Глава 21
Между тем напряжение между ними все росло. Она нуждалась в нем, и это было хуже всего теперь, когда она догадалась о его тайных замыслах. Это стояло между ними, словно преграда. Но Джорджиана не могла забыть об их близости во время путешествия и всего, что их связывало. Мортон – враг, зло, которое следовало победить. Чарлз – искатель приключений, и ему просто посчастливилось вывести Мортона на чистую воду. Однако сознавать это было тяжело. Несколько раз она видела Чарлза, лежавшего нагишом на постели.
В такие моменты ей хотелось поджечь этот их дом. Оно и понятно. Ей не хватало секса, которого раньше было в избытке. Но стоило Джорджиане привыкнуть к новой одежде и корсету, как секс отошел на второй план. Жизнь в Лондоне имела свои прелести, потому что состояла из сплошных развлечений.
Жизнь в Блисс-Ривер-Вэлли не прошла для нее бесследно, а крепкому, здоровому мужчине можно было простить многое, особенно в пылу страсти.
Однако присутствие Мортона в Элинге сковывало обоих и омрачало жизнь. Он способен был испоганить все, к чему бы ни прикасался. И прежде всего вывалял в грязи ее душу.
Прояви Джорджиана свои желания, это означало бы победу Мортона. И тогда все его преступления остались бы неотмщенными.
Поэтому оба выжидали. Шли дни, и уверенность Чарлза в своем благополучии росла, не было недостатка в желавших вложить средства в разведение породистых лошадей. О смерти Генри Мейтленда по-прежнему ничего не было слышно.
– Значит, Мортон не стал сообщать об этом, – решил Чарлз. – Это единственное объяснение. Его план провалился, и он ждет нашего появления.
Прошел еще день. Они были в театре и сидели в ложе вдвоем, пока друзья Чарлза отправились подкрепиться.
– Ну, ну, ну, вот они, мои красавчики! – Чарлз вскочил, увидев появившегося из-за портьеры Мортона. – Садитесь, мой мальчик. Не надо сцен. Я пришел вас поздравить. Вы достойный противник, Чарлз Эллиот, женатый на мисс Джорджиане из Вэлли, впрочем, еще неженатый. Вам удалось разрушить мои скромные планы. И я отдаю вам должное. Мое почтение. Но я хочу пожурить тебя, Джорджи. Ты не навещаешь мать. Оливия ждет не дождется тебя, а ты сидишь здесь как ни в чем не бывало, будто у тебя вовсе нет матери.
– У меня ее и нет, – огрызнулась Джорджиана.
– Неблагодарная дрянь. И ты смеешь так говорить после всех неприятностей, которые ей причинила? Привезите ее в Элинг, Чарлз. Оливия ее ждет. К тому же нам надо кое-что обсудить…
Мгновение – Мортон исчез как по мановению волшебной палочки, растаял в воздухе. Чарлз бросился на его поиски, но вернулся ни с чем.
– Что же теперь делать? – спросила Джорджиана утром, когда они сидели в гостиной. Чарлз у окна с блокнотом и карандашом, а Джорджиана у камина. Она никак не могла согреться после вчерашнего шока.
И все же, когда они вот так сидели вдвоем, отделенные от внешнего мира, она чувствовала себя спокойной и защищенной. К тому же ей хотелось узнать, каковы планы Чарлза, что он собирается предпринять для розысков Мортона.
– Вчера вечером он сделал пробный шаг, – сказал Чарлз, продолжая что-то чертить на бумаге.
– Ты полагаешь, Мортон что-то задумал? Но как ему удалось нас найти? Откуда он узнал, что наш брак – фикция?
– Ну, мы все время на виду, в обществе, Джорджиана. Я же предупреждал тебя, что молва о нас распространится быстро, и, разумеется, он не поверил в то, что мы поженились в Сьерра-Леоне. А у него оказалось достаточно времени, чтобы обойти все церкви и узнать, обвенчались мы или нет. Он должен был проверить, и если бы оказалось, что ты замужем… по-настоящему замужем…
– Я бы уже была мертва… – договорила Джорджиана.
– И тогда оставалось бы только убрать все в доме и привести его в порядок, – пробормотал Чарлз. – Но Оливия, по-видимому, действительно в Элинге.
