Глава 17

Когда Росс вошел в комнату, песня оборвалась на тихой, жалобной ноте. При виде его опечаленного лица у Пруденс сжалось сердце. Наверняка он думает сейчас о своей хижине в лесах, горюет из-за того, что надо возвращаться в Лондон и менять – пусть на время – жизненные планы. С каждым днем Росс вел себя все более холодно и отчужденно. Он стал почти таким же, каким Пруденс увидела его впервые, – суровым, бесстрастным врачом.

И только по ночам Росс вновь превращался в другого человека – страстного, пылкого любовника, который жаждал заманить ее в свои объятия. Разумеется, он хотел получить хоть какое-то вознаграждение, дожидаясь того времени, когда они расстанутся и ему можно будет реализовать свои мечты.

Пруденс лучезарно улыбнулась, пытаясь передать Россу свое хорошее настроение, которому немало способствовало то, что сегодня состояние Тоби заметно улучшилось. К тому же все утро они музицировали.

– Как можно хмуриться в такой чудесный день? – слегка поддразнила она Росса.

Тот снял треуголку и плащ. Потом натянуто улыбнулся, словно отказываясь сдать свои позиции.

– Скоро зима, – пробормотал Росс. Пруденс засмеялась:

– Да, а потом наступит следующий год, а потом еще один. Но сейчас сияет солнце. Хочешь, я спою для тебя? Может, тогда на твоем унылом лице появится улыбка?

Росс проворчал нечто невразумительное.

– Не стоит расстраивать друг друга в такой погожий день, – сказала Пруденс, с досадой покачав головой.

Вэдж отложил свою дудку.

– Беду не надо звать – она сама придет к тебе, и очень скоро, – заговорил он нараспев ровным тоненьким голоском и скорчил серьезную физиономию.

Это выглядело так комично, что Пруденс едва удержалась от смеха. Росс широко улыбнулся:

– Правильно, Тоби. Справедливый упрек. – И он уселся в огромное кресло с высокой спинкой, стоявшее у камина. – Сыграй нам, а леди закончит свою песню.

Вэдж приложил к губам дудку и начал играть, ловко нажимая на клапаны. Росс утверждал, что через несколько недель его пальцы заживут окончательно. Но у Тоби и сейчас получалось неплохо.

Пруденс запела, чувствуя на себе пристальный взгляд Росса. Это была простая деревенская песенка о том, как парень ухаживал за девушкой и соблазнил ее. А заканчивалось все веселой свадьбой, на которой гости напились и перепутали своих партнеров во время танцев. Пруденс скороговоркой перечислила длинный список имен, в ужасе закатывая глаза, когда речь шла об очередной ошибке. Росс начал посмеиваться.

– Ах ты, дьяволенок! – сказал он с ухмылкой. – В твоем доме, наверное, день и ночь не смолкала музыка.

– О нет! – воскликнула она, покачав головой. – После папиной смерти я никогда не пела и не танцевала дома. Дедушка не разрешал.

Росс сморщил лоб и поскреб подбородок.

– Тебе запрещали танцевать? Как бы миссис Мэннинг не опозорилась на балу! Давайте-ка посмотрим.

Он встал с кресла и подал ей руку. Пруденс, одетая в свое любимое платье цвета лаванды, скрестила руки на груди.

– Опозорилась? Чепуха! Тоби, сыграй нам джигу Едва раздались первые звуки зажигательной мелодии, как Росс шагнул вперед и величаво поклонился Пруденс, описав рукой небольшой круг в воздухе и вытянув левую ногу. При этом он изящно выгнул ступню. Пруденс присела в низком реверансе. Потом они оба уперлись руками в бока и начали танцевать.

Росс танцевал умело и страстно, но и Пруденс от него не отставала. Постукивая об пол своими легкими ножками, она радовалась тому, что еще не успела позабыть фигуры танца. Под конец у нее закружилась голова. Задыхаясь, Пруденс упала в объятия Росса.

– Ну, я доказала, на что способна? – весело спросила она срывающимся голосом.

– Хм… Все прекрасно, но это деревенский танец. А знаешь ли ты, как надо танцевать менуэт? Ты можешь сыграть нам эту мелодию, Тоби?

