Глава 19

Ну что за черт? Этот человек мерещился ему везде. Не он ли пробивался сквозь толпу, прокладывая себе путь кулаками? Не он ли был на железнодорожной платформе в Малверне? А может быть, он следовал за их поездом на лошади от Страттон-Черч?

Нет, видимо, от солнца он тронулся умом. Ведь Мортон Истабрук живет в Вэлли, занимается своим любимым делом и плетет интриги, готовя себе путь к бесчестью.

Джорджиана была неестественно спокойна. Все здесь для нее ново. Нет необозримых пространств на пути к Лондону. Пока они ехали по югу Англии, изредка попадались обширные фермы с множеством построек, потом они уступили место деревенькам, где дома лепились один к одному, были узкие улочки и рыночные площади. И везде кипела жизнь. По мере приближения к пригородам Лондона становилось все более людно.

До конца путешествия оставалось совсем немного. Они были почти у цели. Но это не радовало Джорджиану. Она выглядела подавленной.

Цена побега из Вэлли оказалась слишком высока. Теперь придется привыкать к совершенно чуждому ей образу жизни.

Ее подавляло обилие городов и городишек: казалось, не было им конца – дома, дороги, голубое небо над головой и незнакомые названия: Федерстон, Милфорд, Хейсток, Смит.

Но ведь она хотела этого. Мечтала об этом. Продала свое тело, чтобы находиться здесь. Не только тело, но и душу. Откуда ей было знать, каков будет результат. Чарлз Эллиот не был похож ни на кого из известных ей мужчин. Он не укладывался ни в какие рамки. Уроки, полученные ею в Вэлли, не научили ее разбираться в людях. Через несколько часов она будет предоставлена самой себе. Окажется в доме отца, войдет в незнакомый, иной мир и заживет иной жизнью.

Она войдет в дом своих детских грез и сказок, откуда Оливия рвалась на свободу. Разве это не знак судьбы? Ведь она возвращается туда, откуда бежала Оливия.

Элинг. Она знала о нем только понаслышке. То, что рассказывала Оливия. Оливия не привезла с собой ни портретов, ни картин, ни альбомов. Она сбросила оковы светского общества и всего, что было с ним связано, чтобы уехать в Южную Африку и окунуться в грязь Эдема, созданного Мортоном. Но даже ее рассказов было достаточно, чтобы Джорджиана почувствовала, что у нее есть корни, есть родина. Однако сейчас она не уверена в этом. Все английское было ей чуждо. Теперь, когда туман страсти рассеялся, ей казалось, что она совершила большую ошибку. Разве можно надеяться на то, что отец встретит ее с распростертыми объятиями? Но еще большей ошибкой была ее связь с Чарлзом Эллиотом. Эта мысль не давала ей покоя.

Мелькали все новые и новые станции: Уэстчестер, Спон-Хилл, Хейверфорд. Напряжение Джорджианы все нарастало. Теперь она жадно читала названия городов: Хеймаут, Виндзор, Уэндсуорт… Как быстро они едут. Но вот поезд стал замедлять движение, выдохнул последнюю порцию густого дыма и остановился на вокзале Виктория.

Путешествие закончилось.

Чарлз знал Лондон, о чем она и не подозревала. Знал так, как может знать тот, кто прожил там длительное время. Он знал, куда идти, повел ее к выходу с вокзала и к ближайшему кебу-двуколке.

Чарлз подсаживал ее в кеб, а вокруг курились мрачные сумерки, пронизанные туманом. Он назвал кебмену адрес какого-то места Уэксли и не стал ей ничего объяснять. В выражении его лица она подметила суровую непреклонность, и ей расхотелось задавать ему вопросы. Да и сил не было – она слишком устала.

Путь оказался неблизкий. Улицы были запружены колясками, кебами, пешеходами. От массы впечатлений гудела голова. И везде одно и то же: толпы народа и шум. Улицы со зданиями, возвышающимися по обе стороны, походили на ущелья. Горели газовые фонари. Возницы изрыгали проклятия. Экипажи резко сворачивали в сторону, чтобы избежать столкновения друг с другом. Раздавались свистки полисменов и звон колоколов. Их кеб прогрохотал по мосту, пересекая узкое водное пространство. По другую его сторону было не так шумно, но не менее людно.

Нет, она никогда не привыкнет к этому. Кеб проехал мимо ряда кирпичных домов с широкими ступеньками, спускающимися к воде неподалеку от моста.

Чарлз сунул в руку кебмена бумажку и повел Джорджиану через мостки, поглядывая по сторонам.

