Сталина арестовали прямо на съезде. Он успел только крикнуть: «Слава товарищу Сталину, лучшему другу советских чекистов!» — и его увели. Тут же, на съезде, состоялся Пленум, избравший Политбюро. В его состав вошли любимцы партии Бухарин, Рыков, Каменев, Зиновьев и другие товарищи. Одно место зарезервировали за Троцким, которому съезд послал приветственную телеграмму, приглашая его вернуться в Москву, в Кремль. Но Троцкий ответил, что в данный момент вернуться не может, у него много дел в эмиграции, семья пустила корни, внуки пошли в школу, но когда они выучатся, он непременно вернется и просит его место в Политбюро пока не занимать.

В Бутырской тюрьме перестукивались Ворошилов и Буденный. Стук их напоминал кавалерийский цокот копыт, а также тот стук, к которому в стране уже привыкли.

Сталину устроили очную ставку с Молотовым. Они сначала делали вид, что не знают друг друга, и Сталин спрашивал со своим известным сталинским акцентом:

— Молотов? Разве есть такая фамилия — Молотов?

Но когда их как следует прижали, они, конечно, друг друга вспомнили и принялись все валить друг на друга. Сталин говорил, что это Молотов был отцом народов, на что Молотов спрашивал:

— А кто был вождем и учителем?

— Вождем и учителем был Каганович, — соврал бывший вождь, не моргнув глазом.

Очень кстати подвернулся Каганович. Эти кагановичи всегда копали под Россию, а этот и сейчас копает под видом, что прокладывает метро. Почему никто другой не копает метро? Вот над чем стоит задуматься следствию.

Свидетельница Крупская показала, что ее муж Владимир Ильич Ульянов (Ленин) никогда не любил Сталина, на что подследственный Сталин ответил, что это он ее, Крупскую, не любил, поскольку нашел ей замену в лице товарища по партии Инессы Арманд, а ему, Сталину, замены не мог найти, поскольку видел в нем настоящего товарища по партии.

Подследственный даже пытался обвинить свидетельницу, что она из ревности стреляла в своего мужа под видом эсерки Каплан и что вообще никакой эсерки Каплан не было в природе. Но ему показали фотографию эсерки, кстати, почему-то похожую на фотографию Надежды Аллилуевой, в которую тоже стреляли, не будем говорить о присутствующих, и подследственный поспешил свое обвинение снять.

Видный партийный работник Ежов направил следствию заявление, в котором категорически утверждал, что не имеет никакого отношения к своему далеко идущему переводу из Средней Азии в Москву, и изъявлял готовность немедленно вернуться в Среднюю Азию. С заявлением Ежова удивительным образом совпала телеграмма Первого секретаря ЦК Грузии Лаврентия Берия, который просил избавить его от далеко идущего перевода в Москву. Оба заявляли, что подследственного Сталина знают только по портретам.

Подследственного Сталина водил на допросы комсомольский вожак Юра Андропов. Он сожалел, что не может увидеть бывшего Иосифа Виссарионовича в лицо, поскольку находится у него за спиной, и сам не разрешает ему оборачиваться. И думал Юра Андропов, что в жизни его мало что изменил съезд Победителей: он как шагал под предводительством Сталина, так и дальше шагает, поскольку подконвойный у него впереди.

Октябренок Вовочка Семичастный, в честь альтернативного съезда досрочно принятый в пионеры, выступал на пионерских слетах, призывая пионеров теснее сплотиться вокруг комсомола, как его товарищи октябрята сплотились вокруг пионеров, а товарищи комсомольцы сплотились вокруг партии.

Государственный обвинитель Вышинский готовил обвинительную речь. Он писал ее по ночам, поскольку такие дела на свету не делаются. То и дело оглядываясь и прислушиваясь, не пришли ли за ним, он писал: «Раздавите гадину!», «Расстреляйте бешеных псов!» Фамилии он пока не проставлял, потому что дело могло по-всякому обернуться.

Андрей Януарьевич Вышинский, сочетавший в своем имени холодный январь и высшую меру наказания, подстерег обвиняемых с неожиданной стороны, увязав их преступную деятельность с гибелью затертого льдами парохода «Челюскин». Он неопровержимо доказывал, что враги готовили эту акцию к съезду, но опоздали: съезд закончился 10-го февраля, а «Челюскин» погиб 13-го. Эти три дня разрушили замыслы врагов, все челюскинцы были спасены, благодаря заботам партии и всего советского народа. Тут обвинитель счел нужным назвать некоторые героические имена: Бухарин, Рыков, Каменев, Зиновьев, Водопьянов, Леваневский, Ляпидевский и другие товарищи.

Максим Горький написал статью «Если враг не сдается — его уничтожают». Слова великого пролетарского писателя были восприняты судом как руководство к действию. В честь исполнения приговора весь советский народ встал на трудовую вахту и садился лишь в крайних случаях, да и то не по своей воле.

А через тридцать лет Сталин, Молотов, Каганович, Ворошилов, Буденный, Калинин и другие товарищи были реабилитированы.

А еще через тридцать лет были реабилитированы бывший комсомольский вожак Юра Андропов и бывший октябренок и пионер Вовочка Семичастный. А также все остальные советские граждане.