Глава 7

Несмотря на свой скептицизм, Ноэль была вдвойне удивлена, когда, проснувшись на следующее утро, обнаружила на столике не один, а целых два «знака». Первый представлял собой роскошный букет желтых роз и письмо от Адама с выражением любви и просьбой простить его, а также с сообщением о том, что Энтони Джордан остается владельцем своего замечательного дома.

Вторым «знаком» являлось письмо от Уинифред Дюшен, которая извинялась за невозможность приехать и уверяла Ноэль, что она уже поправляется от простуды, уложившей ее в постель. Тем не менее грядущая свадьба, по мнению Уинифред, станет самым значительным, самым красивым и самым романтическим событием десятилетия, а единственная обязанность невесты – выглядеть радостной и безмятежной и не позволить себя расстроить.

В итоге Ноэль решила последовать советам Уинифред, но, соскочив с кровати, тут же обнаружила, что колени ее распухли и каждая попытка согнуть их причиняет боль. Негромко охая, она двинулась по великолепной лестнице, время от времени останавливаясь, чтобы подивиться активной деятельности, разворачивавшейся вокруг.

Половину всей мебели заменили рядами стульев, на которых вскоре разместятся около сотни гостей. Незнакомые горничные наводили лоск: полировали канделябры, деревянные панели и полы, а ниши и проходы украшали гирляндами гардений и роз. «Вот еще один знак», – подумала Ноэль. Как все эффектно и романтично!

Почувствовав в себе прилив решимости, она добрела до кабинета и с облегчением увидела, что отец находится за письменным столом. Подойдя ближе, она нежно обняла его и с укором спросила:

– Надеюсь, мы наконец покончили со всем этим вздором? Или ты хочешь вынудить меня совершить побег?

Брэддок хмыкнул:

– Зак предупредил меня, и за ночь я не сомкнул глаз, думаю, что и он тоже. Спасибо за то, что осталась. – Он осторожно прижал дочь к себе. – Как твои ноги?

– Распухли и в синяках. Поделом мне за мою глупость. Как ты думаешь, я извлеку урок?

– Будем надеяться. Ты видела розы?

– Очень мило со стороны Адама.

– По-моему, тоже.

Ноэль улыбнулась:

– Ты сказал, что слышал разные истории, касающиеся Адама…

Брэддок слегка приподнял брови.

– Видишь ли, его семья всегда была щедра в части благотворительности и безжалостна в бизнесе. Я имел несчастье дважды оказаться свидетелем дела рук его отца. Ему мало было разорить человека – Эдмонд Престли испытывал потребность окончательно добить жертву. Его тактика в отношении женщин не очень-то отличалась.

– Адам и его отец никогда не ладили, – заметила Ноэль.

– Это не секрет. Брак родителей Адама был несчастливым, и в результате ребенку всегда приходилось брать чью-то сторону.

– Естественно, он выбрал сторону матери, и это вызвало негодование отца…

– Да, его отец увидел в этом признак слабости.

– Тогда я рада, что он умер. Его смерть, должно быть, стала большим облегчением для Адама и его матери.

– Адам путешествовал с ней, исполняя роль ее компаньона вплоть до самой смерти отца. Я уверен, что чувствовал он себя не слишком уютно. Любой мальчик хочет заслужить уважение отца.

– Уважение жестокого и бессердечного человека? Адам был хорошо обеспечен и без этого.

– Был ли?

Ноэль сделала глубокий вздох и упрямо сказала:

– Он любит меня, папа.

– Да, я знаю.

Эта короткая реплика удивила ее.

– Значит, все решено? – спросил Рассел после паузы. – Ты выходишь за него замуж?

– Несомненно. Ты сможешь выполнить то, что требуется во время церемонии?

– Разумеется, дочка.

– Я, кажется, уже вижу газетный отчет: невеста идет хромая по проходу, цепляясь за руку мрачного отца…

– Нет-нет, ты будешь грациозной, а я обаятельным, – поправил ее Рассел. – Я хочу, чтобы ты поберегла ноги сегодня. Кстати, Эдвард говорит, ты вообще вчера не обедала. Наверное, сильно проголодалась?

Ноэль кивнула.

– Ты не мог бы сказать Элис, чтобы она принесла мне поднос с едой в гостиную – я хочу заняться упаковкой чемоданов.

