Глава 18

То был танец обольщения, в котором ни один из них не мог победить.

Неделя, когда Найл пытался склонить Сабрину к сдаче позиций, стала тяжелым испытанием для ее бедного сердца. Она собрала свою волю в кулак, чтобы выстоять. Найл действовал точно. Он умел обольщать. Он использовал любой шанс для атаки. Но не пытался уложить ее в постель. Нежный взгляд, легкая ласка, обезоруживающая улыбка — все шло в ход.

Сабрина действовала теми же методами. Очаровывала Найла, смеялась и флиртовала, дразнила его и ускользала в самый ответственный момент.

Сабрина считала, что он заслуживает такого наказания. Наконец-то он понял, что испытывали те несчастные, которых он соблазнил невзначай. Понял, что такое муки неразделенной любви.

Но так не могло продолжаться до бесконечности, пора было положить конец этой игре.

Такая возможность представилась совершенно неожиданно во время бала, который давал герцог Кинтал.

Сабрина не хотела ехать на бал, но папа Чарлз заявил, что на балу будет весь цвет Эдинбурга, и, хотя сам он не мог сопровождать ее из-за недомогания, он хотел, чтобы Сабрина блистала там, вызывая восхищение поклонников, которое она вполне заслуживала.

Найл сказал, что поможет ей нарядиться подобающим образом.

— Дорогая, — шептал он, сверкая сапфировыми глазами, — соглашайся сразу. Я все равно настою на своем.

— Именно это меня больше всего и беспокоит, — раздраженно ответила она.

Он превратил процесс одевания в акт наслаждения. Сабрина не впустила его в спальню, пока ее не искупали и не надушили. А потом надела теплый халат, чтобы держать оборону, но когда ее муж постучал дважды, сдалась.

Он уже частично принарядился. В белоснежной рубашке, атласных бриджах и туфлях с серебряными пряжками Найл был неотразим. Войдя, он зажег дюжину свечей и принялся руководить процессом одевания.

С самого начала Сабрина поняла, что он намерен не просто нарядить ее, а создать шедевр. Усадив ее за туалетный столик, он объяснял горничным, что косметики должно быть совсем чуть-чуть, чтобы оттенить то, что дала природа. Не много румян на скулы, немного угольного карандаша для глаз, темно-красный карандаш для губ, и никаких белил. Он запретил пудрить волосы, но настоял на том, чтобы их закололи как можно выше, так, чтобы локоны падали на одно плечо, а второе оставалось открытым.

Чтобы надеть на нее роскошное, расшитое стеклярусом платье, потребовалась помощь трех модисток. Сабрине не нравилось, что платье слишком яркого цвета, а декольте слишком глубокое; изумрудный цвет резко контрастировал с пастельными тонами платьев большинства дам, а декольте выставляло на всеобщее обозрение ее грудь.

Но когда туалет был закончен, даже горничные не мог ли удержаться от восхищенного вздоха, и Сабрина успокоилась.

— Вы похожи на сказочную фею, мадам.

— Нет, на королеву.

Найл, однако, не произнес ни слова и не разрешил ей даже в зеркало взглянуть. Отпустив служанок, он завершил туалет, надев ей изумрудное колье и серьги с подвесками — фамильные драгоценности, которые привез с собой из дома. Маленькая мушка на правую грудь и веер из слоновой кости.

Он окинул ее придирчивым взглядом, поправил непослушный завиток и, прошептав: «Совершенство», — повернул ее к зеркалу.

Сабрина испытала шок. Вначале она не поверила, что это чувственное создание в зеркале и есть она сама. Каким-то непостижимым образом Найлу удалось превратить ее в настоящую красавицу.

Юбки из богатого мягкого атласа, облегающие спереди, а с боков и сзади державшиеся на широких обручах, были расшиты хрустальными бусинками, которые в свете свечей играли, как бриллианты.

Но не наряд, а выражение лица Найла ошеломило Сабрину.

— Найл, наряд потрясающий!