Впереди ничего нельзя было разглядеть, кроме тусклых газовых фонарей, выстроившихся в ряд вдоль улицы и уходивших за угол. Туман нависал над городом, но Чарлз узнавал знакомые места.

После всех этих недель и последних часов путешествия у него возникло чувство, будто за ними следят. Господи, он не сомневался, что Мортон скрывается где-то неподалеку, возможно, за углом.

Крепко держа Джорджиану под руку, он направился к ближайшему дому, номер тридцать шесть по Уомптон-стрит. Здесь ничего не изменилось, даже натертый до блеска медный дверной молоток.

– О Господи! Иду, иду!

Минутой позже дверь отворила кругленькая старая леди в пурпурном платье. Она подняла повыше лампу, которую держала в руке, чтобы разглядеть лицо Чарлза. С минуту она недоверчиво его рассматривала, потом воскликнула:

– Силы небесные! Да никак это мистер Чарлз!

– Мисс Элмина… – Он взял ее за руки. – Нам нужна комната на ночь.

– Входите, входите. – Она распахнула дверь в узкий холл. Слева была лестница с перилами орехового дерева. Справа – арка и вход в гостиную с мягкой мебелью. Средоточием уюта был причудливый камин, облицованный мрамором. Вокруг него стояли три-четыре стула, два дивана, столик… У окна, выходившего на ту же сторону, что и парадная дверь, еще один столик между двумя мягкими стульями. Тяжелые драпировки были укреплены на причудливых карнизах. В двух углах разместились этажерки, заставленные безделушками.

В этой комнате, куда вы погружались, как в вату, мог начаться приступ клаустрофобии.

– Ваша комната, – сказала мисс Элмина, сверившись с записями в толстой тетради, – по лестнице направо от входа в гостиную, та же, что всегда. Подойдет? Помните, там есть небольшой альков? Господи, да уж вас-то я никак не ожидала увидеть. Значит, вернулись! А я думала, вы в Южной Америке.

– Я там был, – ответил Чарлз, – но вернулся. Это мисс Джорджиана. Я должен проводить ее до дома отца.

С минуту мисс Элмина молчала, видимо, размышляя, насколько пристойно им оставаться в одной комнате, потом сказала:

– Понимаю. Это ваше дело, Чарлз. Ступайте туда вместе со своей леди. Обед, как обычно, через полчаса. Впрочем, Дора может принести его вам в комнату. Завтра обо всем договоримся.

– Я бы предпочел, чтобы вы прислали обед в комнату.

Она поднялась на третий этаж по крутой лестнице, оцепеневшая, как зомби. «Его» комната выходила на ту же сторону, что и гостиная. Альков представлял собой нечто вроде маленькой комнатки, предназначенной, очевидно, для нее. Там находился еще один диван, а также столик с лампой. Небольшой умывальник и стенной шкаф с выдвижными ящиками у стены, общей с другой спальней в задней части дома.

Чарлз обошел комнату, зажигая лампы одну за другой, заглядывая в каждый угол.

– Дальше по коридору ванная и умывальник. Должно быть, ты захочешь умыться.

Джорджиана уставилась на него: видимо, он не понимал, как она устала и как мешал ей этот чертов корсет. К тому же она напугана неопределенным будущим, как, впрочем, и этой комнатой в незнакомом доме среди людей, которых он, по-видимому, знал.

– Мне ничего не нужно, только избавиться от этой одежды, а также узнать, почему мы здесь.

– О, это еще впереди, миледи, – ответил он, задергивая драпри на окнах. – Я подумал, что мы оба нуждаемся в небольшой передышке. – Он жестом указал ей на кресло: – Садись.

Она села, но никак не могла расслабиться.

– Я понятия не имела, что наше путешествие будет таким. Да и корсет впивается в тело.

– Не хочу огорчать тебя, миледи, но боюсь, корсет тебе придется носить постоянно, – сказал Чарлз с усмешкой. – Я жил здесь после окончания университета и перед отъездом в Южную Америку. Ты же слышала, что сказала мисс Элмина. И я решил, что это самое безопасное место.

Безопасное место? Эти слова неприятно ее поразили. Почему безопасное? И чего им опасаться? Вернее, кого?

– В любом другом месте, – холодно продолжал Чарлз, пока она переваривала его слова, – нас могли бы выследить. Я хотел сказать, в любом более приличном месте Лондона.

Джорджиана сглотнула.

– А кто стал бы нас выслеживать?

