Глава 3

Лагерь Волка зашевелился и стал возвращаться к жизни еще прежде, чем на небе погасли последние звезды, но Дженни за всю ночь проспала не более часа. Дрожа под укрывавшим ее собственным тонким и легким плащом, она глядела в чернильно-синие небеса и попеременно то извинялась пред Господом за свои многочисленные прегрешения, то умоляла Его избавить бедняжку Бренну от неизбежных последствий своего же безумного решения прогуляться вчера в потемках на холм.

— Бренна, — прошептала она, когда шаги мужчин снаружи стали громче, свидетельствуя об окончательном пробуждении лагеря, — ты проснулась?

— Да.

— Когда Волк примется нас допрашивать, предоставь отвечать мне.

— Да, — вновь повторил ломкий голосок.

— Я точно не знаю, что он захочет выпытать, но это обязательно будет нечто, чего мы ему не должны говорить. Я, может, смогу догадаться, почему он задает тот или иной вопрос, и тогда соображу, как сбить его с толку.

Рассвет чуть окрасил небо в розоватый цвет. Пришли двое мужчин, развязали их, разрешили обеим на пару минут шмыгнуть по нужде в кусты на краю широкой поляны, потом Дженни снова связали, а Бренну повели на встречу с Волком.

— Постойте, — выдохнула Дженни, осознав их намерения, — прошу вас, возьмите меня. Моя сестра… м-м-м… больна.

Один из солдат, башнеподобный гигант более семи футов ростом, который не мог быть не кем иным, как легендарным колоссом по имени Арик, окинул ее убийственным взглядом и пошел прочь. Второй страж потащил бедняжку Бренну, и Дженни через откинутый полог палатки видела, какими похотливыми взглядами провожали сестру собравшиеся в лагере мужчины, когда она шла среди них со связанными за спиной руками.

Получасовое отсутствие Бренны показалось Дженни вечностью, но, к ее несказанному облегчению, Бренна вернулась без каких-либо следов физического насилия.

— С тобой все хорошо? — тревожно спросила Дженни после ухода стражника. — Он не причинил тебе зла, правда?

Бренна перевела дыхание, потрясла головой и тут же разразилась рыданиями.

— Нет… — истерически вскрикивала она, — только очень разгневался, потому что я… я никак не могла сдержать с-слезы. Я так испугалась, Дженни, он такой огромный, такой злющий, и я никак не могла перестать п-плакать, а он еще б-больше злился…

— Успокойся, — утешила ее Дженни. — Все уже кончено, — солгала она и с унынием подумала, каким привычным и легким делом становится для нее ложь.

Стефан откинул полог палатки Ройса и вошел внутрь.

— Боже мой, да она красавица, — заметил он, имея в виду Бренну, которая только что удалилась. — Плохо только, что монахиня.

— Она не монахиня, — раздраженно бросил Ройс. — Она умудрилась между всхлипываниями и рыданиями разъяснить, что она послушница.

— Это еще что такое?

Ройс Уэстморленд был закаленным в битвах воином, личное знакомство которого с религиозными установлениями сводилось практически к нулю. С мальчишеских лет весь его мир составляла война, так что он перевел слезные разъяснения Бренны на знакомый и понятный воину язык:

— Похоже, послушник — это новобранец, еще не закончивший строевой подготовки и не присягнувший в вассальной верности своему сеньору.

— Ты веришь, что она говорит правду? Ройс поморщился и отхлебнул эля.

— Она чересчур перепугана, чтобы врать. Кстати, и чтоб говорить тоже.

Стефан прищурился, выражая то ли подозрительность по отношению к девушке, то ли удивление неудачею брата, не сумевшего разузнать ничего полезного:

— И чересчур хороша, чтобы пожестче спрашивать? Ройс метнул в него сардонический взгляд, но в голове его роились неотвязные мысли.

