в голову не пришло узнать сначала, какой я человек. – Бетси говорила мягко, без осуждения, но Росс передернулся от стыда, потому что она была права. – А у меня трезвый взгляд на мир. Может, я и не слишком умна, но жизнь меня кое-чему научила. Вот и в тебе я вижу то, чего не заметила Пруденс.

– И что же ты видишь? – поинтересовался Росс, вопросительно подняв брови.

– Ты любишь ее, – просто ответила Бетси.

– Чепуха! Бред!

Да разве может он снова влюбиться? После смерти Марты? И так быстро? Нет, это было бы предательством!

– А иначе зачем же ты женился на Пруденс?

– Нас вынудили обстоятельства. Ничего больше. Но черт возьми, она обязана была сказать мне правду. Ведь я ее муж! Это был ее долг.

В глазах Бетси светилось мудрое сочувствие.

– Может, ты и прав. И что же ты теперь собираешься делать?

– Найти мою своенравную жену, – вскричал Росс. – И доставить к себе домой, где ей и следует находиться. Ты говоришь, Пруденс уехала сегодня утром?

– Колокола святого Павла прозвонили восемь раз.

– Конечно же, она отправилась к Джеми. Это ведь ее большая любовь.

– Тут и сомневаться нечего.

– Ты знаешь его фамилию и титул?

– Нет. Видишь ли, Пру никогда не упоминала об этом. Он живет в Беркшире. Вот и все, что мне известно.

Росс в отчаянии грохнул кулаком по столу.

– Дьявол, как же я его буду искать?

– А может, лучше тебе не вмешиваться? Пусть даже ее планы безумны. Но если Пру потеряет ребенка по твоей вине, ее сердце будет разбито навеки.

– Я – ее законный муж. Сквайр не может не посчитаться с этим.

Бетси с сомнением поджала губы. Потом задумчиво нахмурилась, накручивая на палец белокурый локон, и наконец заговорила:

– Выход есть. Хотя мне страшно за Пру. Если твое вмешательство испортит все дело, она этого тебе не простит.

– Так какой же выход? – нетерпеливо спросил Росс.

– Когда Пру найдет Джеми, они сразу же отправятся в нашу деревню – выяснять отношения со сквайром Хэммондом. Ты можешь поджидать ее там, в Винсли. Недалеко от Брэдфорда-на-Авоне.

– Да, действительно. Я об этом как-то не подумал. Поместье называется Бергхоуп.

Росс устало откинулся на спинку стула. Подумать только, как сложна жизнь! Он взглянул на Бетси. Конечно же, она права. Росс слишком пристрастен в своих суждениях, а потому не заметил страданий Пру. И не понял, какое доброе сердце у Бетси, увидев только ее размалеванное лицо. Она молода, хороша собой, но обстоятельства заставили ее выйти на улицу и избрать жизнь, которая может привести лишь к несчастьям и болезням.

Росс порылся в кармане плаща, извлек оттуда большой кошелек, туго набитый монетами, и швырнул его на стол.

– Ради Бога, – сказал он грубовато, – брось свое ремесло. Оно не принесет тебе ничего, кроме смерти в больнице для бедных.

Бетси улыбнулась, с благодарностью взглянула на Росса ясными серыми глазами и сунула кошелек за корсаж.

– Хороший ты человек, Росс Мэннинг. А Пруденс это понимает? – спросила она, натягивая капюшон на голову.

Тот горько рассмеялся:

– Сомневаюсь. Все это время она мечтала о Джеми. Говорила только о нем. А меня попросту не замечала.

Бетси встала.

– Желаю тебе счастья. И любви, если у тебя хватит ума добиваться именно этого. – Она направилась к двери и исчезла в вечерней мгле.

А Росс еще долго сидел в таверне и обдумывал услышанное. Есть лишь один способ поправить дело, хотя у него разрывалось сердце при мысли об этом. И все же нельзя допустить, чтобы Пруденс вышла замуж вторично, нарушив закон. А кроме того, стоило Россу представить ее в объятиях Джеми, и в его душе закипал дикий гнев. Хорошо это или плохо, но Пруденс принадлежит ему.

Он расплатился за вино, надел шляпу и вышел на улицу. Там Росс на мгновение приостановился, с тревогой вспомнив о Вэдже. Дай Бог, чтобы у Тоби хватило ума дождаться его на складе. Потом он направился к реке, над которой повис холодный туман, отыскал лодочника и велел ему плыть к новому Вестминстерскому мосту. Росс сидел в лодке как неживой. В голове его вихрем кружились мысли. «Помоги мне, Боже, – подумал он, – ведь иного выбора у меня нет».

Уже совсем стемнело, когда Росс поднялся по ступенькам, ведущим на набережную. Он подозвал мальчика-факельщика и велел ему идти впереди и освещать путь. Уверенно, как человек, хорошо знающий дорогу, он миновал Парадную площадь и здание палаты общин, потом поднял глаза вверх и со сжавшимся сердцем прочел табличку над дверью кирпичного особняка: «Джейсон Мэннинг, врач».

Росс замер, раздираемый противоречивыми чувствами. И тут рядом с ним остановился экипаж. Из дома вышел седой мужчина. Сжав кулаки, Росс ринулся к нему и успел остановить как раз в тот момент, когда старик собирался сесть в карету.

– Джейсон, – холодно сказал он. – Я вернулся. Мне нужна твоя помощь.