И Росс стал напевать себе под нос, отстукивая ритм ладонью.

– Так точно, мистер Мэннинг, – кивнул Тоби.

Росс, только что отличившийся в быстром танце, теперь следовал размеренному темпу менуэта. Его изысканно-грациозные движения вызывали у Пруденс удивление и восторг. Предавшись давно забытому развлечению юности, он стал как будто выше ростом и обрел царственную осанку.

Пруденс доставляло несказанное наслаждение смотреть на него и следом за ним повторять грациозные па. Делая разворот, Росс взял ее за руку и обнял за талию. От этого прикосновения в теле Пруденс вспыхнуло пламя. Росс устремил на нее горящий, жадный взор, заставивший ее затрепетать.

– Ну хватит! – проворчал он вдруг и резко отдернул руку. Потом порылся в кармане жилета и вытащил горсть монет. – Вот возьми, Тоби. Ступай в таверну «Щиты» и закажи себе обед.

Вэдж засиял, как ребенок, получивший новую игрушку, убрал свою дудку и поспешно вышел из комнаты. Пруденс хмуро взглянула на Росса: ей так понравилось танцевать!

– Но почему ты… – начала было она.

Росс закрыл ей рот поцелуем. Он не отрывал губ, пока у нее не закружилась голова, а потом потащил Пруденс в спальню.

– Потому что я никак не могу насытиться тобой, а до ночи еще далеко.

– Но сейчас… средь бела дня…

– Это происходит не по расписанию.

Пруденс уже готова была ответить какой-нибудь колкостью, но вовремя остановилась. В синих глазах Росса полыхало пламя. Он желал ее – неистово и страстно.

Легкомысленные реплики были бы сейчас совсем не к месту. Пруденс начала вытаскивать булавки, которыми корсаж пристегивался к лифу платья.

Но нетерпение Росса было слишком велико. Он запустил руку под корсаж, приподнял ее груди и прильнул губами к соску, как голодный младенец. Затем подтолкнул ее к кровати и опрокинул на мягкое покрывало. Вздернув вверх юбки, он властно, как собственник, проник рукой в самые потаенные уголки тела Пруденс, одновременно осыпая поцелуями ее лицо, а потом погрузился в ее тело с безудержной грубой страстью. Вскрикнув, Пруденс обвила тело Росса ногами и выгнула бедра, чтобы впустить его в себя еще глубже. Пруденс казалось, что ее подхватил мощный поток и понес по океану сладострастного блаженства.

Эта буря закончилась так же внезапно, как и началась. Росс застонал, корчась в последней судороге, потом умолк и, обмякнув, уткнулся лицом в спутанные волосы Пруденс.

– Я никогда не смогу пресытиться твоим телом, – прошептал он и встал на ноги, оправляя помятую одежду.

Пруденс испытала такое удовлетворение, что ей не хотелось двигаться, хотя из платья выпали булавки, а гребни потерялись где-то среди сбитых в комок простыней. Она неохотно приподнялась, провела рукой по длинным спутанным прядям волос и наклонилась, чтобы застегнуть платье.

И вдруг Пруденс почувствовала, что Росс напрягся и как-то странно замер. Тишину, царившую в комнате, нарушало только его резкое, прерывистое дыхание, похожее на болезненные стоны. Пруденс подняла голову и посмотрела на него.

На щеках Росса под загаром проступил слабый румянец. Он отвернулся и проворчал:

– И почему ты так чертовски соблазнительна? Даже когда закалываешь булавки или приглаживаешь волосы.

Пруденс засмеялась, довольная тем, что Росс не может оторвать от нее глаз.

– Наверное, мне лучше опять вытащить булавки? – спросила она с озорной улыбкой, поняв, что он хочет ее снова, но не решается признаться в этом.

Росс хмыкнул и кивнул в знак согласия, а потом сорвал с себя камзол и принялся расстегивать пуговицы на жилете. Пруденс не нуждалась в дальнейших уговорах. Она разделась мгновенно, отметив про себя, с какой торопливостью Росс стягивает свою одежду. С ее губ чуть было не сорвался смешок.