– Давай я помогу тебе подняться по лестнице.

– Не надо, спасибо. Если хочешь облегчить мне жизнь, постарайся какое-то время не пускать ко мне лейтенанта Дейна. Уинни советует мне выглядеть безмятежной, а это невозможно, когда он рядом. – Заметив, что отца обеспокоили ее слова, Ноэль поспешно добавила: – Разумеется, я поговорю с ним в последний раз, но позже, и буду при этом деликатна, обещаю тебе.

Брэддок вздохнул и добавил:

– Мне кажется, его что-то беспокоит.

Ноэль поморщилась:

– Он сам сказал тебе об этом?

– Видимо, хотел, но не смог найти нужных слов. Тем не менее первой его заботой вчера вечером и сегодня утром было, чтобы не случилось размолвки между тобой и мной. И ее нет, не так ли?

– Вне всякого сомнения. – Ноэль обняла отца, мысленно извиняясь перед Заком за то, что не до конца его оценила. Он мог еще сильнее восстановить отца против Адама, а вместо этого пытался помочь.

Дав себе слово непременно поговорить с лейтенантом в самом скором времени, она взяла отца под руку, и вместе они начали подниматься по лестнице.

Так или иначе все закончится менее чем через два дня. Зак думал об этом с явным беспокойством. Остались в прошлом его бравада и уверенность в том, что он завоюет сердце Ноэль. Сейчас дело не в том, чтобы заполучить ангела во плоти для себя; его долг – спасти Ноэль от цепких лап бездушного хищника.

Почему она не хочет замечать правды? Взять историю с этим вдовцом – она ясна всем, кроме нее. Всякий раз, когда выявляется какой-то изъян в Престли, виноватым оказывается он. Да, он напоминал ей о возрасте Адама и прочем в этом роде, но делал это лишь в шутку, хотел, чтобы она задумалась. Такие вещи мог сказать любой мужчина, стремящийся завоевать расположение девушки. Теперь он должен оперировать суровыми, без прикрас, фактами – может, тогда она увидит правду, поймет, что выходить замуж за бессердечного негодяя, который не уважает ни ее, ни ее отца, просто безнравственно.

Если ему удастся спасти Ноэль от Престли, то его усилия окупятся сторицей. И пусть ему помогает та простая мысль, что это – благородно.

Зак расположился на кухне за разделочным столом Элис и разложил перед собой все необходимое: два вида масла, одно для смазки, другое для полировки, узкий, заостренный ерш, мягкую тряпку и «старика Генри». Быстрыми точными движениями он разобрал ружье, вспомнив при этом, как Ноэль предотвратила его потерю. Не помоги она тогда, и он мог навсегда лишиться своего старинного друга.

Было в тот момент нечто особое в ее глазах, что тронуло его до глубины души – он ей не безразличен, как не безразличны вещи, которые для него что-то значат, – а это самый верный признак более сердечных чувств, чем мимолетный интерес или простое влечение.

И все же когда дело доходит до свадьбы, этого мало.

– Зак?

Он поднял глаза и едва не застонал. Ноэль выглядела даже лучше, чем всегда, и это еще больше все осложняло, поэтому Зак сурово напомнил себе, что у него есть выбор: либо проявлять эгоистичность, либо выполнить свой долг. Все очень просто.

– Добрый день, моя сладость, – пробормотал он. – Как ваши ноги?

– Отлично. А как «Генри»?

Зак энергично закивал:

– Он вам обязан жизнью. Не думайте, что он неблагодарный.

Ноэль весело засмеялась, а Зак снова ощутил, как у него заныло в груди.

– Как только я соберу «Генри», мы вместе с Мерком отправимся в поле и удостоверимся, что «Генри» стреляет по-прежнему точно. Неплохо бы и вам отправиться с нами: свежий воздух подействует на вас благотворно, а заодно мы сможем поговорить без помех.

– Мы можем поговорить здесь. – Ноэль присела на край стола. – Меньше всего мне нужны сейчас приключения на природе. Вдруг я упаду с лошади и снова что-нибудь сломаю?

Зак улыбнулся:

– Мерк – конь-огонь, это верно, но с моей помощью вы с ним легко сладите и останетесь в целости и сохранности.

– Все равно лучше я не буду рисковать накануне свадьбы.