— Я хочу знать, хорошо ли укреплен замок Меррика и где лежат его земли — все, что мы сможем выведать, пойдет на пользу. Иначе тебе придется довести до конца путешествие в Меррик, которое ты начал вчера. — Он решительно грохнул кружкой о сооруженный из козел стол. — Приведи мне сестру, — приказал он со зловещей решимостью.

Бренна в ужасе вскинулась, когда гигант Арик вторгся в палатку и земля словно задрожала под его шагами.

— Нет, пожалуйста… — отчаянно шепнула она, — не водите меня к нему…

Не обращая на Бренну никакого внимания, он остановился над Дженни, схватил ее за руку своей огромной лапищей и поставил на ноги. Слегка охваченная паникой, Дженни сообразила, что легенде не преувеличивала размеров боевого топора Арика — рукоять его в самом деле была толстой, как крепкий ствол дерева.

Волк беспокойно расхаживал по своей просторной палатке, но мгновенно замер, когда внутрь втолкнули Дженни, и принялся разглядывать девушку, гордо выпрямившуюся со связанными позади руками. Хотя она тщательно стерла с лица всякое выражение, Ройс с изумлением приметил скрытое в вызывающе устремленных на него синих глазах презрение. Презрение — и никаких признаков слез. Он вдруг припомнил, что ему доводилось слышать о старшей дочери Меррика. Младшую называли «шотландским сокровищем», но ходила молва, будто старшая — холодная гордячка, наследница столь богатая и родовитая, что ни один мужчина ее не достоин. А кроме того, намекали, что старшая — дурнушка, отвергшая единственное брачное предложение, которое смогла получить, и сосланная отцом в монастырь. Глядя на покрытое грязью лицо, нельзя было судить, уродлива она или нет, но он мог определенно сказать, что она не обладает ни ангельской красотой, ни ангельским характером своей сестры. Та девушка жалобно плакала — эта уставилась на него.

— Гнев Господень, вы правда сестры? Подбородок ее вздернулся еще выше.

— Да.

— Поразительно, — насмешливо заметил он, с неожиданным любопытством уточнив:

— Родные сестры? — И, встретив упрямое молчание, прикрикнул:

— Отвечай!

Дженни, устрашенная гораздо сильнее, чем можно было бы утверждать по ее внешнему виду, вдруг засомневалась, собирается он пытать ее или предать смерти после безобидных расспросов о родственных связях.

— Сводная, — призналась она, а потом прилив дерзкой отваги пересилил страх:

— Мне трудно сосредоточиться, пока у меня связаны руки. Это больно и совершенно не нужно.

— Правильно, — с нарочитой грубостью заметил он, вспоминая пинок в пах. — Тебе надо бы и ноги связать.

Он произнес это с таким раздражением, что у нее дрогнули губы в удовлетворенной усмешке. Ройс не поверил своим глазам. Взрослые мужчины, воины трясутся в его присутствии, а эта молоденькая девчонка, высокомерно вскинув голову, поистине наслаждается, бросая ему вызов! Внезапно и любопытство, и терпение его испарились.

— Ну хватит любезничать, — резко сказал он и стал медленно приближаться к ней.

Дженни отступила на шаг, остановилась и принудила себя стоять на месте.

— Я хочу получить ответы на некоторые вопросы. Сколько вооруженных людей держит ваш отец в замке Меррик?

— Не знаю, — твердо отвечала Дженни, но тут же испортила столь эффектную сцену, опасливо сделав еще шаг назад.

— Ваш отец думает, что я собираюсь идти на него?

— Не знаю.

— Не испытывайте моего терпения, — предупредил он вкрадчиво и зловеще. — Или предпочитаете, чтобы я задавал вопросы вашей нежной малютке сестричке?

Угроза принесла желаемый результат; вызывающее выражение на ее лице сменилось отчаянием.