Когда Росс порывисто притянул к себе Пруденс, обжигая ее губы пламенным поцелуем, и она ощутила напрягшуюся мужскую плоть, твердо прижавшуюся к ее телу, на этот раз смех подавить не удалось.

Росс оттолкнул Пруденс и сердито нахмурился:

– Что такое? В чем дело?

Пруденс вдруг снова превратилась в озорную, дерзкую девчонку, как в те времена, когда они с Бетси шныряли по лесу и лакомились незрелыми грушами. Тогда ей нравилось смущать взрослых неприличными вопросами.

– Почему это происходит? – спросила она, указывая на его мужскую плоть, находившуюся в состоянии боевой готовности.

– Что? – ошеломленно воскликнул Росс, отпрянув.

– Я имею в виду, что ты, как врач, должен знать причину, – сказала Пруденс с невинным выражением лица.

Росс не знал, что делать: то ли прикрыть свою наготу, то ли заняться научными объяснениями. Он откашлялся.

– Полагаю… хм… тут дело в циркуляции крови. – В его голосе звучала наигранная уверенность.

Пруденс вытаращила глаза.

– Но почему же это происходит только в определенные моменты?

Росс громко выдохнул воздух, пытаясь сохранить величественный вид – бесполезное занятие, учитывая, что он был гол как сокол.

– Вряд ли стоит обсуждать эту тему.

– Но почему же? Ты можешь это регулировать? Или все происходит само собой?

Росс опять покраснел и попытался обнять Пруденс. Никогда еще она не видела его таким смущенным. Достойная месть, подумала Пруденс со злорадным торжеством. Ведь Росс часто обращался с ней высокомерно, с сознанием собственного превосходства.

– Что, не можешь ответить? А говорил, будто все знаешь о медицине.

Румянец на щеках Росса приобрел багровый оттенок.

– Механизм воздействия, которое женщина производит на определенные части мужского организма, еще не до конца изучен современной наукой, – произнес он напыщенным тоном, словно читал лекцию туповатым студентам.

Пруденс уже начала жалеть его, но не сумела удержаться от очередного каверзного вопроса.

– Помилосердствуй! – воскликнула она и с притворным удивлением закрыла лицо руками. – Неужели так бывает всякий раз, когда ты ложишься с женщиной в постель? И тебе не важно, кто она?

Румянец, заливавший лицо Росса, стал багрового цвета. Весь дрожа, он стиснул зубы и отвернулся. Пруденс нахмурилась и прикусила губку. Ее шутка явно зашла слишком далеко.

– В чем дело, Росс? – спросила она, нежно коснувшись его руки.

– До тебя я не знал ни одной женщины, кроме Марты. Он говорил глухо и напряженно, словно это вынужденное признание из него вытягивали клещами.

– О!.. – Пруденс тяжело опустилась на кровать.

Только сейчас она поняла, как больно уязвила его мужскую гордость. И Джеми – ведь она спала с ним. Может, Росса мучает и это тоже? Надо сказать правду и облегчить его страдания.

– Росс… Дорогой Росс, – ласково сказала Пруденс. – Я всего лишь дважды отдавалась Джеми. Он никогда не доставлял мне такого удовольствия, как ты.

Росс удивленно повернулся к ней. Его лицо просветлело.

– Только дважды? Пруденс кротко улыбнулась.

– Я была почти девственницей, когда оказалась в твоей постели. Это ты научил меня наслаждаться… – Она вдруг застенчиво умолкла, смущенная тем, что так разоткровенничалась. – Тем… что мы делаем… – закончила Пруденс дрогнувшим голосом. Он усмехнулся с чувством облегчения.

– И ты показала себя способной ученицей, хотя твой учитель не уверен в своих силах.

Она тихо рассмеялась, вспомнив их первую ночь любви, полную дикой страсти.

– Ты не прав. Вряд ли кто-либо еще испытывает такое блаженство.

Росс бросился на постель и обнял ее. Он словно помолодел, его глаза сияли от счастья.

– Ну, моя маленькая ученица. Может, продолжим обучение?