Ему не хотелось ей говорить. Он надеялся, что она не будет настаивать.

– Я просто подумал, что лучше не рисковать.

– Кто станет нас преследовать? Кто? – не унималась она.

Черт возьми!

– Мортон. Думаю, что он в Англии. Не могу только понять зачем.

Не прошло и часа, как Дора принесла обед: ячменную похлебку, отбивные из ягненка, картофельное пюре, тушеный сельдерей, на десерт бланманже и яблочный пудинг. Обычный для пансиона обед, который пришелся весьма кстати.

Джорджиана была голодна как волк. Она сбросила ненавистную ей одежду и облачилась в абейю. Теперь она расположилась в кресле и размышляла о возможных причинах появления Мортона в Англии, а также о его последствиях. Неужели ему надоела Вэлли? Просто невероятно. Ведь в своем мире он был королем. Может быть, он устал от секса? Еще более невероятно. А может, у него возникла идея создать еще где-нибудь нечто подобное Вэлли или же обратить в свою веру всю Англию?

Но на это потребовалось бы много времени. И Мортону пришлось бы приступить к осуществлению своего плана прямо сейчас.

С аппетитом уплетая отбивные из ягненка, она поделилась своими мыслями с Чарлзом.

– Пойми, у Мортона нет причин возвращаться в Англию.

– Знаю. – Но на самом деле он не знал, и это было хуже всего. Мало ли что взбрело Мортону в голову. Казалось бы, в Англии ему нечего делать. Лучшего места, чем Вэлли, ему вообще не найти. Там он король. Имеет все, о чем мог только мечтать. Зачем же ему понадобилось возвратиться сюда?

Оба невольно вспомнили все события в Вэлли. Каждую минуту жизни там. Каждое испытанное там чувство. Все, что произошло между ними, они пытались забыть.

Но тщетно. Оно было здесь, с ними, и тлело, как угли, готовые вспыхнуть пламенем, если поворошить их и подкинуть дров.

Она была всего в нескольких часах пути от дома отца. Чарлз не посмел бы овладеть ею. Уж во всяком случае, не сегодня и не в этом доме.

С этим было покончено.

Завтра она скроется за дверьми дома в Элинге, будто удалится в монастырь. Ведь они заключили сделку, только сделку. Она заплатила ему за услуги.

Закончилась одна из глав ее жизни.

Черт бы побрал этого Мортона! Почему он так прочно засел в голове? Не потому ли, что мир, созданный им, манил к себе?

Мортон был харизматически аморален. Вы могли либо подпасть под обаяние его харизмы, либо уйти с его пути. А если не уходили…

Эта мысль поразила его.

Если не уходили, то должны были умереть. Где находился Элинг? Джорджиана считала, что в Кенте. Или в Эссексе. О, ради всех святых…

Все утро Чарлз то приходил, то уходил. Сначала принес чай и тосты. Потом спустился вниз потолковать с мисс Элминой, что дало ей возможность одеться и засунуть этот чертов корсет под вещи в стенном шкафу, где какому-нибудь незадачливому постояльцу предстояло его найти несколько месяцев спустя. Без него было намного легче. По крайней мере она могла свободно дышать, и китовый ус не впивался в тело.

Что за неотложные дела возникли у Чарлза ранним утром? Будь это в ее власти, она бы не спешила упасть в объятия отца.

Но конец предрешен и неизбежен. Это для нее уже второе крушение. Первое произошло, когда они сошли на берег с «Малабара» и ей стало ясно, что она полностью расплатилась с ним и ничего не должна.

Такой конец ее вовсе не радовал. Она не была уверена в том, что ее новая жизнь будет счастливой. У нее было такое ощущение, будто она сидит в поезде, несущемся неизвестно куда.

Чарлз появился на лестнице внезапно, как гроза:

– Собирай вещи, миледи. Через десять минут мы выходим. Я нанял кеб.

Может быть, Оливия ошиблась? Ведь она говорила, что Элинг в часе езды от Лондона. И вот, оставив позади Уэксли, они выехали за восточную заставу и теперь приближались к Элингу.

– Напрасно я не предупредила его письмом о своем приезде, – произнесла Джорджиана обеспокоенно. – Ведь когда он уехал из Африки, мне было не больше двух лет. Он не узнает меня. Потребует доказательства, документы, которые я не захватила с собой.

– Он не откажется принять тебя или хотя бы повидать.

Джорджиана смотрела в окна кеба. Она сильно озябла. Воздух был влажным и сырым, как и третьего дня.