Разговор разбудил старого пса Брэддоков, который тут же завилял хвостом.

– Подойди сюда, мой мальчик. – Зак погладил Коппера, затем вынул из кармана жилета бисквит. – Вот тут есть кое-что для тебя.

– Похоже, вы понимаете друг друга, – улыбнулась Ноэль, видя, с каким аппетитом пес съел угощение.

– Старик Коппер любит сопровождать меня до конюшни.

– Так далеко! – всполошилась Ноэль. – О чем вы только думаете – разве не видите, что он хромает?

– Поэтому я несу его. Я и вас понесу, если вы пожелаете.

– Я уже сказала: с меня хватит приключений, хотя нам в самом деле нужно поговорить, точнее, мне поговорить, а вам – послушать.

– Вы помните правило, которому учил меня мой отец?

– Факты есть факты, и бессмысленно их игнорировать – что-то в этом роде? Так вот вам самый важный факт: я люблю Адама, а он любит меня.

– Вы уверены в этом?

– Да.

– А что, если бы я сказал вам…

– Нет, если вы не хотите потерять мою дружбу. – Ноэль покраснела. – Возможно, это наш последний разговор до моего замужества. Неужели вы хотите, чтобы он окончился ссорой? Я надеялась… – Румянец на ее лице сделался еще гуще. – Я полагала, что мы могли бы провести последний урок, чтобы подготовить вас к вашей брачной ночи. Есть несколько… ну, скажем, деталей, которые вам следует знать – для блага вашей невесты.

У Зака снова все заныло внутри: он ясно видел красноречивый блеск в ее глазах, почувствовал легкое возбуждение и желание смутить ее. Так всегда случалось, когда Ноэль находилась рядом. Она была такой упрямой и такой дьявольски уверенной в том, что способна противостоять ему!

Если бы он сейчас поцеловал ее, то, возможно, этот поцелуй открыл бы ей правду – раз и навсегда. Зак с такой силой хотел этого, что ощущал даже вкус поцелуя. Но ставки были слишком велики. Что, если он все-таки ошибается? У него лишь один последний шанс завоевать сердце этой девушки и в то же время последний шанс с помощью слов заставить ее многое понять. Он должен найти в себе силы сделать правильный ход, причем сделать немедленно, пока еще не слишком поздно.

Ноэль ожидала, что Зак ухватится за возможность обсудить брачную ночь, поскольку у него появится возможность пофлиртовать и подразнить ее, но, похоже, он не испытывал ничего, кроме неловкости, и она стала корить себя за совершенную ошибку.

Отведя взгляд от лейтенанта, чтобы он мог собраться с мыслями, Ноэль с удивлением заметила, что его пальцы не прекращают чистить ружье. Должно быть, Зак делал это так часто, что способен был продолжать работу даже в полной темноте. Его руки знали каждый выступ и каждую впадинку. Ноэль с завистью подумала, что он так же будет прикасаться к своей невесте – мягко, умело, с любовью.

– Дорогая, вы слышите меня? Я пытаюсь говорить серьезно.

– Простите, я просто обратила внимание на то… как легко вы это делаете.

– Делаю что?..

– Не обращайте внимания. – Ноэль почувствовала, что снова краснеет. – Так в чем дело?

Не отвечая, Зак взял в руки флакон и нанес несколько капель на деревянное ложе ружья. К удивлению Ноэль, он не стал брать тряпку, а начал терпеливо втирать масло в дерево пальцами.

У него очень теплые руки, стыдливо вспомнила она. Конечно, согревая ей колени, он не двигал руками, как делал это сейчас, вгоняя смазку в трещинки…

– Что с вами, моя сладость?

– Ничего. Почему вы спрашиваете?

Вместо ответа Зак взял тряпку и вытер руки, а затем пощупал лоб Ноэль и, нахмурившись, спросил:

– Почему вы не сказали, что вам плохо? Ваш отец знает?

– Я отлично себя чувствую! – Она отпрянула назад. – Вы хотели серьезно поговорить со мной…

– Ваш лоб просто полыхает.

– Это потому, что вы меня злите. Честное слово, Зак, может, вы думаете, что у меня нет других занятий за день до свадьбы, как выслушивать ваши выдумки?

– Но вам надо об этом знать.