Но Пруденс по-прежнему разбирало злорадство.

– Только в том случае, если ты пообещаешь, что сегодня ночью дашь мне еще один урок. Я уже привыкла к этим развлечениям.

Росс смачно поцеловал ее в грудь. Его ответ очень понравился Пруденс.

– Что-что, а это я тебе обещаю, чертенок!..

– Вы танцуете, как ангел, миссис Мэннинг! – Его превосходительство сэр Томас Ли, президент Совета Виргинии, поклонился и прильнул губами к руке Пруденс. – В моем следующем письме сэру Вильяму я сообщу, что он лишился удовольствия познакомиться с самой очаровательной женщиной из всех, кто когда-либо удостаивал своим посещением нашу колонию.

Пруденс вспыхнула и затрепетала, упиваясь этими словами.

– Как вы добры, сэр! – ответила она, открыв веер, и принялась обмахиваться – кокетливо, но не так, чтобы это можно было счесть за откровенный флирт. В данном случае Пруденс следовала строгим указаниям Росса.

– Вы уже видели наш великолепный Капитолий, мадам?

– Да, в прошлую среду муж показывал мне город. Красивое здание и совсем недавно построено, как сказал мне Росс.

– Увы, да. Прежнюю постройку уничтожил страшный пожар в сорок седьмом году. А губернаторский дворец?

– Я видела его, но только снаружи, ваше превосходительство.

Ли снова поклонился.

– Буду рад провести вас по всем его многочисленным комнатам. Они роскошно обставлены.

– Боюсь, это невозможно, сэр. Завтра утром, когда начнется прилив, мы с мужем отплываем в Англию.

– Жаль!.. Я с удовольствием познакомил бы вас со своей дочерью и ее супругом. Думаю, их общество пришлось бы вам по душе. – Его лицо засияло отцовской гордостью. Потом Ли окинул взглядом зал: – А… я вижу, ваш муж спешит лишить меня вашей очаровательной компании.

Пруденс повернула голову, следуя его взгляду. Росс направлялся к ним, прокладывая путь среди нарядной, шумной толпы. Удивительно, но он казался здесь совершенно на своем месте. Идеально уложенный новый белый парик, прекрасно сшитый голубой – под цвет глаз – атласный камзол, жилет, украшенный вышивкой… Его длинные, красивой формы ноги были облачены в черные бархатные панталоны до колен и белые шелковые чулки. Пруденс сияла от гордости, входя с ним в зал Аполлона сегодня вечером.

Конечно, они и прежде не раз заглядывали сюда. Их комнаты находились тут же – в таверне «Рэйли», – только на втором этаже и в другом крыле здания. Росс даже перевел ей надпись над камином: «Веселье – дитя мудрости и добродетельной жизни». Благодаря медицинскому образованию он знал латынь куда лучше, чем Пруденс.

Но сегодня зал был освещен сотнями свечей, на бледно-зеленой парчовой обивке стен сверкали позолоченные рамы картин. По периметру были расставлены маленькие столики и стулья, за которыми гости могли отдохнуть и освежиться. Слуги, одетые в ливреи, разносили вино и кларет, предлагая напитки гостям, разряженным в бархат и атлас ярких расцветок. Драгоценности переливались всеми цветами радуги. В углу играл оркестр. С тех пор как Росс и Пруденс пришли сюда, музыканты не передохнули ни минуты.

Пруденс быстро окинула взглядом свое бледно-желтое платье с корсажем, расшитым серебром. Она чувствовала себя знатной дамой. А ухаживания мужчин еще больше подняли ее настроение. Она танцевала с членами верхней палаты Совета, за ней по пятам следовали члены нижней палаты, она обменивалась остротами с судьей – стариком в парике и с багровыми щеками, – который заявил, что его собеседница – настоящее сокровище. И даже его превосходительство мистер Ли, временно – до возвращения Гуча, – исполнявший обязанности губернатора колонии, пригласил Пруденс на второй танец.

– Я с неохотой возвращаю вам жену, сэр, – сказал его превосходительство, когда Росс подошел поближе.