– Откуда ты знаешь?

– Да ему просто будет любопытно поглядеть на тебя. К тому же ведь никто больше не претендует на роль его дочери. Думаю, мало кому известно, что у них с Оливией был ребенок.

Ей это уже приходило в голову. Ее отец отправился на Блисс-Ривер-Вэлли вместе с Оливией. И уехал оттуда, как только ребенок появился на свет.

Все знали, что он оставил дочь, и уж конечно, не сообщил своим родственникам о ее рождении. Интересно, как он объяснил родным свое возвращение в Англию? Возможно, никак, просто менял любовниц, а о жене наплел бог знает что, она сошла с ума, а он не мог жениться вторично, пока она жива. В юности Джорджи никогда не задумывалась об этом. Считала Мортона отцом, пока не подросла и не поняла, что происходит в Вэлли.

Этот душка Мортон, садовник Эдема, сеявший свое семя, но не породивший ни одного младенца…

Почему же родной отец не приехал за ней? Почему не попытался увезти ее из Вэлли? Возможно, Оливия помешала ему? Возможно, она всегда лгала?

Джорджиане, порождению зла, не было места в реальном мире, и напрасно она тешила себя мечтой о воссоединении с отцом. Для нее, взращенной в Вэлли, с младенчества вдыхавшей отравленный воздух, встреча с отцом грозила превратиться в кошмар.

Среди пологих холмов Кента, на границе между югом Мэйдстоуна и восточной частью Танбридж-Уэлс, неподалеку от маленькой деревушки Медуин, расположился Элинг, загородный дом Генри Мейтленда. Они выехали к нему прямо из деревни, миновав заставу и поворот с указателем «Кингз-Лайм – Элинг».

Солнце уже высоко поднялось, и небо было ясным. Вокруг царили покой и тишина. Колокола в церкви не звонили. Слышен был только хруст колес по гравию на извилистой подъездной дорожке, когда они приближались к Элингу.

Ей стало трудно дышать. Теперь, когда она находилась так близко от родительского дома, ей казалось, что умрет прямо в экипаже. Для нее сейчас ничего не существовало, кроме этой тишины и самого дома. Он казался вымершим. Между деревьями виднелась волнистая крыша. Это было большое строение из камня, довольно приземистое, будто вросшее в землю. Дом как дом, ничего устрашающего, если бы не предстоящая встреча с отцом.

Дорожка вилась, огибая дом, до самого входа. Экипаж остановился, но из дома не доносилось ни звука.

Джорджиана взглянула на Чарлза. Его лицо было мрачным.

– Войдешь со мной?

– Посмотрим.

Наконец экипаж остановился. К хорошо отполированной двери вели две ступеньки. Окна на первом этаже были расположены очень низко, почти у самого фундамента. Создавалось впечатление, будто архитектор стремился создать иллюзию миниатюрности, свести размеры дома к минимуму.

И все же дом со своими двенадцатью окнами по фасаду второго этажа и аккуратным газоном был большим и даже величественным.

– Добро пожаловать в Элинг, – сказал Чарлз, выйдя из экипажа и обходя его с другой стороны, чтобы помочь выйти ей. – Пойдем. – Он протянул ей руку. Ее рука была холодной и слегка дрожала. Глаза ее не отрывались от его лица, будто она старалась что-то прочесть на нем.

В чем состояла тайна этого мужчины? В силе его руки и мощи тела, теперь недоступного для нее? Слишком высока цена этой минуты теперь, когда ее планы могли измениться.

Внезапно он приблизился к ней и поцеловал в губы. Он старался ободрить ее, вдохнуть в нее уверенность. Хотел показать, что понимает ее, и ничего больше.

И все же прикосновение к ее мягким губам поразило его, как удар молнии, потрясло, возможно, потому, что в этом поцелуе была только нежность. И ничего сексуального.

Нет, не надо себя обманывать: в нем были обещание, жар, он ощутил аромат ее тела. Этот поцелуй возвратил память о том, что между ними было и что, возможно, еще будет. И все это он ощутил, лишь прикоснувшись к ее губам. Он услышал ее легкое дыхание и какой-то звук, вырвавшийся из ее горла, когда он отстранился от нее.

Она вышла из кеба и оказалась перед парадной дверью, но не смогла бы двинуться дальше даже ради спасения собственной жизни.

«Не обольщайся. Это всего лишь прощальный поцелуй». И все же было в этом поцелуе нечто такое, отчего вздрагивает земля, что возвращает память к тому, что было, и вселяет надежду на будущее.