— Нет, не наряд, а ты. — Он прикоснулся губами к ее обнаженному плечу. — Я уже говорил тебе и повторю: красота женщины определяется не ее внешними данными, а огнем, который горит у нее внутри. А твоего огня, моя дорогая, хватит, чтобы меня постоянно бросало в жар.

Его тихий голос был густым и хрипловатым, тягучим, как мед, и этот мед растворял все барьеры, которые она выстроила вокруг своего сердца.

Когда он обнял ее, стоя за спиной, она прошептала:

— Найл… бал…

Он тихо застонал и зарылся лицом в ее плечо, не желая ее отпускать. Она дарила ему величайшую радость и в то же время мучила его сверх всякой меры. Он провел много ночей, мечтая о ней, изнемогая от желания.

В отчаянии Найл подумал о том, что одна лишь Сабрина этого не замечает. Весь Эдинбург с замиранием сердца следил за тем, как он преследует собственную жену в надежде добиться ее взаимности. Друзья потешались над тем, как низко он пал, остальная часть общества мечтала о встрече с женщиной, которая сотворила невозможное. Весь город только о них и говорил.

И все же с каждым днем его все сильнее одолевало беспокойство из-за упорного сопротивления Сабрины.

Сабрина попыталась отстраниться, и он закрыл глаза в агонии желания. Он хотел Сабрину. Отчаянно хотел. Он хотел ее, страстной и жадной до его ласк. Хотел, чтобы она кричала от страсти. Но ждал, когда она сама к нему придет. Найл вздохнул:

— Да, бал.

Однако он не хотел ее отпускать. Он повернул ее к себе, чтобы она заглянула ему в лицо. И тогда он поцеловал ее, и огонь, родившийся там, где встретились их губы, охватил обоих.

— Сабрина, — шептал он, — сладкая моя.

Он отступил и уронил руки. Сабрина смотрела на него, дрожа от желания. Найл оставил ее стоять там, где она была, дрожащую и возбужденную, а сам направился в соседнюю комнату, что бы довершить свой туалет.

Она еще не вполне оправилась от потрясения, когда он вернулся спустя несколько минут. На нем был камзол из атласа цвета слоновой кости с пеной кружев у ворота и на манжетах. Пастельные тона его наряда контрастировали с его черными волосами, смуглым лицом и синевой глаз.

Огонь в его глазах мог заставить ее сердце остановиться. В этот момент она беззаветно верила ему, верила, что любима.

Карета Камерона доставила их на бал. Сабрина была словно во сне. Она ничего не замечала вокруг. На черном летнем небе сверкали звезды, огромный особняк был залит пламенем свечей — все было готово для праздника. Когда они вошли, по залу прокатился возбужденный шепот. Найла знали многие, но не он, а красавица рядом с ним притягивала к себе взоры.

— Ты меня посрамила, любовь моя, — довольно прошептал Найл.

— Я? — Она видела направленные на себя монокли, видела, как склоняли напудренные головы дамы и что-то шептали друг другу. Здесь дамы сверкали лучшими драгоценностями, но она не чувствовала себя рядом с ними серой мышью. Она была женой шотландского вождя, и кровь воинов текла и в ее жилах.

— Ах, это вы, Сабрина! Только о вас и говорят в Эдинбурге. И если я не ошибаюсь, здесь есть один из ваших по читателей.

Пожилой герцог Кинтал вышел вперед и попросил представить его красавице, которая шла об руку с Маклареном.

— Ты не сказал мне, что она так ослепительно хороша, милорд.

— Я предпочел, чтобы все увидели ее собственными глазами. Позвольте представить любовь всей моей жизни, мою жену Сабрину Макларен.

Герцог поклонился:

— Я очарован, миледи. Так это та самая женщина, которая заставила вас пуститься во все тяжкие? Где вы ее от нас прятали?

Найл окинул Сабрину нежным взглядом.

— О, я не преступник, ваша светлость. Она сама пряталась. Дело в том, что Сабрина застенчива.