– Да, и празднует смерть моего отца.
– Все не так просто, ханум. Он убьет ее. Мы могли бы спасти ей жизнь.
Джорджиана окаменела, когда он назвал ее ханум, как когда-то в пустыне, в палатке. Она не забыла наслаждения, которое испытала с ним. Но не забыла и предательства.
– Не желаю ее спасать. Мне все равно.
– Она твоя мать, – мягко напомнил Чарлз.
– Хочу тебе напомнить, кади, что ты собирался убить свою собственную мать.
– Я бы никогда не сделал этого, Джорджиана. Не смог. И что бы ни совершили наши матери, они не должны искупать свои грехи ценой жизни.
– Я тебе не верю. Не верю! Моя мать готовила убийство моего отца, она с радостью и охотой вела беззаботную и безнравственную жизнь в Вэлли и не колеблясь пожертвовала дочерью ради этой жизни. От чего я должна ее спасать? От ее грехов и пороков?
– Она твоя мать. Она дала тебе жизнь. Хотя бы за одно это ты должна ее спасти, ханум.
Зачем он называет ее ханум? Зачем будит в ней воспоминания, которые она хочет забыть? Ей были ненавистны эта стоическая поза всепрощения и то, что он пытался оправдать ее порочную, извращенную мать.
– Но ведь твоя мать тоже дала тебе жизнь, а ты хотел ее убить.
Он не ответил.
– И все же мы можем спасти Оливию.
– От чего? От чего? Она с готовностью барахталась в грязи, в болоте, которое создал Мортон. Жила грязной, мерзкой жизнью много лет. Она не сможет все начать сначала.
– Она твоя мать, а он собирается ее убить, – стоял он на своем.
– Ты так уверен в этом? – Она едва сдерживала ярость.
– Она ему больше не нужна.
– Думаю, он просто бросил тебе наживку. Ему незачем ее убивать, а нам незачем лезть в западню.
– Я и не собираюсь. – Он перевернул страницу блокнота и показал ей. Там оказался план первого этажа дома в Элинге, все двери, выходящие в холл, коридор и все комнаты, которые они видели. – Едва ли ее держат в одной из этих комнат, где бывают слуги. Скорее всего она в одной из спален, а их там много. Не так уж трудно проскользнуть туда и найти ее.
– Когда? – спросила она севшим голосом.
– Завтра, как только рассветет, как и в прошлый раз.
– Черт возьми, ты все-таки намерен это сделать. Почему? Ну почему, скажи!
Он отложил блокнот.
– Ради моей матери, ханум. Я не могу позволить ему убить и ее сестру.
Он все обдумал, он все уже решил: никто больше не станет жертвой Вэлли. Этим актом милосердия он искупит свои грехи, и справедливость восторжествует. К тому же он расправится с Мортоном. Мортон не станет победителем, несмотря ни на что, и тогда, возможно, Чарлз простит себе, что стал невольным виновником двух смертей, двух трагедий.
– В таком случае я поеду с тобой, кади.
* * *
Все потонуло в тумане, наползавшем на кусты и деревья, скрывавшем дорогу. Было рано, и туман не рассеивался, и стук копыт казался странным и каким-то сверхъестественным в пронизанной влагой тишине. Экипаж Чарлза катился по дороге, ведущей в Кингз-Лайм.
Вот они, ворота Элинга. Он оставил экипаж под кустами тиса, так, чтобы его не было видно из дома. Теперь надо было успокоить лошадей и пройти не по подъездной дорожке, а вдоль изгороди, и войти в дом с черного хода.
– О Господи! Посмотри на этот дом! – прошептала Джорджиана. – На верхних этажах не менее дюжины комнат.
Чарлз сосчитал:
– Двенадцать двойных окон. Пристроек, похоже, нет. Нет и отдельного кухонного флигеля. И тишина. Зловещая тишина.
Туман все наползал, и от этого становилось жутко.
– А как же слуги?
– По-моему, в доме никого нет. Он выжидает, Джорджиана. Он знает, что мы приедем.
У Джорджианы было такое же чувство. Впрочем, Мортон не настолько хитер и изворотлив, чтобы затаиться. К тому же он не был абсолютно уверен, что они приедут.