Было раннее утро. Время, неподходящее для визитов, подумала Джорджиана, изо всех сил стараясь не думать об этом поцелуе. Они выехали из Уэксли, когда еще не было восьми, а сейчас немногим больше девяти. Просто неприлично являться с визитом в такое время.

– Может быть, придем позже? – спросила она.

– Я не рассчитал время, – ответил он. – И все же стоит войти. Ты готова?

Она не была готова к встрече с отцом, так же как к поцелую, разбередившему все ее чувства.

– Ладно. – Чарлз повернулся к кебмену: – Мы вернемся через несколько минут.

– Мне-то что, – пробормотал кебмен. – Можете не спешить.

Чарлз позвонил в дверь. Звук оказался громким, как колокольный звон, казалось, мертвого мог разбудить.

– Неужели даже слуга не откроет двери? – удивилась она. – Как странно! Право, Чарлз, нам лучше вернуться попозже.

Он снова позвонил. И снова никто не откликнулся на его звонок.

– Ты полагаешь… – Он толкнул дверь. Она распахнулась. Чарлзу это не понравилось. – Ну, теперь…

– Теперь я стала Алисой в Стране Чудес, – сказала Джорджиана, заглянув в темный холл. – Здесь как в колодце. – Она не могла разглядеть ничего из-за плеча Чарлза и гадала, видит ли он что-нибудь.

– В таком случае мне придется спуститься в эту кроличью нору, – заявил Чарлз, – а ты останешься здесь.

Она охотно согласилась. Любопытство ее было возбуждено до крайности. Почему никто из слуг не открыл дверь? Она собрала остатки мужества и сказала:

– Я тоже пойду.

Чарлз шел первым. Они оказались в просторном холле, обставленном элегантной мебелью и устланном толстым персидским ковром, в центре стоял полированный стол, с потолка свисала хрустальная люстра. Впрочем, мебели было не много.

В холл выходило несколько дверей, и неясно было, какая из них куда ведет. В доме стояла тишина, прислугу, видимо, отпустили. Чарлз заподозрил неладное.

– Попробуем наугад. Возможно, окажемся там, где следует, – сказал он и шагнул к одной из дверей напротив входа. Она вела в широкий коридор, тоже устланный коврами, уставленный пристенными столиками и увешанный картинами. В холл выходило еще несколько дверей. Чарлз открывал одну за другой двери и заглядывал внутрь.

– Это гостиная. Вот столовая. Еще одна гостиная. Будуар. Библиотека. Еще один будуар. Тебе не кажется странным, что никто не вышел нас встретить? Вот бильярдная… – Он вошел туда и исчез во мраке. Джорджиана попыталась протиснуться вслед за ним.

– Джорджиана? О Боже!

– Я здесь.

– Я нашел его. Лучше не ходи дальше.

– В чем дело?

– Не догадываешься? Он в своем офисе, прямо за бильярдной. А сейчас медленно и спокойно выйди и садись в кеб. Скажешь кебмену, что я через минуту присоединюсь к тебе, что мы ошиблись, что это оказался не тот дом, который нам нужен, и я это выяснил у дворецкого. Тебе ясно?

– Да.

– Отлично. Тогда иди. – Он дождался, когда стихли ее шаги. И оглянулся на тело, точнее, на то, что от него осталось. Генри Мейтленд плавал в луже крови, как в свое время Лидия. Жестокое и бессмысленное убийство. Но чего ради? Не было ни одной серьезной причины убивать Генри Мейтленда. Ни одной. И все же он был мертв. И разделалась с ним та же безжалостная рука, что и с Лидией. Что такое колесо судьбы? Возможно, оно сделало полный оборот. И инстинкт не обманул его. Недаром он предпринял эту поездку рано утром, желая удостовериться, что здесь не было никого до них, что никто не обнаружил преступления, не нашел тела.

Но ведь это укладывалось в правила игры? Или он ошибается?

Что привело его сюда в такую рань?

Следы колес его кеба – улика, но с этим он ничего не мог сделать. Во всяком случае, пока. Прежде всего следовало проверить, не ступил ли он в темноте в лужу крови и не оставил ли следов в комнате. Он ни к чему не притрагивался, не натыкался на мебель, ничего не опрокинул. Единственное, что ему нужно, – это закрыть все двери. Да, это элемент игры… Интересная мысль. Он закрыл за собой дверь в коридор. А что они сделали со слугами? Ведь в доме ни души. А если слуг усыпили? Нет. Впрочем, и такое было возможно. Он остановился у двери и огляделся. Стоит ли осмотреть комнаты слуг? Или это тоже элемент игры? Логично предположить, что обнаруживший труп пойдет искать слуг, будет заглядывать в их комнаты, чтобы удовлетворить свое любопытство.