Сабрина едва не поперхнулась от такой лжи.

— Не представляете, каких усилий мне стоило уговорить ее приехать на бал.

— Ну хорошо, — просиял герцог, — надеюсь, вам по нравится. Прошу вас оставить для меня танец.

С этими словами герцог удалился. Сабрина в раздумье смотрела ему вслед.

— Смелее, дорогая, — подбодрил ее муж. — У Кинтала наметанный глаз. Он обращает внимание только на самых красивых женщин. Я даже не знал, как быть: позволять ему приглашать тебя на танец или нет? Я бы предпочел не отпускать тебя.

Как хорошо она знала эту его улыбку! Сабрина поймала себя на том, что смотрит на его губы и мечтает о поцелуях.

— Ты не можешь, — заметила она, — танцевать весь вечер со мной. Что подумают люди?

— Они подумают, что я очарован своей женой, и будут правы.

Десятки гостей устремились к ним, каждый желал бьпъ представленным выдающейся леди, пленившей сердце легендарного горца.

Найл с удовлетворением наблюдал, как ее принимает общество, она покорила всех своей красотой. Среди дам в кринолинах с напудренными прическами она напоминала экзотический цветок, свежий, словно утренняя роса. К тому же отвечала на знаки внимания так, как он учил ее, с непосредственной и чуть высокомерной грацией.

Когда толпа вокруг нее поредела спустя примерно четверть часа, Сабрина была в полном изнеможении. Но теперь у нее появилась возможность самой рассмотреть присутствующих. Вдалеке она увидела необыкновенно красивую женщину, окруженную поклонниками, судя по виду, англичанку. Ту самую жену полковника, которую Найл на ее глазах пытался соблазнить. На леди Ширвингтон было розовое бархатное платье, украшенное золотистым кружевом. Она бросала на Найла томные взгляды и складывала губы бантиком.

Сабрина сжала веер так, что побелели костяшки пальцев. И тут она заметила, что Найл наблюдает за ней. Их взгляды встретились, и она поняла, что Найл помнит обстоятельства их первой встречи.

— Брось, моя сладкая. Не стоит демонстрировать свое неудовольствие. Позволь, я покажу тебе. — Он осторожно обхватил ее руку, держащую веер, и резким движением заставил тонкие, палочки сделать три коротких щелчка. — Теперь ты знаешь, как это делается.

Сабрина разгневанно смотрела в его смеющиеся глаза.

— Ты, кажется, поднаторел в этой науке.

Он улыбнулся:

— Я рад, что ты меня ревнуешь. Значит, твое чувство ко мне достаточно глубоко, хоть ты и не хочешь этого признать.

Она выгнула бровь:

— Ты считаешь, что я ревную?

— Конечно. Брось, сознайся, что ты от меня без ума. Так же, как я от тебя.

— Твое самомнение не знает границ.

Он засмеялся:

— Сабрина, сладкая моя Сабрина, как же я тебя хочу! В этот момент музыканты заиграли менуэт.

— Могу я вас пригласить? — произнес Найл и повел ее танцевать.

Танцевал Найл так же легко и непринужденно, как делал все в этой жизни. Сабрина сходила с ума от его близости — этот взгляд, устремленный на нее, эти движения… Когда музыка закончилась, он отпустил ее с видимой неохотой.

Сабрина пользовалась большим успехом. Мужчины на перебой приглашали ее, не давая ни минуты передышки. Это льстило Сабрине, но здесь, на этом роскошном балу, ей не хватало воздуха, простора и честной простоты горцев. Это общество казалось ей слишком рафинированным, слишком изысканным и слишком пустым.

Ей чуть было не испортила настроение ее кузина. Когда наступила музыкальная пауза и партнер Сабрины отправился за пуншем для нее, к ней подошла Франсуаза. На ней был наряд из жесткой розовой парчи.

— Сабрина, вот ты где! Я не могла к тебе пробиться сквозь толпу. Никогда бы не подумала, зная тебя, что ты решишься надеть такой вызывающий наряд. Прости, но мама шокирована.