– Я уже слышала достаточно. У меня тысяча дел, а времени совсем в обрез. – Ноэль поморщилась, увидев боль в его глазах. Разве он не понимает, что она пытается скрыть смятение?

Ноэль схватила руку лейтенанта и, стиснув ее, произнесла извиняющимся тоном:

– Я не хотела обидеть вас, лейтенант.

– Я тоже не хочу ссориться, Ноэль. – Он просительно посмотрел на нее. – Вы сказали мне чуть раньше о важности нашей дружбы, а теперь вам следует выслушать меня, как друг слушает друга. Вы готовы?

– Конечно. Что вы хотите мне сказать?

– Я хочу, чтобы вы вспомнили, как Престли смотрит на вас. Вы когда-нибудь замечали, моя сладость? Это неправильно…

– О Господи! – Ноэль раздраженно топнула ногой. – Так вот каким образом вы хотите помочь мне – критикуя его до последнего момента…

Коппер заскулил, и Ноэль, опустившись на колени, обняла пса.

– Видите, вы расстраиваете всех, даже собаку, без всяких причин. Разве так уж трудно принять как должное мое замужество? Ради всеобщего блага! – Ноэль потрепала Коппера и вздохнула. – Нам нужно сменить тему разговора. Могу я спросить вас кое о чем?

– О чем угодно.

– Вы хорошо знаете животных, правда?

– Что вы имеете в виду?

– Вы знаете, что Коппер плохо ест? Отец считает это естественным способом подвести под жизнью окончательную черту. Разве это не ужасно? Как вы считаете, не попытаться ли нам заставить его поесть? – Она с надеждой улыбнулась. – Я видела, как ему понравился ваш бисквит.

Зак пожал плечами:

– Если бы это была моя собака, я бы поставил ему тарелку с самой изысканной едой, которую он любит…

– Вот-вот! Скажите об этом отцу.

– Я бы дал ему наесться до отвала, а потом рассказал, каким он был хорошим другом, и всадил ему пулю между глаз. Быстро и безболезненно.

– Но Зак!

– Вы спросили меня, и я ответил. Или вы хотите, чтобы я вам солгал?

– Нет, конечно, нет.

Взгляд его зеленых глаз сделался, как никогда, серьезным.

– Иногда верный путь не самый легкий. Ваш пес страдает, он не может больше делать то, что любил делать, и даже не в состоянии достойно облегчиться. Я освободил бы его от страданий, если бы это была моя собака, и, если ваш отец попросит помочь ему с этим, я не откажу.

Ноэль понимала, что не может винить лейтенанта. В последние несколько дней она сделала его жизнь просто-таки мучительной. О чем она только думала, будучи столь жестокой?

– Пойду проведаю Мерка, – спокойно заявил Зак, – а вам нужно отдохнуть, моя сладость. Поговорим позже.

Ноэль в смятении смотрела, как он сошел с крыльца и вскоре исчез. Зак был обут в мокасины, и шагов его не было слышно. Неужели они так и расстанутся навсегда? Ноэль еще раз провела пальцами по прикладу ружья – оно хранило тепло рук лейтенанта и блестело от смазки. Гладкое и твердое, очень похожее на хозяина. Вздохнув, Ноэль стала подниматься по лестнице в свою комнату. Это был день печали и боли, решила она, бросившись на кровать. Ей не верилось, что до радостной церемонии оставался всего один день.

«Иногда верный путь не самый легкий». Она знала, что Зак имел в виду. Она избирает легкий путь, не порывая с Адамом и не позволяя вызреть своим новым чувствам. По иронии судьбы он дал и другой совет – как избавить Коппера от мучений. А как избавить самого Зака? Она просто должна позволить ему уйти. У отца есть вся необходимая информация, чтобы найти лейтенанту пару. Когда невеста наконец появится, она сможет отправиться в Калифорнию для встречи со своим женихом.

Единственно достойный выход состоял в том, чтобы Зак уехал. Жестоко, не так ли? Но разве не это он имел в виду, говоря о Коппере?

Разумеется, какое-то время лейтенанту предстоит страдать, но затем появится его невеста, и он снова обретет счастье. Ее отец позаботится, чтобы у нее были длинные ноги, приятная улыбка и она смогла оценить отчаянного добросердечного и красивого молодого героя войны. Если невеста обладает здравым смыслом, она очень быстро поймет, как ей повезло и какой у нее прекрасный жених.