И все же тишина в такое время, когда садовник или грум должны уже проснуться и работать, казалась подозрительной. Туман окутывал сад и газон, струился и переливался, будто жил собственной жизнью.
– Мне это не нравится.
– Надо пересечь газон и укрыться за домом. Держись как можно ближе к задней стене.
Чарлз побежал, пригибаясь к земле, и скоро скрылся в тумане.
Минутой позже она последовала за Чарлзом. Он шепотом указывал ей дорогу:
– Сюда, сюда.
Она с трудом добралась до стены, преодолела еще несколько ярдов и присоединилась к нему. Он схватил ее за руку:
– Сюда, сюда. Смотри. Две двери. Несколько окон. Прижмись к стене и следуй за мной.
От страха она еще больше озябла. Превратилась в ледышку, и казалось, вот-вот разлетится на сотни осколков. Чарлз, напротив, чувствовал себя вполне уверенно.
– А если дверь заперта?
– Разобьем окно.
Дюйм за дюймом они пробирались вдоль стены. Он толкнул первую дверь – заперта.
Возможно, Мортон предусмотрел и то, что они попытаются проникнуть в дом тайно.
– Тсс! – На мгновение он остановился, прислушиваясь. Нигде ни звука. – Ладно. Попробуем открыть вторую дверь.
Прежде чем они до нее добрались, прошла, казалось, целая вечность. Каким же прочным и надежным был дом.
– Не двигайся. Я попробую открыть дверь.
Они снова прислушались. Тишина. Чарлз потрогал дверную ручку. Толкнул дверь. Несмазанные петли заскрипели. В доме кисловатый запах ощущался сильнее. Чарлз бесшумно закрыл за собой и Джорджианой дверь. Тишина была гнетущей. Чарлз продвигался на ощупь, пытаясь сориентироваться.
– Кажется, прихожая. Здесь каменные стены. Нет, не кладовая. А вот еще дверь. Дай руку.
Он повел ее вслепую. Крошечными шажками они продвигались вперед. Чарлз полагался на интуицию.
– Вот сюда. Подожди. Полоска света…
Она увидела тень, пересекающую помещение.
– Ага, это кухня.
Они проскользнули внутрь. Здесь по крайней мере были окна. Должно быть, три из четырех, которые они видели, находясь снаружи. Кислый запах все усиливался. Окна пропускали достаточно света, чтобы не налетать на столы и горшки, в беспорядке разбросанные по полу. Еще несколько дверей. Одна ведет в чулан, другая – в кладовую, третья – в холл. Чарлз затаил дыхание.
– Это уже знакомая территория. Вот коридор, ведущий в гостиную. Господи, что за смрад! Пройдем-ка в дальние комнаты. Вон там кабинет.
Скоро они очутились в небольшой комнате, где стоял массивный письменный стол, пол под ним был залит уже полузасохшей кровью, кое-где впитавшейся в доски. Джорджиана старалась на это не смотреть и проследовала за Чарлзом в бильярдную, затем в столовую, а оттуда в коридор и на витую с резными перилами лестницу.
– Пойдем в спальни, – сказал Чарлз и бросился вверх по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, не обращая внимания на зловоние. Джорджиана едва поспевала за ним. Лестница заканчивалась широкой площадкой, за которой следовал длинный коридор с двенадцатью дверями, по шесть с каждой стороны.
– Сколько спален! – пробормотала Джорджиана. – И ни одного слуги.
– Скорее всего он всех отослал, чтобы не оставалось свидетелей. Не будем терять время.
Он открыл первую дверь справа. Комната оказалась пустой. Комната слева тоже. Но зловоние все усиливалось по мере того, как они продвигались вперед. Заставленная мягкой мебелью спальня тоже оказалась пуста.
– Черт возьми! Ее нигде нет.
Он захлопывал двери одну за другой, и в нем поднималась ярость. Он больше не сомневался в том, что здесь произошло, и не знал, как уберечь Джорджи от потрясения. Они приблизились к двенадцатой спальне.
Здесь совершенно невозможно было дышать.
– Заткни чем-нибудь нос. И не заходи туда.
Он толкнул дверь. Эта комната стала символом смерти, но Джорджиана все же вошла внутрь. Господи, в этом монстре не осталось ничего человеческого! Иначе и не могло быть.