Но Чарлз подавил в себе любопытство. Эта сцена была тщательнейшим образом разыграна для них с Джорджианой. Не предусмотрели только, что они появятся здесь так рано. А если бы они приехали позже? Если бы обо что-нибудь споткнулись в этом вымершем доме? Слуги исчезли. Искромсанное тело лежало в кабинете. Что, если бы они отправились в комнаты слуг, чтобы выяснить обстоятельства случившегося? Он закрыл за собой парадную дверь. Велико искушение попытаться найти ответы на все эти вопросы. Но ведь и это было частью игры, частью плана, придуманного не им. Этот план предусматривал свойственное человеческой натуре любопытство. Противник презирал его. Рассчитывал, что они с Джорджианой попадут в западню.

Чарлз сел в кеб.

– В Уэксли! – крикнул он кебмену и повернулся к Джорджиане: – Пока не будем ни о чем говорить.

Она попыталась было возразить, но он приложил палец к губам и зашептал ей на ухо:

– Он погиб, Джорджиана. Остальное уже не важно. – Бросив взгляд через плечо, он увидел дом, от которого они с каждой минутой все удалялись, безмолвный и мертвый дом, ставший орудием дьявола. Наконец он исчез из виду, скрытый тисовой изгородью.

Теперь следовало переварить две вещи: их неожиданный поцелуй и злодейское убийство Генри Мейтленда. Оба события оказались взаимосвязанными и такими останутся в ее памяти навсегда.

Внезапно все части головоломки стали на свои места. Ведь сцена убийства Генри в точности повторяла сцену убийства Лидии. Кровь. Жестокость. И то, что именно он обнаружил труп.

Мог ли Мортон предполагать, что Чарлз появится на месте убийства первым? Во всяком случае, он рассчитывал на это и сделал для этого все возможное.

Этот человек был гением, но гением злым, без чести и совести. Ничто не могло его остановить на пути к желаемому. Мортон желал Оливию и получил ее. Он пожелал завладеть Элингом и уже был на пути к цели. Если не считать того, что Чарлз и Джорджиана появились в Элинге слишком рано, что мертвое тело было обнаружено слишком быстро, что они не оставили в доме никаких следов своего пребывания, а Мортон, по-видимому, рассчитывал застать их врасплох.

Мортон вызвал бы констебля, а потом они вместе нашли бы слуг в их постелях, по всей вероятности, одурманенных сонным зельем, бесчувственных и ни о чем не подозревающих.

Этот человек презирал все, что имело нравственную ценность для других. Он был извращенцем, и ничто не могло изменить его или воспрепятствовать ему – ни в Блисс-Ривер-Вэлли, ни здесь, если только он сумел бы устранить со своего пути Джорджиану.

В конце концов, он мог бы все убедительно объяснить: они с Оливией только что прибыли из Южной Африки, высадились в Грейбурне только вчера, отправились в Медуин нынешним утром и обнаружили следы жесточайшего преступления. Оливия сказала бы полицейским, что потрясена ужасным зрелищем, и упала в обморок. И они бы поверили ей, потому что добрых двадцать лет она не жила в Элинге и у нее не было причин желать смерти своему мужу. А как же Мортон? Она сказала бы, что он всего лишь старый друг, сопровождавший ее и охранявший во время долгого путешествия. Вероятно, она дала бы полиции именно такие показания. И если бы Мортону удалось застать Джорджиану и Чарлза стоящими над трупом, для Мортона все обернулось бы как нельзя лучше. Тогда сошлись бы концы с концами, и ничто не помешало бы ему через некоторое время жениться на Оливии. Впрочем, и теперь у него были шансы выкрутиться. Он сумеет убедить полицию, что это загадочное преступление не имеет к нему никакого отношения.

Но почему? Почему оно было совершено? Почему он выбрал Англию после стольких лет распутной жизни в своем бесстыдном мире, в своем королевстве порока, в своей Вэлли?

Какая змея заползла в его Эдем?

Чарлз старался разобраться в произошедшем. Змея? В его саду появилась гниль? Что-то вторглось в его Эдем, и это «что-то» разрушило его жизнь там… О Господи! Да ведь это сделал он сам. Стал катализатором всего, что случилось.