Ноэль невольно испытала трепетную дрожь, представив себе их первую брачную ночь. Когда невеста позволит Заку снять с нее изысканное свадебное платье, его удивленные зеленые глаза засветятся смущением и благодарностью. Вот он восторженно пожирает ее глазами, внезапно осознав, что все «правила» Ноэль потеряли силу и победила страсть, которая дозволяет все. Затем лейтенант накрывает руками нагие груди любимой, и по ее телу медленно разливается тепло. Он целует ее, и это длится долго-долго. А затем она заставляет его снять брюки и начинает гладить, напоминая коварным шепотом, как он очаровал ее во сне, говоря о том, что в жизни он еще сильнее, еще тверже, еще больше…

– О нет! – простонала Ноэль, вырываясь из охватившего ее сна наяву, от которого пульс участился до предела. – Нет, нет и нет! И не смей представлять его рядом с собой!

Сделав глубокий вдох, она попробовала представить себя с Адамом. Разумеется, это будет не менее чудесно и даже еще прекраснее. Но когда Ноэль закрыла глаза, она снова увидела Зака. Он дотрагивался до нее, поддразнивал, ласкал, и у нее рождалось такое ощущение, будто отныне и навсегда это будет Зак – и никто иной.

Возможно, это знак, размышляла она. Но… что же теперь ей делать?

Ее любимая кукла, прислонившись к стойке кровати, казалось, смотрела на нее в изумлении. Именно эта кукла помогла ей пройти через кризис, вызванный смертью матери, – единственный кризис в ее жизни. Ноэль нужна была сейчас мать как никогда в жизни. Она потянулась к кукле, взяла ее и спросила слабым голосом:

– Может, я совсем сошла с ума? Мне кажется, я хочу его. То есть я определенно не знаю, хочу ли его физически, но… – она понизила голос, – я точно не хочу, чтобы Адам занимался со мной любовью. От одной лишь этой мысли мне делается не по себе. Возможно, это обычные страхи, свойственные всем невестам, но, если бы Адам дотронулся до меня сейчас, я бы убежала прочь. А если бы сейчас вошел Зак… я не смею даже признаться, как встретила бы его. Но… что мне делать?

Легкий путь не всегда самый верный путь.

– Он прав! – Ноэль вздохнула. – Ты считаешь, я должна поговорить с Адамом? Но… что я должна сказать? – Она посмотрела в пуговичные глаза куклы. – Если бы Зак знал, что я чувствую, он бы не медлил… Разумеется, отец постарался бы казаться бесстрастным, но был бы безумно счастлив при мысли, что Зак станет членом нашей семьи…

Ноэль почти увидела выражение отцовского лица, и это резануло ее по сердцу. Он испытал бы такое облегчение! А Зак был бы просто в восторге. Даже слуги были бы рады. И лишь Адам оказался бы в унизительной ситуации, с разбитым сердцем – а ведь он так верил ей! Было время, когда их общение выглядело весьма романтичным. Почему сейчас все не так?

Ясно одно: она пока не готова выйти за него замуж. Ей нужно подумать, разобраться, удостовериться в том, что это в самом деле любовь. Когда-то они с Адамом действительно любили друг друга, и теперь, если свадьба будет отложена, они смогут проверить себя.

– Ему придется сделать выбор, – решила Ноэль, прижимая к груди куклу. – Если Адам по-настоящему меня любит, он согласится дать мне еще немного времени. Это все, что мне требуется.

Она закусила губу. Ей ли не знать, что Адам Престли никогда не согласится на отсрочку свадьбы. Если она предъявит ему ультиматум, все будет кончено. В конце концов, ей самой еще не ясно, любит ли она Зака. Может, на нее так подействовали его подвиги, изумрудные глаза и теплые, нежные пальцы?

Возможно, лучший выход – не выходить замуж ни за одного из них, решила в конце концов Ноэль. Ей следовало давным-давно позволить отцу самому выбрать кого-нибудь для нее… или убежать с Адамом.

Ноэль громко вздохнула, подошла к письменному столу и заставила себя вывести первые строки:

«Дорогой Адам!

Это самое трудное письмо, которое мне когда-либо приходилось писать…»