Два разлагающихся трупа сидели, подпираемые подушками, на широченной кровати с пологом на четырех столбах. Наконец-то Оливия соединилась со своим супругом.
– Входите, мои душечки, – приветствовал их Мортон из-за спины Джорджианы. – Ты пришла как раз вовремя, Джорджи. Поздоровайся с матерью.
Мортон, это чудовище, был совершенно спокоен. Ни зловоние, ни жуткое зрелище его нисколько не волновали. Что-то уперлось ей в ребра. Джорджиана качнулась вперед, едва не упав на Чарлза, который был вынужден сделать еще несколько шагов. Потеряв равновесие, Джорджиана упала и отползла подальше от кровати, чувствуя, что задыхается, потому что увидела пистолет в руке Мортона.
Он размахивал им перед ее носом.
– Оливия счастлива, что мы поженимся. А ты, дорогая? – Он стоял, опираясь о притолоку, продолжая помахивать пистолетом и загораживая дверь. – Она сама сказала бы тебе об этом, приди ты раньше. Да и Чарлз, черт бы вас побрал. Я не мог больше ждать. Пришлось ее убить. Эта чертова баба поверила, что мы начнем новую жизнь в Элинге и будем держать здесь бордель. Признаться, я был весьма убедителен, когда расписывал ей эту новую жизнь. Она тотчас же проглотила наживку. И глазом не моргнула, глупая женщина! Ну и поплатилась за свое легковерие. Вас, Чарлз, за это повесят, а мы с Джорджи поженимся. Все так просто. Только меня бесит, что вся эта история слишком затянулась. Перестань, черт возьми, кашлять, Джорджи!
– Я не могу. Позволь мне выйти в холл. Мне надо глотнуть свежего воздуха!
– Нет, Джорджи. Сначала надо покончить с делами. Ты должна меня слушаться. Мне не нужна женщина с характером, как та, что на кровати.
Джорджи снова стала задыхаться. На этот раз от ужаса.
– Что тебе от меня нужно?
– Пусть Оливия станет свидетельницей нашего обручения. Я уже распорядился об оглашении. Надо было, конечно, посоветоваться с тобой. Но когда Оливия об этом узнала, она просто позеленела от злости, зато священник пообещал не медлить с церемонией. Вот почему и пришлось прикончить ее. Она не хотела, чтобы я женился на тебе.
– Забирай Элинг, а я тебе не нужна, – пролепетала Джорджиана, делая отчаянные попытки проскользнуть в дверь. Удалось бы ей его отвлечь, она могла бы опрокинуть его навзничь.
– Нет, Джорджи, ошибаешься. Как же тогда я смогу привлечь сюда всех этих богатых жеребчиков? О, моя прекрасная молодая жена, королева секса! В этом великий смысл – создать бордель на лоне природы. Они попадутся на удочку. Повалят сюда валом. Я жду не дождусь этой минуты. Подумать только, такие деньжищи! И все эти жеребцы клюнут на тебя. Не приближайся, Джорджи, дорогая! Не то я пристрелю тебя! Я догадался, что ты собираешься сделать.
– Чарлз, – прошептала Джорджиана, глядя в его бесстрастные глаза, и снова закашлялась.
– Напрасно надеешься. Он не спас Лидию. Не спасет и тебя. Я убью его. Живого или мертвого, его обвинят в убийстве.
Мортон рывком поставил ее на ноги.
– Не двигайся, красотка! – Он наклонился, чтобы поднять с пола моток веревки. – К сожалению, мне придется тебя связать, чтобы разделаться с Чарлзом. Впрочем, это не так уж плохо. Ты будешь в полной моей власти.
Ей казалось, что жизнь покидает ее. Она больше не могла выносить это зловоние. Но с сумасшедшим бесполезно спорить. Чарлз же был слишком далеко от нее, и Мортон мог в любой момент в него выстрелить, стоило тому только пошевелиться. Теперь все зависело от нее, ее стремительности и ловкости. У нее оставался один шанс, всего один.
– Тебе лучше сотрудничать со мной, Джорджи. Все будет не так уж плохо.
– Что я должна делать? – прошептала она.