Мужчины обменялись вежливыми поклонами, потом Ли снова поцеловал Пруденс руку и скрылся в нарядной толпе гостей.

Росс усмехнулся:

– Вы пользуетесь невероятным успехом, мадам. Все мужчины завидуют мне. И многие не преминули сообщить об этом. – Его глаза цвета небесной лазури обежали фигурку Пруденс – от взбитых наверх локонов до парчовых бальных туфелек. Она вздрогнула под этим жадным, полным желания взглядом. – А я говорил тебе, как ты прекрасна сегодня?

Пруденс кивнула.

– Несколько раз. Да вы и сами весьма привлекательны, сэр.

– Чепуха, – пробормотал Росс, откашлявшись. Как ей нравилось смущать его! Ведь тогда с Мэннинга слетала маска безразличия, скрывавшая нежную, чувствительную натуру.

– Особенно когда улыбаетесь, – добавила Пруденс. Росс застенчиво хмыкнул.

– Перестаньте грустить и почаще улыбайтесь, – тихонько посоветовала Пруденс.

Это было уже чересчур. Нахмурившись, Росс принялся созерцать канделябр.

– Твоя головная боль прошла? – проворчал он наконец.

Пруденс сразу почувствовала себя ребенком, которому сделали выговор за дерзкое поведение.

– Да, – смиренно ответила она. – Твои порошки поистине творят чудеса.

Теперь Росс был в своей стихии. Он окинул Пруденс внимательным взглядом врача.

– У тебя нездоровый блеск в глазах.

– Разумеется, это от возбуждения. Ведь сегодня мой первый бал. – Пруденс вдруг рассмеялась. – Или ты думаешь, тут виноваты плохие предзнаменования?

Тоби весь день пребывал в мрачном настроении и предвещал всевозможные несчастья, потому что утром кошка перебежала ему дорогу.

Росс покачал головой:

– Иногда в его пустой голове появляются здравые мысли.

– Но не часто.

– И тем не менее мне не нравится твой цвет лица. Слишком уж яркий румянец.

Пруденс смущенно улыбнулась, боясь признаться, что использовала румяна, купленные на собственные скромные сбережения. Поэтому она ухватилась за первое объяснение, которое пришло в голову.

– Мы… мы ведь завтра отплываем в Англию. Естественно, что я волнуюсь, и…

Росс напрягся и словно оцепенел.

– Ну, конечно. Я и позабыл. Твой лорд Джеми. Пруденс почувствовала его боль и разочарование, хотя Росс пытался скрыть свои эмоции. Ведь это он взял ее на бал и накупил множество красивых вещей. Она должна быть благодарна и преданна ему – по крайней мере до тех пор, пока не уйдет к Джеми.

– Но я здесь, с тобой, – нежно сказала Пруденс, потянув его за рукав. – И буду очень польщена, если ты пригласишь меня на следующий танец.

Росс, явно колеблясь, пристально посмотрел ей в глаза, а потом широко улыбнулся:

– Как я могу отказать самой прелестной женщине из всех здесь присутствующих?

Он повел ее в центр зала, где танцующие уже выстраивались парами. Музыканты заиграли быструю, веселую мелодию. Пруденс лучезарно улыбалась Россу, желая подбодрить его.

Танец, полный страсти и неистового веселья, длился бесконечно долго. Пруденс вытащила из-за корсажа платочек и несколько раз вытерла влажный лоб. Она ощущала все возраставшую усталость. Когда музыка наконец смолкла, Росс повел ее к столикам. Но Пруденс вдруг остановилась и тяжело оперлась на его руку, борясь с приступом внезапной дурноты.

– Проклятие! – воскликнул он. – Тебе плохо? Ты стала бледная, как привидение.

Пруденс застыла, моргая глазами. Потом головокружение прошло. Она глубоко вздохнула, выравнивая дыхание.

– Боюсь, я слишком много танцевала сегодня.

– Пойдем в наши комнаты.

– Нет. Лучше я отдохну немного в дамской уборной.

Все будет в порядке.

– Черт, как ты упряма. Тебе нужно выспаться. Только сон восстановит твои силы. Идем же.