— Не надо было мне это говорить, — с кривой усмешкой сказала Сабрина. — Я хорошо знаю, как моя тетя разбирается в моде. Кстати, как она поживает?

— Достаточно хорошо, спасибо. Я знаю, что ты уже неделю в городе, но ни разу нас не навестила. — Франсуаза надулась. — Не могу понять почему. На тебя это не похоже — ты никогда не была эгоисткой.

— Оливер сказал, что ты нездорова.

Франсуаза прищурилась:

— Ты видела Оливера?

Сабрина удивилась. Не может быть, чтобы красавица кузина ревновала ее к мужу. Она никогда не пыталась ставить себя вровень с Франсуазой. Пока та блистала на балах, Сабрина подпирала стенку. Да и Оливер, едва увидев Франсуазу, сразу выбыл из игры. Она и не пыталась его вернуть. Франсуаза была похожа на изящную фарфоровую статуэтку. Но сегодня ее нельзя было назвать очаровательной.

— Мы случайно встретились на улице, — ответила Сабрина, — когда ходили с мужем по магазинам. Оливер сообщил мне приятную весть. Ты рада, что у тебя будет ребенок?

— Да, кажется, будет.

— Как же ты рискнула появиться на балу?

— Мы не настолько знатны, чтобы позволить себе не принять приглашение герцога Кинтала. Я ведь не могу назвать себя леди. Я всего лишь госпожа Ирвин.

Сабрина удивленно приподняла брови. Она никогда не видела Франсуазу в таком настроении. Она всегда была доброжелательна, хотя и капризна. Франсуаза, кажется, осуждала Сабрину за то, что та вышла замуж за лорда. Может, она забыла, как было дело? Если бы Франсуаза не отбила у нее Оливера, то теперь госпожой Ирвин называлась бы Сабрина.

— Зато ты вышла замуж по любви, — промолвила Сабрина.

У кузины задрожала нижняя губа.

— О, Сабрина, я вовсе не стерва. Но я так несчастна! Оливер мне изменяет.

— Ты наверняка ошибаешься.

— Нет. У него есть любовница. Я ее видела. Она очень красива. Он тратит на нее огромные деньги. — Сабрина молчала. — Он уже промотал большую часть моего приданого! — выпалила Франсуаза.

— Он одевается несколько богаче, чем раньше.

— Он покупает наряды у лучших модисток, чтобы произвести впечатление на ту женщину. Она актриса. — Франсуаза готова была разрыдаться.

— Франсуаза, тебе помочь?

— Нет, сейчас пройдет. — Франсуаза вытащила из кармана флакон нюхательной соли и сделала вдох. — Не знаю, Сабрина, как ты можешь оставаться такой спокойной. Впрочем, будучи замужем за знаменитым сердцеедом, ты, наверное, уже привыкла к его изменам. Как ты это выносишь?

— Что выношу?

— Измены своего мужа.

К счастью, Сабрину избавило от ответа появление некого джентльмена. Франсуаза вытянулась в струнку, а Сабрина раскрыла рот от удивления.

Она едва узнала Оливера. В камзоле из желтого атласа, в огромном белом парике, в туфлях на высоком каблуке с золотыми пряжками, этот мужчина в своем причудливом на ряде выглядел напыщенным и смешным.

Он отвесил низкий поклон:

— Я счастлив приветствовать самую красивую даму на балу.

Взгляд его скользнул по груди Сабрины, заставив ее испытать неловкость за столь глубокое декольте. Франсуаза тоже заметила этот взгляд, потому что глаза ее тут же наполнились слезами.

Она ушла, не сказав ни слова, а Оливер склонился к Сабрине и прошептал ей на ухо:

— Я должен поговорить с тобой наедине. Ты не подойдешь через пару минут в библиотеку? Она по коридору на право.