– Просто повернись. И не мешай мне целиться в Чарлза. – Пистолет был направлен прямо на нее. Она уже ощущала дыхание смерти. Чарлз, неподвижный, как статуя, стоял в трех шагах от нее, за ее спиной. Между ней и Мортоном было расстояние в два фута и заряженный пистолет.
– Ладно. Сделаю, как ты велишь.
Ему понравился ее ответ. Она готова была выполнить любое требование этого вооруженного безумца. Джорджиана медленно повернулась, опираясь на правую ногу, а левой изо всей силы нанесла ему удар по голени. Нога Мортона подогнулась, Джорджи сделала рывок в сторону, и Чарлз пулей метнулся к Мортону. Оба упали на пол, а пистолет, выбитый из руки Мортона, описал дугу и оказался на кровати. О Господи, она не могла дотянуться до него с того места, где находилась! Ей надо было перегнуться через оба смердящих трупа, чтобы достать его. Пришлось бы дотронуться до них, ощутить их тлетворное прикосновение.
Ей казалось, что она сейчас потеряет сознание. Снова накатила тошнота. И все же она должна дотянуться до пистолета, должна остановить Мортона. Если он завладеет оружием, они оба погибли. Он толкнул Чарлза, и тот опрокинулся на спину, а Джорджиане, оказавшейся на нем, удалось ползком добраться до кровати. Мортон отставал от нее всего лишь на шаг. Она рванулась на кровать через разлагающиеся трупы, забыв о своих страхах, забыв обо всем на свете. Ей удалось прикрыть пистолет своим телом.
– Ну же, Джорджи, – задыхаясь, бормотал Мортон.
Мгновение – и Чарлз ринулся на него и повалил на пол.
Джорджиана попятилась от кровати, обеими руками держа пистолет. При этом руки у нее не дрожали. Ее вдруг охватило спокойствие.
Она прицелилась в Мортона, пригвожденного к полу Чарлзом.
Чарлз подвинулся, и Мортон попытался встать.
– Ты не сможешь убить меня, Джорджи. Не решишься.
– Еще как решусь. – Она подняла пистолет. – И знаешь почему? – В голосе ее не было дрожи, но по щекам почему-то катились слезы, пока она взводила курок. – Потому что я ничего так не хочу, как убить тебя. – Она нажала на спусковой крючок, и прозвучал выстрел, пуля просвистела у самой его головы.
– Черт тебя возьми, Джорджи. Ты не можешь этого сделать. Ведь ты мое творение.
– Что?
Нет, этого не могло быть. Или она не поняла его? Наверняка он сказал это, чтобы остановить ее. О Господи, Господи… Все изменилось. Надо убить его, убить сейчас же. Она снова нажала на спуск, и пуля задела его плечо.
– Господи Иисусе, Джорджи…
– Так это ты сотворил меня? Ты? Вот что ты наделал… – Она взмахнула пистолетом. – Ты умрешь…
– Подумай, Джорджи, почему твой отец покинул Вэлли? Почему бросил тебя?
– Потому что ты… произвел меня на свет? – Она вдруг ощутила, что кровь этого безумца с бешеной скоростью струится по ее жилам.
– Едва появившись в Вэлли, Оливия повела себя, как сука во время течки, – вымолвил Мортон в отчаянии. – Она валялась везде и с каждым и вскоре забеременела.
– Приятно это слышать. Значит, ты не хочешь умирать? Именно поэтому я и убью тебя. – Она снова выстрелила, и пуля ударилась в стену за его спиной.
– Тот, кто спал с моей матерью, должен умереть. – Она снова нажала на спуск. Мортон взвыл и покатился по полу.
– Джорджи, не делай этого!
– Я дитя своего отца. – Ее охватила жажда крови. Смрад и смерть отравляли сознание…
– Джорджи… – молил он о пощаде.
– Моли о милосердии тех, кого ты убил, негодяй. Проси у них прощения. – Она снова выстрелила, и он отступил еще на шаг. Теперь его спина упиралась в оконное стекло, а сам он смотрел на постель.
Пусть смотрит на дело рук своих, мерзавец. Джорджи не понимала, почему из глаз ее текут слезы. Почему она чувствует себя такой несчастной.
Мортон заметил ее минутную слабость и ринулся на нее.
– Убийца моего отца должен умереть, – прошептала Джорджи и выстрелила в него в упор.