– Чепуха! Я не собираюсь пропускать оставшуюся часть бала, потому что тебе взбрело в голову разыгрывать из себя врача! Мистер Ли сказал, что скоро подадут прекрасный ужин. Я намерена остаться здесь.

Росс бросил на нее испепеляющий взгляд, но потом нерешительно пробормотал:

– Ну, твой первый бал… наверное, ты выпила слишком много кларета…

Пруденс улыбнулась (без излишнего торжества: это было бы ошибкой) и чмокнула его в щеку. – Спасибо.

– Я совсем поглупел, потакая тебе! – недовольно проворчал Росс.

Пруденс указала своим веером на толстую матрону, которая сидела в углу в печальном одиночестве, и слегка подтолкнула к ней Росса.

– А ты пока прояви милосердие и потанцуй с этой бедной леди.

С трудом подавив веселый смешок, она направилась к двери, не дожидаясь, пока Росс разразится какой-нибудь ядовитой репликой.

Ей едва удалось пролезть через дверь: уж слишком широкими были ее фижмы; прежде Пруденс таких и не видывала. Дамская уборная находилась в конце коридора. Она прилегла на канапе, лениво прислушиваясь к болтовне женщин.

– Более красивого мужчины я не встречала, – говорила одна, нанося румяна на щеки.

Ее подруга, весьма привлекательная молодая и легкомысленная особа, возилась со своим корсажем, стараясь приподнять грудь так, чтобы она выглядела более пышной и соблазнительной.

– Очарователен! – захлебываясь от восторга, воскликнула девица. – Он пригласил меня на танец после ужина.

– А ты заметила, какие у него глаза? – спросила третья, приподняв свои парчовые юбки, и подтянула спущенный чулок. – Меня от них дрожь пробирает. Я бы сейчас же вернулась в комнату для игр, но боюсь, он решит, что я слишком спешу.

– Что же подумает твой поклонник, если ты его бросишь? – поинтересовалась легкомысленная девица. – У меня есть отличный план. Когда он будет танцевать со мной, я притворюсь, что падаю в обморок, и передам его тебе.

– Ах ты, моя милочка! – Дама в парчовом платье обняла подругу, и все три женщины ушли, со смехом обсуждая способы, с помощью которых они собирались очаровать во время танцев таинственного красавца.

Пруденс улыбнулась про себя. Пусть они знатные, даже титулованные дамы, но ведут себя, как глупенькие влюбленные девчонки на деревенском лугу.

Однако они с таким восхищением отзывались о каком-то безымянном джентльмене, что ей захотелось взглянуть на него. Поднявшись с канапе, Пруденс оправила платье. Теперь она чувствовала себя намного лучше. Но Росс, конечно же, ждет ее с нетерпением. Она снова вышла в коридор. Все двери были закрыты. И вдруг ее внимание привлекла табличка над одной из них: «Комната для игр» Пруденс остановилась и закусила губку. Ну, что в этом плохого? Минутой больше, минутой меньше. А любопытство уже вцепилось в нее своими острыми когтями. Пруденс приподняла задвижку.

Комната была почти пуста, лишь четверо джентльменов вставали из-за карточного стола. Пруденс быстро окинула их взглядом. Где же этот образец красоты?

Краснолицый бюргер, который, разочарованно хмурясь, перебирает карты? Конечно, нет. И не этот ухмыляющийся щеголь, который ссыпает кучку монет в карман своего камзола, расшитого золотом. И уж, разумеется, не тот пожилой джентльмен: худой и угловатый; он походил на хворостину, которую вот-вот подхватит и унесет ветер.

Четвертый мужчина стоял спиной к Пруденс. У него была прекрасная фигура, царственная осанка. Напудренный, завитой парик, очевидно, стоил немалых денег. Розовый парчовый камзол ладно сидел на широких плечах; изящные запястья утопали в кружевах. Он повернулся, услышав звук шагов.

– Черт побери, – сказал он с мерзкой улыбкой. – Да это же шлюха Мэннинга!

У Пруденс перехватило дыхание; она отступила назад, прижав руки к трепещущей груди.

Незнакомец оказался капитаном Джозефом Хэкеттом.