Не дав ей времени на ответ, он поклонился и отошел. Сабрина, озадачившись его словами, подождала немного, затем пошла следом. Она без труда отыскала библиотеку, но дверь открывала с некоторой опаской: в помещении было почти темно — единственная газовая лампа горела на столе в углу. Оливер материализовался из тени.

Он закрыл за Сабриной дверь и схватил ее за руки.

— Ты пришла! — пробормотал он, пожирая ее глазами.

Сабрина чувствовала себя неловко.

— Поверить не могу произошедшей с тобой перемене!

— То же самое можно сказать о тебе.

— Ты не можешь сказать, что сваляла дурака. А я, увидев тебя, понял, какую роковую ошибку совершил.

— Ошибку?

— Променял тебя на Франсуазу.

— Оливер, ты не должен…

— Нет, должен. Мне не следовало от тебя уходить. Дорогая, жизнь моя пуста без тебя.

— Ты… ты заблуждаешься.

— Нет, я знаю. Мои чувства к тебе никогда не были так сильны.

Сабрина высвободила руки и отошла на безопасное рас стояние. Поведение Оливера поразило ее.

— Оливер, у тебя есть жена.

— Франсуаза не понимает меня так, как понимала ты.

— Я не уверена, что понимаю тебя.

— Тогда я буду говорить прямо. Я тоскую без тебя, Сабрина. Я хочу тебя. Я не могу перенести муки разлуки. Скажи мне, что будешь со мной, моя радость!

Сабрина замерла.

— Что ты предлагаешь? Адюльтер?

— Не смотри на меня так, дорогая. Ты теперь взрослая женщина и знаешь жизнь. А как может быть иначе, если твой муж — распутник?

Он решительно направился к ней, пугая своей агрессивностью. Неужели это тот самый Оливер, который так уважительно, так внимательно относился к ней? Судя по блеску глаз, он был то ли пьян, то ли безумен.

Обняв ее за талию, он хотел ее поцеловать. Сабрина была настолько ошеломлена, что даже не сопротивлялась.

Видя, что она молчит, Оливер усилил натиск, но тут Сабрина пришла в себя. Она попыталась вырваться, но ее сопротивление еще сильнее возбудило его.

Сабрине все же удалось высвободиться, и она со всего размаху влепила ему пощечину.

— Я забуду об этом инциденте, Оливер, но тебе очень рекомендую вернуться к жене, а я вернусь к мужу.

Оливер презрительно скривил губы.

— Твой муж сейчас занят. Пару минут назад я видел его с англичанкой, он назначал ей свидание.

— С его любовницей? — спросила Сабрина упавшим голосом.

— Да, с леди Ширвингтон.

Сабрина ушам своим не верила. Чего только он не де лал, чтобы завоевать ее доверие и любовь, а теперь открыто преследует другую женщину. Он не мог. Или мог? Но как бы то ни было, Сабрина была счастлива, что не вышла за муж за Оливера.

— Мне жаль мою бедную кузину, — с брезгливостью произнесла она. — Ты ее не заслуживаешь.

Выскочив из библиотеки, она остановилась, чтобы раз гладить юбки и прийти в себя. Она поискала глазами мужа и заметила его у выхода на террасу. Рядом с Найлом стояла леди Ширвингтон и улыбалась.

У Сабрины болезненно сжалось сердце.

Когда Найл наклонился, чтобы шепнуть что-то леди на ушко, Сабрина сжала кулаки. Леди Ширвингтон повернулась и исчезла на террасе.

Найл не сразу пошел за ней. Он искал кого-то в толпе. Видимо, опасался, что муж леди или его собственная жена застанут их врасплох. Гнев обуял Сабрину. Она готова была убить обоих. Особенно эту английскую стерву. Ну, если не убить, то хотя бы расцарапать этой гадине лицо.

Но закати она сцену прямо здесь, над ней лишь посмеются. Все надо делать по-тихому. Стиснув зубы, она направилась к двери на террасу. Когда в прошлый раз она застала мужа врасплох, то трусливо сбежала. Однако на этот раз будет бороться за Найла. Отучит его заниматься любовью с чужими женами.