— Почему бы ему не думать, что вы собираетесь напасть на него? Об этом годами ходят слухи. А теперь у вас есть оправдание! Хотя я не считаю, что вы в нем нуждаетесь. — И Дженни, перепуганная сверх всякой меры, когда он вновь начал приближаться, завопила:

— Ты зверь! Ты наслаждаешься, убивая невинных людей! — Он не стал отрицать сего заявления, и внутри у нее все сжалось.

— Ну раз ты так много знаешь, — проговорил он угрожающе мягким голосом, — может быть, скажешь мне, сколько вооруженных людей у твоего отца?

Дженни быстренько подсчитала, что должно бы остаться не менее пятисот.

— Двести, — брякнула она.

— Глупая, безрассудная дурочка! — прошипел Ройс, схватив ее за плечи и хорошенько встряхнув. — Я могу разорвать тебя пополам голыми руками, а ты мне все равно врешь!

— Чего вы от меня ждете? — воскликнула Дженни, дрожа всем телом, но по-прежнему сопротивляясь. — Чтобы я предала собственного отца?

— Прежде чем ты выйдешь из этой палатки, — пообещал он, — расскажешь мне все, что знаешь о его планах, добровольно или с небольшой помощью с моей стороны, которая тебя не обрадует.

— Не знаю я, сколько людей он собрал! — беспомощно вскрикнула Дженни и тут же выпалила:

— Это правда! До вчерашнего дня отец не видел меня два года, да и прежде нечасто со мной разговаривал…

Ответ этот так удивил Ройса, что он вытаращил на нее глаза:

— Почему?

— Я… я рассердила его, — призналась она.

— Тут я его хорошо понимаю, — ворчливо проговорил он, считая ее самой несговорчивой особой женского пола, с какой когда-либо имел несчастье сталкиваться. И с удивлением отметил про себя самый манящий рот, какой он когда-либо видел, и, пожалуй, самые синие в мире глаза.

— Он с тобой не разговаривал, годами не обращал на тебя никакого внимания, а ты все же рискуешь собственной жизнью, защищая его от меня?

— Да.

— Почему?

Дженни могла дать на это несколько правдивых и безопасных ответов, но злость и боль лишили ее рассудка.

— Потому что, — дерзко отвечала она, — я презираю вас и презираю все, что с вами связано.

Ройс пристально смотрел на нее, испытывая нечто среднее между яростью, изумлением и восхищением безрассудной отвагой. Убить ее сразу означало лишиться возможности получить необходимые ему ответы. Растерявшись, он не знал, как с ней справиться, и, хотя шанс придушить ее прямо на месте выглядел в данный момент весьма привлекательным, об этом не могло быть и речи. В любом случае, держа в плену дочерей Меррика, можно надеяться, что Меррик сдастся, не вступая в сражение.

— Поди прочь, — коротко бросил он.

Не нуждаясь в особом приглашении, чтобы избавиться от его ненавистного присутствия, Дженни повернулась, бросилась из палатки, но остановилась перед опущенным пологом.

— Я сказал, убирайся! — угрожающе предупредил Ройс, и она обернулась:

— Я не желала бы ничего другого, только плохо умею просачиваться сквозь тряпки.

Не проронив ни слова, он подошел, приподнял полог и, застав ее врасплох, с убийственною издевкой отвесил низкий поклон:

— Ваш слуга, мадам. Если чем-нибудь могу помочь, чтобы сделать ваше пребывание среди нас приятным, надеюсь, вы без колебаний доведете это до моего сведения.

— Тогда развяжите мне руки, — велела Дженни, поразив его чрезвычайно.

— Нет, — отрезал Ройс. Полог упал, шлепнув ее по боку, и Дженни помчалась вперед, рассерженная и удивленная; испустила сдавленный крик, схваченная невидимой рукою, но то был просто один из десятка стражей, расставленных вокруг шатра Волка.

Когда Дженни вернулась к себе в палатку, Бренна изнемогала от страха и одиночества.

— Со мной все в полном порядке, уверяю тебя, — успокоила ее Дженни, неуклюже опускаясь на землю.